Рождены, чтоб сказку сделать былью #1

Обращение с учениками и ритуалы с оценками превратились в глупые танцы. А школьники если даже не понимали, то прекрасно чувствовали отношение взрослых к себе. Но метод дрессировки, конечно же, не приносил результата, ведь от нарисованной пятёрки школьникам не становилось хорошо, а от двойки плохо. Ребята плевали на закорючки в журналах и дневниках. А те, кого родители поощряли за хорошие оценки или наказывали за плохие — придумывали обходные способы получения хороших оценок без приложения серьёзных сил для приобретения знаний. Ведь учителя оценки брали с потолка, позабыв о справедливости. А ученики всё прекрасно понимали и не придавали значения таким условным оценкам. Если бы учителя справедливо ставили баллы, а родители бы адекватно реагировали на достижения отпрысков, то тогда школьники вынужденно обратили бы внимание на собственные оценки.

В новом учебном году дополнительную суету сотворило переформирование классов. Ребят разделили, раскидав по новым группам. В школе появилось много новых лиц. Вроде как в городе после мирового экономического кризиса вновь забурлила жизнь. Сообщалось о перестановках во власти. Ходили слухи о перестановках в управлении крупных компаний. Отмечались признаки переподчинения или даже продажи организаций. В классе появилось два подростка с Украины и Казахстана — оба здоровых и задиристых жлоба. Появилась ещё девочка, то ли из Литвы, то ли из Латвии. Все трое новеньких — дети русских специалистов. Поговаривали, что наконец-то собрались разморозить стройку второго реактора, вот и переманивали работников с территории бывшего Советского Союза. Следовало уже давно заняться реактором и многие об этом прекрасно знали.

Девочка из Прибалтики, щупленькая и тоненькая, вела себя тихо и скромно. Она иногда путалась в ранее пройденных учебных материалах. И полностью плавала в точных науках. При этом постоянно смущалась, мило опуская глазки в пол. А ещё она полностью заваливала физкультуру. Видимо, в её предыдущей школе с учителями дела обстояли ещё хуже, чем в Белянске. Со сверстниками же держалась очень насторожено. Складывалось впечатление, что она боялась привлекать к себе внимание.

Оба новых парня имели внешнее сходство. Светлые волосы, подстриженные полубоксом. Широкие фигуры с хорошо накаченной мускулатурой. Чуть приземистые, но даже казавшиеся высокими в сравнении с некоторыми сверстниками. Их могли бы принять за братьев. Виктор пригляделся, отыскивая различия. Хохлу по имени Данила Иванов, качественно подрихтовали нос, свернув хрящи набок, а над левой бровью белел старый шрам. Казах по имени Борис Огурцов, красовался двумя свежими шрамами на подбородке, а ещё его уши забавно торчали в сторону. Новенькие держались насторожено, присматриваясь, прислушиваясь и даже принюхиваясь. Виктор мимоходом отметил, что они словно бы готовились к драке. Но, не смотря на свои мышцы и большие кулаки со сбитыми костяшками, оба не тянули на серьёзных противников. Новички двигались замедленно, причём Олег косолапил, а Данила заворачивал носки вовнутрь. Наверняка они учились лишь уличным приёмам, делая упор на физическую силу.

В школе, где учился Виктор, значимые традиции не сложились. Ребята иногда дрались, но по честному, не наваливаясь кучей. Некоторая конкуренция происходила между классами. Но из-за перемешиваний учащихся, стычки носили формальный характер. Девчонок цепляли все и так же все получали отлуп от якобы слабого пола. Виктор сторонился подобных забав. Он не понимал, зачем нужно дёргать девочек за хвосты или зачем задирать им юбки. А ещё пацаны развлекались, притаскивая всевозможных представителей фауны вроде лягушек или пауков. Девчонки азартно визжали. Точно так же они реагировали на подброшенные петарды или водяные бомбочки. Впрочем, подобные развлечения не мешали этим же мальчишкам и девчонкам на следующей перемене торопливо списывать домашку друг у друга.

к оглавлению

Фрагмент 12B

Волков заранее читал учебники по темам следующих уроков. Он даже старался отыскать дополнительную информацию. И потом, когда учителя что-то рассказывали, он легко вникал в новый материал. А если же чего-то не понимал, то задавал вопросы, дотошно пытаясь выяснить тёмные места, иногда загоняя преподавателей в тупик. Подробности особо интересных тем раскапывал самостоятельно. Конечно, если тема его действительно интересовала. Но в школьной программе присутствовали предметы, выходящие далеко за грань разумного.

Некоторые уроки подростку не давались. На английском языке он говорил с выраженным акцентом, даже не пытаясь шепелявить и картавить. В раннем детстве его постоянно дёргали родители, заставляя проговаривать скороговорки, ставили чистую русскоязычную дикцию. Витя, вспоминая собственные мучения, снисходительно подсмеивался над картавыми, которые ленились говорить правильно. А вот англичан, похоже, в детстве родители совсем обделяли вниманием. Они говорили, словно набрали полный рот каши. Звуки "эс" и "зэ" произносили грязно, будто шепелявые карапузы. Звуки "эр" не проговаривали вовсе. Виктор же спокойно произносил все нужные фонемы. Но его раздражала необходимость коверкать собственное произношение, уподобляясь младенцам или дефективным. Поэтому он принципиально даже не пытался добавлять акцента, произнося английские слова с чистой и чёткой русской фонетикой. Учительница же упрямо требовала чистейшего Оксфордского диалекта, того самого, который использовали только мифические британские аристократы.

С английской письменностью получалось так же не слишком-то хорошо. Англичане понапридумывали кучу сложных правил чтения, о которые Витя постоянно спотыкался. Как говорится, пишешь "Лондон", а читаешь "Ливерпуль". Да ещё возясь с компьютерной литературой, нахватался американизмов и специфических компьютерных терминов. Если бы он крутился в нормальной английской языковой среде, то возможно смог бы подтянуть знание языка. А двух коротких уроков в неделю для хоть какого-то результата ему совсем не хватало. Виктор просто плюнул на бесполезную суету, удовлетворившись четвёркой с минусом.

Кое-как протекали уроки пения. Виктор мог длинно и громко тянуть звуки и даже приблизительно попадал в нужную октаву. Промахивался же не более чем на пару октав в нижнюю или верхнюю сторону. Он самокритично признавал, что малость ошибается в нотах. Зато он быстро и точно заучивал слова песен. И в принципе подозревал, что если бы кто-то озаботился бы поставить ему голос, то он бы смог получать пятёрки. Но учительница безразлично отмахивалась и рисовала тройки. А Виктор не заморачивался с развитием музыкальности, поскольку та не вызывала никакого энтузиазма, ведь он не собирался делать карьеру певца или музыканта.

Плохо получалось с историей. Виктор прилежно изучал материалы. Но не мог согласиться с навязываемыми выводами. История просто бесила своей несвязанностью, отрывочностью и даже наглой ложью. В учебнике писали, что Сталин — отвратительный кровавый диктатор, загубивший пятьсот миллионов людей в концлагерях. А Виктор не мог понять, откуда Сталин взял столько людей в малонаселённой России. И почему плохо то, что предположительно отвратительный Сталин победил безусловно отвратительного Гитлера? Конечно, вряд ли работая вождём Советского Союза, Сталин мог остаться ангелом во плоти. Но если судить по делам, то Сталин работал достаточно эффективно. Приняв Советский Союз с сохой, оставил её с атомной бомбой. А это весьма значимый показатель. Конечно, в ту эпоху происходили множественные перегибы, но глупо винить в них лишь одного человека.

Хуже всего обстояло с уроками литературы. Мало того, что предмет вела идеологическая западенка либералистического разлива, так ещё и в учебниках содержалась сплошная муть. Волков с трудом читал заданную литературу. Но когда его спрашивали, он резал правду-матку. Он говорил именно то, что думал. А совсем не то, что хотела услышать от него учительница. Изучаемые книги ему не нравились целиком и полностью. В них содержались глупые идеи, странные мысли, тупые выводы. Конечно, Виктор подозревал, что именно от него желают услышать. Но он не мог пересилить себя и хвалить книги, которые считал полным дерьмом. Мымра бесилась и рисовала лебедей, но не могла найти управу на строптивого ученика. А экзамены по литературе приходилось сдавать другой, более здравомыслящей учительнице. Виктор пересказывал прочитанные книги, отвечал на вопросы и благодарил экзаменаторшу коробкой конфет. Но даже такая замена получалась лишь из-за хороших отношений с директором.

Виктор стал понимать, как работает промывка мозгов. Сначала человека заставляют повторять то, с чем он не согласен. А затем этот человек прислушивается к собственному бубнёжу, свыкается с произносимыми словами, принимает их за свои собственные, и даже начинает верить в многократно повторённое. Например, когда дети тысячу раз услышали, десяток раз произнесли, утверждение о величии русского поэта Александра Пушкина, то они приняли за истину, что какой-то мулат, не только русский, так ещё и величайший. А ведь какой-нибудь Михаил Лермонтов, потомок польских шотландцев, также крапавший стишки, мог бы удостоиться звания величайшего русского поэта. Но Вите их стихи не нравились. Опасаясь за целостность собственной психики Волков даже попытался изучать НЛП [нейролингвистическое программирование].

Проще же всего получалось на физкультуре. Виктор непринуждённо сдавал все нормативы по высшему уровню. Учитель его использовал в роли модели для демонстраций новых упражнений и даже в качестве помощника. Ничего полезного для себя на физкультуре Волков не находил. Он пытался отвертеться, но учитель отказался отпускать своего бесплатного и почти добровольного подручного. Понятно, что уроки есть уроки. Ученикам запрещено просто так шататься в урочное время. Запрет видимо сохранился с тех пор, когда к ученикам относились внимательнее. В прочем школа работала и даже учила, как могла, несмотря на то, что работникам платили жалкие суммы. Немного подкидывали с атомной станции, формально курировавшей школу. У энергетиков кое-какие деньги водились. Виктор же получал пусть бесплатное, но всё же образование, причём официальное. Да и физкультура позволяла размяться. А кроме того, одноклассницы переодевались в шортики и топики, а подобное чудо стоило усилий, дабы полюбоваться сим великолепным зрелищем.

У девчонок неожиданно обнаружились груди и попки. Подросток сначала ничего не замечал. Но однажды его накрыло внезапное осознание привлекательности произошедших метаморфоз. Он заметил, что его одноклассницы начали превращаться в женщин со всеми соответствующими округлостями. Это изумление торкнуло подростка, и он долго не мог оторваться от разглядывания интригующих выпуклостей появившихся спереди, увеличившихся упругих попок, утончившихся талий, изящных изгибов шеи, стройных ножек и совокупности всего прочего. Витя смущался и отводил взгляд, но вскоре опять ловил себя на невольном отслеживании девушек идущих мимо или разглядывании манящих фигурок соседок. Волков стеснялся своего интереса и пытался его скрывать, но подозревал, что наиболее проницательные личности раскусили его уловки. Мальчишка не знал, как держаться и как реагировать в изменившихся обстоятельствах. Стыдясь своего проснувшегося интереса к женскому полу, он ещё сильнее отстранился от одноклассников и взял себя под жёсткий контроль.

Другие преподаватели, а соответственно их уроки проблем не создавали. Витя усердно занимался алгеброй, геометрией, биологией, географией, рисованием, черчением и трудом. С математикой складывалось просто и понятно, даже если Волков изобретал собственные решения задач. С черчением, биологией и географией получалось сложнее, поскольку приходилось много запоминать, а импровизация не приветствовалась. Уроки труда казались развлечением, и учитель автоматом ставил пятёрки. На труде выпиливали лобзиком, собирали диковины на гвоздях, винтах и заклёпках, слушали теоретический курс работы на станках. Рисование напрягало этаким свободомыслием. У Виктора не получались плавные переходы цвета. Он рисовал резкими, прямыми и контрастными линиями. Когда же требовалось изобразить живое существо, то терялся и портачил. Но учитель особо не критиковал за чересчур угловатые изображения животных и людей, ведь многие ребята рисовали гораздо хуже. Зато новенькая девочка превзошла всех, причём как раз умением обозначать естественные изгибы и смешивать краски.

к оглавлению

Фрагмент 12C

Виктор, вспомнив весенний эксперимент, продолжил писать программки, которые решали всевозможные школьные задачки. Эти программки могли пригодиться для будущих расчётов. Кому же хочется считать в уме, если право решения можно делегировать компьютеру? Впрочем, составляя алгоритмы, подросток ещё глубже вникал в саму методику решений тех самых задачек, а также тренировался формулировать мысли и оформлять их в строгие программы. Поскольку Ассемблеру приходилось уделять слишком много внимания, мальчишка вернулся к Бейсику. Для разработки и опробования новых алгоритмов высокоуровневый язык подходил гораздо лучше, освобождая человека от реализации низкоуровневых мелочей.

Волкова раздражала необходимость время от времени копировать повторяющийся код. Разные программки требовали одинаковых функций. Виктор пытался создавать новые утилиты на базе старых. Но всё чаще ему требовалось заимствовать и объединять код сразу из нескольких программ. А для этого приходилось многократно переставлять дискеты. Мальчишка написал специальную программу, управляющую фрагментами кода. Эта программа собирала и хранила пополняемую коллекцию сниппетов [фрагмент или обрывок исходного кода] на отдельной дискете. Подросток даже попытался сделать автоматическую вставку новых или обновление старых сниппетов в исходник программы. Задача оказалась сложнее, чем предполагалось изначально. Он вынуждено, отказался от задумки, вернувшись к прямой работе с текстом исходного кода.

Витя читал о статических библиотеках. Они подошли бы в самый раз. Но к его сожалению "Спектрум" ничего такого не поддерживал. На машине банально отсутствовали соответствующие функции. Исходный код каждой законченной функции приходилось хранить в отдельном файле. Когда требовалась некая функция следовало вставить дискету с нужным файлом и переслать его на магнитофон. А потом переносить собранные файлы уже с магнитофона на другую дискету, где лежал исходник разрабатываемой программы. Мелкие же функции из тетрадок удавалось быстрее набить руками, чем разыскать их на дискетах, а затем копировать.

Копии функций множились и занимали дефицитное место на дискетах. А если в какой-то ранее написанной функции обнаруживалась ошибка, то приходилось заменять все старые файлы соответствующими новыми. Сильно раздражало трата времени на нудные операции. Чтобы лишний раз не возиться с обновлениями мальчишка старался сразу же писать функции как можно качественнее и тщательно проверять написанный код. Но подростку хотелось получать результат ещё быстрее и проще.

Витя, постоянно сталкиваясь с ограничениями железа, вновь и вновь задавался вопросом, где бы раздобыть мощный компьютер. Поглядывая на потенциально рабочие останки IBM-386, гадал о том, что же полезного можно с ними сделать. В городской библиотеке всплыл справочник с описанием разводки ножек микросхем.