Поговорили, ага. По дороге сюда уже возвращались наши, что-то бурно обсуждая — вон как Лёха возбуждённо обрисовывает руками. И тут же показывает кулачище кому-то невидимому. Надеюсь, не мне.
— Обычный мусорщик-2, — буднично объявила Сонька, пересыпая Катьке скудный лут, а затем вперила в Сашку свой изумительный взор. — Собираешься в деревню наведаться, пощупать за вымя тамошних коров и их доярок?
Умгу, ну не оставлять же такие непонятки неразгаданными, а тем более за спиной. Если там просто бандитская шайка слетевших с нарезки деревенских мужиков, дело одно. Но судя вот по этому Митрофанычу, вернее по тому, что у него аж третий уровень и даже магия обнаружилась, не всё там так просто.
— Кэт, сколько там получилось тех синих пузырьков, которые на ману?
Ответ оказался — семь штук. Хм, немного, но должно хватить... три оставь у себя, а по две Ведьме и Маньячке. А вы, красавицы, разгрузите инвентарь по максимуму, вдруг из деревни богатый лут выбить удастся.
— Лёх, богом прошу, убереги Катьку. Вроде тут никого, да и я там задерживаться не собираюсь, но...
Друган сосредоточенно кивнул, явно думая сейчас о чём-то другом.
— Вы тоже полегче там, я ж понял, что зомбячеством заразиться можно. А как лечить?
Как, как... осиновый кол в сердце, тогда думается уже точно не встанет? Сашка впрочем промолчал насчёт таких мыслей, лишь привычно хлопнул приятеля по плечу. И зачавкал по грязи в сторону хорошо видимых за наполовину поломанной рощицей зданий. Мало-помалу, но они всё же приближались.
Может, просто подпалить? Так ведь дома тамошние не рядом стоят, да и наверняка толпа выскочит, возмущённая такой наглостью, и не обязательно все из них вроде того Митрофаныча, чтоб ему в аду сковородка погорячее досталась. Не класть же всех подряд, то был бы уже перебор даже по мнению Крыса...
— Уведёт ведь та коза хорошего парня, — едва слышно толкнул в спину девичий голос.
Однако другой тут же возразил — а может и правильно, Сонь? Рано или поздно, а из гнезда вылететь придётся, раз уж оперился. Опять же, сама говорила, мол ночная кукушка дневную перекукует.
Ой мля, хоть вы душу не травите! Те же думы точат её. Утешает только, что то произойдёт не сегодня, и вряд ли даже завтра. Да и опять же, вдруг образумится? Мало надежды конечно, ну а всё же... выбрав место на краю деревни, где чей-то дом и огород выпирал на околицу, он присмотрелся. Кажется, подойдёт.
Опёршись локтями на живописный плетень, парень негромким голосом классически поинтересовался:
— Бабка, немцы в деревне есть? — ага, Лёха заценил бы.
Непонятного вида и возраста тётка в линялом платке, такой же юбке и драной кофте "на подворье хлопотать пойдёт", семенившая в сарайчик с пустым ведром, аж подпрыгнула, тихо охнув. Неизвестно, что она подумала, однако дважды открыла и закрыла рот, прежде чем воспользоваться им.
— Ох... да откуда ж вы... Шли бы вы отсюда, молодёжь, — негромко буркнула тётка, споткнувшись о своё же выроненное ведро. Если верить распознавалке интерфейса, самогонщица баб-Катя?
Она боязливо оглянулась куда-то в сторону центра посёлка и, поставив обратно подхваченную было ёмкость, проворно спряталась за стену и даже поманила их сюда.
— Нету больше города? Худо дело, а хотя, у нас туточа тоже мёдом не намазано.
Из сбивчивого рассказа тётки кое-как удалось вызнать, что когда стало "жахать в той стороне", кого сразу убило насмерть, а с кем хвороба непонятная приключилась. Ну, не впервой по погребам прятаться, то от мусоров, то от налоговых инспекторов... а к ночи и полезли изо всех щелей энти, которые неживые и ободранные.
— На погост и то краше несут, — сипло и обречённо бубнила тётка, смущая обоняние сивушным выхлопом.
В общем, те из оставшихся, кто покрепче да потрезвее, за топоры ухватились, кое-как совладали со вчерашними односельчанами. Своих кой-кого потеряли, это да, зато потом... да ни хрена в жизни не меняется, с какой-то омерзительной горечью думал Сашка.
Врали нам всё, да хотя бы тот же Стивенсон со своим Островом видите ли Сокровищ! Типа приключения, поиск и находка богатого клада, ага щас — на самом деле, самое интересное начинается как раз потом, на этапе делёжки и переделёжки, и снова переделёжки, и снова смены владельцев...
— У ей кофта ярко-алая, без рукавов, издали видать. А на шее непременно ожерелье из ухов... или уш? Человечьих, у мертвяков-то нетути. А Семён, то хахаль еёный, да только сдаётся мне, что Варька и на него хомут надела колдовской. Так что шли бы вы тишком отсель, огородами вон тудой, и в овраг. Неровен час, ещё Митрофаныч с охоты на ваших вернётся, тогда совсем худо будет.
— Митрофаныч уже бурьяном зарастает, — буднично заверила Сонька, весьма небесталанно изображая, будто состояние собственного маникюра сейчас занимает её больше всего. А Сашка и вовсе бросил под ноги тётки ту биту с гвоздями. Лёха её даже в руки взять побрезговал.
— Ох, да что ж деется... — всплеснула натруженными руками здешняя. — Хучь и бывший урка, а не стоило вам грех на душу брать.
— Такого упокоить не грех, матушка. У него ведь душа давно сгнила уже, от жизни одна только видимость оставалась, — от этих слов Ведьмы та меленько закрестилась.
И всё же, тётка настаивала на своём, не ходите тудой. Не гневите бога, или кто там сейчас за него. Это наш грех, нам за него ответ и держать. И те кто верховодит, и те кто с такой охотой прогнулись под них.
М-да, дилемма! Но класть толпу народа, непременно ж кто заступаться кинется, мол наших бьют... нахрен!
— Уходим, — коротко распорядился Сашка. И уже на ходу проронил через плечо. — Прощевайте, матушка... а змеевик в аппарате смените, протекает.
Сделав несколько шагов, громко поинтересовался у Соньки:
— Так где ты говорила, те озёра в старых карьерах и тамошний лесник живёт?
При этом он так заговорщически подмигивал ей и строил рожицы, что та сообразила мгновенно.
— Ну может не лесник, а смотритель, но вряд ли туда кто успел добраться. И место хорошее, уединённое...
Идти туда они так и так не собирались, но если ту бутлегершу с ведром начнут очень уж трясти на предмет, кто же так лихо ухайдакал Митрофаныча, вряд ли она станет отпираться и молчать. Уж в деревне все друг дружку на сто кругов знают, вмиг догадаются — что-то видела или слышала. А то и сама уже бежит, спотыкаясь от усердия, к той Варьке. Ведь своя шкура, она завсегда дороже. Умри ты сегодня, а я завтра, принцип этот хоть заскорузлый да пованивает изрядно, а с веками не меняется.
— Да и с чего ему меняться, по правде-то говоря? — вздохнула Сонька, старательно меся грязь ставшими наверное уже пудовыми шахтёрскими ботинками...
— Всё тихо, командир, — начал было Лёха, однако заметив смурные лица вернувшихся, как-то запнулся.
— Впрягаемся, и ходу отсюда, быстро!
Рассказывала Сонька, и в её исполнении — по жителям той деревни давно пеньковая верёвка скучает... Невидимые с дороги озёра и тамошний вымышленный смотритель порядка проплывали далеко справа, постепенно оставаясь позади. Так что, пока посланцы тех, из деревушки, доберутся туда, пока обратно. Ну что они сделают? Там примерно полсотни дворов, если даже хотя бы половина выжила, не сильно они с поисковыми отрядами мстителей развернутся?
— При каждом отряде придётся Варьке кого-то из своих надёжных отряжать. А то или не справятся, или сами убегут, — буркнул Лёха с надсадным дыханием.
Но его тут же кышкнула от толкания тележки Кэт. Мол мне худеть надо, и вообще, дурные мысли выгонять! А тут такая шикарная возможность, есть на что злость свою направить. И то сказать, здоровая деваха, в тачке наотдыхалась — по дороге, хоть и всей в следах ямочного и латочного ремонта, упряжка мчалась с ветерком, весело подпрыгивая на ухабах.
— Девушки, смените меня, и не газуйте так. Лёх, мы в передовой дозор, надо где присмотреть место. Хотя бы передохнуть и пообедать. На ночь вроде рановато искать пристанище, да и близковато к... тем, но и в животе уже урчит.
Что да, то да, от скудного завтрака в подвалах вспоминавшегося уже с умилением шахтоуправления в брюхе не осталось даже воспоминаний. Эх-ма, и это там они считали, что жизнь тяжела и несправедлива? Эта деревушка и тамошний Митрофаныч, сцуко, в кошмарных снах являться будут. А хотя кто знает, что их ждёт за очередным поворотом?
Сзади раздался задорный перестук колёс нагоняющей тележки, и Сашка на всякий случай оглянулся.
— Тут под уклон, садитесь — подвезём! — задорно объявила Сонька.
Вот уж девка огонь, её даже тоска никогда не берёт, что ли? Ну и прокатимся, раз такие красавицы приглашают.
— Граждане, передаём за проезд! — противным голосом кондукторши из старого кино объявила Катюха.
Ховайтесь все... Кажется, оттаяла чуть? Спохватившись, Сашка передал ей добычу с того несостоявшегося деревенского Стеньки Разина, заодно и что насобиралось с мертвяков, пока та дрыхла сном хорошенько нагрешившей праведницы.
— Сдачи не надо, шеф! — ухарски заявил Лёха, с шумом переводя дух.
Ага, пусть теперь деревенские увальни погоняются да поищут. Да какие там увальни, пяток старух небось да полупьяный дед остались, уж то скопище домиков никак впечатления не производило. Сашка даже отчего-то думал что нынче, в эпоху гипер-скачковых двигателей, таких деревушек не осталось и вовсе.
Наш грех, нам и отвечать... видать, не всё так ладно было и до катаклизма, что-то там такое за душой местные носят. И выбросить никак, и сознаться страшно. Чемодан без ручки, ага.
— Тормозни тут, шеф! — прикрикнул Сашка, когда дорога вновь пошла на подъём, и скорость заметно упала.
С той стороны столь же проворно спрыгнул Лёха, и они тотчас рванули вперёд. Здесь старое шоссе взбиралось на длинный пологий холм, и с макушки наверняка было хорошо видно... так и оказалось.
— Правее той полосатой трубы, но левее края рощицы, — Лёха передал парню варварски выломанную оптику то ли от теодолита, то ли нивелира.
А возможно и вовсе буссоли, хрен тех геодезистов знает, что там они за ручечки крутят и с умным видом в окуляр разглядывают... ну да, то ли дача, то ли хороший такой коттеджик прежде принадлежали отнюдь не простому работяге. Несколько крыш рядом. И даже глухой забор вокруг, хотя нынче за такое, насколько помнил Сашка, нехило так штрафовали. Ну да не нами ведь придумано — при любом равенстве всегда сыщутся те, кто равнее других.
Старательно отследив, откуда туда ведёт подъездная дорога, он озвучил свои наблюдения.
— Вниз по этому шоссе до рухнувшей стеллы или памятника... то ли лошадь, то ли корова, но серого цвета. За той животиной налево, и как раз выйдем.
Лёха тоже проследил, потом кивнул.
— А что там?
Да хоть что, дружище. Если зомбяки, быстро множим на ноль и устраиваемся на обед со всем комфортом. Если хорошие люди, то сами пригласят и потеснятся.
— А если не очень хорошие, придётся вдумчиво объяснить им всю глубину их морального падения, — хмыкнул Лёха.
Истину глаголешь! Но самое примечательное в том коттедже, дружище, что у него крыша очень так интересно отблёскивает, радужно-лиловым. Ага, солнечные панели. С вероятностью в процентов девяносто к нему подключён и насос от артезианской скважины или пробуренного водоносного пласта. И также автономное отопление, да и во флигеле наверняка резервный генератор есть. А уж в самих барских хоромах... "хозяева жизни" ведь ничто не воспринимают так болезненно, как покушение на свои удобства и привилегии.
Даже если половина хай-тека померла, нам-то много не надо. Воды умыться, стол да пара-тройка стульев.
— Согласен, ту хазу надо брать, — отозвался приятель уркаганским голосом и с той самой, наглой ухмылочкой, завидя которую любой городовой тут же хватается за свисток.
Где только и нахватался такого, вот вам тема для размышлений насчёт полезности современного кино... взобравшиеся на гребень девушки дышали тяжело, да и потом от них разило соответственно. Впрочем свежим, не прокисшим ещё, вон даже Лёха незаметно, с интересом потянул носом.
Узнав диспозицию и предполагаемый план действий, девушки согласились, что останавливаться в чистом поле, оно и впрямь как-то не того. Не этого, в общем — а в остальном положились на парней.
— Ты меня пригласил на эту прогулку, дорогой, ты и развлекай, — с той ещё сонькиной улыбочкой заявила Нэн.
Ага, с кем поведёшься, с тем и наберёшься... вниз ехали наоборот, девушки на тележке, с перемежаемым ойканьем чириканьем, а парни лишь следили за курсом да не забывали переставлять свои ноги.
— Это ж олень был, а не лошадь! — Лёха непочтительно постучал по кумполу приятелю.
Да кто ж его знал, конституция та же, а рога обломало при падении с постамента. А серый цвет, это просто успевшая сесть пыль пополам с пеплом, так-то он оказался пятнистый под слоем грязи.
— Благородный! А то и королевский олень, — поправила его Нэн.
Ну, ей виднее, мы как-то больше по оленихам... Впрочем, ценность той "скромной хибарки" от того меньше не становилась, скорее наоборот? Да и подъездная дорога здесь откровенно лучше, нежели шоссе. Тоже фактик, никто даже спорить не стал.
— Давайте вон в том сосняке на краю рощи пока передохните, а я на разведку смотаюсь. Ведьма со мной... и это даже хорошо, что аж живот с голодухи подводит! Лучше запахи разбирать станешь.
— Злее будешь, — дружески напутствовала её Катюха и этак мило улыбнулась.
Ну, девки в своём репертуаре... вблизи "домик" оказался нехилым таким трёхэтажным доминой в обрамлении полудюжины ненамного-то и хуже двухэтажек. Несколько гектаров обнесённой металлопластовым забором территории, ещё одни ворота с тыла, из которых начиналась едва видная наезженностью грунтовка куда-то в холмы и перелески. Ну, был бы я цыганским бароном или хотя бы депутатом Думы, может и у самого имелось бы не хуже?
Вот и обошли по кругу, вернувшись к неплотно задвинутым главным воротам. Ведьма рядом отрицательно покачала головой. С подветренной стороны чуть пахнуло ей табачным дымком и то ли шашлыками, то ли барбекю, но в основном пахло смертью и разложением. По всему походило на то, что помахались тамошние с мертвяками, но в общем победили. Хотя убирать останки и не стали. То ли слишком мало осталось, то ли крепко подраненные. В любом другом случае останки давно бы за забор вывезли на тачке какой, уж в таком соседстве ни кусок в горло не полезет, ни уснуть спокойно.
Что немного озадачивало, так это слегка сдвинутая вбок створка главных ворот. Нэн бочком может и пролезла бы, хотя вряд ли. Попа у неё аппетитная, да и за пазухой долго чего искать отнюдь не придётся. Но вот как это расценивать (ворота, а не Ведьму), Сашка так и не решил.
"Я лягу и осторожно загляну в проём" — обозначил он губами.
Кажется, поняла... шурша своим хэбэ-зимним по шершавому пластобетону, парень осторожно подполз и медленно, в ежесекундной готовности отпрянуть обратно, преодоел последние сантиметры.
"Тьфу ты блин! Да стрелять-то нынче нечем!" — чуть запоздало сообразил он. А шмалять магией вряд ли кто умеет, вон Митрофаныч, чтоб ему ни гроба ни могилы, с пяти метров промахнулся. Больше испугом брал да нахрапом зоновским. Хотя и возраст опять же... а тот, сидящий развалившись в лёгком кресле напротив ворот, выглядел молодым, слегка меньше тридцатника пожалуй, здоровым как бычок и каким-то холёным, что ли. Есть нечто неуловимое, что сразу ощущается при встрече с вот такими — ладони вон чистые, да и взгляд нагловатый. Второй уровень, хотя это в общем ни о чём не говорит.
