Хранитель: первая война

Аргелор гордо вздернул подбородок и посмотрел на тень у своих ног. Она показалась ему жалкой, но ему нужны были знания о своей магии, и тень могла ему их дать.

— Поднимайся! — сказал он. — Ты будешь меня учить. Всему.

— Ты знаешь достаточно, — Архимаг поднялся и тяжело оперся о черный стол.

— Нет, — возразил Аргелор. — Ты покажешь мне все запретные книги.

— У меня их нет. Я черпаю знания в себе, — сказал тот.

Пытаясь вернуть себе хоть какое-то достоинство, он сел в кресло, и попытался унять дрожь в пальцах. Он впервые столкнулся с такой силой, и мысль о возвращении в тюрьму в Высшем Мире показались ему спасением, но его мысли быстро пресек Аргелор.

— Даже не думай! Ты соблюдал свои правила и питался отбросами, когда из пустых миров можно было создать империю! — он глянул из окна на пустые земли. — Создать другой Высший Мир...

— Твои идеи нарушат равновесие! — возмущенно зашипел Архимаг. — Нарушат всю магию! Война разрушит то, что ты захочешь занять! Играй по правилам, и тогда трон сам станет твоим! Просто следуй правилам созданных миров...

— Мне не нужны твои советы. Мне нужны твои знания, поэтому ты перенесешь их на пергамент, — сказал он.

— Это не возможно, — сказал Архимаг.

— Возможно, если ты хочешь жить, — Аргелор взял его руку и сжал запястье так, что металл доспехов жалобно заскрипел. — Ты напишешь все знания.

— Ты...не сможешь убить меня, черный дракон, — он дрогнул, но боль стерпел. — Ты ведь знаешь, что для этого надо, а у меня этого нет, и ты это не найдешь.

— Да? Я разгадал, кто ты, и оказался одним из первых, кто это сделал. Ведь даже в Высшем Мире никто не узнал этой тайны. Для них ты страшная тьма, а для меня серый старый дракон, потрепанный временем, — Аргелор заговорил медленно, без страха вглядываясь в глаза Архимага, в глаза, которые были способны сожрать пустой мир и высосать силы из простого мага. — Я знаю, где ты спрятал свое сердце, дракон пустоты. К своему несчастью, ты наткнулся на другой мир, не тот, который ты ожидал встретить.

Глаза Архимага перед ним закрылись. Он отвел их. Темнота в них сжалась под взглядом Аргелора. Только сейчас он осознал, с кем столкнулся. Всех его сил и знаний не хватило бы, чтобы уничтожить его.

— Ты думал сделать меня своим оружием, — продолжил черный дракон. — Ты ошибся.

Архимаг не шелохнулся. Он просто смотрел на него, на страшного воина, который взял его в плен. Никто даже не догадывался о его тайне, а этот узнал ее без всяких подсказок. Ему оставалось только молчаливо согласиться, к тому же Аргелор мог читать его мысли. Архимаг сумел единственное, что позволили ему силы, это скрыть часть своих дум от него.

— Мне нужен город, — сказал Аргелор. — Рудники черного металла и рабы, которые будут его добывать. Каменные монолиты хорошие работники...

— Я врал тебе насчет отца, — вдруг сказал Архимаг. — Он был славным драконом.

— Я знаю, но меня это не интересует, — ответил Аргелор. — Он был низшим драконом по сравнению с первыми драконами. Не пытайся избежать своей работы. Отныне твое место будет в башне.

Он глянул на него так, что Архимаг без лишних слов поднялся и ушел. Он отправился в самую высокую башню Академии. Черный дракон не стал его запирать. Он и так знал, что Архимаг никуда не уйдет, ведь он знал, где найти его сердце.

~ ~ ~

На противоположной стороне мира, эльфийский всадник вез свой груз на далекую землю. Маг был очень слаб. Время от времени он стонал, и эльф вливал в него спасительную жидкость. Когда пограничье закончилось, они подъехали к белому мосту. Как и земли серых эльфов, Высшие эльфы отделили свои земли водой. Мост простирался над бурным потоком. Он был узок и не имел ограждений. Эльфийский конь с легкостью его преодолел, и спустился в золотой лес. Мост исчез. Земли расширились, явив холмы и горы, которые золотились под ярким солнцем. Тут тоже текли реки, полные, прозрачные и невероятно медленные. Деревья, казалось, замерли в одном времени, но так виделось только смертным. Времена года тут сменялись, только не так быстро. Сейчас на этих землях царствовало лето, и листва цвела золотом на белых и красных деревьях. Здесь тропы не прятались, они вели к эльфийскому царству над двенадцатью водопадами. В этих местах пропадала хворь и боль, уходила печаль, и ее место занимала мудрость, потому-то Иллигеас и пришел в себя.

— Тихо! — предостерег его эльф. — Ты слишком слаб.

Маг шевельнулся, но никаких сил не почувствовал. Он был пуст, как сосуд, и эльфийские земли только начинали наполнять его силой. Всадник поддерживал его в седле, и только благодаря ему он не падал. Сквозь пелену на глазах, Иллигеас смотрел на благодатные леса, и едва понимал, где он находится. Такие леса он видел в Высшем Мире. Его сознание не верило, что он увидел их тут. Эту землю сюда словно перенесли, с иными потоками магии, да и сами Высшие эльфы казались чуждыми в мире Халдрагара.

— Куда ты везешь меня? — слабым голосом спросил он.

— В Белый Город, — ответил эльф. — Только не пытайся вспомнить прошлые события. Тут воспоминания не более чем туман.

К своему удивлению, маг с трудом вспомнил, что с ним произошло. Мысли плыли медленно, и почти никаких чувств не вызывали. Все, кроме мыслей о Тире. Иллигеас спохватился, дернулся из рук эльфа и упал на землю. Подняться он смог с помощью всадника.

— Мне надо вернуться... Туда...

— Не сейчас. Ты погибнешь, едва покинув наши земли, — сказал он и посадил его в седло. — Нам нет дела до смертных, но тебе я решил помочь. Когда твои силы вернуться к тебе, ты уедешь. Лучше выпей воды.

Он принес ему чистой воды из реки и напоил его. Это заменило ему и пищу. Иллигеас утолил жажду и голод, и они поехали дальше.

Тут быстро все забывалось, и даже мысли о Тире сделались не такими резкими. К вечеру он уже сам мог сидеть в седле. Когда на небе высветились яркие звезды, они стали подъезжать к слиянию двух рек. Отсюда уже виднелся Белый Город и горы.

— Остановимся тут, — эльф помог Иллигеасу спуститься. — Когда луна взойдет, мы снова поедем.

— Как твое имя? — спросил маг.

— Лаэрнар, — ответил тот и уселся рядом с ним на траву. — Лунный ветер. Я первый сын королевского рода.

— Меня зовут Иллигеас...

— Я знаю, — прервал его тот. — Не трудись с объяснениями. Но и помощи у нас не проси. Тот мир нам не интересен, чтобы в нем не происходило.

— Я не буду просить помощи, — сказал маг. — Я знаю, что ваш народ не вмешается.

— Ты должен нас понимать, — Лаэрнар тяжело вздохнул. — Ты ведь старше меня. Мне минуло одиннадцать тысяч лет, а тебе, как я чувствую, не первая сотня.

— Да, — кивнул он. — Я не стану задерживаться у вас, только на тот срок, чтобы восстановить силы.

— Едем, луна взошла, — сказал тот.

Под ее льющимся серебром, они тронулись в город. Иллигеас не скрывал своего удивления. Он глядел по сторонам и усердно ловил живительные потоки эльфийской магии.

Дорога возникла сама собой, из гладкого камня. При луне она светилась и сияла. Это небесное светило будило эти земли от дневного тепла и дремы. Высшие эльфы звали его ночным солнцем. При нем расцветал и сам Белый Город с его арками и беседками. Он поднялся над водой как цветок. Под ним шумели водопады и ручьи, блестели чаши мелких и глубоких озер.

При виде города, Иллигеас и вовсе забыл обо всем. Мысли растворились. Остались только серебряные арки. Белый Город не окружали крепостные стены или сторожевые башни. Высшие эльфы не нуждались в них.

Когда конь въехал под арку главных ворот, на изогнутый мост, Иллигеас уже не помнил о Тире, даже Архимаг превратился в неясного призрака в его мыслях. Но сила города несла и другое. Маг исцелился, и боль его прошла. Спутник его на это лишь хитро прищурился.

— Не думай ни о чем, — сказал он. — Когда решишь уезжать, сам все вспомнишь.

На улицах города, Иллигеас не увидел суеты и стражи. Сын короля провез его по главной площади, которая сама собой выплыла из светлой рощи. Тут журчала вода в арыках, и били струи фонтанов. Площадь сменилась тихим садом, а затем под копытами коня оказалась узкая тропинка. Она привела к большому дворцу, часть которого больше походила на открытую беседку. Иллигеас не увидел тут дверей, только тончайшие каменные арки, плетенные как кружево.

Здесь магу пришлось спешиться, и Лаэрнар повел его во дворец. Но прежде ему удалось увидеть серебряное дерево, то, что давало Высшим эльфам их непобедимое оружие. Оно же давало им силу, частичку которой они носили в себе. Дерево росло из круглого пруда и кроме эльфийских мастеров и короля, к нему никто не смел подойти.

В глубине дворца мелькнул чей-то силуэт и Лаэрнар слегка улыбнулся.

— Это моя сестра, Элариор, — сказал он.

Ее тонкий стан Иллигеас увидел рядом с королем Высших эльфов. Его волосы были белы, как снег, а длинные одежды украшали плетеные узоры из серебра. На чужака рядом со своим сыном, он смотрел ровно, без брезгливости и высокомерия. Но маг все равно ощущал себя гораздо ниже него статусом.

— Приветствую тебя, — неожиданно произнес король.

Иллигеас учтиво поклонился. Он не знал, что говорить. Все его знания и языки разных народов стали такими мелкими и ненужными. В Высшем Мире он встречал эльфов, но не таких. Этот мир наложил свой отпечаток. Король будто смотрел ему в душу, а затем и его дочь обратила на него внимание.

Одежды на ней были скромные, белые, без расписных узоров и золота. Тонкий материал лежал мягкими складками, ниспадая до пола. В эти складки вливались волны ее волос, цвета спелой пшеницы. Они спускались ниже талии, почти до колен и служили лучшим украшением. Глаза эльфийки были серые и чистые. Они смотрели ясно, и, глядя в них, Иллигеас увидел рассвет на далеких берегах, куда вход был заказан всякому, кто не принадлежал к эльфийской крови. Элариор не стала кланяться магу. Отвернувшись, она чуть отступила за спину отца, прямо в лунный свет, который окрасил ее волосы серебром.

— Приветствую и я вас, — наконец проговорил Иллигеас непослушным языком. — Я чужак и надолго не задержусь здесь. Мое присутствие не будет долго тяготить вас.

— У этого мира много голосов. Я слышал песнь ветра о твоей дороге, Иллигеас, — сказал Иллигеас. — Отдыхай здесь столько, сколько потребуется.

— Благодарю тебя, — Иллигеас снова поклонился.

— Для благодарности рано произносить слова, — осек его король.

Он знаком показал Лаэрнару проводить гостя на отдых и более не выказывал к нему никакого интереса. Дела внешнего мира за окраиной его земель, его не волновали. Только его дочь посмотрела вслед магу, а после повернулась к отцу.

— На него забвение долго не будет действовать. Какую плату ты попросишь у него? — спросила она.

— Он узнает это позже, дочь моя, — ответил он. — Ты правильно думаешь о нем. Только у него есть спутница. Белая драконица, чье сердце самый ценный магический артефакт. У нас свои законы, у них свои. Помни это.

Сказав так, король отвернулся. Его дочь, коротко кивнув, ушла в сад, а оттуда в золотой лес. Ее мысли Иллигеас не смог бы прочесть при всем желании и умении мага. Тайны эльфов никогда не покидали их земель, и лес хранил их в своей листве. Маг, тем временем, едва опустившись на мягкую постель, тут же погрузился в сон. Эти тайны сейчас вряд ли тревожили его.

~ ~ ~

Та, о ком он успел позабыть, мчалась по зеленому лесу на гидрале, рядом с серой эльфийкой. Теперь она вместо Иллигеаса учила ее новым знаниям о просторах и скрытых тропах, о тех местах, что знал ее лесной народ.

Свое имя она по-прежнему не называла, но стала мягче. Тира же наоборот погрустнела. Что-то щемило ее сердце. Будто поняв ее мысли, эльфийка выбрала до города самый короткий путь. К вечеру лес распахнул перед ними свою тайну, и Тира замерла на его краю. Глазам открылись другие земли, нежели она видела на карте. Это был настоящий город, с домами на деревьях и каменными постройками на мшистых низинах, среди огромных корней.

Серые эльфы жили в полном согласии с лесным духом, и тут все отдавало его силой.

— Это мой дом, Эрдариар, — сказала она. — Совиное Крыло, если на общем языке. Оставь свою печаль. Тут тебя примут, как воина.

— Я думаю о своем наставнике, — сказала Тира.

— Оставь. Каждому своя дорога, — охотница подъехала к ней и сжала ее руку чуть выше локтя. — Ты идешь за великой вещью, а думаешь о прошлом. Старейшины такого не одобрят.

Она внимательно поглядела на нее, словно хотела убедиться в чистоте ее помыслов. Тира кивнула ей и чуть улыбнулась. Они тронули зверей и въехали под арку сплетенных корней лесных исполинов.

В сумерках зажглись неяркие зеленые огоньки, освещая жилища и узкие тропки. Там внизу виднелись гибкие силуэты серых эльфов, и слышались их голоса, только Тира слышала и еще кое-что. Легкое дыхание, которое следовало за ней по пятам. Это хозяин леса невидимо следил за ней, правда, в мыслях драконицы он места не нашел. Она отбросила все, как и советовала ей ее спутница. Ее ждал город, которого прежде никто не видел.

Гидралы осторожно спустились в потаенную низину. Эльфы оглядывались на чужака, и только под взглядом охотницы начинали двигаться по своим делам. Среди них Тира видела и эльфов в легких доспехах, будто они ждали войны. Они сторонились гостью, и тут же исчезали среди высоких деревьев. Там, в густых кронах, были видны и зоркие лучники. Дракон в их городе оказался им явно не по вкусу. Тира чувствовала их неприязнь, но эльфийка и их поставила на место.

— Тут уже слышали о твоем брате, — тихо шепнула она ей.

Когда они подъехали к самому высокому дереву с громадными узловатыми корнями, за их спинами уже хватало любопытных глаз. Легко соскочив с седла, охотница быстро увела Тиру за округлую дверь, которая тут же превратилась в древесную кору и исчезла.

Внутри пахло мхом, и было тепло. Низкие ступени вели куда-то наверх, где светился маленький огонек. Лестница привела их на открытую веранду, где Тира увидела целый круг эльфийских старейшин. На гостью они смотрели свысока.

— Приветствую вас! — не дожидаясь знака охотницы, поприветствовала их Тира и склонила голову в поклоне.

Старейшины и бровью не повели. Они были высоки ростом, без бород, так как серые эльфы не носили их, и только глаза выдавали их не малый возраст. Они не носили и длинных одежд, лишь кожаные штаны, да рубахи с легкими доспехами. В волосы каждого из старейшин были вплетены тонкие нити с украшениями из перьев и тонко вырезанных из дерева листьев. Эти нити сообщали всю историю их дел, и Тира умело прочла их. Уроки Иллигеаса не прошли даром. Вспомнила она и о том, что серые эльфы обладали особым укладом жизни. Своих детей они воспитывали сообща, потому ее спутница обратилась к старейшинам, как к отцам. Приложив руку к своему сердцу, она низко поклонилась.

— Ты задержалась в пути, — сказал один из них. — Правда, привела достойного гостя. Пусть она говорит.

Старейшины пристально уставились на Тиру, ожидая от нее речи, но той нечего было сказать. Она чувствовала, что от нее ждут дальнейших действий. Молчание становилось не ловким, и наконец, Тира сделала шаг вперед.