— Уважаемый Нырок, мы задержимся. На день или больше — как получится. Если к вашим соседям заглянула нежить, — мужик усиленно закивал, — то и правда стоит проверить окрестности.

Второй

Мнения среди наших разделились: лодочники радовались, поскольку договаривались мы с ними на подённую оплату, Канок, Ирнаен и Шер с философским видом пожимали плечами — первым двум от нас никуда не деться, так уж лучше на поверхности, чем в подземельях, а для третьего мы — старший напарник, которому виднее (угу, добавьте сюда любовь ко всяким авантюрам и прибыль, которую мы с них имеем с завидным постоянством). А вот остальная команда откровенно кривилась — настраивались на одно, а вляпались в другое. Похоже, парни забыли, за каким гоблином их к нам приставили. Ну-ну. Я, кажется, даже знаю, что им партнёр за это выдаст. О! Точно!

Взгляд со стороны

Казус отвёл свою группу немного в сторону и, проверив, чтобы никого из чужих в зоне слышимости не оказалось, начал очень тихо:

— Уважаемые, если кто-то из вас думает, что всё закончилось, он сильно заблуждается, — сказав это, Кас пристально посмотрел в лицо каждому из присутствующих, не заметил ничего, кроме выражения подчёркнутого внимания, и продолжил: — Если кто-то думает, что служит в обычном охотничьем отряде, он тоже сильно заблуждается.

Опять последовала пауза с очередным осмотром. Тёмные, до которых начало доходить, что это будет именно начальственный разнос, подтянулись, Бегун чуть заметно кивнул с одобрением, а Шер довольно оскалился: дядя, служивший в одном из лучших подразделений на острове, всегда был для него идеалом. А тут и он сам, оказывается, на службе. Да ещё где!

Людоед, давно уже научившийся разбираться в выражениях мохнатой физиономии своего напарника, мысленно хмыкнул, ещё раз оглядел подчинённых и объявил:

— Так вот. Мы все служим в особом отряде армии острова и подчиняемся непосредственно смотрителю. То, что официально нас на службу не принимали, означает только одно — жалованья нам платить не будут и воинских званий не дадут. Всего лишь. А вот обязанности защищать мирное население с нас никто не снимал. Это понятно? Если нет, есть хороший армейский способ объяснения — строевая подготовка называется. Часиков десять в день — и все глупости из головы почему-то вылетают. Если не на второй день, то на двадцатый уж точно. Желаете попробовать, уважаемые?

Тёмные не шелохнулись, демонстративно поедая глазами ни с того ни с сего разошедшегося командира. 'Н-да, — пронеслось в голове Каса, — совсем как я в армии. Меня дрючат, а я глазами хлопаю'.

— А раз понятно, то не делайте такие кислые физиономии, а то ещё местные решат, что у вас всех расстройство желудка. Или хотите, чтобы нас называли командой заср...в? — присутствующие дружно замотали головами. — Вот и прекрасно. Тогда сейчас разбирайте вещи и устраивайтесь на ночлег. Канок, договорись, чтобы всех устроили в одном месте, — командир боевиков кивнул, — остальным — смотреть и слушать внимательно. Что-то тут есть такое, — Казус помолчал, — неправильное. Свободны!

Когда бойцы разошлись, ан'Камис, оставшийся с командиром, нерешительно кашлянул.

— Да, Ир? — тут же отозвался Людоед. — Ты что-то хотел спросить?

— Кас, — тёмный немного помялся, — а ты правда подчиняешься смотрителю?

— Знаешь, — Казус огляделся по сторонам и, не найдя ничего подходящего, опустился на гальку, скрестив ноги, — давай-ка присядем, — он подождал, пока тёмный устроится рядом, подхватил горсть камешков и принялся один за другим швырять их в воду бухточки. — Получается, что да.

— Почему?

— Потому что он мне помог. И продолжает помогать. И ему самому нужна помощь, — очередной камень сорвался с руки человека и отправился в недолгий полёт.

— Значит, у тебя перед ним долг?

— Перед ним. Перед тобой. Перед девочками. Перед нашими. Перед Особой. Перед... — камни в руке закончились, и Людоед набрал ещё одну пригоршню. — Перед островом, наконец.

Молчание затянулось. Тёмный о чём-то размышлял, а человек бездумно смотрел на морскую гладь. Минут через десять к сидящим тихо подошёл Канок и остановился позади, ожидая, когда на него обратят внимание.

— Присаживайся, — Казус не обернулся. — Как говорит мудрость одного народа, живущего далеко отсюда, в ногах правды нет.

— Твоего народа, Кас? — ан'Мигис попытался было скопировать позу своего командира, но сразу же принял более привычное положение.

— Моего, — медленно кивнул Людоед. — Разместились?

— Сарай какой-то, — Канок поморщился, — рыбой воняет, но зато все вместе.

— Эт-то хо-ро-шо-о, — протянул человек. — На ночь караул выставим обязательно. А то что-то в этой деревне... — он замолчал, не договорив, а потом вдруг перескочил на другую тему: — Если местные принесут продукты — взять, поблагодарить и не есть.

— Понятно, — тёмный кивнул. — Там ещё староста ждёт. Поговорить хочет.

Первый

Хм, поговорить — эт я люблю, эт я всегда пожалуйста. А если ещё под выпивку с закусью... А вот интересно, рыба фугу для нас опасна, нет? А яд морских ежей? А купаться здесь можно? Хотя бы в этой бухточке? Спросить, что ли? Ну, посмотрят, как на идиота, и что? Подумаешь! Не в последний раз.

— Уважаемый Нырок, скажите, а в вашей бухточке купаться можно?

— Эм, уважаемый Людоед, не сезон сейчас, — ага, действительно. Всё льдом затянуло. И сугробы под ёлками. — Зубатка на откорм пошла. На мелководье. По колено ещё можно зайти, ну, эм, по пояс, да только, думаю, вам же где поглубже интересно? Вот десятицы бы три назад...

— Так три десятицы назад в Тар'зирате тоже никто не купался!

— Эм, не рыбак вы, уважаемый Людоед, море, видно, любите, а не рыбак! — вот уж точно. Из всех видов рыбалки знаю и понимаю только два: 'граната в воду' и 'наливай да пей'. А кормить комаров или отмораживать что-нибудь нужное... Нет уж! На фиг мне такое удовольствие! — Течение тут у нас. Северное. Вот зубатка-то в нём обычно и держится. А в городе — речка. Вот привереда эта там от берега и не отходит. Вода, эм, другая.

— А когда сезон-то будет, уважаемый Нырок?

— А как откормится, икру выметнет, так сразу и уйдёт где привычнее. Десятицы, эм, две, и ни одного хвоста не останется.

Н-да. Жаль. А вообще, сам виноват. Давно бы можно было с рыбаками о рыбьих привычках поговорить. Да и маску заказать. Стёкла здесь хорошие делают. Вот и понырял бы в своё удовольствие. Да что уж теперь...

— Так о чём вы поговорить-то хотели, уважаемый Нырок?

Взгляд со стороны

Услышав вопрос, староста некоторое время переминался с ноги на ногу под пустым взглядом странного чужака, но потом всё же решился:

— Эм, уважаемый Людоед, а вы нам новости не расскажете? А то, эм, говорят... — он замолчал, изобразив на лице выражение сильного сомнения.

— Новости? — молодой человек немного подумал, а потом тряхнул головой: — Что ж, новости — это можно. Здесь говорить будем?

— Эм, уважаемый Людоед, зачем же здесь? — засуетился мужик. — У нас, эм, дом есть особый, да. Вот, — он показал на довольно большое каменное строение шагах в пятидесяти, стоящее немного в стороне от сараев, — проходите, сейчас, эм, люди подойдут, — и тут же стал делать какие-то знаки собравшимся у пристани рыбакам. Те, понятливо закивав головами, отправили одного к домикам и всей гурьбой потянулись к местному варианту деревенского клуба.

Спустя минуты три туда же подбежала пара подростков, тащивших средних размеров корзину, а за ними — ещё двое мужиков, но уже с довольно вместительным бочонком. 'Ну, вот и выпивка с закусью', — мысленно хмыкнул Казус, отрицательно качнул головой своим спутникам — мол, не надо за мной идти — и зашагал вслед за чем-то до ужаса довольным Нырком.

Второй

А домик-то явно старый. Не год назад построен. И не десять. Балки, стены... Крыша-то новая, как и дверь, но это понятно. А вот остальное... Похоже, деревня эта давно стоит. Не одну сотню лет — уж точно. Н-да. И кто здесь жил раньше?

Никаких перегородок внутри не было. Одна большая комната с длинным столом из струганых, чисто выскобленных досок, плотно подогнанных друг к другу. И широкие лавки по обе стороны, до блеска отполированные штанами многих поколений. Нас провели в самый конец и усадили в торце. 'Почётное место, — хмыкнул партнёр. — Красный угол, блин. Сделать вокруг нас рамочку — сойдём за икону'. Да уж. Мы не раз говорили о богах и о служении им. Серегей рассказывал о Храмах своего мира и о том, как в них служат. И об иконах этих говорил тоже. И если нарисовать на них нашу физиономию... Представив, как это будет выглядеть, я содрогнулся: своих детей я бы в такой храм не повёл уж точно.

Когда мы уселись, внутрь стали заходить местные, как будто специально ждавшие у входа. Ни одного молодого — все старше тридцати. Крепкие, бородатые, широкоплечие. Человек пятнадцать. Последними вошли семеро стариков и привёзшие нас рыбаки, заняв места у нашего конца стола.

Когда все расселись, двое пареньков быстро выдали каждому по глиняной кружке, снимая их с приделанных к стенам полок, расставили несколько глиняных же блюд с мелкой вяленой рыбёшкой и выскочили наружу. Сразу после этого другая пара, но уже взрослых, обошла с бочонком собравшихся, разливая пиво. Мы осторожно принюхались — вроде бы нормально. Заметивший это староста взял свою кружку, с видимым удовольствием сделал большой глоток и обтёр ладонью губы. Сначала старики, а потом и остальные присутствующие последовали его примеру. Ну, и мы тоже не отстали. Действительно нормально. У Красного, конечно, получше бывает, но там-то город!

Первый

Н-да. Полезная получается беседа. Познавательная. Начали, как водится, с новостей, но их наши перевозчики рассказали. И про цены на рыбу в городе, и про общих знакомых, которые нашлись, и про, гм, дам-с (вот почему пацанов наружу выперли! И правильно, а то проболтаются ещё мамкам...), и, под конец, в качестве гвоздя программы — про три костра на главной площади. Народ сидел, как пыльным мешком пристукнутый: и у нас священник в деревне — фигура авторитетная (не всякий и не везде, конечно, но по большей части), а уж в этом средневековье... И тут — такое! Ага. Добавьте сюда отсутствие, в отличие от земной истории, всяческих церковных расколов. Из присутствующих на нас не пялились разве что рыбёшки вяленые. Ну, а что мы? Мы кивнули:

— Это так, уважаемые. Трибунал Храма рассмотрел дело этих троих и вынес приговор.

— Эм, уважаемый Людоед, а... а за что их?

Сказать? Не сказать? С одной стороны, разглашение внутренних дел Храма, а с другой... Кастониус вроде как собирался объявлять... А, ладно!

— За отступничество, уважаемые. Проще говоря — за измену богам. Как выяснило следствие, в последнее время многие жрецы на острове склонились на сторону одного из Ушедших.

— Тёмные это всё! — крепкий седой старик, сидящий слева от нас, грохнул кулаком по столу. — Твари эти! И в Долине нагадили, нелюди, и здесь тоже!

Оп-па! Вот оно что! И откуда, интересно, такие сведения? Ну-ка...

— Уважаемый, а с чего вы решили, что виноваты тёмные?

— С чего?! А с того, вьюнош, что это они в Долине живут! И нечисть они подняли! И теперича она к нам лезеть!

— И часто лезет?

— А и если не часто? На соседей, вон, три десятка костяков наслали! Еле отбилися! А ежели больше нашлють?! А на нас? А ты ещё и...

— Хватит! — это правильно, что мы здесь остановились. Это, я бы сказал, оч-чень правильно. Похоже, кто-то в деревнях мозги промывает. Вот только почему Кастониус промолчал, а? И почему я сам о таком не подумал? Догадался же, что по плану резня должна была быть. А ведь просто так её не начнёшь, её подготовить надо. Причём с обеих сторон, чтобы быстро не утихла! Вот тормоз!

— Мал ишшо на старших кричать!

— Мал, говориш-ш-шь? Тебе с-с-сколько лет, вьюнош-ш? Дес-с-сятков ш-шесть? С-сопляк! — блин! Партнёр, что у нас с голосом?! Второй раз уже!.. Потом!.. Так, спокойно. Делаем шарики. Ага. Заметили. Поняли. Хорошие мальчики, сообразительные. Даже если нас сейчас по голове стукнуть, всё равно большой бум будет. Особенно если стукнуть. Во-от. А теперь продолжим.

Взгляд со стороны

В установившейся в единственной комнате общинного дома мёртвой тишине пришлый маг, небрежно поигрывающий двумя огненными шарами, медленно поднялся из-за стола и обвёл собравшихся пустыми глазами. Под его мёртвым взглядом успевшие вскочить осторожно опускались на свои места, стараясь не издать при этом ни звука. Староста, уже было примерившийся приложить чужака тяжёлой глиняной кружкой по темени, замер, старательно изображая из себя статую, а когда внимание Людоеда обратилось на него, инстинктивно дёрнулся, пытаясь нырнуть под стол, и опять застыл.

Оглядев получившуюся композицию, Казус оскалился:

— Я вот думаю, если сделать из вас, уважаемый Нырок, статую и поставить в саду моего дома, получится очень даже... м-м-м... неплохо. А? Что скажете? — затем, подождав немного и не услышав никакого ответа, кроме невнятного мычания, обернулся к остальным:

— Надеюсь, уважаемые, все успокоились?.. Вот и хорошо. Тогда давайте продолжим, — он, не убирая шаров, сел на своё место. — Прежде всего о возрасте. Если кто-то из присутствующих считает, что он старше меня, — тяжёлый взгляд прошёлся по старикам, — он ошибается. Это первое. Нежить в Сизой Долине разбудили не тёмные. Это сделал один из жрецов-отступников. Это второе. Ну, и третье: убить вас всех я могу и без шариков. Причём намного быстрее. Поэтому давайте просто поговорим. Без глупостей.

Около минуты никто не двигался, затем на дальнем конце стола кашлянули, скрипнула скамья, чья-то рука потянулась к недопитой кружке и тут же отдёрнулась. Спустя ещё немного времени осмелился заговорить староста:

— Эм, уважаемый Людоед, а можно, я, эм, сяду?

— Конечно, садитесь, уважаемый Нырок, — в голосе Каса прозвучала лёгкая насмешка. — И руку можете опустить... Вот так, да... А теперь, — шары наконец-то впитались в ладони, что вызвало всеобщий облегчённый вздох, — уважаемые, я повторю свой вопрос: с чего вы решили, что во всём виноваты тёмные?

Двое

— Партнёр, это судьба.

— Ты о чём?

— О ком. О старых пер...х, которых хлебом не корми — дай поскандалить. В Новом Лагере был, в городском совете был, здесь, вон, тоже сидит, рожу кривит.

— А ты сам каким был? Ну, там, у себя?

— Хм... Как тебе сказать...

— Да никак. Я уже сам понял.

— Н-да?

— Угу. Ты и сейчас такой же. Можно ведь было всё тихо сделать. Ну, поорал бы этот, повозмущался... А мы бы пока рыбку погрызли. А ты — кулаком стучать!

— А чё этот сопляк тут разорался?!

— А тебе сколько?

— Ну, если со здешним считать, восемьдесят семь скоро.

— Н-да. Старый... как ты там сказал?

— Бли-и-ин!.. Знаешь, партнёр, когда мы встретились, ты таким хорошим мальчиком был! Умный, вежливый...

Второй

Хм. 'Умный, вежливый'. Знать бы, каким я был... Судя по тому связнику, по меньшей мере вредным. Иначе бы меня так не 'любили'. И не боялись. Зурга спросить, что ли, если его не увезли? И про имя?.. Не, не хочется. Кого бы другого ещё можно, а эту дрянь... Ладно, как партнёр говорит, лирика это всё. Что там местные? Шевелятся помаленьку? Угу. А мы, оказывается, рыбку грызём! Вку-у-усно! И правильно. Пиво нам всё равно до гоблина, а вот пожевать что-нибудь... Кончилась? Ничего, на блюде... м-м-м... да, вот эта. Угу. Вот мы сейчас...