9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4

— Правильно, — Мергиона облизнула ложку и насторожилась. — Кажется, снаружи кто-то открывает дверь. Спрячемся?

— Ага. И прикинемся служебными ухогорлоносами. Ты будешь специализироваться на методах захвата заложников у террористов, Гаттер — на отважных электронных устройствах-камикадзе, а я — на тебе и Гаттере...

Дверь приятно заскрипела.

— Они здесь! — воскликнула Амели. — Рыбка правду сказала.

— Еще бы она правду не сказала, — проворчала МакКанарейкл. — С кипятильником в аквариуме и не такое скажешь... Пейджер, Гаттер, Аесли! Почему вы здесь?!

— Очень хорошо, что вы здесь, — сказал отец Браунинг. — Особенно ты, Сен. Надо срочно решить одну неразрешимую логическую проблему.

"Я не буду кричать "Да запросто!" — стиснув зубы, приказал себе Аесли. — Хватит бессмысленных криков и необоснованных действий. Все. Отныне только разум, логика и... железная воля".

Он сел, с немалым усилием подавив желание подпрыгнуть и заорать какую-нибудь глупость.

— Отец Браунинг, вы сами себе противоречите. Если проблема неразрешима, то решить ее невозможно по определению.

— Вот как раз в этом проблема и заключается, — сказал Браунинг.

За стенами загудели перемещающиеся кабинеты.

Сен Аесли и неразрешимая проблема

— Так значит, отец Браунинг предотвратит преступление, но оно все-таки произойдет?

— А преступление произойдет, хотя его предотвратят?

— Ну да! Круто, правда?

Мергиона сверкнула горящими глазами. Порри и Амели энергично закивали. А ведь приключение чуть не закончилось самым банальным образом. Отец Браунинг, изложив проблему, настоятельно попросил заняться ее теоретической частью, причем где-нибудь подальше от места преступления. И, не обращая внимания на протестующие вопли, начал присматривать проход в Астрале для отправки детей прямиком в Первертс.

Но тут в ход событий вмешался непредвиденный фактор в лице мисс Сьюзан. Она на протестующие вопли внимание обратила. МакКанарейкл разразилась гневной тирадой воспитательного характера, продолжавшейся три с половиной минуты (как только ей дыхания хватило!) и закончилась на высокой, можно сказать, пронзительной ноте, которую издала общеминистерская сирена.

— Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! — огорчился отец Браунинг. — Я им тут что, мальчик? Я им тут что, погулять вышел?

Немного успокоившись, он разъяснил, что ни в какие ворота им теперь из Министерства не вылезти, поскольку включен фиолетовый сигнал тревоги. Метафора про гуляющего мальчика означала, что Браунинга о дополнительных мерах безопасности никто не предупредил.

Сыщик подошел к висевшей на стене схеме этажа и о чем-то с ней переговорил. Потом пошептался с планом эвакуации при Всемирном потопе и повел остатки экскурсии по извилистому коридору. Спустя минуту он отпер какую-то дверь (предварительно с ней побеседовав) и впустил МакКанарейкл с детьми в большую овальную комнату, заполненную приборами, экранами, пультами и темными зеркалами.

— Самое безопасное место, — сказал он. — Центр наблюдения за зданием Министерства. Сейчас здесь никого нет, всех бросили на охрану кабинета премьера. Сидеть тихо, наружу не выходить, ничего не трогать... впрочем, что это я, здесь же мисс Сьюзан. Решайте проблему. Оставляю вам секретную папку с материалами дела, все равно ничего секретного в ней уже нет. Через час я вас заберу.

"Зачем я это сделал? — мрачно думал Браунинг, быстро шагая к кабинету премьер-министра. — Ну ведь никак не могли Гаттер, Пейджер и Аесли поучаствовать в преступлении, сидя в вольере с ухогорлоносами. Одно утешает — профессор МакКанарейкл с ними. Если что, она им такое устроит!".

Пастор остановился. В последней мысли чего-то не хватало. "Она им такое устроит... Она там такое устроит!" Браунинг представил, что может устроить разъяренная профессор МакКанарейкл в помещении, напичканном тонкой магической аппаратурой, и понял, что идея запереть в кабинете премьера двадцать вооруженных ментодеров куда менее опрометчивая.

Сомнения сыщика разрешил дребезжащий голос именных часов:

— Опаздывай сколько хочешь, но на меня потом не сваливай!

Браунинг снова прибавил шагу.

А тем временем профессор МакКанарейкл, в полном соответствии с опасениями пастора, угрожающе приблизилась к пульту наблюдения, глянула в одно из черных зеркал, ахнула и принялась рыться в сумочке.

Мерги, Порри и Амели расселись за столом и начали увлеченно решать задачу Браунинга. Делали они это шумно, бестолково и очень весело, совершенно не смущаясь тем фактом, что в материалах дела оказался только малосодержательный листочек с предсказанием.

Сену нестерпимо хотелось присоединиться к друзьям и поучаствовать в бессмысленных попытках решить неразрешимую проблему. Мальчик держался изо всех сил. Разум, логика и железная воля Аесли брали верх, но сам Аесли скатывался вниз — в черную депрессию.

Мисс Сью засунула руку в ридикюль по локоть.

— Сен, а ты почему не участвуешь? — спросила Амели. — Это ведь логическая задача.

— Я даже пытаться не буду, — сказал Аесли. — Это задача без решения.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Мергиона.

— Можно доказать, что у этой задачи нет решения.

— Зачем? — спросил Порри.

— Вот и я о том же, — уныло сказал Аесли. — Ничего другого с вероятностью в сто процентов сделать нельзя. Иначе говоря, чему бывать, того не миновать.

МакКанарейкл скрылась в сумочке уже по пояс.

— Как не миновать? А как же свобода воли? — возмутился Порри. — Если все предопределено, то какой смысл вообще что-то делать?

— А если не предопределено, — подхватила Мерги, — то как предсказателям удается хоть что-то правильно предсказывать?

— А если что-то предсказано, — развила тему Амели, — неужели это произойдет в любом случае?

Все посмотрели на сумочку, из глубины которой доносились сдержанные проклятья мисс Сьюзан. Диспут внезапно приобрел академический характер. Нужна помощь старших.

Словно почувствовав это, профессор МакКанарейкл вынырнула из ридикюля с кружевным платочком, смахнула им крошечную порчу со щеки и включилась в беседу.

— Сен прав. Сама я это не очень понимаю, но вам объяснить могу.

Заклинанием Канцелярус-принадлежнус мисс Сьюзан создала большой лист ватмана и горстку фломастеров.

— Предположим, что это Сен Аесли, — сказала она и изобразила на краю листа зеленую загогулину.

— Почему я? — удивился Сен.

— А кто? — удивилась мисс Сью. На это возразить было нечего.

Отец Браунинг и все в сборе

— Что вы там делаете, Браунинг?

Отец Браунинг быстро спрятал руки за спину. Говорить Тотктонаде о клее "Момент" или нет? Вроде как надо, непосредственный начальник... Но, с другой стороны, один из подозреваемых.

"Скажу, — решил сыщик, — и посмотрю, как изменится выражение его лица. Вдруг он сам себя выдаст?"

И, внимательно глядя на министра, рассказал о затее с приклеиванием подозреваемых.

— Это вы у вашей Мергионы Пейджер нахватались? — спросил Тотктонада, выражению лица которого мог позавидовать кирпич на столе Тетраля Квадрита.

"Не он, — подумал Браунинг. — Или он, но себя не выдал. Какое сложное дело".

Браунинг закончил намазывание стульев клеем (не пропустив даже стул премьер-министра), и к точке совершения преступления начали прибывать потенциальные преступники.

Первым появился Бальбо Рюкзачини. Великий непризнанный писатель по призванию и пресс-секретарь с хорошим окладом по совместительству был спокоен и грустен. Спокоен потому, что сага "Девяносто девять подвигов безумного Сона Охпосле" обещала стать величайшим литературным триумфом и прославить этого самого Суна на века. А грустен потому, что львиная доля славы, как всегда, достанется герою, а не его создателю.

— Добрый день, Броунинг, здравствуйте, Тольковата, — тихо произнес Бальбо, сел за столик ведущего и уставился в лежащие перед ним листочки.

— Что это? — сказал он через минуту.

— Это ваш текст... — Браунинг увидел лицо литератора и быстро добавил. — Не в том смысле, что вы его писали, а в том, что вам его читать.

— Почему мир так жесток?

— Э-э-э...

— Не трудитесь, Браузеринг, — горько сказал писатель. — Это риторический вопрос.

Следующим вкатился Ромуальд с тряпкой и бросился протирать стол Квадрита. Браунинг чуть было не изумился, но вовремя разглядел, что стол уже очень чистый, а тряпка, напротив, чрезвычайно грязная.

Добившись некоторого равновесия между столом и тряпкой, домовой соорудил из нее повязку на лбу и хитро прищурился, отчего стал похож на борца сумо, которого в детстве плохо кормили. Высмотрел что-то в углу, пробормотал "Ну, я там, у стеночки притулюсь" и исчез в закоулках премьерского кабинета.

— После вас... — донеслось от двери. — Нет, только после вас... Прошу вас, не стесняйтесь... Нет, это вы не стесняйтесь... Да разве я стесняюсь... А стоило бы...

Трое кандидатов в премьеры — Дик Гаттер, Брэд Пейджер и Грег Аесли — пришли одновременно. В результате в дверях случилась заминка. Никто не хотел входить первым, поскольку поворачиваться перед сражением спиной к противнику считалось плохой приметой еще со времен древних магических войн.

После короткого вежливого препирательства Дик Гаттер заклинанием Пришла-беда-расширяй-ворота расширил дверной проем, и министры вошли в кабинет плечом к плечу.

Последним к месту преступления прибыл Тетраль Квадрит. Премьер-министр энергичным жестом оставил двух тело— и трех душехранителей в коридоре и, широко улыбаясь, оглядел присутствующих.

— Ну что, все готовы?

В ответ на всех маговизионных камерах вспыхнули голубые болотные огоньки готовности. Дик Гаттер сделал жест, отгоняющий нечистую силу на безопасное расстояние. Грег Аесли старательно наморщил лоб. Брэд Пейджер поиграл мускулами, которых у него полные рукава.

— Тогда приступим, — объявил Тетраль и с размаху опустился на свой стул. Толстый слой клея "Момент" скрипнул.

Браунинг заметил, что Тотктонада, садясь, незаметно подложил на стул листок бумаги.

"Ловко, — мысленно похвалил начальника Браунинг. — Листок приклеится, а сам Тотктонада сможет в любой момент встать... и совершить преступление! Ай, как нехорошо... Хотя... Раз все остальные приклеены, то в случае преступления алиби будет у всех, кроме Тотктонады! Тут-то он себя и выдаст!"

Сыщик довольно хмыкнул и сел, незаметно подложив на стул листок бумаги.

"Ловко, — мысленно похвалил подчиненного Тотктонада. — Только теперь в случае чего у Браунинга не будет алиби. Жаль, жаль, хороший был следователь".

Сен Аесли и веник решений

После того как МакКанарейкл выбрала в качестве примера Сена Аесли, он позволил себе заинтересоваться происходящим. Не сильно, а так... совсем чуть-чуть. Разум и логика, конечно, заявили протест, но очень не настаивали, все-таки речь шла не о ком-то, а о Сене.

Мисс Сьюзан нарисовала на листе вертикальную ось и провела от зеленой загогулины две линии: одну налево, другую направо.

— Ось — это время. Загогулина — это Сен.

— Очень приятно, — сказала загогулина.

— Сейчас Сен находится в точке А. Это точка выбора и от нее отходят линии судьбы. Если Сен выберет путь налево, то придет в точку В, направо — в точку С.

— A! — сказала Амели. — Это как в сказке: налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — голову сложишь.

— Правильно. Так вот, когда Сен находится в точке А, или в любой другой точке выбора, никто не может предсказать, потеряет он коня или сложит голову. Сен выбирает сам, и здесь пророчества бессильны.

— Это мне нравится, — сказал Аесли.

— А вот когда Сен уже прошел точку выбора и движется по одной из линий судьбы, — МакКанарейкл передвинула загогулину в центр отрезка А-В, — то здесь уже бессилен он. Здесь даже Фора Туна без ошибки скажет, что Сен попадет в точку В, какие бы решения он по дороге не принимал.

— Что-то я не понял... — начал Аесли.

— Ну, если ты выбрал парашют, а потом выбрал прыгнуть с парашютом, а парашют выбрал не раскрыться, то дальше хоть обвыбирайся, — помогла ему Мергиона.

— Мерги верно ухватила суть, — кивнула мисс Сьюзан.

— Но тогда достоверны только краткосрочные предсказания, — заметил Порри. — В каждой точке выбора Сен может повернуть куда угодно.

— Повернуть-то он может, — согласилась МакКанарейкл, — но давайте заглянем в будущее подальше...

— Видите, Сен может попасть в точку Е через В и D, а может — через С и F.

Зеленая загогулина послушно проползла по отрезкам.

— Ага! — обрадовался Порри. — Значит, свобода воли все-таки есть!

— Конечно, — сказала МакКанарейкл. — Сен может выбрать из множества судеб. Но иногда картина получается такая...

Она стерла боковые линии и свела все оставшиеся к точке Z.

— Это и есть случай стопроцентной вероятности. Человек может знать о точке Z и всеми силами пытаться предсказания избежать, но его попытки станут просто другими линиями, ведущими к пророчеству.

Загогулина села на точку Z и показала жестами, мол, видите, я пыталась, всеми силами, но ничего не вышло.

— Вот такой веник решений получается, — задумчиво сказал Аесли. — А это поле будущего обязательно плоское? В смысле, нельзя ли в точке выбора пойти не направо или налево, а скажем, вниз?

— Теоретически — да. На практике это никому не удавалось. Человек или идет направо и теряет коня, или налево и складывает голову.

— Ну да, ну да, — пробормотал Аесли. — У одного человека в каждый момент всего два варианта. Вот если бы он мог одновременно сделать оба выбора... Тогда он мог бы и коня потерять, и голову сложить... А если это не точка выбора, а отрезок, то он мог бы и пойти по линии и... пойти куда-то в сторону. Но как? Ведь не может же человек раздвоиться...

Амели и МакКанарейкл переглянулись.

— Но отец Браунинг как раз раздвоился, — сказала Амели.

— Да, — подтвердила МакКанарейкл. — Браунингов уже двое.

Сен открыл рот, чтобы еще что-то сказать и замер, боясь спугнуть приближающееся озарение. Он затаил дыхание и поднял руки в предостерегающем жесте. К чести партнеров, они состояние мальчика поняли и тоже замерли. Даже загогулина перестала махать лапками.

Озарение подобралось к Сену вплотную, огляделось и, так и не найдя повода улизнуть (или, того хуже, направиться к Порри Гаттеру), пришло к Аесли.

— Браунинга два! — закричал он. — И преступлений тоже два! Один Браунинг одно из преступлений раскроет и предотвратит! Второй Браунинг второе преступление не раскроет, и оно состоится! Понимаете?

— Но в кабинете премьер-министра будет только одно...

— Ну какие же вы тупые! — застонал Сен. — Не в кабинете! В предсказанном месте! Браунинг расследует не то преступление, которое предсказано!

Тетраль Квадрит и несовершенство конституции

Перед Бальбо Рюкзачини появилась белая перчатка. Она показала писателю пять пальцев, потом четыре, три, два, один, щелкнула всей пятерней и исчезла.