На всякий случай Тайга понюхала перевязочный материал — не дай космос, бинт окажется смочен в каком-нибудь анестетике, ведь это почти гарантировано смерть для инопланетянина — и стремительно принялась за весьма привычное ей дело; спасение жизни. Одновременно драконесса изучала первого представителя инопланетной цивилизации.
С первого взгляда становилось ясно, что перед ней разумное существо. Лохмотья одежды и пояс, как правило, не носят животные.
Абориген был совсем маленьким — не больше семилетнего дракончика; крыльев не имел совершенно, хвост ящера и строение тела подсказывали, что перед Тайгой представитель прямоходящего вида с четырьмя конечностями и тонкой, очень мелкой зелёной чешуёй. Однако неизвестный был теплокровным.
Вернее, теплокровной — если, конечно, признаки пола на этой планете аналогичны дракийским. Завершив перевязывать многочисленные мелкие порезы, драконесса сбросила скафандр и завернула в него раненную аборигенку.
— Посиди тут, я сейчас принесу топлива!
Крылья рванули Тайгу навстречу хмурому небу. В три взмаха домчавшись до первых деревьев, драконесса прямо с лёта срезала бластером небольшое деревце и помчалась обратно.
Спасённая аборигенка пока не пришла в себя; она хрипло и натужно дышала, дёргая пальцами рук. Тайга быстро раскромсала дерево на щепки.
Через пять минут в небольшой каменистой нише, под скалой, весело пылал костёр. Продрогнув без скафандра, молодая инопланетянка грелась наравне с раненной.
Та скоро очнулась. Первые минуты она с необычайным ужасом смотрела на драконессу, однако миролюбивые жесты Тайги и тепло сделали своё дело. Через час гостья уже знала имя спасённой "оркши": Уймас.
— Аыыы! Ыыыы! — жесты аборигенки наводили на неприятную мысль, что она дикарка. Тайга внимательно слушала грубый, завывающий язык, пытаясь выделить слова.
"Так... они — "оорк", были... непонятно где. Она была... гром, ну и бред!... летала? Нет, зажигала костёр и... А, поняла! Она сжигала на костре что— то, дававшее большой дым..." — драконесса решительно потрясла головой.
— Тайга! — сказала она, указав на себя пальцем. С момента спасения драконесса специально не выпускала когти, боясь испугать маленькую аборигенку.
— А?
— Тай— га. — повторила драконесса.
Уймас смешно покачала головой.
— Урч дракхан.
"Что за урч дракхан?!"
— Тайга, Тай— га.
— Урч гвелешап дракхана Тай-гоа?
"Ага, я уже получила титул. Наверно, "великая" или "страшная"..."
— Да, дракхана Тайга.
— Урч дракхан м'принда Тангмари'дан?
"Ой..."
За уроками языка быстро подоспел вечер. Когда солнце коснулось края гор, Тайга полетела искать пристанище на ночь. Им оказалась небольшая пещера на заснеженном склоне. Скрепя сердце драконессе пришлось срезать ещё несколько деревьев, иначе до утра они с Уймас просто превратились бы в ледяные статуи.
У входа Тайга разожгла большой костёр и подтащила несколько плоских обломков скал, использовав их вместо рефлектора для направления тепла в пещеру. Уймас дрожала, кутаясь в скафандр.
— Не бойся, я только с виду страшная... — вздохнула драконесса. Притянув аборигенку крылом, Тайга свернулась на каменном полу и закрыла глаза. Только сейчас она в полной мере осознала, в какую переделку попала.
Понемногу надвигался сон. Первую ночь на Ринне молодая драконесса провела в ледяной пещере, у угасающего костра, согревая своим телом спасенную аборигенку. Тайге просто не пришло в голову, что Уймас может убить её во сне, или что могут появиться те таинственные "алефы", по вине которых оркша едва не погибла.
Драконесса не почувствовала, как Уймас бесшумно выскользнула из под её крыла и стремительно скрылась в ночи. Костёр почти угас; перед тем как покинуть свою спасительницу, оркша подбросила в него дров.
* * *
Проснулась Тайга от запаха жаренного мяса. Приподняв голову, драконесса изумлённо оглядела пятерых сородичей Уймас, образовавших вокруг гостьи безмолвный караул.
— Кто вы?...
Вперёд вышла Уймас. Но как они изменилась! Теперь перед Тайгой стояла не дрожащая дикарка, а полная достоинства дочь неизвестного племени. Уймас была одета в облегающую одежду из подозрительно знакомой чешуи.
— Дракхана Тайгоа, — торжественно сказала оркша. — Cиквдил ооркос мовид, урч дракхана сицоцх моитан.
Подбежал молодой самец, почтительно поднеся гостье большой кусок жаренного мяса. Запах был настолько аппетитный, что голодная Тайга невольно облизнулась.
— Но я не могу... — попыталась она объяснить. — Я с другой планеты...
Уймас истолковала это по своему. Усевшись на хвост против драконессы, оркша демонстративно надкусила мясо и протянула тот же кусок Тайге. Намёк был более чем понятен.
"Была не была. В конце— концов, есть— то мне надо..."
Тайга осторожно откусила кусочек ароматного угощения. Вкус был изумительный; привыкшая к искусственным белкам, молодая драконесса никогда не ела настоящего мяса. И хотя полезность белков была на порядок выше, миллионы лет эволюции хищных драконов не могли пропасть даром. Тайга сама не заметила, как мясо исчезло в её животе.
— Вкусно... — протянула она, мечтательно зажмурившись. Уймас широко улыбнулась.
— Натанг, схва моита!
Второй кусок последовал за первым. Затем Тайга благоразумно проглотила таблетку антибиотика и поднялась на ноги.
— Дзалан гемрил, — вежливо сказала она. Уймас рассмеялась, продемонстрировав слегка кривые клыки и конические зубы типичного ящера.
— Тайгоа, Тайгоа! — радостные крики приветствовали драконессу на выходе из пещеры. Тайга радостно оглядывалась.
— Говорила я Скаю, врагов не бывает... — счастливо прошептала молодая инопланетянка.
Целое племя встречало драконессу почётным караулом. Как очень скоро поняла Тайга, Уймас была женой или одной из жён вождя, а может и не только — часто повторялось слово "шаман"; так или иначе, её спаситель стал другом рода. Вождь, самый крупный и сильный абориген в племени, носил гордое имя Чичкадар; через полчаса энергичных объяснений драконесса узнала, что это означает "бегающий быстрее всех".
Скоро стало ясно, что племя "оорков" — кочевое. Оно как раз двигалось на новое стойбище после окончания зимы. Тайге было трудно поверить, что начинается весна (при таком— то морозе), но жесты были совершенно однозначны — холодное время осталось позади, (снег бросают через плечо), впереди — лето! (танцы вокруг костра).
Разумеется, драконессу почтительно пригласили идти вместе с племенем. Тайга с радостью согласилась; перспектива одиночества в этой мрачной стране её здорово страшила. Согласие гостьи вызвало бурное ликование орков.
Весь день Тайга провела в окружении самок и детей — как она заметила, самцов в племени было очень мало. Уймас весьма однозначно дала понять, что самцы ушли "далеко— далеко, быстро— быстро, когда вернутся — будет много еды!". Вопросов у Тайги не возникло.
К вечеру драконесса уже выучила пять десятков слов. Вдобавок она успела подружиться со всеми детьми в племени; Тайга обожала детёнышей всех видов, а как известно, дети способны ощутить любовь независимо от оболочки, в которую она спрятана. На закате, у большого костра, молодая драконесса сидела в кругу маленьких орков и весело болтала с ними на универсальном языке детства.
Как ни трудно было Тайге поверить, однако все орки хором утверждали, что уже видели "дракхан, как Тайгоа". По их словам выходило, что на Ринне есть некая раса разумных существ, как две капли воды похожих на драконов. Уймас даже показывала два одинаковых камня и говорила "камень— камень, дракхан Тайгоа— другой дракхан". Молодая исследовательница решила как можно скорее узнать об этих "дракханах" подробнее.
Ночь прошла спокойно, и на заре племя двинулось в путь. Десяток малышей ехали на спине Тайги, обильно пополняя её словарный запас. Неслышно появившаяся Уймас шла рядом.
— Тайгоа — хороший, добрый дракхан. — тепло сказала оркша. — Не видеть такого до.
— Я драконесса, не дракхан. Драко-несса, самка.
— Самка, — кивнула Уймас. — Самка другое. Уймас — самка, оорк. Тайгоа — самка, дракхан.
Тайга смутилась; "дикарка" совершенно правильно разграничила понятия.
— Мы говорим — драконесса, самка.
Уймас упрямо покачала головой.
— Оорк говорит — урч дракхан. Алеф говорит — рамалюк, хуманс говорит — дракон.
Тайга вздрогнула.
— Дракон? Уймас знает слово дракон?
— Уймас много знает, — гордо сказала оркша. — Уймас шаман. Шаман, оорк, Чичкадар— самка — Уймас!
Драконесса улыбнулась.
— Хорошие, добрые оорки.
Уймас внезапно опечалилась.
— Оорки... — она мрачно отвернулась. — Хуманс, алеф, манадир оорк.
Тайга нахмурилась.
— Манадир? Не понимаю...
Уймас молча сняла с пояса костяной нож и выразительно чиркнула им поперёк горла.
— Алеф, — оркша указала на свои подживающие раны, перевязанные Тайгой. — Хуманс, — кивнула она на одноногого старого орка, ехавшего на волоките.
Драконесса вздрогнула.
— Звери? Это сделал зверь?
Уймас угрюмо отвернулась.
— Не зверь. Алеф, хуманс. Оорк — манадир зверь. Алеф — манадир зверь, манадир оорк, мангас-манадир дракхан.
"Мангас означает "смерть", это я помню..." — Тайга тревожно огляделась. Мангас— манадир дракхан?
"Но что же такое манадир?"
— Уймас, слово манадир — не понимаю...
Оркша помолчала. Тайга вдруг заметила, что дети тоже притихли. Все молча смотрели на драконессу.
— Дзац, моита схва цховл тк'хаос... — тихо сказала Уймас. Один из молодых орков побежал в конец колонны и скоро вернулся, нагруженный шкурами странных волосатых зверей.
Оркша сделала племени знак остановиться. Поманив Тайгу в сторону, она разложила шкуры на камнях и указала на первую.
— Оорк — манадир ирем, оорк убивать ирем.
Показала на вторую.
— Оорк — манадир ондакет, оорк убивать ондакет.
Уймас помолчала. Затем она внезапно скинула свою одежду из непонятно знакомой чешуи, и разложила её на камне рядом с другими шкурами. У Тайги перехватило дыхание.
— Это... это...
— Алеф манадир дракхан; алеф убил дракхан.
Драконесса пошатнулась. Только сейчас она поняла, что же напоминала ей одежда оркши...
— Уймас видеть убитый дракхан — плохо! Жалко. Дракхан — жалко, оставить — жалко... Вот, взял.
Тайга закрыла глаза. Мозг отказывался понять; сердце работало с перебоями.
Аборигенка планеты Ринн носила грубо сшитое одеяние из чешуи зелёного дракона.
* * *
В гостеприимном племени орков Тайга провела четыре дня. Всё это время она посвятила подробному изучению обычаев и фольклора своих новых друзей; невозможность снимать фильм бесила драконессу, однако видеокамера исчезла вместе с остальным оборудованием. Волей— неволей Тайге пришлось довольствоваться записями и зарисовками в небольшом блокноте из запасного кармана скафандра. Тут очень кстати пришлось давнее увлечение драконессы живописью; Тайга хорошо рисовала.
На пятое утро гостья с иной планеты готовилась покинуть орков и отправиться на поиски таинственных "дракханов".
— Останься с нами. — Уймас неподвижно стояла напротив Тайги.
— Уймас, я вернусь. — ласково ответила драконесса. — Как только найду друзей, я сразу же вернусь. Ваши песни, рассказы... Я никогда не слышала ничего столь интересного!
Оркша не шелохнулась.
— Ты не вернешься, Тайгоа.
Драконесса вздрогнула.
— Что?...
— Уймас — шаман. Тайгоа знает, что такое шаман?
Тайга опустилась на камни.
— Шаман — значит самка вождя, разве нет?
— Шаман — значит оорк, кто знает что будет.
Уймас внезапно шагнула вперёд и коснулась золотого рога драконессы.
— Я знаю твои мысли. Могу читать их. Как звёзды.
Тайга вздрогнула.
— Ты читаешь мои мысли?!
— Да, — кивнула оркша. — Тогда, на берегу, Уймас было плохо. Тайгоа спасла Уймас, согрела. Я боялась — дракхан, может съесть... Потом тронула тебя здесь.
Она показала на лоб драконессы.
— Тронула, и не поверила. Думала — Уймас старая стала, не понимает мысли дракхана. Страх пропал. Ждать решила. Ночи.
С каждым словом глаза Тайги раскрывались всё шире.
— Ночью Тайгоа заснула. Я второй раз тронула здесь. И прочла мысли.
Уймас внезапно поникла, словно подрубленное дерево.
— Я... плакать хотела. Никогда в жизни не плакала! Шаман плакать не должен! Но тогда — хотела. После мыслей Тайгоа, я — грязная стала. Была — думала, что была — чистая. Теперь знаю — нет.
Она ласково погладила поражённую Тайгу по голове.
— Только дети бывают такими чистыми. — тихо сказала оркша. — Я сказала себе — Уймас, умри, но не дай Тайгоа стать грязной, как ты. Потому ушла. Замёрзла почти, пока племя нашла. Привела воинов. Защитить тебя, Тай— га. Чтобы никогда, никогда не стала ты похожа на нас.
Резко отвернувшись, Уймас отошла на несколько шагов и замерла спиной к драконессе.
— Пока ты с нами — мы видим, что такое чистота. Мы хотим хранить тебя, Тай— га. Как... Как богиню. Ты — наша богиня, Тай— га. Научи нас быть чистыми.
Уймас с огромным трудом заставила себя поднять взгляд на драконессу.
— По-жа-луй-ста... — сказала она совсем тихо. На языке Дракии. Поражённая Тайга подошла к оркше и накрыла её крылом.
— Уймас... Я... Я вернусь, клянусь тебе!
— Нет, — едва слышно ответила рептилия. — Тай— га никогда не вернётся. Вернётся дракхан.
Она осторожно сняла с плеча крыло драконессы и повернула к ней глаза, полные слёз.
— Ты... знала один шаман. У себя дома. Чёрный дракхан, Наака. Он сказал — "Не лети в тот мир, Тай— га"...
Внезапно оркша судорожно стиснула в ладонях сверкающее крыло.
— Он правду сказал, Тай— га! Правду! Ты погибнешь в нашем мире! Здесь живут дракханы, Тай— га! Здесь нет места детям!
Закрыв лицо руками, Уймас убежала. Потрясённая драконесса несколько минут приходила в себя.
— Кажется, я начинаю верить в магию... — прошептала Тайга. — Гром, но что же ждёт меня впереди?... О чём они все говорят?!...
Встряхнувшись, драконесса стремительно прошла к временному стойбищу племени и огляделась в поисках Уймас. Оркша угрюмо готовила еду у входа в вигвам вождя.
— Уймас...
Она резко обернулась.
— Тай— га?...
— Я вернусь, Уймас. — твёрдо сказала драконесса. — Тай— га вернётся. И пусть я дракхан; дракханы тоже бывают разные.
Шаманша грустно улыбнулась.
— Иди сюда.
Тайга подошла.
— Наклони голову.
Уймас одела на шею драконессе нитку с двумя овальными бусинами из янтаря. Тайга улыбнулась.
— Спасибо...
— Тай— га, — оркша коснулась одной из бусин. — Уймас... — показала на вторую. Подняла глаза.
— Вспоминай о нас, богиня.
Тайга ничего не ответила. Только на миг прижала к себе маленькую рептилию, и — рванулась в воздух, распахнув сверкающие фиолетовые крылья.
