Вот если бы не попался борец, хотя, если подумать, то сам виноват. Не в каждом же проходе по профессиональному спортсмену, прошлых охранников я спокойно расшвыривал, мог бы не биться головой о стену, а прошел бы к другому выходу из кладбища и все, но нет же, решил взять силой, нахрапом. В будущем надо быть поумнее.
Фильм закончился торжеством добрых и ранее обиженных, последние кадры все в крови, соплях и с глупыми улыбками, а что еще смотреть в конце рабочего дня уставшему человеку? Сдал грязную посуду, пожелал спокойной ночи и с чистой совестью нырнул в игру, дяде ведь все равно где я в игре или в виртуальном облаке капсулы.
Череда вспышек, сжигающих зрительные нервы, падения в разные стороны, тьма заменила все ощущения, есть только она одна, безразмерная, тягучая и непоколебимая. Секунда и тяжелое покрывало тьмы сдернулось и надо мной бесконечное небо, миллиарды ярких звездочек, видны туманности, свет от одной звезды передается соседней, та вспыхнула ярким шариком и погасла. Незнакомые звуки беспокойного леса отвлекли, прислушался, кажется или кто-то кого-то поедает. Приподнялся на локте и на голову будто набросили ватное одеяло, все лесные звуки отрезало, небо затянулось белесой дымкой и посветлело. Густая непроглядная ночь сменилась неплохо освещенным вечером.
Я подскочил, но вокруг все как обычно. Унылые открытые могилы и сверху не небо, а серовато-грязная хмарь.
— Ириска в чем дело? — потребовал я разъяснений.
Передо мной воплотилась девчушка в розовом платьице с крупными синими ромашками. На ножках зеленые сандалии на белоснежных носочках.
— Чего тебе? Я занята, — сердито заявила девчушка.
— Вот куда все пропало? — обиженно сказал я, обвел руками вокруг себя, будто сослепу ищу рядом полку. — Ведь сейчас ночь, а я вижу, как днем. Только что слышал шум леса, а теперь все как обрезало.
— Извини сплоховала, но не волнуйся дыру уже заделала.
— Что вырвалось? — потерял я нить разговора.
— Ты правда хочешь знать? — спросила она и посмотрела так глубоко, что мне сразу же захотелось отказаться, но пересилил себя.
— Сначала хоть что-то поясни, — нашелся я с ответом.
Она заулыбалась, но легче мне не стало, даже наоборот, захотелось побыстрее закончить разговор. С такой улыбкой маньяков можно пугать.
— Тебе нет восемнадцати, — размеренно произнесла она.
— Ну и что? — выпалил я, возвращая себе самообладание и чего испугался, не понятно.
— Не перебивай! — Прикрикнула недовольно Ириска, синие ромашки на ее платье налились бордовым тяжелым цветом, почудилось, что это сгустки крови.
— Раз тебе нет восемнадцати, то многие настройки мира тебе не доступны, такие как секс, — начала перечислять Ириска с не по-детски серьезным видом, — ночь, ужасы, нищета, обреченность, ну и так далее, список огромен, что не показывается детям даже в играх.
Я задумался. Оказывается мир тут иной, а мне значит, что, показывается лишь маленькая, если не крошечная часть всего происходящего? Если подумать, то я ни разу не видел мышей, а ведь Люда откуда-то ее взяла для тотема. Где же она ее добыла?
— А как убрать ограничения для детей? — спросил я. — Надеюсь не три года ждать до официального взросления.
Ириска стала прикусывать ноготь большого пальца, умильное выражение лица со смесью могучих мыслительных процессов зрелище еще то.
— Функцию секса можно не открывать, — быстро уточнил я.
Она посмотрела на меня как ворона, наклонила голову в бок и вроде бы закрыла один глаз, затем выпрямилась.
— Это сильно облегчает задачу, — неуверенно произнесла она, оставив ноготь пальца в покое.
— На официальном сайте сказано, что жалобы не принимаются, так что я буду не обиде за любой возможный вариант, — пообещал я.
Ириска, как мой дядя, почесала задумчиво подбородок, только без скрежета щетины.
— Уверен? — колеблясь спросила Ириска, — все же без смены дня и ночи легче играть, все хорошо видно, да и мыши не снуют туда-сюда, запахи нормальные.
— Уверен, — твердо произнес я.
В душе все от страха сжимается, но тем лишь сильнее разжигает любопытство. Кто же добровольно согласиться играться в пикселях, когда можно получить отличное качество. Вид того неба никак не идет из головы.
— Ну что ж, — раздумывая протянула слова Ириска, — твое желание, смотри не пожалей, обратной дороги не будет. И да, функцию секса оставлю заблокированной.
Я быстро кивнул.
— Перезайди, — потребовала Ириска.
Мгновение назад она была передо мной, а теперь мягкой ладонью коснулась моего лба, не сильно толкнула, я послушно повалился на спину, ощутил падение, все краски мира, звуки и прочие ощущения исчезли, я вновь в тягучей тяжелой тьме.
Очнулся на холодных сыроватых досках. Надо мной черное звездное небо, еще красивее, чем недавно. Я поднялся, лунного света еле хватает, чтобы увидеть соседний могильный камень. В ноздри ударили запахи: гниль, разложение, плесень и сырость и что-то еще, сразу и не назовешь. По еле видным стенам в нескольких местах видны ручейки, что уходят под доски моего гроба. Раньше это был деревянный ящик, теперь же настоящий гроб под мое тело, с красивой белоснежной атласной обшивкой внутри. От омерзения вздрогнул. Ринулся из могилы, но не тут-то было, раньше-то земля была твердая и сухая, теперь же влажная, рыхлая и попытки за что-нибудь ухватиться, вырывают траву с противными корнями. Кое-как выбрался, весь измазался в земле и вечерней росе, видок у меня сейчас скорее всего просто отпад, зомби на выгуле. Обернулся на могилу, в ней изрядно земли, интересно, а восстановится ли она теперь или можно прокопать удобную лесенку? Посмотрел на внешнюю стену и представил, как каждый раз буду воскресать в этом самом гробу с белой обшивкой, мурашки пробежали по всему телу, передернуло. Нет уж, буду искать другой способ тренировки.
Вокруг ничего не видно, трава вокруг могилы влажная, шаги противно чавкают. Открыл карту, только по ней можно сориентироваться в такой темноте. Холодный ветерок заставил поежиться, не помешала бы одежда.
— Угу, угу, — вдруг раздалось у меня над головой и хлопанье крыльев заставило меня рухнуть на землю от неожиданности и ожидания реальных проблем. Уханье удалилось и пропало в ночи.
— Это что сова была? — дрожащим голосом спросил я.
Хорошо, что мне никто не ответил. Появись кто-то из ближайших могил, я бы точно обделался. Оказывается быть взрослым и видеть все ужасы мира это крайне неприятно. Неужели дети так мало замечают?
— Именно, — тихо произнес девичий голос.
Я на месте подпрыгнул. Ириска вышла из-за спины и глядя на меня бесшумно засмеялась.
— Я предупреждала, — оправдываясь, сказала она.
— Я и не жалуюсь, — ответил я, собрав эмоции в кучку. — Спасибо.
Она ехидно улыбнулась и исчезла.
Серебристый свет залил все вокруг, я поднял голову, огромная туча открыла гигантскую Луну, это ведь Луна? Должна быть она, ведь ночь же. Но в реальности Луна где-то очень далеко и маленькая, а здесь близко и огромная и какая-то неправильная. Я видел снимки настоящей Луны, она сухая, безжизненная и вся в кратерах, как после бомбежки, а у этой идеально ровная поверхность серебристо-стального цвета. Показалось, что на поверхности что-то пошевелилось, присмотрелся, нет, почудилось.
Все вокруг будто заискрило, каждая росинка в траве заиграла серебряными лучами, мир покрылся стальной краской, чуждо как-то. Очередная тучка закрыла гигантское небесное светило и вновь стало темно, что хоть глаз выколи. Надо идти, а то так и буду обитать на кладбище.
В темноте толком ничего не разобрать, лишь когда Луна, если это она, показывалась, то удавалось запомнить дорогу, пару раз чуть не упал в чужие могилы, все же у нас копают не в ряд, а куда лопата упадет. Задавая приличные зигзаги достиг кладбищенской ограды. Кутаясь в мешковины в проходе два мужичка, с виду несерьезные противники. Услышали мое приближение, еще бы трава мокрая, чавкаю как на болоте, подскочили, закрыв проход телами. Взгляд первого мазнул мне по груди и приуныл, я уже в клане, значит к ним точно не пойду, а денег спрашивать, так для этого надо быть профессиональным борцом, а они на таких не похожи.
— Не спится? — участливо спросил я.
— Ты видишь ночь? — удивился один из охранников. Выглянувший лик Луны дал его рассмотреть: высокий, худой, короткая прическа а-ля два-три пальца ежика, маленький нос, как у китайца, почти пуговка с двумя дырочками.
— Может тебе еще грязь под ногами описать? — зло спросил я и потер руками себя, хоть как-то согреваясь.
Они переглянулись, явно решая, что со мной делать.
— Пройти дашь? — раздраженно спросил я, продолжая себя растирать.
Он замялся, явно хочется сказать "да иди ты на все четыре стороны", но что-то помешало. И это что-то думаю неведомые мне принципы и правила, ведь если всех выпускать, тогда их схема добычи новичков станет не эффективной.
— Извини, но нет, — все же произнес высокий охранник. Его напарник встал чуть левее, чтобы я не смог протиснуться между ними.
Я улыбнулся, мысленно уже согреваясь. Не понимаю, чего так холодно вдруг стало. Взгляды у охранников из равнодушных перетекли в озабоченные, но мне уже плевать. Дождался полного восстановления выносливости под их молчаливым надзором и понеслась. Три секунды на регенерацию выносливости очень долго, выносливости надо значительно больше, но если умеючи и правильно рассчитать, то и с моими показателями можно жить. Две безголовые тушки в мешковинах осели на землю. Прикосновение к каждому телу и на мокрой траве две накидки, выбирай какую хочешь. Только наклонился за ближайшей, как она на глазах потускнела и исчезла. Быстро схватил вторую, она вся мокрая и через секунду также испарилась. Вот ведь, в барахле ходят, нормальному человеку теперь и одеть нечего. Плюнул от досады и пошел прочь, пока светло надо идти.
Кладбищенский пейзаж сменился на широкую полосу уходящую в обе стороны. Зависший в небе гигантский серебряно-стальной шар не дает расслабиться, никак не привыкну, что все стало стального и черно-блестящего цвета. Никогда бы не подумал, что темнота может подсвечиваться. Обернулся, за спиной осталась кладбищенская ограда, за ней бесконечные ряды открытых могил и если ограда выглядит сверкающими стальными пиками, то пустоты в могилах будто шевелятся. Понимаю, что скорее всего свет отражается от мельчайших деталей: стен, травинок, камушков и прочего, но когда все это подсвечивается и одновременно утопает во тьме и каждое движение воздуха меняет картинку, живая тьма, не приятное зрелище. Передернул плечами и направился дальше.
Пересекая широкую выжженную полосу при каждом шаге поднимаю облако пыли за спиной, что выглядит стальной стружкой, медленно оседающий после меня. Предательский ветер поменял направление и теперь облако пыли норовит меня обогнать, дышать стало тяжело, стал кашлять. Остановился и сплюнул навязшую пыль на зубах, небольшой комок грязи упал передо мной, будто из ртути. Блин, это не фига не реально, мир не такой, при чем здесь детские ограничения? Прислушался, но Ириска никак не отреагировала, отдышался и двинул дальше.
Впереди блестящими конструкциями выросли покошенные дома, большая туча заслонила ночное светило и весь мир погрузился во тьму. Уфф, так даже как-то приятнее, обычнее, а значит привычнее. Тучка надолго не задержалась и вновь все вокруг заискрило и стало неживое.
Через час унылого блуждания в потеках настолько все осточертело, что захотелось послать все к чужой бабушке и выйти из игры. Поймал взгляд одного из охранников, что сидят возле каждого покошенного дома. Он посмотрел с усмешкой, в которой понимание смешалось с жалостью. Я озлился.
— Чего надо? — выпалил я.
Его улыбка стала еще шире, он молча похлопал по месту рядом с собой. Я оглянулся, никого вроде бы рядом нет, шел я беспрерывно, так что вряд ли ловушка, хотя устал я что-то. Раз уж предложил, то почему бы и не посидеть. Доковылял до незнакомца и плюхнулся рядом, он не спешил начинать разговор, думает о чем-то своем.
— Привет, — устало произнес я.
— Привет, — ответил равнодушно он, выныривая из размышлений.
— Чего сидим? — поинтересовался я. Оглянулся вокруг, блин, тут же нечего делать, зачем, вот зачем человеку сидеть ночью в игре? Идиотизм.
— Ты дурак? — с улыбкой спросил незнакомец.
— Наверно, — устало ответил я, этот вопрос мне уже порядком надоел. — Так чего сидим?
— Охраняю, — буднично ответил мужик.
— Чего? — с издевкой спросил я и показал пальцем за спину, где покошенный дом, если эту лачугу вообще можно домом назвать.
— Именно.
Мы посидели, каждый в своих мыслях, раздумьях. Я перебрал все варианты, но за такую развалюху точно не стоит опасаться, их тут тысячи если не больше, оно вообще никому не надо такое захватывать.
— Прости дурака, — с вызовом произнес я и добавил, — но разве стоит охранять такую развалину?
Мужик посмотрел по-отечески, как на маленького ребеночка, что не понимает, зачем папка возится с машиной, когда на ней можно быстро и весело ехать.
— А куда ты сваливаешь все добро? — задал встречный вопрос незнакомец.
— Добро? — переспросил я. — Так у меня его нет.
Мужик тихо засмеялся.
— А где воскресаешь? — сдерживая смех, поинтересовался незнакомец.
— На кладбище, как и все.
Собеседник еще громче рассмеялся. Не люблю, когда надо мной смеются, ладно все и каждый называют дураком, но смеяться это уже перебор. Мужик обратил внимание на мой разгневанный вид, взял себя в руки. Он внимательно изучающе посмотрел на меня, вижу, как решается на что-то, я на всякий случай приготовился дать в зубы, не хватало еще усатых целовальников в ночи.
— Ладно, пошли покажу, а то больно зеленый ты еще, — со смешком произнес он и поднялся. Зашел в дом.
Приглашение, конечно же, заинтересовало, впервые можно куда-то зайти, все больше хожу по улице, но ночью и без возможности выжить или нормально сопротивляться, а не идиот ли я? Хотя чего бояться, убьет, так не далеко идти, а уж отпор попытаюсь дать, я ж не робкая барышня. Поднялся и шагнул в светлый темный проем двери. Стальной свет удивительным образом подсвечивает все, но при этом вещи не отбрасывают свет. Сразу за порогом непроглядная тьма, "сюда", донеслось справа. Повернулся на голос, темный проход и в конце отлично освещённая стена, слева от нее открытая дверь. Не понимаю, как так получается одновременно и темно и светло. На что попадает свет отлично видно, но при этом все вокруг утопает во тьме.
Сухие доски пола противно заскрипели, пошел держась за стену, большим пальцем правой ноги зацепился за что-то, чуть было не споткнулся, пару шагов пробежался и удержался от падения за стену, весь дом зашатался. "Осторожнее" — прилетело из открытой двери. Матеря свою любопытность, дошел до двери.
Слабый стальной свет из дырявого потолка показал весь ужас комнаты. Улыбающийся мужик на фоне десяти открытых гробов, поставленных вертикально, мерзость. Он подошел к одному из них и похлопал с улыбкой идиота по боку:
