Там были скребки и резаки, наконечники для рубил и копий. Очевидно, билариане были более плотными, чем казались на первый взгляд. Здесь были фигурки животных и жилища, а также фантастические существа, которые могли быть реальными или мифическими. В одном футляре находилось несколько сотен табличек, на каждой из которых были выгравированы ряды иероглифов. Табличка относила их к довольно раннему периоду истории Билариан. Они еще не были переведены. Но они напоминали несколько более поздние материалы, из которых была составлена "Книга жизни" с ее бессмертными рассказами о "Корделете" и столпах мира.
— У них была бумага, — произнес голос позади меня. — Забавно, что сохранились только самые ранние письменные материалы. Только таблички. — Это был старик. Он был примерно моего роста, чисто выбрит, если не считать аккуратно подстриженных белых усов. (К тому времени на Фишбоуле этот стиль исчез, и человек выглядел безнадежным реликтом.) — Даже надписи на их зданиях взяты из ранних религиозных или этических текстов. Все книги пропали.
— Я Тайл Чедвик, — представилась я, протягивая руку.
Он крепко пожал ее. — М'Кэй Александер. Можете называть меня Алекс.
Я представилась студенткой с Окраины, и мы немного поговорили о биларианском искусстве. Под этим я подразумевала в первую очередь архитектуру, поскольку мало что еще оставалось.
— Как они вообще что-то создавали? — спросила я. — Я имею в виду, что у них не было рук.
— У них была очень гибкая оболочка, — ответил он. — С псевдоподиями-отростками. Если присмотреться, их можно увидеть на некоторых артефактах. Здесь, — он указал на пару фигурок в соседнем ящике. Похоже, у них действительно были конечности. Однако они появлялись в самых неожиданных местах, в области живота и головы. У меня было полное ощущение, что я смотрю на существо, завернутое в простыню.
Ладно, это казалось достаточно разумным. Но как насчет зданий? Вы не можете сдвинуть валун с места псевдоподией. — Должно быть, у них было какое-то тяжелое снаряжение.
— Ничего такого, что мы могли бы найти, Тайл. Вы, э-э, не возражаете, если я буду называть вас Тайл?
— Конечно, нет.
— Хорошо. — Его взгляд скользнул по витринам и резным блокам. — Нет, — сказал он, — это трудно разобрать, так мало осталось. Но я не думаю, что у них когда-либо были машины, которые требовались бы для перевозки этих камней.
— Откуда вы знаете?
— Их психология. Они просто не были технологической расой. Вы знали, что их культуре было двадцать тысяч лет, когда они вымерли? И они так и не преодолели стадию средневековья?
— Что с ними случилось?
— Никто не знает. Возможно, конкуренция стала слишком жесткой. Некоторые местные эксперты считают, что они не смогли объединиться политически. Кто знает? — Он листал страницы своего блокнота для рисования, держа его так, чтобы я могла видеть. Он был заполнен изображениями предметов в витринах, алтаря и самого музея Филда. — Остается загадкой, как они передвигали эти камни. Это одна из тех вещей, которые Разведка пыталась выяснить, когда их прогнали.
Я удивленно уставилась на старика: никогда раньше не слышала, чтобы об этом говорили в таких выражениях. — Что их прогнало?
Александер приложил кончики пальцев к алтарю, как будто хотел что-то прочитать на холодном камне. — Я бы хотел знать, — сказал он.
— Разве это никогда не было обнародовано?
— В некотором смысле, Тайл. После второй экспедиции они опубликовали довольно подробное описание условий на Билариусе. Это старый мир. У эволюции было много времени. Так что плотоядные животные там очень эффективны. У них много зубов, и они двигаются очень быстро, а некоторые из них летают, но большинство из них трудно заметить. — Я видела фотографии некоторых из них. Мне запомнилась акула, летающая на реактивных двигателях. — И они были достаточно умны. Что, кстати, стало одним из факторов снижения их численности, чтобы они не уничтожали запасы продовольствия.
— Что вы имеете в виду? — Мы подошли к диораме, изображающей раскопки в Исдрил-Уэсте.
— Они воевали друг с другом. Это был воинственный вид.
— Почему?
— По той же причине, по которой животные дерутся на Окраине. Вода. Права на охоту. Что угодно. Но на Билариусе это была организованная война. Тамошние виды, похоже, обладают более чем достаточным интеллектом и возможностями организации. В любом случае, я не могу себе представить, почему хорошо вооруженные силы — и, по крайней мере, в случае со второй экспедицией, к тому же предупрежденные заранее — не смогли выстоять против местных хищников.
— Алекс, вы, кажется, довольно много знаете о Билариусе. Вы работали в Разведке?
Он огляделся в поисках места, где можно присесть, и нашел каменную скамью. — Я занимаюсь производством продуктов питания, — сказал он. — Точнее, занимался. Сейчас на пенсии.
Я не смогла сдержать улыбку. — Как получилось, что кто-то из пищевого бизнеса оказался вовлечен во все это? — я махнула рукой вокруг.
— У нас есть небольшая группа на Окраине, — сказал он. — В основном это такие люди, как я, которые просто интересуются историей Билариуса. — Он наклонился вперед, его голос звучал напряженно. — Послушайте, Тайл. Разведка не говорит правды о том, что произошло на Билариусе. Более того, прошло уже много лет с тех пор, как они официально объявили, что больше туда не вернутся. Но взгляните-ка... — Через главный вход мы могли видеть бассейн и группу зданий Разведки за ним. В лучах заходящего солнца они казались серебристыми и зелеными. — Почему они остановились на Фишбоуле? Видит бог, больше тут ничего нет.
Я пожала плечами. Я, конечно, не знала.
— Потому что, — сказал он, — они собираются вернуться. Тайл, нет никакой вероятности, что они уйдут и оставят то, что нашли. Но есть что-то, что их пугает.
Он повысил голос и привлек внимание дежурного.
Диорама была в основном из песка: коллекция частично раскопанных блоков и колонн, землеройных машин, временных убежищ и людей. На краю экспозиции стоял посадочный модуль. Ни одно местное сооружение не осталось нетронутым. — Алекс, — сказала я, — я так понимаю, вы не были на Билариусе?
— Нет, — с сожалением ответил он. — Когда мы услышали о второй миссии, то объединили наши средства и предложили Разведке значительную сумму, чтобы один из наших участников смог пойти. Если бы они согласились, мы бы решили разыграть карты и определить победителя.
— Что они сказали?
— Слишком опасно. Они не смогли взять на себя ответственность. — Его глаза сузились. — Я не могу с этим спорить. Они потеряли почти половину своей десантной команды при первой попытке. Вторая попытка была ненамного лучше. — Он уставился на Исдрил-Уэст. — Но я бы хотел пойти.
Я задавалась вопросом, мог ли Дюрелл совершить это путешествие, но это казалось маловероятным. — Алекс, — сказал я, — на Билариусе было несколько мест раскопок. Есть ли где-нибудь среди них башня?
— Нетронутая?
Я колебалась насчет этого. — Не обязательно. Из обломков торчит что-нибудь, что можно было бы назвать башней.
Он закрыл глаза, и я представила, как он мысленно осматривает различные раскопки. — Нет, — сказал он наконец. — Я так не думаю. Если и есть, то они держат это в секрете.
— Вы знаете что-нибудь о Ройбене Аксбридже?
— Он был экспертом по идеографической структуре. — Он взглянул на часы и пожал плечами. — Мне нужно идти. — Он встал. — Аксбридж работал на Касмира Мосса, который был непосредственным руководителем миссии, когда ее закрыли.
— Был ли он когда-либо вовлечен в какие-либо необычные инциденты?
— Тайл, я бы сказал, что все они были вовлечены в необычные инциденты того или иного рода. Я просто не знаю. Если вы хотите поговорить с кем-нибудь об Аксбридже, обратитесь к Моссу.
— Где мне его найти?
— Он где-то здесь. Он — одна из причин, по которой я уверен, что они вернутся. У Мосса были бы дела поважнее, чем слоняться по Фишбоулу, если бы не случилось что-то.
Через главный вход вошли две женщины средних лет и мальчик. Мальчик сразу же направился к диораме.
— Алекс, — спросил я, — вы здесь один?
— Да. Предполагалось, что мы поедем втроем, но возникли непредвиденные обстоятельства. Вы же знаете, как это бывает.
— Как насчет ужина? — спросила я. — За мой счет.
7.
В тот вечер я просмотрела все, что было в библиотеке по этим двум миссиям. Официальные материалы были не очень информативными, а дюжина или около того книг, написанных на эту тему, не соответствовали друг другу и были не очень полезными. По Эгглстону, бюрократы на местах безжалостно нарушали процедуры безопасности и "не могли сдержать нескольких диких животных с помощью современного оружия". Эдриан Хант в своей книге "Разведка и Билариус: исследование применения силы" утверждает, что политические назначенцы, контролирующие финансирование Разведки, хотели положить конец программе, потому что она стоила слишком дорого, а феодальная цивилизация, которая развивалась на Билариусе, не могла внести никакого существенного вклада в технологии Конфедерации. Другие авторы мрачно намекали на присутствие демонов на Билариусе.
Нигде не упоминалось об Аксбридже, но Эгглстон обозвал Мосса некомпетентным бумагомаракой, которого больше интересовали загадочные языки, чем практические опасности, с которыми сталкивались его команды. (Подразделение филологов и археологов, возглавляемое Моссом, понесло самые тяжелые потери, и его обвинили в том, что он плохо подготовил сотрудников службы безопасности для охраны себя и своих подчиненных.)
Как и Аксбридж, Мосс был филологом, хотя и с более высокой репутацией. Он получил большинство крупных наград, отказался по меньшей мере от двух постов президента университета и написал книгу "На заре языка" — исчерпывающее исследование протошумерской идеографии. Эгглстон заметил, что для Мосса открытие Билариуса было чем-то вроде свежей девственницы после длинной череды древних, над которыми так тщательно работали все остальные.
Но это, по-видимому, была девственница с зубами.
Вечером после моего разговора с Александером М'Кэем я ухитрилась оказаться в "Арнхофе", маленьком ресторанчике с видом на торговый двор, когда Мосс зашел поужинать. Это был человек совершенно заурядной внешности, с тусклыми голубыми глазами и оборонительной складкой вокруг рта. Не удивительно, что он зарабатывает на жизнь изучением мертвых языков.
Я устроилась за соседним столиком, заказала морепродукты (что еще?) и стала ждать удобного случая. Мосс достал из портфеля какие-то бумаги, разложил их перед собой и сразу погрузился в размышления.
Когда принесли вино, его и мое, он поднял глаза и заметил, что я смотрю на него. Это была моя реплика. — Простите, — сказала я, наклоняясь к нему, — но вы случайно не Касмир Мосс?
— Да. — Он не был недоволен тем, что его узнали.
— Я Тайл Чедвик. Я читала вашу книгу. — Это была авантюра. Правда, конечно, заключалась в том, что я читала об этом.
Он неуверенно улыбнулся в ответ, приглашая меня сказать что-нибудь еще. Я откликнулась. Сказала ему, что это пробудило во мне интерес к древним цивилизациям, и что, на мой взгляд, он довольно доходчиво изложил сложные концепции. К счастью, он не стал вдаваться в подробности.
Через несколько минут мы уже пили из одного графина. Он любил поговорить о политике древнего Вавилона, а я подбадривала его, задав несколько безопасных вопросов, и позже вечером обнаружила, что прогуливаюсь с ним по пляжу. Внезапно он повернулся ко мне лицом. — Кто вы на самом деле?
Вопрос застал меня врасплох. — Подруга Акса, — сказала я.
Некоторое время он молчал. Луна низко плыла над океаном, серебря набегающие волны. В конце концов, ухватившись за поручень, он кивнул, как будто у нас был общий темный секрет.
Мы прошли мимо Океанографического института, почти не разговаривая, и, по моему предложению, зашли в небольшой бар на краю парка. — Ройбен Аксбридж, — сказал он, когда мы вошли, — был одним из самых сложных людей, с которыми мне когда-либо приходилось работать. Он не любил подчиняться чьим-либо указаниям, считал, что любой, кто оспаривал его взгляды, был дезинформирован, и, как правило, вел себя грубо по отношению ко всем. Я почти удивлен, услышав, что у него есть подруга. — Он моргнул, глядя на меня. — Надеюсь, я вас не обидел. — Мы нашли столик у окна. По залу разносилась тихая музыка. — Но, Боже мой, я бы многое отдал, чтобы он был с нами сегодня вечером...
Это было совсем не похоже на того Аксбриджа, которого знали шахматисты. Конечно, обстоятельства были другими.
Я намеревалась подождать, пока мы не пройдем два или три раунда. Но момент был явно подходящим. Мы заказали напитки, и я видела, что он поглощен своими мыслями. — Касмир, — сказала я, — что произошло в комнате в башне?
Его глаза заметно расширились. — Я не думал, что он кому-нибудь расскажет. Как много вы знаете?
— Очень мало. Знаю, что была проблема. Знаю, что после этого он уже никогда не был прежним.
Принесли напитки. Он провел указательным пальцем по инею на бокале, затем поднял его и изучил жидкость в колеблющемся свете свечи. — Полагаю, вы в курсе условий на Билариусе?
— Знаю, что они сложные.
— Я бы сказал, жестокие. — Он улыбнулся, словно какой-то своей шутке. — Но награда стоила риска. Акс рассказал вам, почему мы так заинтересовались Исдрил-Уэстом? Нет? Тогда позвольте мне сказать: это не один город, а семь, построенных на протяжении десяти тысяч лет на одном и том же месте. Это было стратегически важное место. Независимо от того, как часто погибал город, последующие поколения возвращались и строили новый. В древние времена он стоял на узкой полоске суши, разделявшей два континента. Но климатические изменения отодвинули океаны назад, суша опустилась и высохла, и это место превратилось в пустыню.
— Мы смогли проследить за развитием их языков на протяжении большей части истории культуры. Позвольте мне объяснить вам, Тайл, что это значит: это означает, что мы можем, наконец, начать отделять те восприятия, которые вызваны окружающей средой, включая чью-то собственную физическую форму, от тех, которые присущи мыслящему виду.
Я видела, что он увлекся своей темой, и попыталась вернуть его к действительности. — Башня, Касмир. Где была башня?
— На восточной окраине города. Вероятно, когда-то это был какой-то маяк, предупреждавший о приближении судов слишком близко к побережью. Мы не могли быть уверены, потому что у нее не было верхушки.
Это объясняло, почему в диораме не было башни. Она простиралась вниз, а не вверх. — Касмир, вы знали Дюрелла Колла?
Он выглядел озадаченным. — Нет, — сказал он. — Кем он был?
Я пожала плечами. — Неважно. Пожалуйста, продолжайте.
— Башня была сооружением третьего уровня, что просто указывает на ее принадлежность к определенной эпохе. Два более поздних города были построены поверх руин, к которым она принадлежала. Мы знаем, что Билариане, жившие в более поздних поселениях, сохранили ее как памятник и музей. — Он посмотрел на меня поверх бокала, и его глаза заблестели. — У них был исторический опыт, Тайл. Вы поймете, что нам не терпелось попасть на нижние уровни.
