| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вставай... Слезами горю не поможешь. Будем искать другие пути. Иди в ванну, и умойся...
Минут через десять Вера вернулась в комнату, и усевшись в кресло, уставилась взглядом в пол.
— Хватит прятать глаза, — жестко сказал я, — это удел слабых.
— А я что, сильная? — горько усмехнулась Вера, и подняла на меня свои красные и опухшие глазищи.
Я пожал плечами:
— Наверное, сильная, раз все еще пытаешься брыкаться...
Выбрался из кресла и подошел к Вере. Верх платья намок, и теперь даже через толстую материю лифа было видно, что бюстгальтера на девушке нет.
"Ну теперь-то что...".
Взял ее за подбородок и заставил подняться. Наши глаза оказались почти на одном уровне.
"Еще, что ли, подрос?.. Нужно будет снова измерить рост...".
В глазах девушки опять начала зарождаться паника.
— Перестань меня бояться, дура! — устало ругнулся я.
Мы постояли так с полминуты, уставившись друг другу в глаза.
— Хочешь, я его убью?
— Да! — тут же последовал ответ.
* * *
"Нееее... Куда-то не туда трамвай свернул! Сам ничего не получил, а на "мокруху" подписался. А Верка — супер... Удивила так удивила! Ни секунды не раздумывала: "Да!!! Замочи его! И похеr, что он сын замминистра, а ты четырнадцатилетний подросток... Мочкани его — и станет мне счастье"... Мдя...".
Восхищение от собственного продуманного и расчетливого поведения, переполняло меня... хм... "законной гордостью"!
Взрослый, пятидесятилетний мужик, "грамотно поимел" двадцатидвухлетнюю девчушку из далекого прошлого. Молодца...
Ах, да... нюанс!.. Точнее, САМ СЕБЯ поимел... За язык-то никто не тянул... Редкий вид — "mydак редкостный"...
Последний удар Леха прочувствовал даже через "лапу".
— Кисти береги... — недовольно пробурчал он, — небинтованные же...
Я остановился перевести дух после затяжной серии. Эмоции понемногу отпускали.
После стандартной тренировки, как обычно, мы с Лехой встали в спарринг. Моя задача традиционно заключалась в том, чтобы уворачиваться от многочисленных легких плюх "старшего брата" — и в свою очередь, лупить по нему максимально сильно, и в максимально возможном темпе.
Пытаясь копировать манеру Роя Джонса, я выплясывал вокруг Лехи замысловатый краковяк — рвано двигался в разных направлениях, бил из любых положений, с любых дистанций, и под любыми углами. Нет... ну, не то, чтоб это реально делал! Пытался...
Если поначалу Леха, сбитый с толку моей "неправильной" манерой движения, частенько промахивался, то постепенно он приспособился. Однако много его ударов все равно улетало в пустоту. Естественно, он понемногу входил в раж, и от тех ударов, которые я все-таки пропускал, меня иногда "болтало" не по-детски.
Первый раз Леха серьезно испугался, когда "достал" меня слева — но я на удивление хорошо держал удар, да и по-настоящему "братец" все-таки и не думал бить. Поэтому прилетающие мне плюхи вскоре уже не являлись причиной для остановки спарринга.
После тренировки и завтрака мы, как и положено добропорядочным пациентам санатория, принимали солнечные и морские ванны. То есть играли на пляже в карты и перекидывались мячом в море, в промежутках между дальними заплывами.
После обеда я опять направился на Лёхину квартиру. Поскольку по "официальной версии" мы проводили время вместе, то из санаторских ворот тоже вышли вдвоем.
— Ты это... — мучительно подбирая слова и глядя в сторону, попытался меня предостеречь "старший брат", — не увлекайся сильно... Бабы хороши в меру... и чаще всего... совершенно одинаковы... Че у одной — то и другой... И все... почти... пытаются мужика использовать... Поверь мне...
Даже от такого косноязычного проявления заботы у меня потеплело на душе.
Шмыгнув носом, я ответил:
— Спасиб, Леш... Я знаю. Они приходят и уходят — а другом мужику может быть только мужик...
"Вот ведь, как время всё меняет к худшему!" — поразился я про себя, — "Леха прекрасно понял сказанное мною — а я задумался, не прозвучало ли это двусмысленно и пошло. Что за хрень потом с нами случилась, если такое понятие из сказки, как "голубой принц", ассоциируется не с чистотой, а с пидорами... А детская светлая радость — РАДУГА, стала мировым символом грязи, моральной опущенности и разврата? Мдя...".
Такси сначала завезло нас в "родник блата" ресторан "Кавказ", где я сильно растерял в глазах Ованеса Вагановича заслуженный ранее авторитет.
Сегодня за все выбранное расплачивался Леха, и директор ресторана видимо решил, что в прошлый раз я просто выполнял функции "курьера". Наверное поэтому сегодня ценник оказался заметно выше, чем "для меня".
Впрочем, остался Ованес Ваганович "в полных непонятках", когда Леха вручил мне один из двух пакетов со словами:
— Держи СВОЙ пакет... Ромео!..
Потом Леха забросил меня на квартиру, и уехал к своей новой пассии, Наталье — очень милой девушке из ростовского городка Шахты, снимавшей комнату с подругой где-то на окраине "Сочей".
Сегодня Вера пришла в легком голубом платьице выше колен, по нынешней моде. Волосы были убраны на затылок в толстый "конский хвост", а в руках была... корзинка!
"Ей бы еще красную панамку на голову — и имел бы полное моральное право ее растерзать, со сладострастными подвываниями, в духе Серого Волка!", — судорожно сглотнул я, переводя взгляд на корзинку.
Мой скептический взгляд на свой "аксессуар" Вера заметила:
— Я сказала, что пошла на рынок... Альдона терпеть не может ходить за покупками... Иначе было никак... не отвертеться... от ее компании...
— О как! Наша блондинка уже оклемалась?!
— Да, все нормально. Даже опять начала заниматься, хотя врачи пока рекомендуют ограничить нагрузки.
— Ха! А чем таким она занимается? — округлил я глаза.
— Ее папа почти десять лет в нашем посольстве в Северной Корее работал. Она там начала изучать таквандэ... Это местное карате...
— А-ааа... Понятно...
"Вот сучка!.. Да и я везунок... нарвался же... ".
— Ладно, не будем тратить время... Проходи... — мы из коридора прошли в "гостиную", где вчера беседовали и принимали "водные процедуры", — Я уже разложил диван, ложись...
Вера сбилась с шага, остановилась, и развернулась ко мне. Её широко распахнутые глаза уставились на меня, и начали поблескивать накатывающей влагой.
— Витя... ты же... Вить... — неверяще залепетала она.
— Мне напомнить твое вчерашнее обещание "делать то, что я скажу"? — неумолимо уставился я в ответ.
— Но... я же... Ты же сказал... что... — глаза стремительно налились слезами.
— Лезь на диван — рявкнул я, — и ложись на спину, дурища!
"Это тебе за твое "убийственное" ДА!".
Вера еще секунду стояла неподвижно, затем опустила веки, и два резвых ручейка стремительно побежали по ее лицу. Не открывая глаз, она сбросила с ног белые плетеные босоножки, неловко полезла на диван, и буквально опрокинулась на спину. Подол платья задрался, открыв левую ногу до самой белой материи... Она молча лежала на спине с закрытыми глазами, и только слезы безостановочно текли из уголков глаз к вискам, теряясь в густоте черных волос.
— Двигайся к стене... Разлеглась, как будто одна... — недовольно пробурчал я. Хорошо, что глаза у нее закрыты — а то листами бумаги, которые я держал в руках, пришлось бы прикрывать э... реакцию подросткового организма на открывшееся зрелище.
Вера немного сдвинулась в сторону стенки — от этого движения подол платья уже полностью обнажил длинные спортивные ноги, покрытые ровным золотисто-коричневым загаром.
Усилием воли заставил себя отвести взгляд, и плюхнулся на диван рядом с Верой. Это мое движение как будто прорвало плотину — Вера закрыла лицо руками, и заревела.
— Хорош горло драть... пригодится еще. — деловито сообщил я, — Бери текст, и начинаем с первого куплета.
Вера смолкла посредине очередного подвывания, и как маленькая девочка, чуть раздвинула пальцы левой руки, чтобы одним глазом глянуть — что творится в этом страшном мире?!
"Не глядя" на нее, я одной рукой протягивал девушке текст с песней, а другой держал такой же перед собой.
— Ты... ты... ты что... — заикаясь, начала бормотать из под ладоней Вера, — ты просто издеваешься надо мной?! — ее голос окреп, она отняла ладони от лица, и зеленые глазищи зло заблестели от гнева.
— Ага... — спокойно признал я очевидное, — Давай бери лист, и поехали... Неизвестно, сколько еще времени мне с тобой придется мучиться...
Вера вскочила на колени и сжала кулаки:
— Ты... отвратительный... злой... мерзкий... испорченный мальчишка! Я... убью тебя... мерзавец!
Я снисходительно улыбнулся.
Вера задохнулась от переполнявших ее эмоций, и не найдя слов, принялась дубасить меня обеими руками куда ни попадя...
Пару раз попала довольно болезненно!
Я вывернулся из под ударов, подмял брыкающуюся Веру под себя, и угрожающе замахнулся...
— Не надо!!! — завизжала в совершеннейшем ужасе девушка.
"О! Черт! Дебил... Вот этим ее пугать совершенно не стоило!..".
— Тихи, тихо... Тихо... Верунь, ну ты чего?! Я же пошутил... Не собирался я тебя бить... Как можно тебя бить? Ты же такая умничка и красавица... Тихо, малышка... тихо... Ты же знаешь... я тебя защитить могу... помочь хочу... А вот бить тебя точно не хочу, и не буду... Ну что ты... успокойся, маленькая, успокойся...
Пока я все это нёс, судорожные рыдания постепенно стали затихать. Я взял лицо девушки в ладони, и стал осторожно его целовать. Соленые глаза... соленые губы... соленые щеки...
Я не сразу сообразил, что Вера мне отвечает. Я больше не утыкался в плотно сжатые губы — они были мягкие и податливые, и язык мой уже проник между ее жемчужными зубками и встретил собрата...
Я чуть больше навалился на девушку, и моя нога, не встречая противодействия, втиснулась между между её несопротивляющимися коленями.
"Это она с испугу, что ли... Или в благодарность, что не ударил... А не все ли равно?! Увы... не все равно... ну и дурак...".
Я остановился:
— Давай, зайка, пойдем в ванну... Помоем зайкину моську, попьем водички, и займемся делом. Нам нужно научиться вместе петь... Ведь зайка хочет петь и стать известной певицей?
"Зайка" кивнула зареванной моськой, которую мы и отправились умывать в ванну...
Ну может, именно такая встряска и была необходима. Хрен знает...
В квартире жилого дома громко петь не будешь — поэтому все что можно было спеть вместе, мы пели вполголоса... Все и с первого раза. И "Карусель", и "Городские цветы", и "Маленькую страну", и даже "Веру". Пели и лежа на диване, прижавшись друг к другу. Пели и сидя в кресле — причем Вера сидела у меня на коленях, и ничуть по этому поводу не напрягалась. Пели и стоя — обнявшись и танцуя под собственные голоса...
Потом минут десять стоя целовались, и когда я понял, что сейчас не выдержу и завалю девчонку на диван — рванул в коридор вызывать такси.
Мы заехали на рынок, чтобы заполнить корзину, а потом я повез девушку в ее санаторий.
— Завтра приходи в "Салют" к четырем часам, на репетицию. Маму с собой не приводи. Альдону тоже! — сказал я Вере в маленькое, аккуратное розовое ушко, когда машина подъезжала к центральным воротам санатория им. В.И.Ленина. Туда же, в это ушко, ее легонько и поцеловал. Щека девушки заалела, она легонько кивнула — и не прощаясь, выпорхнула из такси.
— ...Резюмируя все сказанное... мы решили еще раз попробовать. Последний... Поэтому убедительно просим вас, друзья, сделать вид что все в порядке, и быть к девушке максимально доброжелательными! — закончил свою проникновенную речь Клаймич.
"Друзья" — музыканты "Аэлиты" — согласно закивали, и согласились быть "максимально доброжелательными"! Вряд ли кто из них верил, что из этого "последнего раза" выйдет хоть какой-нибудь толк — слишком живы были воспоминания о прошлом провале — но возражать никто не стал.
Как Клаймич с Завадским — немало удивленные моей просьбой о новом "эксперименте", так и аэлитовцы — все, видимо, посчитали, что "попытка не пытка" — а вдруг...
Я самолично встретил бледную и напряженную Веру на проходной "Салюта". Одного взгляда на нее хватило, чтобы понять, что я не ошибся в своих предположениях и предпринятых мерах.
Суть мер заключалась в том, что я одолжил у Лехи ключ от его номера, а его самого прогнал в актовый зал к остальным "экспериментаторам".
"Братан" безропотно, не задавая вопросов, отдал ключ — только демонстративно закатил глаза и изумленно покачал головой.
Я привел Веру в Лехин номер, и ни слова не говоря, притиснул ее всем телом к стене...
...Когда минут через двадцать мы вошли в актовый зал, преувеличенно радостные возгласы музыкантов и объятия с Валентиной и Клаймичем, привели Веру в совершенно умиротворенное состояние.
И "Ноль-два" мы спели ничуть не хуже, чем вчера, когда пели ее на квартире лёжа!
Вера хорошо меня слышала, полностью подстраивалась под мои вокальные способности, достаточно свободно держалась на сцене, а когда дошло до слов: "И не гаснет окно, где любимая ждёт, обнимая детей материнской рукой" — вообще положила мне руку на плечо. Чем вызвала одобрительный кивок Клаймича, улыбку Завадского, и "кашель" Лехи.
После первой песни, всё пошло как "по накатанной". Вера уже одна спела "Маленькую страну", "Семейный альбом" и "Городские цветы". "Теплоход" исполняли всем ансамблем, а "Карусель" наша плакса "изобразила" так, что аплодировала даже Валентина!
— ...Витя, признавайтесь, как вам это удалось?
Мы вчетвером сидели в "Жемчужине", и отмечали "возвращение блудной солистки".
Я бросил быстрый взгляд на Леху, но "Старший брат" тоже изображал неподдельный интерес!
— Вера сама позвонила и попросила дать последний шанс, — начинаю "чистосердечно" рассказывать, — я только поставил условие, чтобы она пришла без мамы.
— Вот про маму — это разумно! — горячо поддержал Леха, и скривился — видимо, я удачно попал ногой ему под столом.
— Да... А может, это все и объясняет... — задумчиво согласился с Лехой Клаймич, — Исчезла давящая ответственность, Вера почувствовала себя свободно, и раскрылась.
— Ну, остались пустяки... — вздохнул Завадский, и поднял бокал, — За то, чтобы поскорее найти еще парочку таких же "Вер"...
— И их мам не пускать на репетиции! — подхватил лыбящийся Леха.
Второй раз я ему по ноге попасть не сумел...
* * *
На следующее утро, когда мы с мамой собирались на завтрак, неожиданно и громко в номере затрезвонил телефон. Я не то, что предположил, а просто почувствовал... НАЧАЛОСЬ!..
В свете моих последних "амурно-вокальных" похождений, звонок в приемную Чурбанова как-то отошел на второй план.
Вот и сегодня с утра, несмотря на интенсивную тренировку с Лехой, голова была забита лишь мыслями о Вере — "сегодня или завтра?!". Организм буквально требовал женского тела!
Господи! Как я этот период в "первом-то детстве" пережил?! Наверное, просто было потому, что не знал, что ЭТО такое и КАК оно бывает. А тут прям зависимость от "первожизненного" знания, и нынешних возможностей подросткового "гипер"...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
