Торнсайдские хроники

— Кто там? — наконец, спросила я усталым голосом.

— Открывайте!

— Исчерпывающий ответ, — пробормотала я, распахивая дверь.

В прихожую ввалились четверо стражников, один из которых держал в руке факел.

— Вот с этой штукой поосторожнее, — предупредила я. — Не подпалите мне дом, не то нажалуюсь лично графу.

Воин, бывший у них за старшего, сделал несшему факел стражнику знак, и тот вышел на улицу, чтобы вскоре возвратиться без светильника.

— Что вам угодно в столь поздний час? — между тем спросила я.

— Мы разыскиваем беглого государственного преступника, чрезвычайно опасного.

Я взволнованно покачала головой, прижав руку к щеке.

— Он что же, бежал из Стонрида?!

— Из Стонрида невозможно бежать, — возразил стражник.

Ну, насчёт невозможного это вы загнули, мне отлично известно, что как минимум один человек лет пятнадцать тому назад успешно справился с этой задачей.

— Откуда же тогда? — спросила я вслух.

— Он отбывал наказание на главной площади.

— Опасный государственный преступник — на главной площади? — изогнула брови я. — Ну хорошо, а почему вы ищете его здесь?

— Я не уполномочен предоставлять такую информацию, — ответил старший. — Могу только сказать, что у нас есть приказание обследовать ваш дом в числе прочих объектов.

— Ну хорошо, — пожала плечами я. — Обследуйте.

Воины прошли в комнату, и я вместе с ними. Остановившись на пороге, стражи порядка принялись разглядывать интересную картину. Наполненная водой ванна, сброшенная в кучу одежда, мокрое полотенце и полуголый мужчина, вольготно развалившийся на кушетке.

— Люк, ты случайно не опасный государственный преступник? — подозрительно спросила я.

— А что такое? Каких-то несчастных четыре раза в КПЗ — и уже государственный преступник? — обиженно протянул Люк.

— Да нет, тот, говорят, не из КПЗ сбежал, а с главной площади, — возразила я. — Короче, этого не возьмёте? — обернулась я к стражникам. — Других у меня всё равно нет.

— А эти четверо что, все к тебе? — гневно прищурился Люк. — Ну и аппетиты у тебя, однако! Я сейчас устрою здесь безобразную сцену ревности.

— Подожди, не торопись, — отмахнулась я. — Ну, господа, так что будем делать? Кстати, не хотите принять ванну? Вода почти чистая, её до вас всего два человека принимали...

— Так, вы двое наверх, ты на кухню и в прихожую, я здесь, — распорядился старший.

Остальные рассредоточились по дому, следуя его указаниям. Сам он деловито прошёлся по комнате, заглянул под кровать, под одеяло, открыл шкаф, раздвинул висящую там одежду... и снова закрыл створки, не обнаружив ничего интересного. Затем закатал рукав и на всякий случай запустил руку в ванну.

— Вы рассчитывали найти там утопленника? — осведомилась я, восхищённая столь нестандартной фантазией.

— А почему вода непрозрачная? — изобличающим тоном спросил стражник.

— Мыльный корень и всякие масла, — охотно ответила я.

Судя по взгляду, которым одарил меня старший, к использованию мыльного корня он относился весьма подозрительно. Не иначе рассматривал его как первый шаг к государственной измене.

Двое стражников с топаньем спустились по лестнице, ещё один возвратился из прихожей, никто из них ничего не нашёл.

— Приносим вам свои извинения, — обратился ко мне старший. — Спокойной ночи и приятного отдыха.

Я проводила эту четвёрку до крыльца и с удовольствием закрыла за ними дверь, да ещё и заперла на прочный засов. Возвратившись в комнату, выждала ещё пару минут и лишь после этого распахнула створки шкафа.

— М-да, Аби, я, конечно, догадывался, что у тебя есть скелеты в шкафу, — заметил Люк, по-прежнему возлежавший на кушетке, — но никак не думал, что они настолько упитанные.

— Не такой уж я упитанный, — отозвался Кентон, выбираясь из шкафа.

— Для скелета — вполне, — возразил Люк.

— Ты не хочешь одеться? — едко спросил его Кентон.

— А что такого? — ухмыльнулся газетчик. — Абигайль нравится моё тело. Правда, Абигайль?

— Прекратите перепалку вы, двое! — устало отмахнулась я. — Ты, Люк, лучше и вправду оденься. А то вид твоей наглой физиономии в сочетании с завёрнутой в простыню задницей вызывает во мне крайне непристойные мысли... о порке!

— Да не могу я одеться, — вздохнул Люк. — Не во что. Сама погляди, во что превратились мои штаны, пока я через забор перебирался.

Он приподнял брюки, демонстрируя большую дыру в районе филейной части.

Я закатила глаза и с рычанием затопала на второй этаж, откуда вскоре принесла ещё один костюм Нормана. Люку повезло больше, чем Кентону. Ему костюм оказался чуть-чуть велик.

— Теперь ты. — Я подошла к Кентону поближе. — Кто ты такой, чёрт возьми?

— Абигайль, у тебя провалы в памяти на нервной почве? — хмыкнул Люк. — Или я чего-то не понимаю?

Я к приятелю даже не повернулась, продолжая пристально смотреть в глаза Кентону, отлично видя: он-то всё прекрасно понимал.

— О чём ты говоришь? — тем не менее спросил он.

— Ты отлично знаешь, о чём я говорю. Да, когда преступник сбегает из-под надзора, это неприятно. Если этот преступник досадил лично Майлзу, это неприятно вдвойне. Но искать его по всему городу посреди ночи, столь оперативно определив зону поисков и направив для этой цели столько людей? Тут не обошлось без личного вмешательства Рейвена, и это в такое-то время? Так кто ты такой?

— Это настолько важно? Я ведь с самого начала предупреждал, что ты навлекаешь на себя крупные неприятности.

— А я ни о чём и не жалею, но хочу знать, ради кого рискую. С какой такой радости твоя персона настолько интересна графу? Всё-таки ты находишься у меня дома. А может, ты серийный убийца или сексуальный маньяк?

— Вот точно, сексуальный маньяк — это как раз про меня, — рассеянно кивнул Кентон.

— Или палач, — продолжил предложенный мной список Люк.

— Палач-то почему? — вскинулся Кентон.

— Да так. Абигайль нынче интересуют сексуальные маньяки и палачи, — пояснил приятель. — Так что если хочешь ей понравиться, выбирай.

Я продолжала выжидательно смотреть на Алисдейра. Он задумчиво посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на Люка. Взгляд этот, прямо сказать, не был полон доверия.

— На него можно положиться, — сказала я.

— Я в этом не убеждён, — спокойно возразил Кентон. — Особенно если речь пойдёт о сенсации для недельника.

— Тебе всё равно придётся меня убить, если ты мне не доверяешь, — пожал плечами газетчик. — Я ведь знаю, где ты находишься и кто помог тебе бежать.

— Не стоит меня провоцировать. Я ведь могу именно так и поступить, — предупредил Кентон.

— За Люка я ручаюсь, — вмешалась я.

— Это не мой секрет... Ну хорошо. — Кентон поднялся и сделал несколько шагов по комнате. — Рейвену нужен не я, — сказал он, оборачиваясь к нам. — Ему нужен другой человек, но я могу на него вывести. Я — единственный человек в графстве, которому известно его местонахождение. Поэтому меня и ищут... столь тщательно.

— Кто он? Этот человек, который так нужен Рейвену?

На лице Кентона заиграла лёгкая улыбка. Совсем не весёлая, скорее агрессивная. Не сулящая Рейвену ничего хорошего.

— В твоей статье про Рейвена была одна ошибка, — сказал он мне. — Вообще, конечно, весь его образ сформировался неверный, но с точки зрения голых фактов ошибка одна. Зато глобальная.

— Я не ошибаюсь в фактах, — возразила я. Увы, по другим пунктам возразить было нечего. Да, с Рейвеном я промахнулась, и не только в вопросе биографической статьи.

— И тем не менее в одном ты ошиблась. Ты написала, что он — единственный из ныне живущих наследников графского трона Торнсайда. Но это не так. Есть ещё один. И именно до этого одного и хочет добраться Рейвен.

— Этот ещё один унаследует графство в случае смерти Рейвена? — живо заинтересовался Люк.

— Возможно, — кивнул Кентон. — Но главное даже не это. Главное то, что, строго говоря, этот человек уже унаследовал графство, прежде чем оно де факто перешло к Рейвену.

— Он что, старший брат Алана? — не поняла я.

— Нет. Родство между ними есть, но не настолько близкое.

— Тогда я не понимаю. Как дальний родственник Рейвена мог унаследовать графство, если предыдущим графом был отец Рейвена?

— Потому что он унаследовал графство раньше. Прежде, чем его заполучил Рейвен-отец.

— Ты хочешь сказать, что правление Рейвенов было незаконным с самого начала? — прищурился Люк.

— Понятие законности очень растяжимо в подобных вопросах, — поморщился Кентон. — В графстве тогда развернулась настоящая бойня. Очень большой куш и слишком много претендентов... И практически никто не выжил. Осталось двое — Рейвен-отец со своей семьёй и один маленький мальчик. Практически младенец, ему было тогда что-то около двух лет. Ну, и умные люди записали мальчика в мёртвые, вместе с остальными членами его семьи. Ясное дело, в борьбе против Рейвенов на тот момент он проигрывал по определению. Так что графство заполучил отец Алана, а теперь оно перешло по наследству к сыну. И вряд ли кто-нибудь когда-нибудь сможет что-то доказать. И тем не менее по праву рождения графство в своё время перешло к тому ребёнку. Хотя официально он и не правил ни одного дня.

— И этот мальчик сейчас вырос, живёт где-то в королевстве и представляет угрозу для Рейвена, — заключила я.

— Именно так.

— А почему никто, кроме тебя, не знает, где он находится? Он живёт под чужим именем?

— Да. Его усыновили другие люди, дали ему своё имя, и никто даже не знает, что он — не их родной сын. Он и сам узнал обо всём совсем не так давно.

— Так почему же Рейвен не искал его раньше? — Вопросы сыпались из меня один за другим. Ещё немного, и Кентон, чего доброго, откажется продолжать, заявив, что я беру у него интервью... — Стой, я, кажется, поняла. Рейвен об этом прежде не знал? Узнал только после того, как унаследовал графство?

— Его отцу и в голову не приходило что-то выяснять после того, как он победил на тех скачках, — кивнул Кентон. — Он прочно сидел на своём месте много лет. Правил, надо сказать, вполне неплохо. Когда к власти пришёл Эдвард Пятый, Рейвен стал одним из первых, кто присягнул в верности новому королю. Что и неудивительно, учитывая, что именно в здешнюю темницу в своё время посадили молодого Рауля. Ответственность за это, конечно, лежала не на графе, тюрьма-то как-никак королевская, но, как известно, при Эдварде головы и за меньшее летели. В общем, Рейвен-старший сумел выкрутиться и, видимо, все данные новому королю обещания сдержал, налоги в казну платил исправно, никаких особых нареканий на него не было. Так что мысли о возможных конкурентах не слишком тревожили его ночной сон. Но Рейвен-младший — человек гораздо более дотошный и мнительный. Когда несколько месяцев назад он пришёл к власти, то решил тщательно всё перепроверить и умудрился выйти на какой-то след.

— Тогда зачем он устроил весь этот спектаклю с колодками? — растерянно спросила я. — По логике вещей он должен был просто приволочь тебя в пыточную и клещами вытащить нужную ему информацию. Я что-то не так сказала?

Люк смотрел на меня, как на музейный экспонат, восхищённо покачивая головой.

— Степень твоей деликатности впечатлила даже меня, — признал он.

— Ты всё так сказала, — принуждённо рассмеялся Кентон. — И ответ может быть только один: на том этапе Рейвен ещё не знал, что я обладаю такой информацией.

— А теперь?..

— А теперь, стало быть, знает. Иначе не стал бы поднимать такой шум посреди ночи. Согласен, совпадение странное... Но, может, это и не совпадение. Предполагаю, что в моё отсутствие он сумел покопаться в моих делах — просто так, на всякий случай, в стремлении держать руку на пульсе. И, по-видимому, докопался до того, чего узнать был не должен.

Сдвинув в сторону Люка, нахально захватившего всю кушетку, я уселась рядом с ним и на секунду прикрыла глаза.

— Ладно, это всё история, — сказала я затем. — А что насчёт будущего?

— Ты о чём? — повернулся ко мне Люк.

— Допустим, что у меня шкурный интерес, — отозвалась я. — Хочу увидеть на месте Рейвена кого-нибудь другого.

— О, ты хочешь устроить маленький государственный переворот в масштабах одного графства? — усмехнулся Люк. — Прежде не замечал за тобой подобных склонностей.

— Я сама за собой не замечала, — отозвалась я. — Так что же? Есть у этого парня шансы заполучить Торнсайд?

— Теоретически есть, — откликнулся Кентон, — но мизерные. Для этого ему понадобилось бы обратиться к королю с прошением, чтобы тот рассмотрел его права на графство.

— И в чём в таком случае проблема?

— А в том, что при таком сроке давности доказать ничего невозможно. Даже его принадлежность к роду Торнсайдов, не говоря уж о каких-то там призрачных правах. Тем более, что к Рейвенам у короля нет никаких претензий.

— Что значит "нет никаких претензий"?! — возмутилась я. — Это при всём том, что вытворяет Алан?!

— А что он такого вытворяет, чего не мог бы себе позволить граф? — отозвался Кентон.

— То есть как это "что"?

— Абигайль, не кипятись, — мрачно сказал Люк. — Он прав.

— Да что мы с вами, про разных графов, что ли, говорим? — удивилась я.

— Не про разных графов, а с разных позиций, — примирительно объяснил Кентон. — С позиции короля не так уж в Торнсайде всё и плохо. Налоги в казну поступают исправно. Все отчёты предоставляются вовремя, и можешь мне поверить, написаны они, как положено. Большое количество казней? Так преступность растёт; хороший граф обязан с этим бороться. Люди пропадают? Ну, так поосторожнее надо быть. Болота, дикие звери, разбойники. С последними, конечно, надо бороться, ну, так под этим соусом можно вздёрнуть ещё десяток человек. Знатных людей Рейвен не трогает. А из-за несправедливо осуждённых торговцев к королю, знаешь ли, не обращаются. Для таких целей вроде бы как инстанции пониже предназначены.

— Что значит "не трогает знать"? А прежний барон ван Дрейк?

— Барон сам сглупил дальше некуда. После того, как его люди практически захватили замок, любой король счёл бы реакцию Рейвена адекватной.

— А...

— А что касается его дочки, — предугадал моё возражение Кентон, — нет ровным счётом никаких доказательств того, что Рейвен имел к этому хоть какое-то отношение.

— Ну хорошо, а ты? — не желала сдаваться я. — Поставить дворянина к позорному столбу — это как, тоже адекватно?

— Если он — опасный государственный преступник? — изогнул брови Кентон. — Ну, в крайнем случае попеняют на неправильно выбранный способ наказания.

— А ты — опасный государственный преступник? — едко осведомилась я.

— Моё слово против слова графа Торнсайдского, — флегматично пожал плечами Кентон. — Как ты думаешь, кого из нас послушают в первую очередь?

— Но кто-то же должен открыть королю глаза на то, что здесь происходит!

— Должен, — не стал возражать Кентон. — И кто это сделает?

— Вот пусть этот твой наследник и сделает. Король, между прочим, сейчас совсем недалеко отсюда. Он путешествует по северным провинциям, и завтра уже будет в Фолкрейде, а это всего в двух днях пути от Торнсайда.