— Она просит тебе передать, что рассчитывает на то, что в тебе я найду, наконец, достойную вторую половинку и отстану уже от неё на достаточно долгий срок. Говорит, что её здорово бесит, когда в самый ответственный момент, когда она подкатывает к симпатичному жеребчику, в голове вдруг появляюсьяи прошу рассказать на ночь какую-нибудь сказку!
Это былопоследнее, чего мог ожидать Ваниель. Он подавился смехом.
— Ленди, скажи, что это неправда!
Тот кивнул и Гала тоже утвердительно помотала мордой.
— Скорее всего, так и было, нотолько один лишьраз. Как раз после Невиса, и мне было, — он немного замялся и отвел взгляд, — здорово одиноко.
Ваниель коснулся его руки, всё ещё лежавшей на шее Галы.
— Надеюсь, больше такого не будет.
Тайлендел посмотрел на его ладонь, накрывшую его руку, потом перевел взгляд на лицо и слегка улыбнулся, глянув Ваниелю в глаза.
— Да, — тихо сказал он. — Больше не будет.
Тишина и покой этой тенистой рощи позволили им позабыть обо всём на свете, кроме друг друга. Замереть в зачарованном волшебстве этого места, этой вот позы, позабыв про всякое время.... Пока Ваниель вдруг не покачнулся, почуяв довольно жесткий пинок в спину, и Тайлендел подхватил его, не давая упасть. Оба они, не успев даже понять в чём дело, вскрикнули от удивления.
Гала же отгарцевала на пару шагов назад и издала звуки, которые — Ваниель в том голову дал бы на отсечение — были самым настоящим смехом. И можно было не сомневаться, это именно она толкнула его своей мордой в объятия Тайлендела.
Тайлендел вдруг схватился за живот, разразившись смехом. Он едва не задыхался, отчаянно ловя ртом воздух. Гала же фыркнула, мотнула головой, и Тайлендел рассмеялся пуще прежнего.
Они так общаются,— наконец дошло до Ваниеля, когда Тайлендел с трудом перевел дух.И... похоже, она немного дразнит его. Боги вышние и преисподней, так, получается, все эти истории— правда,!Как же мне хочется послушать, о чём они говорят!
У него слегка подвело живот, он ощутил внутри горький привкус того, что можно было назвать только ревностью. Тайлендел с Галой разделяли между собой нечто такое, к чему ему никогда не стать причастным.... Нечто, существовавшее между ними задолго до него, и в чём он был, и всегда будет оставаться для них посторонним. Открытие это сжало комом его горло, добавив горечи к ревности. Он зябко поёжился, ощутив накатившее вдруг одиночество. И лёгкий укол сомнений.
Он же, на самом деле, мог запросто заполучить кого угодно, разве нет? Тогда какое ему дело до меня? Почём мне знать, правда ли он думает то, что говорит мне?
Но не успел он окончательно впасть в тоску, как обнаружил в своих объятиях Тайлендела: ему пришлось подхватить его, пока тот не упал, снова задыхаясь от смеха и хватая ртом воздух.
— Прекрати! — прохрипел Тайлендел, по щекам которого уже катились слёзы.
Он вырвался от Ваниеля и с шутливой угрозой замахнулся на неё... однако был вынужден снова согнуться и ухватиться за ствол ближайшего дерева, потому что Гала "сказала" что-то, вызвавшее у него очередной приступ смеха. — Даже не заикайся, Гала! Я в жизни такогоне сделаю! Какая же ты всё-такигрубиянка!
Гала игриво заплясла на месте. На толстом ковре из хвои копыта её были бесшумны, глаза озорно сверкали, и на какое-то мгновение Ваниель вдруг увидел, словно бы смутно двоящийся силуэт гарцующего Компаньона и столь же задорной девчонки, примерно ровесницы Тайлендела, беззвучно хохочущей над своим Избранником.
От этого ему стало ещё хуже. Ваниель ощутил себя жутко одиноким... позабытым всеми в сторонке.
Совершенно не замечая его страданий, Тайлендел, наконец, сумел взять себя в руки. Он утёр тыльной стороной ладони глаза и выпрямился.
Сделал строгое лицо:
— А теперь слушай сюда, безнравственная девица, — начал, было, он, но она, вдруг поменявшись с ним ролями, сама принялась фыркать и ржать и пытаться ткнуться мордой ему в щёку.
И Ваниель увидел, как тут же смягчились его глаза, он обнял её.
— Ладно, ладно, прощаю, — Тайлендел примирительно вздохнул, обхватил руками её шею и прижался щекой к её щеке. — Но тебе, блин,не следовало....
Чего именно Гале "не следовало" делать, Тайлендел не озвучил. Да Ваниель и не был, на самом деле, так уж уверен, что ему хочется знать это. Он сильно подозревал, что там было что-то не слишком приличное.
Наконец, Гала встряхнулась, высвободилась из объятий Тайлендела и подтолкнула своего Избранника к Ваниелю... причём, куда ласковее, чем Ваниеля чуть раньше. Потом, словно бы извиняясь за это, она шагнула вперёд и нежно тронула Ваниеля мордой, будто даря ему ласковый поцелуй, после чего унеслась резвой рысью в синий сумрак сосновых веток и растворилась среди деревьев.
После её ухода наступила тишина.
— Вот, — сказал, наконец, Тайлендел. — Это была Гала.
Ваниель ответил первое, что пришло на ум:
— Ты её очень любишь. Да?
— Больше всего и больше всех на свете, ну, кроме тебя и Стейвена, — отвечал Тайлендел, чуть ли не извиняясь. — Не уверен, что смогу это правильно объяснить..., — он вдруг оборвал себя, как будто что-то во взгляде Ваниеля подсказало ему, как здорово того опечалило это знакомство.
— Ван, — Тайлендел протянул, было, руку к плечу Ваниеля, но убрал её, так и не решившись его коснуться. — Я же привёл тебя сюда не за тем, чтобы ранить.
И это его, такое очевидное, расстройство заставило Ваниеля взять себя в руки и попытатьсяразобратьсяв своих чувствах, вместо того, чтобы сразу предаваться отчаянию.
А чувства его были, мягко говоря, противоречивыми.
— Мне кажется, я ревную тебя, — сказал он после неловкого молчания. — Знаю, что это глупо, и что у неё никогда не может быть с тобой того, что у нас... но, ведь... и я не могу быть с тобой в твоих мыслях, как это может она.
— Пф! Ты быи сам не захотел..., — начал, было, Тайлендел.
— Но дело даже не в этом, — перебил его Ваниель, отступая на пару шагов назад. — Яи узнатьникогда не смогу, каково это. Да, ты можешь мне рассказать, но я всё равноникогда не узнаю, каково это, верно?
Он не знал, что теперь делать и что должен ещё сказать, а потому замолчал, слегка отвернувшись и глядя мимо Тайлендела в тенистый сумрак, поглотивший его Компаньона.
— Ван...
Он почувствовал лёгкое прикосновение руки Тайлендела к своему плечу и обернулся, снова глянул ему в глаза.
— Ну, хочешь, мы об этом поговорим? Хочешь, я расскажу, как это всё у нас, и с чего всё началось? Быть может, тогда это поможет тебе понять?
Не доверяя своему голосу, Ваниель молча кивнул.
— Только это не получится быстро. Давай найдём, где присесть. Или хочешь вернуться в комнату? — Тайлендел вопросительно вскинул бровь.
— Нет, я хочу здесь; почему-то мне кажется, здесь более спокойно, — пролепетал Ваниель, и чтобы как-то скрыть неуверенность, притворился, будто ищет подходящее местечко.
Наконец, он выбрал место у подножия одного из ближайших высоких деревьев, меж двух толстых, как ноги, корней. Ваниель прислонился спиной к стволу и сполз в уютную впадину у соединения ствола с корнями.
Тайлендел немного задумался, как ему поступить:
— Ну, я вижу лишь два способа, чтобы разговаривать с тобой и при этом тебя видеть. А так, как мне не улыбается орать через всю поляну...
Не успел Ваниель и опомниться, как он уже растянулся на земле возле него и водрузил свою голову ему на колени.
-...вот... так-то лучше, — выдохнул Тайлендел.
Ваниель обмер.
— Ван, — мягко сказал Тайлендел, закрывая глаза, -я не причиню тебе зла.Ни за что на свете. Мне нравится быть возле тебя, быть с тобой. У меня просто такая потребность — прикасаться к людям... и яникогдане сделаю тебе больно.
Ваниель немного расслабился.
— Мне тоже нравится в этой роще, хотя, кажется, нас таких немного. Здесь будто времени вовсе нет. — Он по-прежнему не открывал глаза, и Ваниель заметил болезненную складку между его бровей.
Его донимают эти его головные боли. Он рассказывал ночью.... Интересно... он не станет возражать, если ... только бы это как-то могло помочь...
Немного поколебавшись, Ваниель принялся осторождно растирать его виски кончиками пальцев.
Тайлендел тихонько засмеялся, довольный, и Ваниель почувствовал, как расслабились его напряжённые плечи.
— У тебя впереди есть примерно сто лет, так что не останавливайся, — заявил Тайлендел. — Кажется, у меня и впрямь та самая головная боль, про которую ты утверждаешь.
— Ты собирался поведать мне про тебя и Галу и про то, как ты стал Избранником, — напомнил Ваниель, хотя мысль об этом всё ещё причиняла ему некоторое беспокойство. — То есть..., прошлой ночью ты выудил из меня практически всю историю моей жизни, а я до сих пор ничего не знаю о тебе.
— Ну, для начала ... у меня есть брат-близнец, Стейвен. Он старше примерно на час. И, кстати, совсем не похож на меня: он и выше, и худее, и более тёмный да, к тому же, куда красивее. Он лидер, я же привык следовать за ним. С самого рождения между нами существует нечто вроде простейшей мысленной связи. С нами вечно что-нибудь происходит. Вещи, вроде... да вот, хоть — он однажды упал в колодец, а я потерял сознание. Я сломал ногу, а он давай хромать. Мы всегда знаем, когда с другим что-нибудь стряслось.
Он перевел дыхание.
— Про подобное в народе уже отлично известно. Но у меня оказались и другие Таланты, помимо. Кроме этой мысленной связи, примерно лет с девяти у меня проявилось что-то вроде способности к Чтению мыслей, причём мыслей чужих людей, не только Стейва. А ещё у меня есть способность... устраивать несчастные случаи с теми, кого я невзлюбил.
— И у тебя от этого были проблемы? — поинтересовался Ваниель. — Я имею в виду, с теми людьми? Мне кажется, последнее не слишком кому-то понравится.
Тайлендел легонько помотал головой:
— Я не так часто этим злоупотреблял, чтобы успеть засветиться.... Ну а если кто и замечал, то все слишком боялись моего отца, чтобы хоть что-то вякнуть. Я не часто такое делаю, ну, то есть, устраиваю несчастные случаи. Мне всегда плохо после этого. Стейвен, конечно, пытался меня на это подбить, но только я редко когда ему поддавался.
Тайлендел замолчал и закусил губу. Лицо его на миг приняло мрачное и задумчивое выражение, но вскоре опять посветлело.
— Эта связь со Стейвеном была самым сильным и самым предсказуемым из моих Даров: она по большей мере ограничивалась чисто физическими ощущениями, но стоило нам только понять, как этим пользоваться....
Ваниель хохотнул:
— Готов поклясться, вы были просто кошмаром.
Тайлендел ответил ему таким же смешком и подмигнул:
— Не отказался бы иметь нечто подобное и с тобой.
Ваниель вспыхнул, но ответил искренне, как есть:
— Я бы тоже не отказался.
Тайлендел вдруг посерьёзнел.
— Дальше начинается часть, когда всё становится очень странным. Стейвен повзрослел довольно рано: к двенадцати годам вымахал так, как другие вырастают лишь к пятнадцати, и все девчонки вокруг тут же принялись бегать за ним. Да не только девчонки, взрослые женщины тоже. Думаю, ему досталась вся доля мужской привлекательности для слабого пола,и моя, в том числе, если хочешь знать правду. В то лето мы устраивали турнир в поместье, так вот, за ним волочились все, начиная от последней птичницы до заезжих благородных дам. Он же вёл себя, как молодой озабоченный петушок на птичьем дворе. В итоге страсти достигли своего апогея — прости за такие слова — когда одна из дам, явившихся с визитом к Маман, подкинула ему записку, где в самых недвусмысленных выражениях было сказано, что она будет весьма рада видеть его этой ночью в своей койке... Что ж....
Он на время прикрыл глаза, потом снова глянул в лицо Ваниеля. Его собственное лицо стало слегка ироничным.
— Понимаешь, мне, как и любому двенадцатилетнему пацану было ужасно любопытно, как Это всё происходит. Ну, я и сказал ему, что прикрою его, коли он мне позволит... эм-м... подсмотреть.
— Что-то подсказывает мне, что всё пошло не совсем по тому плану, — предположил Ваниель.
— В яблочко, — серьёзно отвечал Тайлендел. — Я пробыл "с ним", покуда мне это всё было интересно. С самого начала я почувствовал, что что-то идёт не так, но постарался не обращать на это внимания и сосредоточился только на нашей с ним связи. И тут всё вдруг стало..., даже не знаю, как это правильно описать..., пожалуй, вот: я стал терять контроль над самим собой и всё больше растворялся в нём. И чем больше я сосредотачивался, тем чудней это всё становилось. Было немного похоже на то, как когда я устраивал несчастный случай: комната начала вдруг мерцать и пульсировать, я был словно слегка в бреду, сердце отчаянно колотилось... и я уже не мог сказать, где я сам, а где Стейви. При других обстоятельствах, думаю, я бы всё это тотчас же прекратил, покончил бы с этим, но я был слишком упрям да к тому же побаивался, что потом, когда всё закончится, Стейви станет смеяться надо мной за то, что я соскочил. Так что я продолжал поддерживать нашу связь, прикидывая, что надо просто чуть-чуть потерпеть, а потом всё снова станет забавно... И тут..., — он легонько тряхнул головой, рот его покривился, — когда Стейвен был уже на подходе, что-то... словно бы оборвалось у меня внутри. Я едва могу вспомнить сейчас, как именно это всё началось, но... меня, как будто охватило пламя. Невероятная боль! Я чувствовал себя так, словно я угодил в эпицентр грозы, прямо в сердцевину всех громов и молний. И из того погрома, что я учинил в нашей комнате, полагаю, что именно её я и смог тогда сотворить. Всё это вместе взятое — и то, что происходило там, и та связь, что была между мной и Стейви, вдруг, будто взорвало, высвободиловседоселе дремавшие во мне Силы... Примерно сутки я был без сознания, а когда очнулся....
Он повёл плечами...
...— Мой мир перестал быть прежним.
Он закрыл глаза и Ваниель провел рукой по его лбу. Губы Тайлендела были сжаты, уголки рта скорбно опущены. Где-то вдали, услыхал Ваниель, кричали луговые стрижи, словно заплутавшие души детей-призраков.
— Вот так всё и вышло со мной, — тихим и напряжённым голосом продолжал Тайлендел. — У меня оказался Дар Магии, Способность Читать мысли, Дар Привлечения и немного Эмпатии — и всё это свалилось на меня безо всякого предупреждения. Я абсолютно не мог это всё контролировать и оно, похоже, могло проявиться в любой, самый неожиданный момент.
Он глянул на Ваниеля и увидел его озадаченное лицо.
— Боги, вечно я забываю, что ты-то не ученик. Привлечение — значит то, что я могу перемещать вещи, даже не прикасаясь к ним. Эмпатия — это чувствовать то, что ощущают другие, вот откуда я узнал про твой кошмар прошлой ночью. Чтение Мыслей — если кто-то не защищается от меня специально, я могу сказать, о чём он думает. Что такое Магический Дар объяснить труднее всего, но это то, что позволяет Герольд-Магу делать всякие волшебные штуки.
