Трудная профессия: Смерть

Она задумалась.

— Заберешь у меня раздел по морфологии? На меня много писанины свалилось, буду рада поделиться. Только Ксеня, напиши побыстрее, ладно? Что бы...

— Что бы ты смогла прочесть и если что сжечь и переписать. Хорошо, напишу побыстрее. Ладно, схожу к куратору, пока она меня в розыск не объявила, а то отбой скоро...

Глава 16

Раздел отчета мне дался возмутительно легко. Я просто взяла его и написала, без каких-либо мучений, сомнений и проблем, хотя выпрашивая это задание у Вересной, вовсе не чувствовала в себе уверенности. А на деле... Скомпилировать восемь абзацев из трех книжек, перечислить полученные нами результаты и подбить в конце напрашивающимися выводами — даже мне оказалось не сложно. С написанным я логично пошла к Вересной, которая выглядела измотанной и непривычно нервной. Она напряженно писала черновик очередного недостающего раздела отчета.

— На, посмотри, — я положила свои листы поверх ее.

— У меня нет времени, покажи Игорю.

Ага, только Игоря мне не хватало. После небольшого конфликта в первый день, когда он без церемоний отправил мой рюкзак на пыльную землю, мы сталкивались еще несколько раз. Не то что бы сильно, но обменивались любезностями, особенно первые дни. Понемногу все успокоилось, как с остальными, но теплоты в отношениях не добавилось. Желания лишний раз сталкиваться у меня не было, а от Вересной все равно спасения не будет, староста ведь... Так что лучше сразу к ней, хоть не накричит...

— Посмотри ты.

— Говорю ведь, у меня нет времени, — она начала заметно злиться.

— Мне ..., бери и читай.

— Ксеня, я вроде ясно сказала, что сейчас не могу!

— Вересная, ..., это твои ... проблемы!

Напрасно я ее доводила...

Оказалось, накричать Женя очень даже может, я ее недооценивала. Видимо, на ней сказалось напряжение этого месяца, когда она бесконечно за что-то отвечала, много работала и при этом неизменно "держала лицо". И вот ее нервы тоже не выдержали, а я попалась под горячую руку. Нет, выражалась она прилично и на личности не переходила, но в целом выступила громко и эмоционально, впечатлив присутствующих. Да и сама, кажется, была удивлена своим взрывом.

— ...Ты достала уже!!! Иди в.. на.. — запнулась она.

— Подсказать?.. — осторожно спросила я.

Женя, успевшая выплеснуть эмоции, спрятала улыбку.

— Сама додумай. А потом разберитесь с Игорем по разделу, у меня, правда, нет сейчас возможности.

— Уже поняла, — вздохнула я, разворачиваясь и направляясь к недоумевающему Андрееву, вместе с другими наблюдавшему эту сцену.

Желания с ним общаться у меня не прибавилось, но терзать дальше вымотанную Женю было бы совсем неправильно, да и без толку.

— С каким еще разделом я должен с тобой разбираться?

— По морфологии, — не слишком любезно отозвалась я, подсовывая ему под нос свою работу.

— Ты что ли писала?

— Да. Читай и проверяй.

— Хорошо, — удивленно согласился он. — Садись рядом.

— Зачем? — раздраженно спросила я. — Если плохо, то выкинешь и перепишешь. А если нормально, вставите в отчет.

— А если требуется небольшая правка?

— Сам поправишь.

— Мягкова, сядь и угомонись! Может, у меня просто вопросы будут. И править текст легче всего автору, раз уж взялась, то доделывай.

Я недовольно уселась рядом, Игорь углубился в чтение. В нашей группе он для меня был врагом номер три — после Вересной и Статской. Но последнее время с Женей мы на удивление мирно сосуществовали, а значит и с Региной, так как они обычно выступали единым фронтом. Это, конечно, объяснялось просто тем, что Женя была старостой группы, ей невольно приходилось прилагать усилия, что бы со мной ладить. Но, так или иначе, а сейчас мы не ругались. Лера Лабутчер язвительно и нелицеприятно обо мне отзывалась, но на скандалы напрямую не шла, Аня Воронина сама по себе была абсолютно неконфликтной, краснеющей от моих реплик, так что с ней сталкиваться не приходилось.

Что касается мужской половины группы, то Вадим Стасенко был очень похож по характеру на Аню, разве что матерным словом его было не так просто смутить, а интеллигентно-ироничный Коля Бабушкин относился ко мне как к забавному существу, за которым интересно наблюдать, но не обязательно воспринимать всерьез. Игорь Андреев тоже не то что бы принимал мое существование близко к сердцу, но его врожденная прямолинейность и энергия, за что его так любили в институте, легко направлялись против меня. Поэтому он был последним в группе, к кому мне бы хотелось подходить, но что поделать.

— Ты это сама писала?

— Нет, Борисова попросила, — огрызнулась я. — Что не так?

— Да все так, переписать начисто и в отчет.

— Правки не будет?

— Не вижу необходимости.

Не зря сама вычитывала и правила трижды. И так, как учила Топотова, признанный мастер жанра. Спасибо за науку, пригодилось.

— Жень, там все отлично, — подошел к Вересной Игорь.

— Здорово.

— А у тебя как?

— У меня хоть стреляйся, еще два раздела. Не подхватишь антропогенку?

— Извини, Жень, — повинился Игорь. — Но мне бы свое закончить. Что-то у нас эта часть практики тяжелая вышла...

— С погодой не повезло, что поделать, поздно данные получили. Ладно, не отвлекай тогда.

У меня особых дел не было. Я переписала начисто свой раздел, привела в порядок оборудование и протерла подоконники, — что бы потом меньше забот было, но больше от нечего делать. Одногруппники сосредоточенно работали до ужина, а после него понемногу разбрелись, кто куда. До отъезда с базы оставалось полтора дня. Завтра мы представим отчеты, доложим преподавателям о проведенной работе и закроем свои учебные и бытовые долги на базе. А послезавтра утром получим, если все будет нормально, зачеты за эту часть практики, сдадим домики и поедем домой.

Как быстро пролетел этот месяц... И как многое для меня изменилось. Практика вымотала меня физически и морально, но одновременно и многое подарила. Первые дни я была уверена, что не получу ни одного зачета, а сейчас спокойно ожидала третью запись в зачетке — я ведь ее заработала? И не отчислили, и даже скандалы почти сошли на нет. Ясное дело, однокурсникам тут просто не до того, что бы лишний раз со мной ругаться, в семестре все вернется на круги своя. Но сейчас все неплохо и надо этим наслаждаться...

Было уже темно, я направлялась в домик, что бы выспаться перед завтрашним отчетом. Как обычно я старалась вернуться туда тогда, когда все уже легли спать, что бы лишний раз ни с кем не столкнуться. Проходя мимо учебного корпуса, я увидела свет в нашем помещении. Чего вдруг, поздно уже? Кто бы там ни был, вряд ли разумно туда идти и сталкиваться с ним. В учебное время меня терпят, в домике у соседок тоже особого выхода нет, но во всех остальных случаях лучше мне держаться от других подальше и не нарываться. Тем не менее, я, ведомая любопытством, двинулась на огонек. Одним глазком погляжу и сделаю ноги...

— Ксеня? Ты чего хотела? — Вересная с трудом сфокусировала на мне покрасневшие от усталости глаза.

— Просто зашла, нельзя? — Женя пожала плечами и вернулась к работе.

Я бесцеремонно заглянула в ее записи.

— А что с расчетами?!

— Ошибку нашла, приходится пересчитывать.

— Это же на полночи работы!

— Неужели, — огрызнулась Женя.

— А антропогенку ты уже написала?

— Даже не начала. Но кроме расчетов и раздела по антропогенной нагрузке все готово, только подшить. Так что успею, хотя не посплю, — она тоскливо вздохнула.

— А чего других не зовешь?

— Дольше их разыскивать буду, и время позднее. Да я справлюсь.

Я решилась.

— Может... мне попробовать? С морфологией получилось. — Женя удивленно на меня посмотрела.

— Серьезно, ты готова?

— Почему нет... все равно делать нечего. Хочешь, возьмусь?

— Конечно, хочу! Спасибо!

Женя вернулась к своим расчетам, я закопалась в учебники и методички, в полевые дневники. Работать ночью мне приходилось не раз, но в качестве смерти. Там размышлять не нужно, да и обстановка ко сну не располагала. Здесь же ежеминутно закрывались глаза, мозг отказывался думать. В начале второго часа ночи Женя встала и направилась к электрическому чайнику.

— Ксюш, тебе кофе сделать?

— Угу, — я опустила голову на руки и на несколько секунд закрыла глаза.

Нет, так я усну! Я решительно встала и направилась к окну.

— Душно очень, давай проветрим.

— Давай, и прервемся ненадолго.

Мы проветрили, выпили кофе. Затем снова закрыли окно, чтобы не продуло, вернулись к работе.

— Тебе еще много?

— Нет, почти дописала. Только надо, что бы ты вычитала хоть немного. Я сейчас сама не смогу, глаз замылен.

— Хорошо. Расчеты мои начисто перепишешь? Я тоже заканчиваю.

— Перепишу.

Через полчаса мы произвели рокировку бумаг, я заварила еще пару кружек кофе и села переписывать расчеты. Тексты переписывать намного легче, здесь же приходилось вглядываться в каждую циферку и по пять раз перепроверять. Вересная закончила вычитку, что-то немного поправила и тоже села за переписывание на чистовик. Она справилась немного раньше меня.

— Ты можешь подиктовать, пожалуйста? — взмолилась я.

— Да, конечно. С какого места начинать?

Когда, наконец, все было закончено и Женя принялась подшивать листы в папку, я блаженно опустила голову на стол и почти сразу заснула.

Проснулась оттого, что в помещение заглянула уборщица, мывшая полы в коридоре — в своих учебных комнатах мы убирали самостоятельно.

— Чего это вы тут спите? — поинтересовалась она. — Учились всю ночь?

— Ага. А сколько времени? — зевнула я, скашивая взгляд на мирно сопевшую с дыроколом в руке Вересную.

— Почти шесть уже.

Уборщица двинулась дальше, Женя приоткрыла глаза.

— Кто там?

— Уборщица. Спи.

Вересная закрыла глаза, потом поморщилась, потянулась и поднялась со стула.

— Да нет, я уже в такой позе не засну. Сколько времени?.. — она посмотрела на свои наручные часы. — Можно до домика дойти...

— Полтора часа до подъема. Смысл? Потом вообще не встанем. Лучше кофе и погулять.

— Точно. Можно прямо с кружками пойти.

— Это у тебя закрывающаяся туристическая кружка, с моей не погуляешь.

— У меня объем большой, на двоих хватит.

Мы неторопливо спустились к речке, по очереди передавая друг другу кофе. В голове потихоньку прояснялось, спать хотелось, но уже не мучительно. У реки было по-утреннему холодно, но сейчас это было нам на руку, помогало проснуться.

— Подержи, — Женя передала мне кружку и принялась за разминку.

Вот сумасшедшая, мне вообще шевелиться не хочется. Я села на бревно, прикладываясь к ее кружке и ежась.

— Пробегусь, ты здесь будешь? — она понеслась вдоль берега.

Я достала из кармана плеер, с которым не расставалась и включила какую-то танцевальную композицию поэнергичнее. Вскоре вернулась Вересная, заметно приободрившаяся, я вытащила наушники.

— Кофе остался? — я протянула кружку, выключая плеер и сворачивая проводок.

— Надо же... — задумчиво произнесла Женя.

— Что "надо же"?

— Да ничего, не бери в голову.

Мы медленно допивали кофе, сидя на бревне. Вдруг Женя сказала:

— Просто я удивилась. Ты, наверное, не помнишь, но... У Аришки Родневой был такой же плеер. Цвет необычный, к тому же старая модель. Не ожидала увидеть у тебя такой же...

Я опустила взгляд. Сейчас скажу, что это совпадение.

— Это и есть Аринин плеер, — Женя посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

Зачем я это сделала? Я вздохнула, сжимая в руке крошечный кусочек памяти о подруге.

— Да, я была с ней, но не нужно, что бы об этом знали в институте.

— А как же полиция и ее семья?

— Они знают.

— Хорошо, извини, это не мое дело, — медленно проговорила Женя после паузы.

Потом встала и посмотрела на часы, меняя тему:

— Есть смысл выдвигаться уже в сторону домика. Как раз успеем душ принять.

По дороге обратно мы не перекинулись больше ни словом. Вересная погрузилась в размышления, я переживала из-за своей глупой откровенности. Надеюсь, Женя не захочет устроить мне допрос или рассказать всем то, что узнала. Хотя осталось всего день потерпеть, продержусь. А осенний семестр можно и не начинать учиться, в крайнем случае, все равно скоро отчисляться.

Впервые за все время практики я попала в душ утром. Не то что бы это стоило бессонной ночи, но все равно радовало. Когда я выползла из душа, чуть не заснув под теплой водой, соседки вовсю просыпались, умывались и собирались на завтрак. Вересная со Статской, которая всегда утром собиралась одной из первых, стояли у выходной двери. Увидев меня, Женя притормозила на выходе.

— Ты идешь в столовую? — от неожиданности я кивнула и как-то само собой присоединилась к ним.

Мы вышли, провожаемые несколькими удивленными взглядами. Ну да, мы с Региной и Женей вместе идем в столовую... во сне не приснится... Промахнулась я, надо было отговориться делами и пойти попозже, когда толпа схлынет. Ладно, не принципиально. В столовой еще почти никого не было, но пока мы брали еду, у очереди уже начал отрастать хвост. Взяв поднос я пошарила глазами, прикидывая, как бы сесть подальше от Вересной и Статской. Женя мой взгляд истолковала ошибочно и потянула в сторону стола, где они с Региной обычно обитали, он был еще не занят.

Я окончательно растерялась и последовала с ними. Так, надо быстрее поесть и сбежать. Регина тоже, кстати, не понимала происходящего, но вслух не высказывалась, лишь косилась то на меня, то на Женю, сонно поглощавшую завтрак. Хорошо хоть я оказалась в углу и другие студенты меня не замечали, а то бы уже слушала бурные обсуждения нашей странной компании.

Через каких-нибудь пять минут столовая оказалась заполнена, к нашему столу подсели Лабутчер, Андреев и Бабушкин со своими подносами. Они удивленно на меня посмотрели, но тоже смолчали.

— Жень, ты чего какая зеленая?

— Пудра закончилась.

— А если серьезно?

— Не поспи почти всю ночь, такой же будешь.

— А чего ты не спала-то? — удивился Коля.

— В расчетах мы напортачили, пришлось пересчитывать, — на секунду все замолчали.

— Много было расчетов?

— Почти весь раздел.

— Жень, так ты же еще два раздела вчера писала? — ахнула Лера. — Почему никого из нас не позвала?

— Где я вас ночью искать должна была, ходить по домикам и будить? Больше бы времени потратила, а не выспались бы все. Но раздел я писала только один, Ксюша антропогенку взяла на себя.

От пристальных взглядов я вжала голову в плечи и захотела забраться под стол.

— Жень, так вы все дописали?

— Дописали, переписали начисто и около четырех часов утра собрали отчет. Все в порядке, только не выспались совсем.

— Да, по вам видно, — согласился Игорь.

Бабушкин добавил:

— Ксения вообще смерть. — Я поперхнулась и закашлялась, не сразу поняв, что это образное выражение.

— Ксения вообще молодец, — вдруг сказала Регина. — Я бы ночью раздел не написала, хоть ты режь меня.

Подняв глаза, я столкнулась с изучающим меня взглядом Лабутчер, посмотрела в другую сторону и наткнулась на такой же взгляд Игоря. Неожиданно дискомфорт от присутствия в этой компании перерос в панику. Не доев завтрак, я торопливо подскочила с места, что-то пробормотала и развернулась к выходу.