Проверку начинаю с тщательного осмотра видимой части оврага в СВДшную оптику. Выжженная солнцем травка, сухие кустики, птички летают и никаких намеков на присутствие человека.
Придется спускаться проверять. Не хочется, а надо.
Что лучше взять АПБ или обрез? Оба сразу не взять, не выйдет — сбруи у меня пока нет, а хотя бы одна свободная рука нужна для спуска. Делаю выбор в пользу АПБ. Запасной магазин в карман, все — готов.
— Руд, смотри за оврагом, увидишь что, кричи. И оставь "Маузер" в покое. Просто наблюдай, — получить в спину увесистую маузеровскую пулю мне совсем не улыбается. Какой из Руди стрелок мне неизвестно, так что, пока будем считать, что плохой и ружье ему ни к чему.
— Муха, вперед, — псина резво начинает спуск в овраг. Пару секунд спустя к ней присоединяется Хэйо.
Вот, это дело. С таким прикрытием можно по оврагам лазить.
Цепляясь за высохшие пучки травы, успеваю спуститься до половины склона.
Так..., убежавшие вперед собаки подают голос. Что-то нашли, похоже.
А немного до моря не дополз. Я сажусь на корточки возле лежащего головой к морю тела. Именно тела, трупный запах не оставляет сомнений, что передо мной именно труп.
При жизни это был рослый худощавый парень, с солидной примесью негритянской крови. Судя по многочисленным шрамам, в том числе пулевому на предплечье, в прошлом убиенный пацифистом не был, а был явно беспокойной личностью.
Вот и добегался, Руди прострелил ему ягодицу и, очень похоже, при спуске убиенный вывихнул или сломал лодыжку. Ни отползти, ни рану толком перетянуть не смог. Изрядное количество засохшей крови говорит само за себя.
Пора переходить к шмону, а то солнышко припекать начинает и придется что-то с телом придумывать. Скорее всего, вытаскивать наверх, а там уже по обстоятельствам.
Шмон дал даже меньше, чем ожидалось. Сотню экю мелочью, Ай-Ди, пакетик ганжи и презерватив в потрепанной упаковке.
— У нас — русских принято последний патрон беречь, а у вашего брата последний гандон.
Из оружия нашлись: нафиг ненужный клон АК не пойми чьего производства, пара смотанных изолентой магазинов и ущербный нож.
Хм, а убиенному по накурке грезились всякие Вуду и Ктулху. Иначе, зачем ему связка пестрых амулетов и выжженные на дереве автоматного цевья знаки ритуального характера.
Автомат с виду почти новый, вот нафига было его художественной резьбой по дереву портить. Стрелять "калаш" хуже не будет, а вот продать его придется за меньшую цену.
На этом все, заляпанные кровью тряпки и рваные кроссовки в зачет ништяков не идут.
Серьга вот еще, похоже, золотая в ухе болтается. Отрезать мочку, что ли? Ладно, так снимем, не переломимся. А то вдруг тело предъявить попросят, а у него пол-уха отрезано. Рассказывай потом, что убиенный был идейный последователь Ван Гога по части расширяющих сознание препаратов.
И ведь не совру практически.
Что же ты в бега-то бросился? Что у тебя есть такого ценного, ради чего жизнью рисковать стоило?
Единственное, что приходит на ум, это — ты сам.
Придется труп наверх волочь и предъявлять, кому положено.
Рассовав ништяки по карманам, закидываю автомат за спину и, накинув на ноги трупа петлю из снятого с него же ремня, помаленьку тащу тело наверх.
На половине дистанции ко мне присоединяется Руди. Вдвоем, да еще прихватив собак за ошейники (пусть тоже работают), скоро затаскиваем тело на площадку перед домом.
— Руд, что в подобных случаях положено делать?
— Вызовем базу патруля в городе. И слушаем, что они скажут.
— Вызывай, — я пока помоюсь, а то как-то неуютно после возни с трупом.
Окрестности Порто-Франко.
01 число, 9 месяц, 16 год. День.
Развалившись в тенечке на вынутом из фургона автомобильном кресле, Русский лениво добивал прихваченное с Базы пиво.
Бам! Мячик приложился о ворота с поблешей надписью "Maersk". Ворота философски скрипнули.
-А-а-а-а!!!
Бам! Хэйё отгреб гипсом по хребтине.
Р-р-р-р-р-р-р! Хрясь! Пришла Мухина очередь получать по загривку загипсованной рукой.
— Ты, Муха давай, перестраивайся. Плюрализм и гласность остались за порталом. Здесь царят дикие нравы, и нога прокурора тут не ступала, — русский оторвался от созерцания горизонта и уставился на кучу-малу у себя под носом.
По двору с визгом и лаем носились трое детей и пара собак. Муху не пришлось упрашивать, поучаствовать в пинании мячика. Гордый арийский кобель продержался пять минут. После чего решил, что без него игра идет как-то вяло — без огонька, и активно подключился к суматохе во дворе.
— Руди! Иди сюда! К нам едут гости! — русский сделал солидный глоток пива, поморщился и со словами "нагрелось падла" вернулся к созерцанию горизонта через "ПСО первый".
— Что там? — примчавшийся из конюшни арийский хлопец, машинально добил остатки пива из термоса.
— Гости, — русский протянул немцу СВД и со вселенской тоской во взгляде перевернул пустой термос.
— Мдэ.. Все хорошее имеет свойство быстро заканчиваться (на русском).
— Что? Эта машина из штаба городского патруля, — немец вернул русскому винтовку.
— Пива свежего они нам хрен привезут (на русском).
— Что? — переспросил не понимающий русского подросток.
— Тревогу по гарнизону будем объявлять? Нет? Ну, нет, так нет. Иди, встречай дорогих гостей.
Любитель холодного пива смешно шмыгнул носом. Утренний бриз сошел на нет, и от забора потянуло трупной вонью. Надо было тело оттащить подальше от забора, фиг бы с отбрасываемой забором тенью, повалялось бы часок на солнышке.
Скрипнули тормоза, хлопнула дверь.
— Та-а-ак, а не прокурор ли по наши души явился? Если не прокурор то, как минимум следователь, — пробубнил русский. — Пора и мне пойти, поручкаться с приехавшими.
Из припаркованного у ворот открытого двухдверного "Лэнд Ровера" вылезла странная пара.
Водитель — тощий нескладный парень, одетый в не поразмеру большую форму, бодро бросился проверять обстановку вокруг дома. И преклонных лет тетка с пистолетом на боку и фотоаппаратом на шее.
Тетка с ходу занялась ездой по ушам Руди. Парень, мигом растеряв арийскую спесь, понурил голову и терпеливо внимал. Не-не, нефиг прессовать моего боевого товарища, у меня на него большие планы.
При моем приближении незнакомка продемонстрировала знание русского.
— Добрый день. Простите, не знаю, как вас зовут.
Отличный русский, вообще без акцента. Очередной привет от Штази?
— А что, Руди — плохой мальчик, не сказал? А раз не сказал, видимо, у него были новости поважнее представления моей скромной персоны. С кем имею честь?
— Для вас, фрау Ширмер. Ваш вопрос, как раз в моей компетенции.
Знойная была в молодости тетка. Хотя и сейчас проскакивают бесенятки в глазах, есть еще порох в пороховницах.
— Отлично. Фрау Ширмер, Руди уже поведал вам детали?
— Я бы хотела услышать вашу версию событий.
В этот момент, тощее недоразумение в орденской форме решило заглянуть во двор.
Клац!
Зубы Хейо щелкнули возле любопытного носа.
Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!
Продолжила, запрыгнувшая на ограду, Муха. Вот ведь спелись, как будто всю жизнь вместе. А ведь сутки назад были готовы порвать друг друга.
Над оградой выросли три детских головки.
Солдатик, отдать ему должное, за автомат с испугу хвататься не стал. Тихонько отошел назад и уселся в "Ровер".
— Кыш отсюда, — головы исчезли. — История, проста как лом. Руди поведал мне эпическую сагу о нападении бандитов на его дом. Как два маленьких, но безумно храбрых арийских юноши отбивались от басурманских полчищ. Потом прикатили ваши солдаты и спасли мальчишей-кибальчешей. Но один подлый враг пытался скрыться от праведного правосудия в овраге. Сами посудите, мог ли Рудольф допустить такое? Немец он или где? В итоге враг получил пулю в жопу и уполз в кусты, зализывать раны. А поскольку покойный акробатом явно не был, то зализать рану на заднице, оказалось для него непосильной задачей. Вчера, в гости к Вольфу заехал я — любимый. Утром Руди поведал мне свою печаль, и с первыми лучами солнца мне пришлось лезть, проверять судьбу беглеца. А то, как-то неуютно с бандитом под боком. Сам клиент в этот момент уже был мертвее мертвого. Пришлось извлечь труп из оврага пока местные шакалы не понабежали завтракать. Шакалы, как я заметил, тут зело злые и здоровые. Вкратце все. Вопросы будут?
Я специально употребил в рассказе несколько легких русских загибов — посмотреть на реакцию фрау Ширмер. Фрау на загибы не отреагировала никак.
— Что у него было из вещей? — немка извлекла из красивой пачки длинную тонкую сигарету. Щелчок изящной золотой зажигалки и в трупную вонь вплетаются тонкие, ароматные нотки дорого табака.
— Пародия на автомат Калашникова, немного мелочи, и один потрепанный гандон. А вот Ай-Ди еще, — отдаю фрау Ай-Ди покойного.
— Вы знаете, у Нас полагается премия в тысячу экю за убитого бандита. Необходимо предоставить тело или доказательства подтверждающие факт смерти преступника.
— Вообще не вопрос. Сейчас Руди сбегает, пилу с топором принесет. И мы с ним вмиг голову отчекрыжим. Он за уши подержит, а я, так и быть, с пилой и топором поработаю. Сойдет за доказательство?
— А вы шутникт. Как вас все-таки зовут?
— Руди, называет меня Русский, но Шутник тоже хорошее имя. Еще я откликаюсь на имя Дэн.
— О?кей, Шутник, отчекрыживать ничего не нужно. Хватит Ай-Ди убитого и фотографии трупа, — фрау Ширмер постукивает по фотоаппарату у себя на шее.
Надо же, она слово "отчекрыживать" без запинки произнесла, я оценил.
— Как будете делить призовые деньги?
— Если отпиливать ничего не надо, то пополам.
— Гут. Жду вас с Руди у себя в офисе через три дня, оформим формальности.
— Хм, фрау Ширмер, а почему именно через три? Вольф приедет?
— Нет, Вольф, приедет сегодня ночью. Но следующие пару дней он будет очень занят. А вам эти пару дней лучше не покидать этих стен. И.... похороните тело.
На этой оптимистической ноте, фрау Ширмер подводит черту под нашим разговором.
Глядя вслед удаляющемуся джипу, подвожу итог:
— Стало быть, следующие пару дней будут зачищать табор перед городом. Надо цепляться за Вольфа двумя руками, и еще зубами в придачу, на дорогах в ближайшее время будет небезопасно. Причем чем дальше, тем страшнее.
Гости уехали, и гарнизон дома вернулся к обычному распорядку дня. Собаки завалились вздремнуть в тени. Трое младших исчезли в доме, по каким-то своим детским делам. Руди ушел заканчивать дела на конюшне. Русский достал из пикапа пробитый радиатор, сунул палец в пробитое пулей отверстие и со словами, — Если нет прачки, отдуваться придется дворнику, — поволок испорченную деталь в тень.
У Руди получился крайне удачный выстрел. Старая добрая маузеровская пуля перебила теплообменную трубку радиатора, и больше ничего не задев, вышла из крыла в паре сантиметров над колесом.
Не люблю я алюминиевых радиаторов, в принципе не люблю. Случись неприятность, медный радиатор можно запаять, а вот алюминиевый только выкинуть. Но, поскольку нового радиатора взять негде, придется чинить имеющийся. Хотя бы до состояния — шоб доехало до города и привезло обратно.
Сперва вооружившись кусачками и самодельным ножом с коротким, косым лезвием вырезаю алюминиевую ленту между поврежденной трубкой и соседними. Освободив от ленты по десять сантиметров в каждую сторону от пробоины, кусачками перекусываю теплообменную трубку. Ровняю края.
Хорошо бы в обрезанную трубку набить двухкомпонентного клея, но клея у меня мало и, тратить его на чужой пикап, жаба задушит.
Во, только подумал, сразу плохо стало. Не, не будем вступать в конфликт со столь опасным противником — моим личным мутантом хомяка и жабы. Где-то у меня был захомячен почти выжатый тюбик герметика. Герметик тоже вполне годный вариант под данную задачу.
Пережав обрезки трубок в пяти сантиметрах от срезов, набиваю в трубки герметик. Пассатижами с длинными губками аккуратно плющу трубки, герметик выдавливается наружу. Можно было сэкономить герметик, выполняя эту операцию по очереди, с верхним и нижним куском трубки, забивая вторую излишками, выжатыми из первой. Но великого смысла в подобной экономии в моем случае нет. Чтобы добраться до остатков герметика, тюбик и так пришлось разрезать и вывернуть наизнанку.
Теми же пассатижами аккуратненько загибаю конец сплющенной части трубки. Обжимаю. Потом загибаю еще раз. И еще. Повторяю операцию закручивания сплющенного конца со второй трубкой.
Ну вот — так мы победили сырость. Надеюсь что победили. Сделать лучше, чем есть, у меня не получится. Так что, втыкаем радиатор обратно в пикап и идем обедать. А после обеда устроим тест на герметичность.
Послеобеденный тест на герметичность радиатор прошел успешно. Ехать на таком в Демидовоск я бы не рискнул, а вот на пробег до Порто-Франко и обратно даю гарантию.
Под восторги Руди немного погонял движок на холостых оборотах — нормально.
А гонять его долго нам нельзя, топливо беречь надо. Солярки и так на два пальца на дне бака осталось. Остальное я рано утром слил в баки "головастика", мне нужнее.
И снова потянулось ожидание. Хуже нет, ждать или догонять. Знойное новоземельное солнышко буквально по миллиметру сползало к горизонту. Собаки переползли вслед за тенью на другую сторону двора.
С к у ч н о.
Скучно, это конечно на порядок лучше, чем неприятности, но все равно нездорово.
Разнообразие в вялое течение дня вносит младший из немцев. А заодно приоткрывает мне еще один аспект местного бытия.
Парень углядел в полосе прибоя, прибитый волнами к берегу, приличных размеров древесный ствол. Немцы мигом схватили двуручную пилу, топор на длинной ручке и были готовы рвануть на разделку добычи.
Они там развлекаться с пилой будут, а мне тут скучать? Вот уж нафиг. Я, между прочим, еще утром порывался пилой или топором поработать. Вместо зарядки.
Курта не пришлось упрашивать остаться на охране дома. Да и Руди мое участие пришлось явно по вкусу. Хотя моих мотивов в помощи с дровами он не понял. Другая культура, что с них взять.
Руди явно не в первый раз проделывает подобную операцию. Пилить ствол на месте, где его прибило к берегу, не самая разумная мысль. Распилишь, потом таскай на своем горбу до дома. Посему, у дерева были отрублены и отпилены все суки. Ствол закатили обратно в море и, усадив на него моих-мелких, спокойненько потолкали в сторону дома.
Мои опасения на счет ужасных местных акул, кракенов и прочих нехороших обитателей морских пучин Руди развеял сразу. Мол, тут днем, если не заходить глубже, чем по грудь, можно ходить смело. А вот южнее, не стоит. Даже днем, и даже по грудь.
Второй ходкой сплавляем срубленные сучья. Соль наждаком пилит не до конца зажившие шрамы. Мелкие пытаются расчесать ранки. Приходится включить злого папу и довести до детишек всю пагубность подобных действий.
Мелкие послушались, но обиду затаили. Ох, папка, отольются тебе в старости детские обидки. Если доживешь, конечно.
