Cлепая Совесть

Передаю согласие, задремавшему водителю — распоряжение взлетать. Ноэлия прижалась к окну, всё всматривается в реку. Интересно, что она там видит. Едва ли, как и я, переплетения энергии — той, особой, которую ни с чем не спутать. Энергии моей первой страсти, искушения, ненависти. Обучения контролю омаа.

Взлетаем. Вода вдруг собирается, поднимается фонтаном, на миг являя чёрную сущность. Судя по реакции Альбера и Глара, каждый обнаружил своё — то, с чем работал в Астаре.

Волна изливается на берег, туда, где мы только что сидели. И снова тишина, спокойствие, умиротворение, словно и не было ничего.

— Что это? — шепчет Ноэлия. — Похоже на твой... рисунок. Такая... жуткая... кто она?

— Овиния? — переспрашиваю, продолжая вглядываться в реку, и сам пугаюсь сорвавшегося слова. Даже наставнику не открывал имени своей чёрной мары.

Поворачиваюсь к Ноэлии, тоже смотрит — испуганно, встревоженно, беру её руку, чтобы успокоить.

— Кто она? — шепчет будущая императрица.

— Не могу рассказать, моя госпожа, — отвечаю. — Но вам не нужно бояться, для вас угрозы здесь нет. Стражи разберутся.

— Такое же... как тогда, в парке?

— Нет, — отзываюсь. — Это особая... ммм... энергия, с которой работают Слепые Стражи. Главное, выяснить, откуда и почему она появилась здесь. Там, в парке, ничего подобного не засекли. Да и не могли...

Нет, о том, что шаматри существуют только в пределах Астара или в наших откатах, Ноэлии точно знать не нужно.

— Дарсаль, — вдруг слышу жалобное. — Я туфли на берегу забыла.

— Передам ребятам, — улыбаюсь. Уж мы явно возвращаться не станем.

Ноэлия

Молча смотрю в окно. Дарсаль держит руку, только не знаю, успокаивает ли это, или ещё больше пугает. Сегодня словно прикоснулась к его неведомому, таинственному обучению, непростому прошлому. Осознаю, что за эти часы он вдруг стал мне ближе, чем все девочки вместе с мадам Джанс за все годы. И в то же время понимаю: не должно быть у жены императора таких глубоких привязанностей. Но как же хочется снова оказаться на его коленях, ощутить родную и надёжную грудь, веря, что всегда защитит и никогда не бросит!

Рука Дарсаля горячеет, твою ж бестию, постоянно забываю, что он все эмоции видит! Забираю свою на всякий случай, на миг кажется, будто не отпустит, но сразу же разжимает пальцы.

Как же хочется выяснить... Странная волна, поначалу показалось, чёрный женский силуэт тоже привиделся — как тогда, во время романтического вечера с Иллариандром. Но громкий плеск воды о песок, слишком чёткий образ внутри — точь в точь как на картинке...

Овиния. Кто же ты? Мурашки по коже.

Странное тянущее чувство, не могу разобраться, да и боюсь. А то вдруг Дарсаль раньше меня разберётся. Стараюсь отвлечь мысли чем-нибудь другим.

— Ну что там? Узнали? — не выдерживаю наконец.

— Пока ничего. Командир приехал, пытаются выяснить, откуда... и что.

Определённо недоговаривает, не настаиваю. Однако вопросы всё приходят и приходят.

— Эти картины... ты сам рисуешь? — спрашиваю. — Или... выжигаешь?

Ведь действительно, сложно объяснить, но ему удалось запечатлеть особенный образ, который ни с чем не спутать!

— Отпечатки, — соглашается. — Специальная бумага, способная принять слепок омаа. В детстве я любил рисовать, — добавляет после паузы.

Смотрю на него, да что ж это за сила, ради которой нужно отказаться от всего!

— Оно того стоит? — спрашиваю тихо. Ощущаю взгляд белого пламени.

— Не знаю, — ведёт Дарсаль плечами. Наверное, зря я с дурацкими вопросами.

Внизу уже огни правительственных кварталов, наш особняк из-за деревьев вырисовывается. Гравикар снижается. Немного неловко топать здесь босиком, хоть бы не встретить никого!

Но в холле горит свет, мелькают чьи-то силуэты в окнах.

— Что там? — шепчу, приостанавливаясь. Дарсаль прислушивается. Советники ещё по комнатам не разошлись? У них своё отдельное крыло, несколько особо приближённых живут на втором этаже под нами.

— Эры Хармас, Юрай и Аждар обсуждают предстоящую поездку, — отвечает.

— Можно как-то их обойти... по запасной лестнице? — спрашиваю. Дарсаль кивает, ведёт меня по дорожке, вымощенной узорчатыми плитами, куда-то на другую сторону дома, почти вокруг, к неприметной боковой двери. Минуем террасу, где мы с Иллариандром так часто ужинали. Там сейчас темно, никого. Входим на лестницу — тоже мраморную, хоть и не такую пышную, как парадная. Здесь подъёмника нет, поднимаемся пешком.

Какая-то девушка спускается навстречу, приостанавливается, окидывает взглядом мои брюки, словно пытается узнать. Узнаёт всё-таки, надеюсь, выговора от Иллариандра или Валтии не получу.

— Доброй ночи, госпожа, — спешит дальше. Здороваюсь машинально.

— Кто это? — спрашиваю у Дарсаля, когда снизу раздаётся стук закрывающейся створки.

— Служанка, — отвечает как-то мрачно, не могу понять, почему. Ладно, не моё дело.

Силы покидают, наскоро смываю с себя песок и остатки слёз — лицо всё ещё припухшее, всегда завидовала тем, у кого кожа быстро восстанавливается. Почти моментально отключаюсь.

Сигнал к завтраку вплетается в сон, но не заставляет с ним распрощаться. Сплю почти до обеда, потом валяюсь в кровати, осознавая, что и этот временный дом неожиданно сделался почти родным — просто потому что он ещё здесь, в Йоване. Малодушные мысли пролежать под одеялом до вечера — собирать мне всё равно немного — прерывает телефонный звонок. Подскакиваю, сердце грохочет, сама не знаю, чего жду — что Тересия приехала? Алма передумала?

Голос императора вызывает неожиданное разочарование — стараюсь не показать и вообще обрадоваться, вдруг по ауре заметят?

— Дорогая, у тебя всё в порядке? — спрашивает.

— Да, конечно, — отвечаю, бросаю взгляд на появившегося Дарсаля.

— К обеду будешь?

Хочу отказаться, но вовремя соображаю, что едва ли он стал бы звонить просто так. Поэтому приходится лишь снова повторить:

— Да, конечно...

Саморазвивающийся робот предлагает на выбор зубную щётку, пеньюар и косметичку. С улыбкой поглаживаю его по корпусу.

— Нужно будет в Айо завести какого-нибудь зверька, — бормочу. — Надеюсь, у Иллариандра аллергии нет? — бросаю взгляд на Дарсаля. Похоже, удивлён, но отвечает как обычно ровно:

— Насколько мне известно, нет, моя госпожа.

Дарсаль

— Что он... ему что-нибудь доложили?

— Мне ничего не передавали, моя госпожа. И... я тоже.

Кивает благодарно.

— А о вчерашнем выяснили? — вспоминает.

— Пока ничего.

Лийт даже в Астар запрос послал. Но что ему ответили, нам не сказал, а уж посторонним и подавно говорить не положено.

— Ваши туфли не нашли, к сожалению. Смыло, наверное. Служанок можно звать для упаковки вещей?

— Нет! — резко качает головой. — Я сама хочу... хоть чем-то себя занять. И накрашусь тоже сама. Думаю, сегодня у них забот и без меня хватит.

— Как скажете, моя госпожа.

С удовольствием наблюдаю, как приводит себя в порядок, заодно гармонизируя и растревоженную ауру. Странно, обедать будут не одни. Хм.

Провожаю Ноэлию в обеденный зал, Иллариандр поднимается, радушно встречает супругу. Ноэлия нервничает, ждёт, наверное, выговора. Впрочем, нормальный разговор не помешал бы. На месте Ивена я бы посоветовал. Бесцветные струи одиночества до сих пор нет-нет, да и стекают по ауре. Но император предпочитает ничего не обсуждать, целует в щёку, усаживает за стол, задаёт безликие вопросы, не располагающие к искренним ответам — вроде того, как спалось.

— С нами ещё кто-то будет? — императрица проводит взглядом по двум пустым тарелкам.

— Эр Хармас хочет нам что-то сообщить, — голос императора покровительственный, будто давно уже знает обо всём.

Отправляюсь к Ивену за столик, лёгкий прощупывающий луч в мою сторону.

"Что на реке?" — всё-таки спрашивает, словно упрекнуть в чём-то собирается.

"Не знаю", — отвечаю, Лийт главное и без меня передал.

"Про что с императрицей беседовали, почему закрывались?"

"Расставаться с подругами тяжело."

"Есть что-нибудь, о чём нужно знать Иллариандру?" — взгляд ещё более плотный, изучающий, ощущаю вкрапления омаа — пронизывает, высматривает. Ритуальный вопрос снова приобретает иное звучание.

"Ничего", — отзываюсь. Ничего.

Эр Хармас вводит под руку Хельту. Ноэлия почему-то пугается, расслабляется моментально, почти вижу, как пытается принять ту же раскованно-снисходительную позу, что и император. Быстро учится.

— Повелитель готов выслушать вас, — поднявшись, церемонно объявляет гостям Ивен.

— Эрлар, эрлара, — кланяется советник. — Госпожа Хельта любезно согласилась стать моей супругой. Хотим испросить вашего благословения.

Присматриваюсь, неожиданный союз. Особенной любви со стороны советника не видно, лёгкое возбуждение, как и ко всем девушкам её возраста, даже в сторону императрицы изредка проскальзывает. Остальное стянуто жгутами защиты. Насколько я помню, он уже был женат. Раза два.

От Хельты привычная заинтересованность, но аура неподконтрольна и не упорядочена — основные признаки, по которым обычно легко определить спецслужбы. Стражи со шпионками никогда не церемонились, поэтому женщины Йована давно уже перестали даже пытаться. Но мы всё равно наготове, когда-нибудь же могут снова рискнуть.

В Хельте ничего настораживающего. Впрочем, не мои заботы — Лийта. Странно, ауры совершенно однозначно показывают, что детей там не будет, обычно перед свадьбой с нами советуются. Впрочем, тоже не мои заботы.

Император изъявляет высочайшее дозволение, Ноэлия поздравляет. Хельта сыплет фальшивыми улыбками, а в кулуарах не брезговала возмущённо вопрошать, что повелитель в ней нашёл.

— Дарсаль, скрепи союз, — произносит Иллариандр, поднимаюсь, стараюсь не бросить взгляд на Ивена. Почему я? — Сможешь?

В голосе чудится лёгкий сарказм. Судя по ауре, Ноэлия хмурится, неприятно ей. А мне вдвойне неприятно, и от тона императора — понятно, за что наказывает, хотя там моей вины не было! И от того, что Ноэлия видит, как мне место указывают, а вдруг ещё заинтересуется, почему. Не хотелось бы объяснять.

— Конечно, мой повелитель, — отвечаю, приближаюсь к советнику с невестой. Беру их руки своими, кладу большие пальцы на ладони.

— Свидетельствую скрепление союза моих верноподданных! Живите долгие годы, несите благословенное потомство Айо и верность его императору!

Иллариандр приподнимает руку, ставлю метки омаа на ладони — точнее, одну метку, разделённую на двоих. Хармас даже не морщится, зато Хельта вскрикивает, пытается выдернуть кисть, но держу крепко. Поднимаю на неё глаза, отшатывается немного, приходится притушить омаа, чтобы не обжечь. Неприятное прикосновение. Хорошо, что метки выжигаются быстро, отпускаю обоих, отступаю назад.

— Будьте счастливы! — изрекает император. — Надеюсь, эр Рамар не откажется завершить церемонию.

Ноэлия

Странно как-то, что ж вчера не объявили, на общем празднике? Или она до последнего тянула? Неужели лучше хоть с таким, чем самой?

Мы с Хельтой неплохо общались на приёмах и даже раз вместе пили чай. Не сказать, чтобы подружились, но когда выбирать не приходится...

Император с личным Стражем и советником быстро покидают нас — готовиться к отъезду. Я уже привыкла, что Иллариандр часто убегает с трапезы первым — занятой. Хельта же провожает мужчин слегка недоумённым взглядом, переводит на меня, и только потом возвращается к еде.

— Как это вы решились? — улыбаюсь, но её лицо неожиданно мрачнеет.

— Не всем везёт стать императрицами, — возвращает улыбку. Не нравится мне это, вспоминаю слова Тересии — решаю сразу расставить акценты.

— Совершенно верно, — соглашаюсь. — Императрица здесь одна.

Хельта хочет возразить, но прерывает себя, заставляет сделать лёгкий поклон по этикету. Рассматриваю её — красивая, ухоженная, пышные каштановые волосы, яркие глаза, и ведь в родстве с Высшими. Что ей в Йоване не сидится? Я бы хоть сейчас местами поменялась...

Поднимаюсь, нет моих сил продолжать лживые диалоги, от которых устаю больше, чем от подготовки к самым сложным экзаменам в пансионе! Впрочем, ведь нам с ней ещё ехать, а потом в Айо жизнь налаживать.

— Будет скучно в дороге — заходите на чай, — улыбаюсь. — А сейчас мне необходимо собираться.

Тоже поднимается, прощается как положено. Бедный Дарсаль снова от тарелки отрывается, нужно будет еды к нам заказать. Не хочу здесь оставаться!

Возвращаемся в апартаменты, принимаюсь складывать вещи, медленно, словно этим можно растянуть время, отсрочить отъезд. Дарсаль тоже идёт к себе, всё никак не решусь спросить про Хельту. А вдруг у них что-то было, и он не захочет говорить честно? Ох, как-то сложно это, но в мыслях уже такие картины, что ещё немного, и каждый Слепой сможет разглядеть. Решительно иду к нему, стучусь, дожидаюсь разрешения — хватит с меня полотенец!

Посреди комнаты полусобранная сумка, рядом Дарсаль, так смотрит — неужели я настолько сильно эмоции излучаю??

Прикрываю дверь.

— Иллариандр... чем-то недоволен? — спрашиваю.

— Сложно сказать, моя госпожа, — отвечает. — Распоряжений не передавал.

Не понимаю, с чем связано отношение императора, но наталкиваюсь на взгляд Дарсаля и как-то не хочется у него это выяснять. Может, мне и вовсе показалось. Надеюсь, со временем разберусь в нюансах.

— А Хельта... она... — ох, тяжело же, краснею, сдуваю с лица непослушную прядь, выдавливаю: — Расскажешь про неё?

— Что именно? — сводит брови Дарсаль, то ли не понимает, то ли недоволен.

— Ну... у тебя с ней что-то было? — выпаливаю скорее, чем успеваю сообразить и остановиться.

Какой у него взгляд, и этот белый свет из губ, сразу вспоминаю, как обволакивал мои, согревая изнутри чем-то тёплым, почти нежным. И почему-то так неприятно думать, что и Хельты мог касаться...

— Нет, — отвечает, отвернувшись.

— Ну то есть... я хотела спросить... как она ко мне относится, нам ведь предстоит теперь... но... не знаю, возможно, тебе сложно отвечать на вопросы, если дело касается... кого-то... личного?

Как обычно от волнения не могу правильно фразу сформулировать, однако Дарсаль понимает, кажется. Отходит к окну.

— У меня не может быть ничего личного, моя госпожа, — повторяет давние слова. — Ваши приказы приоритетны... если не идут вразрез с приказами императора. Хельта вам, пожалуй, завидует, позволяет себе нелицеприятные высказывания, однако в обычных пределах, многие придворные зачастую друг о друге и хуже высказываются. Не думаю, что она вам враг, но и друг из неё едва ли получится. Я бы не советовал вам открываться при ней. Но и бояться её не стоит, она для Стражей как на ладони, в случае чего я вас предупрежу.

Наверное, его слова должны быть неприятны, да сердце почему-то радостно колотится. Приближаюсь, никак не могу успокоиться.

— Мне показалось, она пыталась заинтересовать тебя.

— Она пыталась заинтересовать многих.