За наших воюют не только люди

Наташа сидела на жесткой койке, застеленной тонким матрацем и тонким одеялом, и плакала. Слезинки сами катились из глаз. Ну, почему ей так не везет. Она рассчитывала, что когда доставит Ивашова в Москву, то ее непременно отправят обратно на фронт. Ну, может, задержать на два, три дня и все. Но вот идет уже вторая неделя ее пребывания в этом непонятном месте, то ли тюрьме, то ли гостинице.

Первые дни её еще водили на допросы, где доброжелательный или наоборот мрачно смотрящий на нее следователь задавал десятки раз одни и те же вопросы, и даже просил написать полный отчет о времени, проведенным с Ивашовым. А сейчас уже несколько дней ей никто не интересовался. И только приносимая три раза в день еда говорила о том, что о ней еще помнят.

В коридоре послышались шаги. Наташа не обратила на них внимания, потому, что в это время к ней никто не заглядывал. Но шаги остановились у ее дверей. Они открылись и внутрь вошла молодая крепкая женщина в военной форме с кучей одежды на руке.

-Наталья Сергеевна, пожалуйста, вот ваша форма, приведите себя в порядок, через час вас переведут в другое место, сказала она, сложила вещи на койку и вышла в коридор, игнорируя нервные вопросы узницы.

Наташа торопливо стала одеваться, новая форма топорщилась, и ее долго пришлось оправлять. К ее удивлению все было впору, а сапоги были вообще загляденье— настоящий хром. Почему-то именно когда она поглядела на сапоги, у нее отлегло от сердца.

-Если бы, куда то отправляли в тюрьму, наверно таких бы сапог не выдали,— была ее бесхитростная мысль.

Минут через тридцать за ней пришли и та же женщина вывела ее во двор небольшого дома , казарменного типа, расположенного в какой-то воинской части. Ей помогли вскарабкаться в кузов студебеккера, где под тентом на нее глянули доброжелательные глаза Ивашова.

-Игорь, это ты! -только и смогла сказать Наташа.

-Да, я , кто же еще— ответил тот с улыбкой, такая видно наша судьба с тобой все время встречаться.

Она сразу завалила Игоря кучей вопросов, на которые он не успел ответить, как в кузов к ним заскочили с десяток бойцов охраны, и послышался гул моторов, по крайней мере, еще двух машин.

Завелся мотор, и машина тронулась. Когда выехали из ворот, то она не сразу, но поняла, что это — все еще Москва. Они долго ехали по извилистым улочкам и, наконец, выехали за город, где машины пошли быстрее. Потом они свернули с шоссе и еще некоторое время ехали по узкой лесной дороге, проехали три КП, где долго и тщательно проверялись документы и пассажиры, и только после этого остановились на узкой лесной прогалине, где из земли поднимались купола каких то сооружений больше похожих на земляные холмики. Но когда они выбрались из машины, оказалось, что это замаскированные бетонные сооружения. Ивашова и Наташу подвели к входу в один из них, он был закрыт стальной дверью выкрашенной в грязно-зеленый цвет. Сопровождающий их военнослужащий нажал незаметную кнопку звонка. Щелкнул засов, и толстая металлическая дверь бесшумно открылись наружу. Они шагнули в хорошо освещенную комнатку, где за столом сидел заспанный дежурный. Он в очередной раз проверил документы, и после этого, открылись, уже другие двери, перед ними был длинный коридор со светящимися на потолке лампочками в зарешетчатых плафонах. Пахло сыростью, к которой примешивался запах медикаментов, больницы и еще жженой резины.

-Нам, что здесь придется жить?— не выдержала и спросила Наташа у молчаливого сопровождающего. Тот пожал плечами и вежливо ответил:

-Будете жить здесь, пока не прикажут иного.

Они шли по коридору довольно долго, проходя мимо пересекавшихся с ним иногда туннелей, но, вот запах в коридоре сменился на жилой, в стенах появились двери, и другие мелкие признаки, что здесь обитают люди. Наташе эти низкие потолки начинали действовать на нервы, ей казалось, что она сейчас начнет задыхаться, Зато Ивашов был, как у себя, он шел, с любопытством озираясь по сторонам, с таким видом, что, наконец, попал туда, куда хотел. Даже сопровождавший их сержант несколько раз с недоумением смотрел на него, не понимая причин такого энтузиазма.

Их развели по комнатам, которые собственно были почти такими, как там, где они провели несколько дней. Разве, что санузел был более комфортный, но кровать с провисшей панцирной сеткой была абсолютно идентична прежней. Когда Ивашов зашел в комнату, сопровождавший сказал:

-Товарищ красноармеец, ваша комната не закрывается ни изнутри, ни снаружи. Но это совсем не значит, что вы можете свободно перемещаться по базе. Так, что прошу вас не нарушать установленный порядок. Выход только в сопровождении наших служащих. Все необходимое для вас принесут по вашей просьбе, разумеется, в определенных пределах. Сейчас можете обустраиваться. Вот на столе телефон, если вам что-то понадобится, просто поднимите трубку. Вам все понятно?

-Так точно,— сообщил Ивашов и уселся за стол. Он с волнением слушал окружающее. Еле ощутимые почти полгода способности, недавно начали резко усиливаться. Он с наслаждением ловил изменения псионического поля, которое не мог ощущать сразу после того, как попал в этот мир. Его источник, почти погас при переходе, и восстановление шло мизерными шагами. Напряжение последних дней совершило невозможное, вначале смертельное ранение, потом усилие, чтобы изменить направление движения снаряда, сначала почти привело его к смерти, зато сейчас он был полон сил, и возможностей. Он прислушался. Действительно, ощущение его не обмануло, под этой комнатой шло еще несколько этажей в глубину. И заканчивалось все это сооружение широким подземным туннелем, по которому двигался поезд. Он, конечно, не знал, но по этому тоннелю курсировал обычный поезд метрополитена, вот только соединял он Кремль и эту базу, за Москвой.

Сейчас он раздумывал. Судя по беседе со следователем, им в скором времени предстоит отправиться туда, где он по своей легенде появился на свет.

Встав, он прошелся по маленькой комнатушке и улегся на кровать заскрипевшую пружинами под его немалым весом. И неожиданно для себя задремал.

Из темноты небытия появился слабый свет, в ушах появились звуки, Ингер открыл глаза, он глядел в синее небо без единого облачка, пахло запахом трав и послегрозовой свежестью. Неожиданно синее небо закрыло бородатое лицо пожилого человека, который что-то сказал. Для ушей Ингера это прозвучало непонятной белибердой. Он резко сел и застонал от боли во всем теле. Оглядевшись, увидел, что находится на небольшой прогалине заросшей травой, а вокруг нее возвышается мрачный еловый лес. Камни на прогалине были сложены в знакомом порядке.

-Портал! Я в другом мире, — появилась паническая мысль, — получилось?

Стоявший рядом с ним человек в странной одежде положил ему руку на лоб. В голове завертелись странные образы, слова, и вновь пришла темнота.

Второй раз он пришел себя лежащим на топчане на шкуре непонятного зверя, укрытый такой шкурой. Рядом бревенчатая стена, от кирпичной печи шло заметное тепло, пахло травами и железом.

-Ну, что проснулся молодец? — услышал он вопрос из бесшумно распахнувшихся дверей. В дом вошел тот самый человек, что первым встретил его у портала. Он, не дожидаясь ответа, подошел к лежащему горянину и присел на край топчана. Ингер попытался сесть, но хозяин легонько придержал его рукой.

-Лежи, лежи, рановато еще тебе вставать,— добродушно сказал он,— отдыхай пока. А я тебе кое-что расскажу. Пришел ты в саамский круг из другого мира, это мне понятно. Но вот силы в тебе нисколько не осталось. Понимаешь ли, меня?— озабоченно спросил он.

-Ппонимаю,— с трудом прохрипел Ингер,— ты кто?

-Я, то, я бирюк лесной,— довольно усмехнулся бородач,— это хорошо, что понимаешь, я на тебе первом эдакую вещь испытал. Тут в лесу, чего только не передумаешь, особенно зимой. И попробовать то не на ком было. Ко мне не шибко много народу приходит.

-Ты дал мне знание языка?— сообразил Ингер.

-Не только,— вновь усмехнулся его собеседник, -скажи, где ты сейчас, не торопись, подумай.

Ингер напрягся и в его голове взорвался первый германский снаряд, он стоял во весь рост в сыром окопе и держал в руках странное оружие. Вокруг гремела канонада, а он стрелял из этой.. из этой винтовки и маленькие коричневые фигурки, бегущие по полю падали от его выстрелов. Рядом стояли такие же воины, как он в серых длинных одеяниях злобно кричали и стреляли. Затем эта картина исчезла. Он стоял вечером около деревенского дома, в сердце было страшное разочарование и тоска. Его грудь начало распирать непонятной силой, и он безуспешно пытался ее удержать, неожиданно дом охватило ревущее пламя, оттуда донеслись несколько криков, которые стихли почти сразу.

-Ты поделился со мной памятью, зачем?— воскликнул Ингер в удивлении.

-Вахрамей меня зовут — для начала сообщил бородач,— никак по-другому, не мог я до тебя достучаться, ведь уже вторую неделю у меня лежишь.

-Я дома был, в кузне возился, когда почувствовал что на дьявольских кругах, что-то произошло. Силой по мозгам дало. Когда пришел туда, тебя увидал. Лежишь, ворочаешься, ничего не соображаешь. Сразу понял, что гость у меня с той стороны. Видно было, что ты из боя ты вышел одежа обгорелая, израненный весь. Перевез домой. Вроде подживать у тебя раны начали, а сознания, как не было, так и нет. Думал, думал, вот и решил с тобой своим даром поделиться. Все равно никому здесь я его передать не могу. Нет у меня теперь ни единой кровинушки родной,— сказал старик с горечью,— а ты вижу, знатный должен быть колдун, наверно почти, как дед мой, упокой господь его душу. Вот и пользуйся на здоровье, никакой я червоточинки в тебе не углядел, потому и одарил.

Через пару дней Ингер уже смог с помощью Вахрамея выйти из дома. Там он почти сразу уселся на завалинку и начал тереть заслезившиеся глаза. Да, конечно, теперь он ясно видел, что это не его мир, и Солнце вроде светило не так, и запах леса был немного другой.

Варфоломей тоже внимательно его рассматривал, и Ингер даже ощутил остатками своей силы, как его окружают и пробуют на ощупь невидимые жгуты.

-Странно мне,— наконец сказал тот,— не могу понять, вроде ты человек, ну немного не такой, как мы, но есть в тебе еще, что-то. И кажется мне, в этом знакомое есть. Скажи-ка парень, а глаза у тебя всегда такие, как у кошки были?

Ингер смутился.

— Похоже, после портала все у меня разладилось, не могу даже личину держать.

Но здесь перед совершенно незнакомым ему человеком, было ни к чему врать.

-Понимаешь Вахрамей, это последствие эксперимента одного.

-Чего последствия?— не понял старик.

-Ну, опыт я проводил один, есть у меня приятель хороший,— тут он усмехнулся, вспомнив размеры приятеля,— вот с ним и проводил. Да, так, что тоже лечиться пришлось.

-Сдается мне, — задумчиво сказал старый колдун, — что именно это изменение в тебе дало возможность попасть в наш мир с той стороны. Я тут уже двадцать лет живу, все тайну эту пытаюсь разгадать, и ничего не могу придумать. А тут, как специально господь мне тебя послал.

Ингер вспомнив горящий дом, с любопытством спросил:

— А ты Вахрамей огневик?

-Да огневик, прямо в точку определил, будь все это проклято,— выдохнул тот,— жизнь мне этот дар испортил. Если по молодости, шутил спички зажигая, то сейчас даже не знаю края силы своей, а самое главное не могу остановиться. Вот после того, как люди от моей ненависти сгорели, кинул я все и ушел в леса. Здесь, по крайней мере, никто меня до такой кондиции не доводит. Может, если бы дед был жив, тот научил, как с этим делом справляться, а у самого соображения не хватает. Так пропал дедка, еще до японской войны здесь же в лесах. Мнится мне, что ушел он с этих камней тоже куда-то. А я после германской войны домой пришел, вот тут и началось у меня вся эта петрушка. Разозлили меня, сильно разозлили! Пришлось, ноги в руки, и в леса подаваться. Долгая это история, лучше расскажи, как сам сюда попал?

-Да, тоже ничего интересного Вахрамей, у вас война и у нас война. Очень не хотелось в плен попадать, а силы совсем немного оставалось. Вот плюнул на все и попробовал, порталом уйти. Ведь тоже лет двадцать собирался, все причины искал, чтобы отложить это дело. А тут подумал, погибну, так погибну, а видишь, как получилось, вместо того, чтобы у себя остаться, в ваш мир угодил.

Глаза Вахрамея неожиданно молодо заблестели любопытством.

-Скажи честно, у вас наверно много таких, как ты или я.

-Ну не так, чтобы много, но хватает у нас таких людей, — осторожно ответил Ингер.

-Вот видишь, а у нас я за всю жизнь, ни единого человека не встретил, -вздохнул Вахрамей, -а так бы хотелось посмотреть, понять, как с моей силой справиться можно. Хоть остаток жизни с людьми смогу прожить. Скажи мне, как есть, Ингер, а если я в твой мир отправлюсь, мне там помочь смогут?

Ингер усмехнулся.

-Странный ты человек Вахрамей, от неприятностей в леса ушел, а сейчас сам их ищешь. Жесток мой мир, слабому там нет места, а ты там только ценным подарком для кого-нибудь станешь.

Лицо кузнеца приобрело хищное выражение.

-Ну, положим я все же узнал кое-что от тебя, думаю, что справлюсь и в твоем мире. Надоело мне здесь сиднем года проводить, лучше похожу по твоей стороне, а взять меня не так легко, вот смотри.

Вахрамей показал пальцем на ближайшее к ним дерево, и то сразу вспыхнуло столбом бурлящего пламени, а вокруг двух псионов засияла синеватая пленка защитного поля.

Ингер даже зажмурился, от кузнеца исходила такая мощь, которую он видел только у драконов.

Неожиданно пламя потухло. Вахрамей повернулся к собеседнику.

-Ну, как буду я там подарком или нет?

Ингер прокашлялся и уверенно сказал.

-Думаю, что у тебя там будет немного равных противников, хотя мир велик, всего внем хватает.

Вахрамей вздохнул.

-Эх, если бы еще мог контролировать себя, так ведь нет, когда разозлюсь, все вокруг заполыхает.

Оба сидевших на завалинке человека, замолчали, подставив лица утреннему солнцу.

-Что будешь дальше делать гость дорогой, — наконец, спросил Вахрамей,— обратно домой начнешь пробиваться, или чего другое замыслишь?

Ингер не торопился с ответом. Он продолжал сидеть, закрыв глаза от ярких солнечных лучей. Через пару минут тихо ответил, не открывая глаз.

-Вахрамей, сам видишь, после перехода, почти ничего во мне не осталось. Когда силы вернутся, не знаю. Поживу с тобой, если ты не против. А еще лучше пойду, поброжу по миру вашему, посмотрю, что и как тут у вас.

Старый кузнец усмехнулся.

— Ты в себя то глянь, и увидишь, что и как у нас есть. Правда я в мир уж два десятка лет не выхожу, что там творится только по рассказам знаю. Но могу сказать, что так просто у нас теперь точно не побродишь, без паспорту сразу кранты тебе придут.

Ингер не очень понял, что такое кранты и паспорт, но по общему смыслу предложения понял, что с ним может случится .

-Ингер! — оживился Вахрамей,— а личину держать сил то хватит у тебя?