Любовь и мафия

— Эй, ты чего? — у Ларри глаза полезли на лоб при виде моих слез. Но потом он заглянул мне в лицо и все понял. — Като, с Элиасом все в порядке. Потрепало, конечно, но в больнице его подлатают. Будет, как новенький.

Я плакала и не могла остановиться. Пережитые страх и боль выходили вместе со слезами, уступая место облегчению, а затем жгучему стыду. Лейтенант Ларри Миллер, суровый здоровяк и начальник магического отдела, баюкал меня на руках, как ребенка, и выглядел чуть ли более растерянным, чем я сама. Вряд ли он понимал настоящую причину моих слез. Вряд ли предполагал, что полицейский может променять жизнь своего напарника на жизнь преступника. Элиас остался жив, но это не меняет того, что я натворила. Как теперь смотреть ему в глаза? Как смотреть в глаза коллегам? Я — коп, и мой долг — защищать людей. Но как могу уберечь хоть кого-то, когда не в состоянии даже справиться с собственными эмоциями? Лизбет, Страйтон, Лекс — все они были правы. Я опасна для окружающих.

— Дьявола тебе в задницу, перестань реветь! — Ларри наконец потерял терпение и встряхнул меня, прервав поток самобичевания. — Все уже позади, все живы. Так, пойдем-ка на выход. Хватит сидеть в этом вонючем подвале.

Пиромант легко поставил меня на ноги и, перекинув мою руку себе за плечи, повел в сторону лестницы наверх. Это помогло. Только сейчас я осознала, как давили эти стены и обстановка вокруг — остатки темной магии, жертвы, кровь, насилие, смерть. Теперь 'Обсидиан' пропитан ими, как дорогими духами. Слишком дорогими... Выйти бы на свежий воздух и вдохнуть полной грудью. Здесь, внизу, я потеряла счет времени. Ночь за окном или утро, мне просто хотелось увидеть небо над головой.

Мы быстро миновали основной зал, кухню и техническое помещение клуба. Сюда копы еще не добрались, но их оживленные голоса доносились с верхних этажей.

— Все живы, говоришь? — спросила я у Ларри. — Никто не пострадал из наших?

— Пострадали, — нахмурился пиромант. — Но это так, царапины. Клан были так заняты друг другом, что нам почти не досталось. Никогда не видел, чтобы маги так цапались. Будто с цепи сорвались!

Ларри с ноги открыл дверь клуба и мне в лицо ударил прохладный ветер. Рассвет! До чего же прекрасно увидеть солнце еще раз! Неужели кончилась эта страшная ночь?

— Я отвезу тебя в больницу и вернусь в 'Обсидиан', — сообщил пиромант дежурным тоном, как само собой разумеющееся.

— Терпеть не могу больницы! Я в порядке, лучше подбрось меня к дому.

— Уф, как же с тобой сложно, — проворчал он, удобнее перехватывая меня за талию. — На ногах же еле стоишь!

— Мне просто нужно выспаться, — упрямо сказала я и даже приостановилась, чем вызвала недовольство пироманта. — Пожалуйста, Ларри, отвези меня домой.

Услышав у себя в голосе нотки подступающей паники, поморщилась. Но домой хотелось отчаянно. В свою привычную, уютную квартирку, в комнату с оранжевыми, солнечными занавесками, под теплое одеяло...к Уэсу. К нему, пожалуй, хотелось больше всего. Уткнуться в шею и спрятаться в объятиях от всего мира.

— Как скажешь, ты большая девочка, — сдался Ларри.

Мы поковыляли к авто, припаркованным за огороженным периметром. Не доходя до угла ближайшего здания, я почувствовала острый зуд, словно в затылок впился рой ос. Физически и морально мне было так плохо, что едва различала дорогу под ногами. Но Аспект среагировал мгновенно. Я подтолкнула Ларри, и он увлек меня к стене за секунду до того, как мимо пронеслось заклинание. Опять магия смерти, черт ее дери! Зрение успело выхватить в окне 'Обсидиана' чью-то тень и темные сгустки энергии, извивающиеся вокруг нее щупальцами. Маг собирался нанести еще один удар и, судя по плетению, на этот раз он не промахнется. Мы с Ларри катастрофически не успевали. Неужели все так глупо закончится?

В следующее мгновение по мозгам будто полоснуло оголенным проводом — резко, пронзительно. Но это всего лишь отголосок. Маг в окне перегнулся через раму и рыбкой прыгнул на тротуар вниз головой. Его тело с чавкающим звуком ударилось об асфальт и замерло со свернутой шеей. Сигнатура ментальной магии звенела в ушах, а мы с Ларри стояли у стены, как приговоренные к расстрелу, не в силах пошевелиться.

Глава 9. Сладкое на десерт

— Выглядишь дерьмово, — с порога отметил Уэс и, не церемонясь, подхватил Катарину на руки.

Она была совсем легкая и очень, очень бледная, как фарфоровая кукла. Господи, ее ведь и сломать можно точно так же, как куклу! Мужчина напомнил себе, что это обманчивая хрупкость, и Като может постоять за себя, а то и неслабо отделать любого мага. Но все доводы разума рассыпались, едва Уэс прижал ее к себе и почувствовал, как она дрожит от пережитого.

— Сомнительный комплимент, — пробормотала Катарина и доверчиво положила голову ему на плечо. Как же она, наверное, устала... — Куда ты меня несешь?

— В гостиную, ясное дело, — хмыкнул Уэс, стараясь не показывать своего смятения. — Я заварю тебе чай и наберу ванную.

Он окинул ее цепким взглядом и заметил следы крови на руках, но ранений не было, да и одежда чистая. Выходит, кровь чужая. Может, она пыталась зажать чью-то рану. Пострадал кто-то из копов? Или этому ее новому зеленому напарнику подстрелили зад. Но чутье подсказывало мужчине, что дело не в этом. Что-то в поникшей позе Катарины, в том, как она робко отводила взгляд. И не было в этом ни капли женского кокетства, к которому с юношества привык Уэс. Напротив, она всегда смотрела прямо в глаза, честно и открыто, а теперь словно боялась того, что он сможет в них прочесть.

Мужчина открутил кран горячей воды и присел на фаянсовый бортик ванной, задумался. Что же так мучает Катарину? Что произошло там, в здании 'Обсидиана' такого, чем нельзя поделиться, выговориться? В этом состоянии она вряд ли почувствует, когда кто-то влезет к ней в голову. Если все сделать аккуратно, разумеется. Кто-то. Но, конечно, не Уэс. Ее испуганный, ранимый взгляд останавливал не хуже бетонной стены. Катарина должна сама захотеть рассказать ему. Почему-то это стало для него особенно важным, особенно желанным... Мужчина тихо выругался. С каких пор он стал так щепетилен?

Уэс проверил температуру воды и пошел в гостиную. Като сидела на диване, поджав колени к груди, и задумчиво рассматривала свои окровавленные пальцы. Если и заметила его, то не подала виду. Сейчас ничто не напоминало в ней ту женщину, полицейского уравнителя, которая два часа назад сумела прервать один из самых мощных ритуалов. У Уэса волосы вставали дыбом, когда он думал, что могло произойти, если бы пришлым удалось активировать заклинание призыва! Наверное, погибли бы все в здании и еще многие за его пределами, пока удалось закрыть разрыв между мирами.

Однако это запоздалое тревожное чувство не шло ни в какое сравнение с тем, что Уэс испытал, когда впервые ощутил Аспект уравнителя. И хотя он находился на безопасном расстоянии, будто громадный колокол забил в голове тревогу — опасность! Слепой порыв — бежать, бежать немедленно, без оглядки, как можно дальше и быстрее. Так срывается с места косуля, завидев среди ветвей волчью холку. Животный инстинкт, и больше ничего. Первый ужас длился несколько секунд, и схлынул, уступив место напряженному оцепенению. Аспект ощущался, как гигантский, ненасытный зев, способный сожрать всю магию и оставить подыхать, как мотылька с оторванными крыльями. Безжалостный и неотвратимый, как девятый вал.

Уэс вряд ли забудет все, что пережил в те минуты. Пожалуй, теперь он понял, почему, поручая наблюдать за Катариной Ларссон, его предупреждали быть очень осторожным. Та самая маговская страшилка, которой пугают на лекциях в университете, о которой с притворным пренебрежением шутят в кланах, — рядом с Уэсом. Совсем недавно она без сомнений сделала кого-то из магов калеками на всю жизнь, а сейчас сжалась в комочек и боится поднять глаза. Такая слабая и беззащитная, лишь небольшое ментальное усилие — и ее разум расколется, как орех. Эта внезапная мысль так потрясла его, что Уэс чуть было не развернулся и не вышел из ее квартиры, чтобы больше никогда не вернуться.

— Почему ты со мной? — вдруг тихо спросила Катарина, заставив его замереть в дверях гостиной.

— Что?

Первая паническая мысль: 'Она знает'. Но Уэс сразу же отмел ее: если бы Като знала, то повела себя совсем по-другому. Не обнажала бы перед ним свою слабость, не принимала его заботу.

— Почему ты со мной возишься? — повторила устало. Она наконец посмотрела на него — внимательно и изучающе.

Уэс подошел к дивану и поднял ее на руки, чтобы отнести в ванную, как и собирался. Что это с ним, в самом деле? Вздумал отступиться из-за минутной придури? Черта с два!

— Это называется заботиться о ком-то, Катарина, — усмехнулся он беззаботно, насколько мог. — Вот, сейчас я покажу тебе, как это делается.

Уэс помогал ей снимать одежду, невзначай касаясь гладкой, обнаженной кожи — со сдержанной нежностью, как и предполагает ситуация. Като поначалу заупрямилась со свойственной ей бравадой — 'справлюсь сама!' Но мужчина уже знал, как обойти этот защитный механизм.

— Конечно, справишься, — согласился он, продолжая избавлять ее от форменной рубашки. — Но мне приятно ухаживать за тобой. Просто позволь себе расслабиться хоть ненадолго, — Уэс бережно взял ее лицо в свои ладони и заглянул в глаза. — Ты в безопасности со мной.

Безопасность. Вот еще одно уязвимое место Катарины, как и чувство противоречия. Она так отчаянно стремится к защищенности, и одновременно упорно держится за железную маску, которая ей уже не по силам. Нужно лишь ненавязчиво взять на себя часть бремени — и Като оттаивает. Вот только доверять по-прежнему не торопится.

Все это время Уэс наблюдал за ней, за тем, как чутко реагирует ее тело на прикосновения, как она сначала вздрагивает от сквозняка, а затем млеет в горячей ванне. Как стекают по ее шее блестящие капельки, задерживаясь в ложбинке между ключицами. 'В конце концов, она всего лишь женщина, такая же, как тысячи других' — сказал он себе, задерживая взгляд на локоне, прилипшем к влажной щеке. В спонтанном порыве Уэс потянулся и заправил его за ухо. Катарина вдруг задержала его руку на своем лице и улыбнулась, первый раз с тех пор, как вышла из 'Обсидиана'.

— Спасибо, — просто сказала она. И Уэс обреченно подумал, что одна эта улыбка для него важнее миллионов других.

* * *

Я без воодушевления рассматривала в зеркале свою бледную, осунувшуюся физиономию. Пудра не помогала скрыть темные круги под глазами и, нанося уже третий слой, почувствовала себя дурой. Ну, что, спрашивается, Уэс там не разглядел? По-моему, увидел все и даже больше. При воспоминании о том, как он таскал меня на руках по всей квартире, купал в ванной и отпаивал чаем с печеньем, в груди вспыхнуло приятное тепло, которое тут же перешло на щеки. Мне было мучительно стыдно за свою слабость, за то, что вела себя, как маленькая девчонка, да еще и выпытывала у него всякие глупости. 'Почему ты со мной, Уэс?' — покривлялась перед зеркалом и стукнула себя по лбу. Вот ведь идиотка!

Но это все, конечно, цветочки. Ягодки мне предстоит разгребать в управлении... или не предстоит. Проснувшись под вечер следующего дня, только укрепилась в мысли, что больше не имею права работать в полиции. То, что я сделала в подвале, как подставила Элиаса, не исправить простым 'извини', не вырвать из памяти. Если Страйтон не узнает об этом от Элиаса, я намерена сама рассказать ему все. И написать заявление о переводе. Вряд ли мне позволят уволиться, учитывая, что уравнителей и так единицы. Наверное, поручат заниматься какой-нибудь бумажной работой или переведут из главного управления в обычный участок. Так уж воспитал меня отец: за каждый поступком должен стоять ответ. Иначе и быть не может, если от твоей службы зависят жизни. Каким, наверное, разочарованием я стала бы для него, будь он жив... Брата не уберегла и бывшего напарника едва не угробила. Нет, совершенно точно, мне не место в полиции Сорэйна!..

Я вздрогнула, услышав щелчок входной двери. Должно быть, Уэс вернулся с едой из ресторана. Как бы я не перекривляла вчерашнюю себя, действительно оставалось загадкой, что нашел во мне этот красивый и уверенный мужчина. Такие, как он обычно появляются в окружении смазливых девиц в дорогих тряпках, неспешно потягивают элитный виски и курят сигары, каждая из которых стоит, как мое недельное жалование. Стоит признать, последние два пункта Уэс примерно выполнял, причем прямо в моей квартире. Теперь в нижнем ящике кухонного шкафа была припрятана бутылка отменного бурбона сорокалетней выдержки. Я хмыкнула, подумав, что он останется в качестве утешения, когда Уэс одумается и сбежит от меня.

— Кат-о-о! — раздался из коридора звонкий голосок Лизбет. — Ты дома?

Черт, черт, черт! Я и забыла, что когда-то дала ей ключи от квартиры, на всякий случай. Случай периодически наставал, стоило мне пару раз не ответить на ее звонки. Положа руку на сердце, сегодня нужно было взять трубку. После заварушки в 'Обсидиане' можно много чего надумать, а с фантазией Лизы даже напрягаться бы не пришлось.

— Лиза! Ты не предупредила, — с укором сказала я, выходя из ванной.

Мне было неловко. Скоро придет Уэс, придется их знакомить, и тогда мисс Барлоу не отстанет от меня с расспросами и туманными намеками на занавески с рюшами и дом с белым заборчиком.

— А как тебя предупредить, если ты не берешь трубку? — возмутилась Лизбет. Встала на пороге и уперла руки в боки, как заправская домохозяйка, встречающая мужа-гуляку. — Я там с ума сходила! Элиас в больнице, только недавно в себя пришел, половина наших магов из ОМП с травмами! Ларри сказал, что тебе тоже крепко досталось, и он отвез тебя домой. Я, конечно, врезала ему пару подзатыльников. Вот ведь дурачина! Девушка на ногах еле стоит, а он везет ее домой, а не в больницу! Мужчины...

Я не выдержала и заулыбалась. Ну, у кого еще достанет смелости навешать подзатыльников начальнику ОМП? А Лизбет, кажется, об этом даже не задумывалась.

— Ларри ни при чем. Я сама настояла.

— Сама, конечно, сама! Будь твоя воля, ты бы скорее к дому на четвереньках доползла, чем позволила врачу себя осмотреть, — проворчала подруга.

Вообще-то, я ничего не имела против врачей. Но мой опыт в полиции показывает, что из-за пустяковой царапины они могут уложить в койку на неделю. И бегай потом за ними с просьбами допустить к работе. Если все не слишком серьезно, уж лучше на следующий день попросить магов жизни из ОМП подлечить по старой дружбе.

Мы с Лизбет прошли в гостиную, и вот тут она остановилась на пороге, принюхиваясь.

— Какой приятный парфюм, — ехидно отметила подруга. — С каких пор ты пользуешься мужским?

— У меня гость, — сдержанно ответила я, поджав губы.

— У нее гость! — всплеснула руками Лиза. Ни дать ни взять — строгая тетушка, блюдущая невинность племянницы. В следующее мгновение состроила такую хитрую рожицу, что мне стало не по себе. — Так вот почему ты трубку не брала — была слишком занята.

— Не говори ерунды, Лиза! Я и встать-то смогла только час назад.