— Ты специально это устроила, да? — спросил я, когда они ушли, привстав на локте. Она кивнула. — Зачем?
— Надо было проверить то, что написано в твоём личном деле. Насчет генетически обусловленных приступов немотивированной ярости. Кстати, они не правы, ярость очень даже мотивирована.
Норма довольно оскалилась. Я открыл рот от изумления.
— Это есть в моём досье?
— Да. В том, что передал сюда департамент. Там много про тебя интересного.
Я подобрался, чувствуя, что боль из мышц уходит.
— Что же именно? — Голова ещё не отошла от бессознательного, и потому информация о моём досье воспринималась как бы со стороны, без должного акцента. Норма пожала плечами.
— Да в общем, захватывающего дух мало. В основном обычная статистика. Только это и заслуживает отдельного внимания. Результаты тестов, психологические, физические, выводы, комментарии.
Я задумался.
— Получается, ДБ меня пасёт? Ведёт мое дело? Раз там всё это есть?
Норма кивнула.
— И давно?
— Всю среднюю школу.
Вот теперь я обалдел. Ничего себе!
— И получается, я мод, да?
Эта мысль стала слишком шокирующей, чтобы отнестись к ней так же спокойно. Но укол ещё действовал, потому сердце не выскочило из груди, а я не принялся бегать из угла в угол, пытаясь подавить волнение.
— На что меня модифицировали?
Норма привычным жестом пожала плечами.
— Откуда я знаю?
— А досье?
— В досье не написано. Только результат побочного действия модификации. Так что это только к твоим родителям.
Я чуть не взорвался. Вновь спас укол, не дав гневу выплеснуться. Сел, почувствовал, как руки мелко задрожали.
— Да не нервничай ты так! — Норма присела рядом, положив руку на плечо. Я почувствовал в этом жесте тепло и заботу, и мне захотелось всё-всё рассказать ей, в общем-то чужому человеку. Свою безрадостную историю жизни. Точнее, её самое начало. — Что случилось-то?
И я рассказал, срывающимся от волнения голосом.
— Mierda, мне восемнадцать лет, Норма! Я уже достаточно взрослый и всё в жизни понимаю! Почему она так со мной? Что она может рассказать такого об отце, что мне лучше не знать? Когда я был маленький — да. Чувствительная детская психика. А сейчас? Я уже своих детей завести могу, а она!..
Кажется, из глаз покатились слезы обиды. Хорошо, что зал пуст, и никто меня не видит.
Норма приобняла за плечи заботливым материнским жестом.
— Она точно не мод?
Я отрицательно замотал головой.
— Я даже не похож на неё. Типа, копировальным аппаратом поработала.
— Это бывает.
Мы натужно засмеялись, напряжение начало спадать.
— Я тоже не знаю, кто мой отец, Хуанито. Веришь? — Норма подсела ещё ближе, устанавливая дистанцию очень доверительной беседы. Я не был против, наоборот, сам только что изливал душу.
— Моя мать — нелегалка из Техаса. Приехала заработать денег. Родила здесь меня. Догадайся от кого?
Я хмыкнул. Да уж! Много попыток для этого не нужно.
— Срок пребывания её на планете закончился, но она рискнула, осталась, и попалась. Её хотели выслать, но на руках у неё была маленькая я, в грузовоз нас не посадили, пожалели. Затем дело затянулось, и пока его рассматривали разные инстанции, социальные службы, инспекции, её благополучно прирезал на работе клиент. Псих какой-то попался. Вот так бывает, Хуанито.
Тело прошила ледяная дрожь. 'Прирезал'. Сказать подобное так спокойно?
— И теперь уже не спросишь: 'Мам, а от какого козла ты меня родила?', — продолжила она, повысив голос. — 'Что мне вообще в жизни ждать от себя и своих генов?'. А ты говоришь, скрывает...
Я сглотнул. Вот как бывает. Действительно, разнылся, понимаешь.
— 'Норма', потому что из Техаса? — поразился я собственной догадке.
Инструктор скривилась, но кивнула.
— Да. Хотя Техас уже двести лет в составе Империи, нас всё равно, упорно считают гринго. Ты же знаешь, какое прозвище дают североамериканским проституткам?
Я знал. Это ни для кого не секрет. Настоящих имён у жриц богини покровительницы планеты называть не принято, их заменяют прозвища, причём до одурения однотипные. Если перед тобой китаянка, это стопудово какая-нибудь Джин, Аи или Лиин-Лин, если русская — Снежана, Анжела или Наташа, а если гринго — то Норма или Барбара. Исключения крайне редки.
— Вот и меня окрестили. В детском доме и окрестили. За то, что дочь проститутки-нелегалки гринго.
Я задумался. И по-новому оценил её. Оказывается, не такая она и железная, непробиваемая. Да, крутая, но внутри — обычный человек. И у нас с ней столько общего!
— А почему тебя не депортировали? — я почувствовал, что прихожу в себя.
У неё сработало успокоить меня, отвлечь и задуматься. Рассказав при этом всего одну маленькую историю. Вспоминая подобные закидоны Катарины, можно сделать вывод, что все инструкторы в корпусе психологи. Ну, как минимум обладают базовыми прикладными навыками. А это говорит об уровне.
— Маленькую девочку? — Она рассмеялась. — Хуанито, Венера конечно крайне жестка к иностранцам, но не до такой степени, чтобы вышвырнуть с планеты девочку-сироту, оставшуюся без родни. Мать погибла, отец неизвестен, прочие родственники, с которыми связались на Земле, от меня открестились. Куда меня девать было?
— Хорошо ты научилась драться там, в приюте? — осенило меня вдруг, когда я сопоставил разрозненные факты.
Норма кивнула с некой гордостью, достоинством.
— Пришлось. Ваши детки очень не любят чужих. У нас всем доставалось, особенно марсианам. Да и меня не жаловали, с моим характером. А здесь, позже, стала мастером рукопашной, и когда контракт подходил к концу, мне предложили перейти в тренеры. Вот и вся история. Не длинная, но по своему поучительная. — Она улыбнулась. — Так что не хули мать, Хуан. Не говорит — и ладно. Она ведь человек, может, ей это неприятно. А если бы ты был нужен отцу, он бы связался с тобой, поверь. Значит, не нужен.
— Значит, не нужен... — повторил я вслед за ней, вспоминая таинственных 'родственников'. М-да, тут есть о чём подумать.
— Она у тебя есть, ты можешь её обнять и сказать, как сильно любишь. Остальное не важно.
— Спасибо Нор... Прости, а как тебя на самом деле?
— Августа. Но можешь Норма, это приклеилось, не отдерёшь. Привыкла. — Она снова улыбнулась. — Главное не имя, а какой смысл в него вкладывать. Те, кто вкладывают плохой смысл, долго не живут. — В её улыбке проступил некий оскал, и я понял, это не метафора. — А все остальные могут звать меня как угодно.
— Спасибо. Я пойду?
Я попытался подняться. Она помогла.
— Пойдём. Скажу твоей наставнице, что на сегодня всё, ты больше ничего не сможешь.
— А девчонки как здесь оказались? — вспомнил я ещё один интересовавший меня вопрос, более второстепенный по сравнению с некоторыми открытиями.
Норма-Августа усмехнулась.
— Они вчера пришли. Посмотреть. Слухи, что мы берём мальчика, облетели корпус в первый же день. Тут все в интриге, если бы не мы, за тобой бы постоянно табун любопытствующих ходил. — Она в голос рассмеялась. — Даже маску решили тебе выдать. На всякий случай. А когда тебя погнали на полосы смерти... Они не удержались.
— А они и, правда, крутые? Им всё позволено?
— Ну, не всё, но многое. А что нельзя, я разрешила. Посмотреть на тебя.
— Но при этом решила их использовать, чтобы пробудить во мне ярость, — уточнил я, — о которой сказано в досье.
Она кивнула.
— У меня бы не получилось. Я могу убить тебя, избивая, но ты воспримешь это как должное. Потому что я — инструктор. Нужны были свежие сторонние силы, желательно, чтобы они тебя при этом унижали. Тогда есть шансы. Как видишь, сработало. Кстати, маску пока всё же надень.
Она протянула кусок черной тряпочки, забытый мною на татами. Я кивнул и последовал совету. Или приказу?
— Как мне жить с этим? Не с тем, что мод, а с яростью? Я не могу контролировать её. Она может прийти, может не прийти.
Моя инструктор рассмеялась.
— Это твоя ошибка, 'прийти — не прийти'. Я хотела, чтобы ты сам понял это, но, да ладно, объясню. Ты знаешь, кто такие берсерки?
Я кивнул.
— Воины древней Скандинавии. Впадали в боевой транс.
— Правильно. Только транс их был неконтролируем. Они могли бить как чужих, так и своих. Единственное, что у них хорошо получалось, вызывать его. Теперь ты. Твоя проблема в том, что ты пытаешься победить, вызвав ярость, как это делали викинги. Это неправильно, Хуанито. Ярость не должна быть горячей, неудержимой, неконтролируемой. Она должна быть холодной, расчётливой.
— Я даю себе установку перед приступом. И потом ей следую.
Она рассмеялась.
— И что? Ну, следуешь, но в процессе себя не контролируешь? Так?
— Так.
— А надо.
Пауза.
— Надо обозначить ярость, утонуть в ней, но при этом ею управлять. Концепция холодной ярости, слышал?
Я отрицательно замотал головой.
— Это возможно. Исследования подтверждают. И я подтверждаю. У нас была такая девочка, с приступами. Её так и не взяли в итоге, но кое-что у неё получалось. Полигон, во всяком случае, она прошла.
— Она контролировала свою ярость?
— Да. Не до конца, конечно. Но её силу, приход, уход. Научишься и ты. Должен научиться, если хочешь жить дальше полноценной жизнью.
Я попробовал выдавить из себя что-нибудь, но лишь нечленораздельно замычал.
— Но я...
— Захочешь жить — научишься! — отрезала она. Дальнейшие вопросы стали бессмысленны.
— А... Меня возьмут с этим?.. — Я замялся. — Это ведь... Ну... Нельзя быть телохранителем королевы с таким диагнозом.
Норма вновь рассмеялась.
— Это оружие, Хуанито. Твое секретное оружие. Которого нет ни у кого из нас. Ты — находка, открытие. Весь вопрос в контроле. Если не научишься, как та девочка — не будешь нужен. Но попробовать поработать с тобой стоит. Во всяком случае, доложусь я именно так. А остальное, — она вздохнула и пожала плечами, — извини, остальное на тебе. Как сделаешь, так и будет.
Она подтолкнула меня в плечо, и мы пошли дальше.
— И бога ради, Хуанито, относись к этому, как к оружию! Если не умеешь им пользоваться — не пользуйся. Кроме случаев, когда тебе угрожает действительно смертельная опасность. Хорошо?
Я глубоко вздохнул.
— Постараюсь.
Глава 7. Полоса смерти
Итак, дела мои ни к чёрту. Кто не догадался, объясняю: я — мод.
Мимо? Вторая попытка.
1) Я — мод, информация об этом содержится в досье, составленном на меня департаментом безопасности.
Плохо уже то, что таковое досье существует. Но это не все 'прелести'. Далее:
2) Я понятия не имею, кто мой отец, а мать на эту тему говорить категорически отказывается. Непонятно,
первого я поколения, или же сын мода.
3) Некие влиятельные силы спонсируют меня с самого рождения, помогают в трудных ситуациях, у них есть выход на высокопоставленных лиц того же самого департамента...
Интересная картинка, не правда ли?
Итак, по порядку. Всего возможно три версии. Первая, я — мод, и это главное. Вторая и третья — не важно, что я мод, главное, чей сын.
Первая. В ней слишком много белых пятен, недочетов, но попробую сформулировать ее максимально четко.
Допустим я продукт некой засекреченной лаборатории. Меня вывели, как селекционного кролика, чтобы проследить за какими-то необходимыми нашей оборонке качествами. Не сомневаюсь, спецслужбы страны, с подачи Золотого дворца, грешат этим, как впрочем, и все спецслужбы мира. Бывшая профессия матери здесь плюс версии. Чего проще, поймать девочку, занимающуюся чем-то незаконным, которой грозит 'консервирование' на несколько лет, и навязать эксперимент на своих условиях? У матери условный срок, если бы её сцапали второй раз, её можно было бы посадить на крючок. Отсюда и нежелание разглагольствовать о тех событиях. Кому такое захочется вспоминать?
Но на этом плюсы версии исчерпываются. Теперь минусы, они размазывают эту версию о стенку, как ребенок манную кашу по тарелке.
а) — на что меня модифицировали? Чтобы проводить сложнейшую генную операцию, нужны огромные деньги, которые власть вряд ли выделит на исследование никому не нужной ерунды. То есть, это должно быть нечто, сразу бросающееся в глаза. А у меня нет ни одной подобной способности.
б) — меня 'ведут' с самого рождения. Простите, зачем им надо 'вести' меня столь топорным способом? Зачем спонсировать человека восемнадцать лет, выделяя на это тысячи империалов? Не проще ли было подкинуть моей матери нормальную работу по своим каналам, более оплачиваемую синекуру, и спокойно за всем наблюдать, не размениваясь на ежемесячную гуманитарную помощь? Это не логично, а в спецслужбах сидят очень логичные люди.
Ещё в плюсе то, что эти люди могут легко договориться с департаментом. У таких контор, как правило, власти поболее, чем у мелких безопаснических сошек на местах. Но опять же, если б я был им нужен, такой ситуации, как конфликт с Толстым, просто бы не допустили. Слишком стрёмно, вложить в проект миллионы и позволить какому-то гопнику, пусть и сыну криминального барона, благополучно прирезать результат этого вложения.
Нестыковка. Но как гипотеза имеет право жить, не стоит отбрасывать её с лету.
Вторая версия. Мод не я, а мой отец. Модифицированные гены передаются по наследству, и если продуктом эксперимента был некто, кто не дал дядям из Конторы нужных результатов, почему бы не попробовать последить за его сыном?
Самая невнятная версия. Чтобы в ней разобраться, нужны факты, дополнительная информация. Контроль в этом случае за мной не должен быть всеохватывающий, как в первом случае, достаточно простого наблюдения и досье. Могли они в этом случае высылать деньги на моё воспитание?
Непонятно.
Ещё одна мысль, касающаяся обеих версий. Если им нужно было бы поставить меня в адские условия, дескать, только так в тебе проснётся то, что мы пытались вложить, тем более непонятно. Тогда мы должны были жить с мамой в самых настоящих трущобах, в каких выросли Селеста с Николь. Там идёт война за выживание, и мои тайные способности раскрылись бы стопроцентно. Противостояние с бандой Толстого, конечно, тоже война, но это естественный процесс, неконтролируемый. Гораздо проще организовать конфликт искусственно, более серьёзный. Такой, от которого наступает аффект, и всё заложенное в человеке раскрывается. А затем так же искусственно конфликт погасить. Нет, Толстый — это непрофессионально. Так что эта версия точно отпадает.
Ну, и наконец, третья версия, как подвид второй, но совершенно независимая и объясняющая всё. Суть её в том, что я мод не созданный. Создали моего предка, далёкого-предалёкого, много лет, возможно, десятилетий назад.
Я — аристократ.
Как бы пафосно ни звучала эта мысль, она имеет гораздо больше прав на существование, чем предыдущие. Аристократия — это прослойка общества, где модов очень много, почти каждый третий.
Начну издалека. Про блондинос, искусственных викингов, я уже говорил, повторяться не хочу. Не все они имели беловолосое потомство, у многих дети — классические латинос. Да, дети этих детей и даже внуки теоретически могли иметь белые волосы, а могли и не иметь, но измененные гены унаследовали и дети, и внуки, и правнуки, независимо от цвета волос. Так модификация проникла в высшее сословие Империи, а потом и Венеры. Отличить модов от обычных людей в его среде без специальных исследований невозможно.
