Летняя школа/finally, I added

— Это не значит, что я к тебе не равнодушен.

— Но ты... — я осеклась и забыла, что хотела сказать, потому что Брукс покачал головой.

— Давай так, я скажу тебе кое-что. Я зол на тебя, потому что не доверяю тебе, ужасно зол, и во мне есть еще очень много чувств, которые я к тебе чувствую, но ты все время напираешь, и я перестаю чувствовать еще что-то кроме той же злости. Тебе ведь так хочется получить то чего у тебя нет, и мне все кажется, стоит заполучить тебе и меня, и тогда игра закончиться — интереса больше не будет. А я так не хочу.

— А разве не так бывает в отношениях? Интерес со временем проходит, — от вредности сказала я, понимая, что говорю не то, что должна, и от этого становясь в его глазах хуже, чем есть. Но факт с футболкой все еще не был забыт!

Брукс вздохнул и подошел ко мне. Он смотрел на меня все с той же грусть, что и с утра. А потом осторожно взял малыша, как бы говоря, что все, моя миссия окончена.

— Вот видишь какая разница между нами. Когда все закончиться, ты развернешься и уйдешь, а я знаю, что ты одна из Тех.

Он ловко уложил Найджела в кроватку, что стояла почти посередине комнаты, и уже вообще не обращал на меня внимания. Мне пора было уходить, я понимала, что лучше сейчас уйти и не лезть к нему в душу, раз он этого не хочет, но не могла. Я должна была знать, мне было это необходимо.

— Из Каких? — все же переспросила я, и думала что не получу ответа, ведь его плечи при этом так напряглись. Но Брукс взял меня за руку и подвел к двери, видимо собираясь выпроводить поскорее отсюда, прежде чем что-то скажет.

— Ты из тех, кто действительно может разбить мне сердце. Надеюсь ты теперь рада, что услышала это. Ты ведь всегда добиваешься того, что хочешь, не так ли Валери?

Когда дверь за мной закрылась, я стояла и смотрела на теплую солнечную улочку, на свою машину и ничего не видела, было такое ощущение, словно мне дали под дых. Со всего размаха, со всей дури, со всей силы, что могла быть у человека меня пнули ногой в живот, и эта боль быстро перешла в грудь.

Итак, я знала теперь что не безразлична Бруксу, я знала также то, что одна из Тех, кто могут разбить сердце такому парню, как Брукс, и узнала я все это, потому что мне нужно все и сейчас. И вот я получила ответ, и вот она радость, которой я совсем не чувствую.

Глава 11. Главное не оступиться

В воскресенье я была почти уверена что не пойду на занятия, потому что во-первых, после скандала в пятницу я не представляла себе, что меня ожидает, а во-вторых после слов Брукса, мне не совсем хотелось его видеть. Вечно он все представлял в таком свете, словно я какой-то ходячий ужас, что принесет ему боль и мучения.

Конец субботы я провела злясь на него и его слова, можно подумать он единственный парень на свете и мне заняться больше не чем как только ему сердце разбивать. А может он мне вообще не нравиться?! Об этом то он наверное не думал, когда таким странным образом просил оставить его в покое. Конечно же я позвонила Мейс и пожаловалась ей на Брукса, надеясь на сочувствие, но после моего рассказа в трубке несколько мгновения была тишина.

— Ну я не могу его осуждать за недоверие к тебе, — осторожно начала Мейс, и когда она выждала паузу, я услышала на заднем фоне музыку. — Подумай сама, послушать тебя, так вообще не поймешь нравиться ли он тебе действительно, или просто нужен чтобы забыться. Я была бы против, если мной хотели воспользоваться.

— Не думаю, что хочу ним просто воспользоваться, — тут же выдала я, и замолчала, осмысливая то, что сказала. Так ли это? Может во мне все еще есть желание сделать своим, и увидеть, что он все же сдался под натиском моих чар, утвердиться в том, что я неотразима. Но ведь было же что-то еще, так глубоко спрятанное во мне, что я сама не могла понять своих чувств и ощущений, и честно говоря в отношениях я была профаном, мне нужно было учиться всему в этом плане.

— Так ли это? — вновь спросила резонно Мейс, и голос ее стал мягче но и настойчивей. — Подумай Валери, у него и своих проблем не меньше чем у тебя, стоит ли все это начинать?

— Мейс, я не знаю, — я села на кровать и уставилась в старый телевизор, и в нем отражалась я сама — уже не такая замудоханная, волосы мои блестели, лицо казалось здоровым, но куда делась та 17-тилетняя я, которая еще верила в любовь. — Все так сложно, мне не приходилось еще влюбляться. Я не знаю, что испытываю к Бруксу, но возле него во мне постоянно возникает взрыв каких-то эмоций. Я еще никогда ничего подобного не испытывала.

— Тогда думай иногда не только о себе. Обижайся сколько хочешь, но он прав — ты привыкла получать то, что хочешь. Теперь ты хочешь получить его, и тут кто хочешь засопротивляется, попробуй дать ему свободу...не пытайся вырывать из него при каждой встречи признания в том, какая ты классная, нравишься ли ему — да это просто не правильно.

— Считаешь меня эгоисткой? — закусив губу, переспросила я.

— Нет, считаю, что ты не знаешь никакого другого способа заводить отношения с парнями, для тебя это нормально: похлопать ресницами, улыбнуться и все. Брукс видимо не дурак, он и так прекрасно знает, как ты выглядишь, и хочет знать, что внутри тебя. Это ты на Адама могла произвести впечатление, раздевшись, а ты попробуй одеться, и показать, что кроме сисек у тебя еще и мозги есть.

— Ты мне прямо-таки льстишь, — пробурчала я, все же понимая правильность слов Мейс. В отношении человеческих ценностей я в последнее время все больше и больше полагалась на опыт Мейс, и он у нее точно был.

— Даже не пытаюсь. Давно нужно понять, что своей внешностью ты не можешь кого-то удержать. — отчеканила Мейс, — Не знала, что бывают такие парни, что умеют сопротивляться второму я в штанах, но предполагала что они существуют, один экземпляр попался тебе, и знаешь, в этом есть какая-то ирония.

Я надулась и все же сказала:

— Не будь ты моей подругой, подумала бы что тебя все это веселит.

— А как же, ты умница и красавица, но почему-то советы относительно парней даю тебе я — вот она мировая справедливость, — рассмеялась Мейс. Она пообещала, что приедет скоро и останется теперь подольше, когда узнала, что дядя и тетя вовсе не такие чопорные как казались. Идея с покером ей особенно понравилась. Лично я все еще не могла отойти от зрелища того, как старая добрая мисс Ванда, курит сигары и пьет мартини, словно лошадь, а по воскресениям она преподает в воскресной школе после мессы. В этом было что-то не правильное, или про старость у меня так же сложился не правильный стереотип — старые матроны в кружевах, не могут вести себя как подростки. Или все же могут? Себя в старости я, по крайней мере представляла когда-то по-другому — как бабушка Тесс, я ходила бы в длинных юбках и широких блузах, а в моем доме летом отдыхали бы внуки. Теперь видение старости у меня пересмотрелось — я вполне могла продолжать быть самой собой, любить музыку, и ходить в кинотеатр на ужасы, и возможно даже на дискотеки.

И все же после воскресенья проведенного в раздумьях о словах Брукса и так же Мейс я пошла в понедельник в школу, все же переживая из-за своих одноклассников, но это так и оставалось меньшей причиной для переживания. Брукс был основным фактором риска, к которому я все время была не готова, он говорил те вещи, которые мне не хотелось слышать. Или то что я хочу услышать, но в таком контексте, что мне ставало только хуже от его признаний. Почти все в прошедшем времени.

Когда я зашла в класс, все как и обычно поздоровались, кто более приветливо, как Данте и Жаклин, остальные сдержанно или с опаской, а вот Брукса не было. Он пришел тогда когда урок литературы уже начался, и сел на старое место по диагонали от меня на соседнем ряду. В иной раз, я бы специально смотрела ему в глаза, не отрываясь, но сегодня даже не посмотрела, а записывала лекцию, что нам диктовали. Какая реакция была у Брукса на это мое новое поведение, я конечно же не знала, но надеялась что следую советам Мейс.

Зачастую на ленч нам выделяли почти час, и мы могли пройтись к пляжу, чтобы поесть и немного отдохнуть. Редко случалось так, что мы ели все вместе, так же случилось и сегодня — Мия, Яркие глазки и Джексон отделились ото всех и ушли первыми, к тому же они теперь стали каким-то конгломератом против меня, нужно было лишь дождаться, когда они начнут распространять листовки с моим лицом и предупреждением "Наркоманка". Я же довольствовалась компанией Данте, которого очевидно больше не смущала информация обо мне. Именно так он мне и заявил, когда мы шли в сторону пляжа.

— Наконец-то мне хоть что-то о тебе известно.

Я бы хотела, чтобы это что-то было не таким откровенным и личным, но как уже получилось. Только я думала теперь о кое-чем другом, что выпало из моей памяти, но всплыло, когда я заметила что Брукс и Жаклин идут на ленч вместе. Он ведь был тем знакомым, который должен был сидеть с Найджелом, но Жаклин ничего толком об этом не рассказывала, и теперь в мою душу закрались сомнения. А что если у них что-то серьезное? От этой мысли я вся похолодела, а краска бросилась мне в лицо. Таких чувств мне еще не приходилось переживать, раньше мне не было кого ревновать.

И как назло именно на них двоих мы натолкнулись, когда искали место для себя. Не смотря на разгар рабочего дня, пляж не был пустынным, так как сюда туристы забредали чаще, чем туда, где жила я. Небо было немного пасмурным, к вечеру обещали грозу, но холодно не было. Люди в купальниках и плавках сновали мимо, играли дети, даже несколько раз в меня зарядили волейбольным мячом пару парней, но я лишь усмехнулась и покачала головой, когда они позвали меня играть с ними. И тут мы подошли к одному из "своих" мест и увидели Брукса и Жаклин. На миг все перед глазами почернело от ревности, пока я не заметила, что сидят они на расстоянии, а Жаклин показывает ему какие-то фотографии и грустно кивает его словам. Нет, сказала себе я, они уж никак не похожи на голубков. Помня, что сказала мне Мейс, я хотела пройти мимо, но Данте не дал мне этого сделать.

— Можно к вам? — спросил он, прежде чем я успела его остановить, и уже устроился возле Жаклин, которая лихорадочно прятала фотографии в сумку. Она смущенно подняла свой пакет с едой и улыбнулась мне. Я все еще раздумывала, стоит ли садиться, так как свободное место осталось как раз возле Брукса, но он аккуратно убрал свою сумку со старого, покрытого солью бревна, и кивком предложил мне сесть. Памятуя о "сиськах", как выразилась Мейс, я плотно запахнула рубашку, под которой у меня была майка, и устроилась рядом, ощущая неловкость. Глянув мельком на Брукса я с удовольствием заметила что он смотрит на меня, и этот его взгляд, о котором я так часто думала и не могла разгадать, казалось теперь пробирался куда-то дальше, чем мне хотелось его впускать. Я не стала строить ему глазки, как сделала бы раньше, а просто смотрела в ответ, предоставляя свою душу нараспашку, если уж ему так сильно хотелось в нее взглянуть. Там давно уже не было ничего сокровенного или таинственного, осталась лишь я.

В это время Жаклин и Данте о чем-то говорили, но мы продолжали с Бруксом смотреть друг на друга, пока он не откашлялся и не сказал:

— Если хочешь, у меня осталась еще картошка фри, — он протянул как удостоверение картошку в бумажном пакетике, но я отрицательно покачала головой, доставая сандвичи, которые приготовила мне тетя Максин.

— Мне нужно все это съесть, иначе заставят ужинать двойной порцией.

Было так глупо, что мы говорили о еде, а потом замолчали. Мне казалось, что я не должна смущаться возле Брукса из-за такой ерунды, но мне вдруг показалось, что мы только что встретились, и еще совсем незнакомы. Но так и было — я ничего о нем не знала: какую музыку он слушает, какие фильмы любит, играет ли в шашки или же предпочитает компьютерные игры, что он любит из еды, и на какие продукты у него может быть аллергия. Я думала, что мне нравиться Брукс, но я и не пыталась поговорить с ним о нем, и узнать ближе, а ведь я поняла что мне этого очень хочется.

— Вы давно знакомы с Жаклин? Ну ты ведь ей помогаешь с Найджелом, — неловко закончила я, подумав, что для него эта фраза может показаться двухзначной, словно я ревную, но это было не так. Ладно, почти не так.

Брукс улыбнулся, и повернул голову так, что мне был виден его профиль, но уже не глаза, которые он щурил от солнца, не смотря на то, что мы сидели в тени. Сегодня у него была другая прическа, но на волосах не было видно следов геля или же пенки, словно он лег спать с вымытой головой, а с утра просто причесался, и вышло нечто другое, чем всегда. Мне нравилось, когда парни слишком уж не заморочивались по поводу внешности.

— Да, мы друзья детства, Жаклин ведь недалеко живет от того дома где вырос я. Она когда-то дружила с моей сестрой, пока мои не переехали в Джексонвиль. — я вздохнула с облегчением, когда Брукс не стал обвинять меня в скрытых мотивах. Сегодня у него явно было хорошее настроение, такое, как и в день ярмарки, на меня он видимо не злился и не старался перевоспитывать. — Когда-то она была первой заводилой в классе по поводу того, что нужно учудить. И я как их куратор старшеклассник, вечно злился.

Я рассмеялась, удивленная той информацией, что открылась мне о Жаклин. Мне хотелось уже давно подарить ей те серьги, что я купила, но боялась обидеть ее, узнавая ее больше, я понимала что она точно может их не взять. Не понятно только как такая умная девушка как она, с характером и всем остальным, стала матерью-одиночкой, но это было ее дело.

— А я в своем классе была самой тихой и спокойной девочкой. Самой правильной и честной, и старалась вовремя все делать и слушать учителей. До 5 класса меня за это не любили, пока я не стала одной из самых красивых девочек в школе, тогда отношение ко мне изменилось. — даже не знаю, что сподвигло меня на откровенность, но я сказала ему об этой части своей жизни, которую всегда вспоминала с улыбкой. Казалось, мы сидим здесь вдвоем, тихий разговор Жаклин и Данте нам не мешал, а мои слова уносил ветер и их слышал лишь Брукс.

— Не могу поверить, что ты была тихоней, — Брукс постарался подавить улыбку, но у него это не вышло.

— Ну прости, я ведь не всегда была такой как сейчас, я когда-то была ребенком. К тому же в то время я еще пыталась заслужить любовь родителей хорошим поведением и оценками, чтобы они мной хотя бы гордились, но Меттисон тоже вел себя неплохо, и учился даже лучше, так как у него это не занимало столько времени и усилий, как у меня. Но на самом деле он никогда не был пай мальчиком. — с тяжелым вздохом сказала я, говорить о личном мне никогда не удавалось, к тому же говорить все это Бруксу было сложно. При этом слушал он с явным пониманием, и возможно интересом.

— Потому, когда он умер, ты решила стать плохой, воспользоваться его практикой, но уже в открытую?

— Типа того.

Неловкости стало меньше, и в то же время, я не могла так спокойно сидеть возле Брукса и ожидать, что еще он скажет. Надкусив несколько раз свой сандвич, я начала собираться. Мне ужасно не хотелось дальше что-то говорить о себе.