| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
На плечи лидера карателей легли дополнительные заботы по охране паломников. Многие эльфы в преддверии Приношения начали посещать древние руины на самом краю Вечного Леса, молясь Восьми и беседуя с духами предков. Конечно, Торубаэль прекрасно знал, что людишки навряд ли сунутся даже на версту под Сень Леса, мощь чар настолько велика, что путает мысли не только магов, но и обычных людей иногда. Потому у самого края периодически попадаются останки этих убогих существ, заблудившихся и умерших от жажды порою в сорока шагах от опушки.
Однако даже самая мизерная опасность жизни эльфа не может быть проигнорирована: эльфов осталось слишком уж мало, риск недопустим.
Появились также и кое-какие тревожные сведения. Один из лесных сородичей, живущий в городе людей, в Валиноре, каким-то образом прознал, что Гристол и Валинор имеют намерения, действуя сообща, отнять у народа Вечного Леса земли, прилегающие к собственно Вечному Лесу, вместе с парой рек. Кольцо людских королевств медленно, но неумолимо сжимается вокруг последнего пристанища высших эльфов, вот теперь Гристол и Валинор, давно враждующие, решили сговориться и угрозой войны оттяпать еще кусок от их равнинных владений... Идиоты. Пора бы уже понять, что эльфы ничего не отдадут без боя. Если вокруг тебя сомкнул свои кольца питон и душит — единственный разумный выход заключается в ударе кинжалом. Любые уступки питону — суть помощь в удушении самого себя.
Однако старого князя он в известность не поставил: пускай присоединится к предшественникам спокойно, а проблему Торубаэль будет решать уже под началом новой княгини.
Еще его беспокоили странные воины-гиганты. О том, что едва полусотня их наголову разбила войско людей, Торубаэль знал, он лично расспрашивал лесного эльфа, который видел битву и позже насчитал около тысячи убитых. Впрочем, кем бы те воины ни были, пока они крушат людей, а под Сень Леса не сунутся, значит, сейчас это проблема людишек.
Вот и священные руины. Древность их настолько глубока, что в голову смертного укладывается с трудом. Когда-то это был город великого народа, возвышающийся посреди равнин — еще до того, как высшие эльфы стали лесными обитателями. Теперь же это город мертвых: многие его жители, по каким-то причинам не уйдя в Послежизнь, бестелесными призраками остаются в священных руинах, сюда же многие живые ходят поговорить и с теми, кто умер много позже. Пропитанный древней магией город, частично слившийся с лесом — последнее пристанище давно умерших.
Торубаэль периодически посещал это место и раньше, теперь, когда на нем забота о паломниках, ом может совместить полезное с полезным. Он медленно шагал по улицам, обходя пробившиеся сквозь старый мрамор деревья и развалины, вслушиваясь в шепот, который тут иногда слышится тем, кто умеет слушать и слышать. Своих родственников найти не удалось, но здесь и так есть с кем пообщаться.
Вот и нужное место, большая площадка, где когда-то давно тренировались воины Старшего народа... И один из них — все еще здесь.
Торубаэль бросил свою котомку, лук и колчан на замшелую мраморную плиту и стал вглядываться в колышущиеся тени. Призраки почти лишены возможности влиять на мир живых, но сильнейшие периодически накапливают достаточно сил, чтобы явиться своим потомкам для разговора или урока.
Прямо перед ним появилась прозрачная, едва различимая фигура высокого воина с волосами, собранными в узел по моде давным-давно ушедших тысячелетий. Годы идут, королевства возникают и гибнут, поколения меняются — но этот древний воин все еще служит своим потомкам, обучая некоторых из них своему бесценному опыту.
Торубаэль поклонился призраку и обнажил клинки сабель. Тот скользит навстречу, атакуя, и резко меняет направление движения с грацией и изяществом, которыми обладал при жизни. Начинается полезнейшая тренировка, в которой Торубаэль может выложиться на полную, сражаясь без опасений поранить партнера, который тоже сражается с невиданным мастерством.
Шаг, выпад — промах! Уклониться от призрачного клинка, развернуться, метнуться в сторону — но там уже второй меч древнего воина. Бой занял лишь две секунды, и будь это живой противник с осязаемым оружием — Торубаэля уже бы не стало.
Они вернулись на исходные, чтобы начать все снова. Безымянный призрак скользит бесшумно и стремительно, вращая парой призрачных мечей, легко уклоняется от выпадов своего ученика, вот уже Торубаель пытается уклоняться — но куда там. Его мастерство — ничто против мастерства древнего воина. Он прыгает, мечется, уворачивается и хитрит, но тот, кто обучал сильнейших воинов древности, отлично знает все эти увертки и хитрости! Тут не метаться по арене надо, а скользить и порхать — хотя и этого окажется недостаточно.
Все это повторялось раз за разом, с Торубаэля уже давно пот градом. Один-два раза в месяц он приходит сюда, чтобы сразиться с невероятно искусным оппонентом, и кое-чего уже достиг: именно этот призрачный наставник помог лидеру карателей прослыть одним из искуснейших воинов. Торубаэль позаимствовал у него многие хитрые пируэты и особо изощренные приемы, но как же велика разница в мастерстве между ними!
Как же много утрачено, если даже искуснейший из ныне живущих оказывается совершенным неумехой против древнего воина?! Удастся ли Торубаэлю вернуть хоть малую толику мастерства предков? Он очень надеялся, что удастся: призраки, на самом деле, очень редко обучают живых, выбирая для этого только достойнейших. В конце концов, поначалу ему вообще не удавалось продержаться и пары вздохов — сейчас бои длятся по две-четыре секунды, а иногда и все восемь.
Торубаэль атакует, промахивается и уходит в оборону, прыгая из стороны в сторону. Противник уже близко — и тогда ученик делает неожиданный ход, мысленно прочитав заклинание телепортации, достаточно короткое, чтобы сотворить его почти мгновенно, но при этом достаточно длинное, чтобы оказаться на другой стороне арены. Призрак снова бросается через всю площадку, Торубаэль уклоняется, опять телепортируется, обманное движение, и...
Все. Очередной проигрыш.
— Бей первым, а не уходи в глухую оборону, — послышался тихий-тихий шелест, распознать в котором слова древнего языка смог бы не каждый, — всегда нападай, не дожидаясь атаки...
Призрак медленно таял, исчерпав все накопленные силы, а Торубаэль застыл, словно пораженный проклятием. Бить первым, не дожидаясь атаки... слова эти внезапно стали ключом, открывшим волшебную дверь к вековой мудрости. Бить первым, не дожидаясь атаки. Бить на опережение.
Озаренный, он стоял посреди тренировочной площадки, осмысливая то, к чему пришел сквозь долгие размышления, но что не мог ухватить без дополнительного толчка.
Бить первым. Не ждать, пока люди убьют еще одно дитя Вечного Леса, а бить на опережение. Бить до того, как станет поздно, ибо даже самая кровавая месть не вернет того, за кого мстят. Так просто.
Конечно, есть нерушимые устои, которые нельзя нарушить и остаться самим собой, но теперь Торубаэль понимает суть, а способы найдутся. Безусловно, взыскать с людей цену крови нельзя, пока эта кровь не будет ими пролита, но... Взыскивая цену, каратели сжигают вырезанную деревню, хотя нет традиции, велящей делать это. Цена крови платится только кровью, а не пожаром, просто такая манера вошла в обиход...
Однако Торубаэль решительно не видит никакой традиции, ни единого закона предков, который запрещал бы поджечь людскую деревню без резни. Вот оно — бить первым. Поджечь деревню, никого не убивая. Или даже большой город. Конечно, город — не деревня, там могут погибнуть многие людишки — но это уже их проблема, что они не умеют, подобно эльфам, тушить огонь простыми чарами. Жили бы со Старшим народом в дружбе — умели бы, так что вина только их.
Или сжечь поля перед самой жатвой. Бить на опережение — значит сокрушить врага еще до того, как он достанет оружие, то есть, сокрушить можно не клинком или магией, а просто ударом в челюсть, не убивая. И голод заставит людей исчезнуть, покинуть земли эльфов, уйти в другие края.
Гениальное решение. Если раньше эльфы, мстя людям за кровь, просто убивали некоторое относительно малое число их, никак не мешая остальным жить и ненавидеть эльфов, то теперь стоит, никого не убивая, мешать жить всем. Если сгорел дом и все добро — это очень плохо, но поправимо со временем, а если сгорели посевы — это уже исправить труднее, потому что проблема даже не в новых посевах, а в том, чтобы дожить до их восхода. И тогда голод прогонит людей прочь от Вечного Леса.
А если люди постепенно усвоят на своем горьком опыте, что их с трудом выстроенные деревни и ухоженные поля может в любой момент пожрать огонь, и самих их ждет голод и бездомье — они не станут строить новые деревни. Поначалу новые переселенцы, отстраивая свою деревню вместо вырезанной и сожженной, уверены, что уж они-то с эльфами будут жить в мире — но проходят годы, меняется одно-два поколения — и люди напрочь забывают, что такое гнев Старшего народа. А затем все по новой, снова где-то проливают кровь эльфа — и снова Торубаэль исполняет свою мрачную, но необходимую обязанность.
Зато если люди будут точно знать, что эльфы обязательно, всенепременно и неизбежно сожгут ночью их посевы без какого-либо повода — не будут даже и думать, чтобы селиться поблизости. Ха, это же мудрейшая мудрость — просто сжечь поля подчистую. И тогда не понадобится сжигать сами деревни и причинять кому-то неосторожному огненную смерть. Пройдут века, даже не века, а всего пара быстрых людских поколений — и все те, у кого сейчас с эльфами кровная вражда, просто умрут. Новые поколения, конечно же, все равно будут ненавидеть эльфов и с завистью смотреть на земли, которые, по их мнению, отнял у них Старший народ, но которые, вообще-то, испокон веков эльфам и принадлежали... Но одно дело — просто ненависть. Совсем другое — кровная вражда. За свои три сотни лет Торубаэль хорошо усвоил, насколько велика между ними разница.
Он удовлетворенно улыбнулся: ведь все так просто и легко! Многие годы Торубаэль искал способ качнуть весы в сторону своего народа, даже дошел до крамольной мысли о том, что не убивая детей, войну не закончить — а вот это, элегантное и мудрое решение, не увидел без подсказки призрака, слишком уж зашорен был его разум древними традициями, слишком скован...
Торубаэль моргнул и вернулся к реальности. Отыскал глазами тающий контур уходящего на ту сторону жизни давно умершего воина и глубоко поклонился ему.
— Благодарю тебя, наставник, — сказал он, — ты подсказал мне нечто несоизмеримо большее, нежели боевой прием.
Поспешно собрал свои вещи и поспешил обратно: необходимо сообщить решение, над которым бились многие поколения, князю. Пусть князь, уходя к предшественникам, знает, что его народ наконец-то разорвет замкнутый круг — а заодно нужно, пока он еще жив, воспользоваться его многовековой мудростью для шлифовки новой стратегии.
* * *
— Так что скажете, друзья мои, по поводу нашего прежнего плана относительно Далмады, в свете новых событий? — спросил король.
Барон Гэрри почесал рыжую бороду:
— А нам-то что? Какие-то воины, смахивающие на странных орков, учинили в столице Зоданги разгром и дебош. Но Зоданги в давешнем нашем плане вообще не было, так что...
— Зато Зоданга всегда есть в планах и расчетах Кадории, — возразил Криштан Арканайский, — а в наших планах есть Кадория. Во-первых, давайте подождем новостей, мы ведь даже не знаем, а жив ли вообще толстый Ландогри? Если он убит — это может смешать нам все.
— Да-да, — кивнул король, — смена власти в Зоданге может изменить расклад, и это в лучшем случае. В худшем — начнется грызня за корону, и если Валинор и Гристол слишком слабы для вторжения, то Сингэн вполне может пересмотреть свои приоритеты и отхапать кусок Зоданги под шумок. А в этом случае ему будет уже не до Далмады, и тогда наш план может провалиться.
— Вот уж никогда бы не подумал, что когда-то буду волноваться за здоровье короля Ландогри, — заметил генерал Кагэмар.
Барон Гэрри откинулся на спинку кресла:
— Согласен полностью. Рассказанного гонцом слишком мало для того, чтобы строить замыслы, надо ждать, пока не узнаем точнее, кто, чего, куда и как. Ну и жив ли Ландогри.
В этот момент один из охранников кашлянул в кулак, не поднимая забрала, и участники совета обратили внимание, что этот солдат — 'лишний', и стоит на месте, где стражники обычно не стоят.
— Р'Энкор, ты что тут делаешь? — с досадой спросил король Дэнбар.
Неодобрительные взгляды сошлись на мнимом стражнике.
— Именно то, за что вы мне платите, мой повелитель, — невозмутимо ответил дроу, поднимая забрало, — и коль уж довелось мне присутствовать при совете, я решил высказать пару мыслей, которые из уст собравшихся благородных вельмож не прозвучали. Вы позволите, ваше величество?
— Ну-ну, — с долей скепсиса в голосе разрешил король.
— Первое — возможность убийства таинственными воинами короля Зоданги вы учли, а самих воинов — нет. Я рискну предположить, что если некто способен беспрепятственно войти в столицу королевства — то и выйти он, видимо, может. Как знать, куда эти воины дальше пойдут? Могут ведь и в Талсидонию.
— Глупость, — возразил Винзэйн, — с какой стати им нападать на нас? Мы не воюем с ними, кем бы они ни были!
Дроу издал смешок.
— Не исключено, что король Зоданги тоже так думал. Гристол и Валинор далеко, орки до столицы не доберутся, даже если орду соберут, эльфы из своего Вечного Леса не выходят, Талсидония вторжения вроде бы не собирается начинать, с Кадорией войны нет...Вот он и сидел себе спокойно во дворце, ниоткуда не ожидая столь внезапного нападения прямо на столицу — и вот сейчас вы гадаете, а жив ли Ландогри вообще?!
— Разумная точка зрения, — согласился король, — но пока бесполезная. Мы ведь не знаем, что это вообще за отряд такой был.
— Не знать — не повод сбрасывать со счетов. И вторая мысль... Я из услышанного сделал вывод, что ваше величество строит план против Далмады, рассчитывая на помощь Кадории. А Ханнай в этом мудром плане учтен?
— Ханнай чуть ли не на днях позорно сдался, — фыркнул генерал, — и теперь дважды подумает, прежде чем...
— Ханнайскому королю не обязательно думать дважды сейчас, если он все продумал много раньше.
— Давай без загадок, — потребовал король.
Дроу адресовал ему почтительный полупоклон.
— Как прикажете. Я намекаю, что у Ханная и Далмады может быть план против Талсидонии, включающий в себя якобы капитуляцию. Ведь в этой войне, если вдуматься, прославленный генерал Кагэмар хоть и приписал себе победу, но не нанес Ханнаю ровным счетом никакого урона. Битва у переправы не в счет: Ханнай отдал несколько сотен своих самых никчемных солдат за меньшее число отличных талсидонских бойцов. Размен. И вот теперь король Талсидонии и его мудрые советники сидят и строят планы, в которых риск со стороны Ханная не учтен.
От таких слов Кагэмара слегка покоробило, и он процедил:
— Эта капитуляция стоила казне Ханная слишком дорого, чтобы быть якобы капитуляцией!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
