Пехота Империи

— Отделение! Вектор тридцать, рассеяное поражение, цель в ста метрах от поверхности! Огонь! — нужды дублировать команду голосом на самом деле не было — как только она коснулась кнопок управления, наводя ракеты и гранаты — боекомплекты отделения повторили движеняи за ней, связанные тактической сетью управления. Но Фарра привыкла к тому что и самые надежные механизмы могут отказать в самый неподходящий момент, что уж тут говорить о тактической сети боекомплектов, которая и в обычное время глючила. Поэтому — сеть сетью, но когда речь идет о приказе открыть огонь и если ты не хочешь чтобы твои ракеты разнесли все к чертям совсем не там где хотелось — отдай команду голосом, не ленись. Тем более что боекомплект ведет постоянную запись всего, что происходит и команда отданная голосом всегда поможет потом — в случае расследования. Если будет расследование.

— Есть! — подтвердили получение приказа амазонки и с наплечных пилонов боевых комплексов сорвались тонкие жала ракет, оставляя за собой белый шлейф отработанных газов. Ракеты мгновенно сошлись в одной точке и над площадью вспухло громадное облако взрыва! Грохот ударил по ушам и боевые комплекты амазонок предусмотрительно понизили уровень звука до приемлемого.

— Это должно охладить их. — пробормотала Фарра, снижаясь. Сквозь облака пыли и дыма не было видно что твориться внизу, но она могла предположить что все кто находился на площади только что получили нехилый акустический удар по барабанным перепонкам. А люди получившие такой удар как правило больше заняты собственными болевыми ощущениями. Она опустилась на крышу здания и повела стволом. Оделение заняло позицию по периметру площади, опустив стволы вниз. Дым рассеялся и на прозрачном дисплее встроенном в шлем вспыхнул красный сигнал, оповещая о том, что она захвачена в прицел сразу нескольких ракетных комплексов. Красные треугольники выделили опасность, Фарра приблизила изображение, и стиснула зубы от досады. Ну что за чертова планета. Такое впечатление что у каждого десятого на этой площади с собой было 'Жало'. 'Жало' — переносной ракетный комплекс, больше всего похожий на обычную трубу, простой в управлении — навел, дождался пока ракета захватит цель, нажал на пуск и с плеча срывается ракета с кумулятивным зарядом. Именно эти комплексы вынудили Штурмовую пехоту убраться с равнин Бетельгейзе во время первых войн Конкисты и начать долгую и унылую орбитальную бомбардировку скальных комплексов, где скрывались повстанцы. Граждане Бетельгейзе до сих пор гордятся тем, что им удалось выстоять под натиском Империи и договориться об автономии протектората. Качество исполнения 'Жала' как правило оставляло желать лучшего, не всякая ракета могла уничтожить боевой скафандр Штурмовой Пехоты, но на этой площади их были десятки и все они были направлены практически в упор! На секунду все замерло. Танзарианская ничья, мелькнуло в голове у Фарры, они подошли слишком близко и слишком уязвимы для ракет, с другой стороны и стрелки с 'Жалами' тоже в такой же ситуации — у них ни брони ни нормальной позиции, как только вылетят ракеты — в тот же миг плазмеры и гатлинг-гауссы амазонок разорвут их на части. Вся воля саб-лейтенанта была собрана в указательном пальце, плавно выжимающем холостой ход на спусковом ключке подвешенного к правому предплечью крупнокалиберного 'Дюрандаля'. Чуть шевельнуть пальцем и блок стволов гаусс-орудия мгновенно раскрутится, выплевывая до пяти тысяч кинетических болидов в минуту, летящих на гиперзвуковой скорости. На такой скорости болидам даже не было необходимости нести взрывчатку для поражения бронированных целей, или силовых полей — разогнанные стальные капли буквально размазывало по пространству, пронзая все что стояло на пути. А после болида проносилась ударная волна гиперзвукового снаряда, разрушая оставшееся и превращая аккуратные отверстия в разодранные дыры по полметра каждая. Попади такой в человека без брони и силового поля и тот просто исчезает, испаряется, взрываясь кровавым облаком ошметков. А на площади не было замечено ни силовых полей, ни бронированных доспехов. Если она нажмет на курок и поведет стволом из стороны в сторону, словно поливая грядку из садового шланга — вся площадь перед ней превратиться в кровавое месиво. Раз и все. Но ... но Фарра Аканис была солдатом, а не мясником. Она не могла нажать на курок. Потом, потом, когда все будет позади она будет сидеть за кружкой пива с Бренди и, возможно скажет что нажми она на курок — ее бы ждал трибунал и возможно даже не рудники Родезии, а прямая дорога на эшафот, еще бы — устроить резню прямо в столице планеты, защищенной Протекторатом Императора. Но это будет потом. А сейчас она просто смотрела на толпу, на людей в толпе. Обычных людей, в пыльных одеждах, стариков, мужчин, женщин и подростков, сжимающих оружие — у некоторых в руках были палки и камни, у других — квантовые клинки и гражданские импульсники, и лишь немногие, несколько человек были вооружены 'Жалами'. Она смотрела на них и понимала что не нажмет на курок. Не сможет нажать. Капли холодного пота выступили на ее лбу и одна из них стекла вниз по подбородку. Мысли лихорадочно метались в голове, одна нелепей другой. Выстрелить в воздух? Они уже стреляли в воздух и добились только того, что в толпе появились 'Жала', направленные на них. Начать переговоры? Да, это верный ход. Но что сказать этим людям? Как начать переговоры? Здравствуйте, мы тут не местные, я просто заберу своих амазонок и пойду мимо? Пожалуйста уберите 'Жала' и не стреляйте нам в спину? Фарра поняла что не имеет ни малейшего понятия как начать вести этот разговор. Но начать придется. Она командир этих девчонок и она отвечает за их жизни перед Богом и Императором! И она не позволит им погибнуть в этой заднице галактики. Фарра включила внешние динамики и набрала воздуха в грудь. Переговоры...

— Мунсогор! — в тишине раздался крик. Сперва Фарра подумала что ей показалось, но 'Жала' дрогнули и опустились. Мунсогор? Что это значит? Фарра окинула площадь взглядом и осторожно убрала палец с пускового крючка крупнокалиберного гаусс-орудия и сглотнула. Хутты в толпе тоже опустили оружие и прислушались. Гнев и ярость на лицах уступили место новому выражению. Они выглядели так, словно не верили услышанному. Но это было радостное неверие, так, словно ты встал обычным утром и прошел на кухню и вдруг увидел там своего старого друга, с которым ты не виделся сто лет и который сидит за твоим столом, пьет кофе и улыбается. Да, на этих лицах появилось именно такое выражение. Что такое 'Мунсогор'?!

Мунсогор. На языке хуттов круг назывался по другому — калива. Мунсогор — это обозначение Круга, пришедшее из древнего, забытого языка, это обозначение не геометрической фигуры, а события. Нет, обряда. Круг — когда ты говоришь это слово с большой буквы, сразу становиться ясно о чем речь. Мунсогор — это когда двое сильных встают лицом к лицу в круге и все остальное теряло значение. Двое сильных сходились друг с другом, сжимая в руках фамильные сонбу и только один из них выходил из круга — так и решались все споры и все суды. Раньше. В те прекрасные времена, когда слово 'хутт' означало 'воин', означало 'мужчина'. И когда тебя оскорбили, или когда несправедливость душила твою душу, когда ты не мог пройти мимо беззакония и произвола — тогда был Круг. Мунсогор. Хутт говорил это слово и поднимал свой клинок, вызывая обидчика на бой и будь это сам император, а вызывающий — последний босяк, хутт никогда не откажет хутту в вызове. Этот вызов в круг означал больше чем просто дуэль — он означал традицию, столь же древнюю как сам Бартам и песчаные дюны вокруг него. Поэтому неудивительно что хутты на площади замерли, услышав это слово, и те, кто был рядом — передавали слово дальше, шепотом, словно боясь обронить нечто важное. Поэтому Верек из дома Тансуу остановился и опустил свой сонбу, которым уже примеривался перерезать горло Аманде Кертис, лежащей без сознания, но все еще сжимающей в руке обрезок гаусс-винтовки, поэтому приподнялся на локтях шериф Броуджан и завертел головой в поисках вызващего, поэтому встал и повернул свою голову Шойджи, Безумный Художник дома Рикио.

— Мунсогор! — снова крикнул в пространство над площадью лейтенант ВКС Перси Дорбан и указал пальцем на худощавую сутулую фигуру на краю площади: — Я Персиваль из дома Дорбан вызываю в круг Шойджи хутт Рикио!

Джун была бы не Джун, если бы не оказалась в самом центре всей этой истории. И конечно же она услышала вызов. И конечно же она сразу поняла что вот ему, этому ганзару, дадут скрестить клинки с Шойджи — а ей нет. Она протиснулась вперед, туда, где толпа удерживала подчиненных Перси и окинула их быстрым взглядом. Синяки, кровоподтеки, рассечения, судя по всем сотрясения мозга, но жить будут. Ее взгляд задержался на руке одной из амазонок, она увидело как там что то блеснуло. Прищурив глаз она пригляделась и вдруг мысль словно молния мелькнула у нее в голове. Она знала как скрестить клинки с Шойджи! Но для этого ей надо было кое-что сделать и сделать быстро. Она встретилась взглядом с одной из амазонок, такой рыжей бестией и подмигнула ей. Глаза у той на секунду расширились, потом, она словно бы приняла решение и кивнула в ответ. Хорошо, союзница у нее уже есть, ничто так не сплачивает людей как смертельная опасность, подумала Джун и оттолкнула окружающих амазонок людей, используя усилители мышц. Присела рядом с рыжей и шепнула ей на ухо пару слов. Быстро, быстро. Она посмотрела в глаза амазонки, убедилась что та поняла ее правильно и кивнула головой. Толпа вокруг начала волноваться, кто-то попытался оттолкнуть ее, но она молча толкнула его в грудь и мужчина упал на пыльную землю навзничь. И не торопился вставать. Она осмотрелась вокруг и убедившись что окружающие от неожиданности отступили назад — скользнула дальше. Ее ждал поединок. Ее поединок. Она сможет сразиться с Шойджи хутт Рикио перед всеми, на площади. И если она победит... нет, когда она победит — никто не сможет указывать ей что делать.

Перси едва стоял на ногах, у него жутко болела рука, из рассеченной правой брови текла кровь, заливая глаза, но он указывал на Шойджи, уже успевшего отвернуться. В отличие от амазонок, он прожил тут полгода и самое главное — он успел узнать многое об обычаях и традициях хуттов. И самой главной и самой древней традицией был Круг. Или как его называли хутты — мунсогор. Право на судебный поединок, или испытание поединком. Впрочем, нашлось много дезких малых, которые хотели избежать ответственности за свои преступление таким путем — и поэтому обычай нивелировался. Но не до конца. Перси знал что если он вызовет на бой кого угодно в этой толпе — ему вряд ли дадут такое право. Разбираться не будут. Поэтому он вызвал в Круг самого Шойджи — в безумной надежде что люди хотя бы приостановятся. Это имя он по наитию выкрикнул, закрываясь руками от ударов разъяренной толпы и — о, чудо, эти люди, готовые еще секунду назад разорвать его на куски — остановились. Остановились и стали переглядываться. Руки, державшие его, выпустили его одежду и кто-то даже помог ему встать.

-Перси оглянулся. Амазонок, бывших с ними перестали избивать, вместо этого, их усадили рядом на землю, какая-то фигура в черном склонилась над ними.

— Эй, это что такое? — спросил Перси и двинулся к своим подчиненным. Никто не загородил ему путь и он склонился над девушками. Трое были без сознания и только Кертис сверкнула яростным взглядом из-под наливающегося синяка.

— Отпустите их, они тут не при чем... — начал было Перси, но глухой гул недовольства был ему ответом. Рядом с ним возникла фигура полностью в черном, черная маска закрывала лицо, но Перси был уверен что он уже где-то видел эту грацию движений.

— Пст, идиот. — прошипела фигура ему в ухо, нарочито грубо дернув за ворот: — ты что творишь? Вызвал самого Шойджи Рикио на мунсогор. Ты труп. И ты и твои девчонки.

— Но...

— Тихо. Молчи, я все улажу... — незнакомец снял маску и поднял вверх руку. Перси замер, глядя на лицо. Знакомое лицо. Его setalle, Джун из дома Харссон!

— Я Джун хутт Харссон! — выкрикнула свое имя девушка и на площади стало еще тише. Недоумение достигло своего предела и казалось его можно было нарезать ножом и грузить в ящики.

— Хутт Дорбан! — продолжила свое имя девушка и тут уж недоумение достигло своего пика: — Я Джун, хутт Харссон, хутт Дорбан!

— Что?! — Перси не верил своим ушам. Девушка добавляет дом своего мужа к дому своего отца — это понятно. Вот только не понятно почему домом ее мужа она называет его фамилию! Она решила объявить что он, Перси Дорбан и она, Джун хутт Харссон — муж и жена?! На секунду Перси даже забыл про боль в сломанной руке и потянулся почесать себе затылок, за что был немедленно наказан приступом боли, ойкнул и прижал руку к животу.

— Настоящим объявляю что мой муж и сюзерен в силу состояния здоровья не может исполнить мунсогор! Настоящим объявляю что я готова занять его место и скрестить клинки с Шойджи хутт Рикио! — продолжила Джун и присутствующие на площади окончательно потеряли нить событий.

— Погоди, уважаемая... — из толпы качнулся и вышел вперед рослый хутт с клановыми татуировками на щеках: — негоже девочке с мужами воевать, ступай ка домой подобру-поздорову, а мы тут как-нибудь сами разберемся.

— Точно! — выкрикнули откуда-то сзади: — ишь чего удумала!

— Домой иди, девчонка! — послышались выкрики и спереди.

— Совсем разум потеряла! — добавили от крыльца управления. Джун нахмурилась и обернулась на амазонок — сделали ли они свое дело. Поймав взгляд рыжей она прищурила глаза, та кивнула в ответ, мол все схвачено и успокоенная Джун повернулась обратно.

— Жена принимает обычаи мужа, так сказано в книге традиций, верно? — спросила она у толпы. В толпе стали переглядываться и морщить лбы. Верно-то верно, да вот только непонятно к чему клонят...

— Выйдя замуж за Персиваля хутт Дорбан я приняла имперские обычаи и правила. А согласно этим правилам — женщины могут сражаться за своего мужа. И, кстати, святая Полифема тоже сражалась за своего мужа. — добавила она и победоносно посмотрела на собравшихся.

— Постой, уважаемая, так ты хочешь сказать что эти ... ганзарки... — было видно, что мужчина сдерживает выражения: — на самом деле жены этого...

— Да. Посмотрите на харрабы у них на пальцах. — толпа обернулась и некоторое время те, кто поближе разглядывали амазонок. Вернее их ротные кольца.

— Да, это и есть герб дома Дорбан! — заявила Джун: — и эти благородные женщины воительницы всего лишь исполняли волю своего мужа, как и завещано нашими традициями.

— Ох ты ж. — сказал кто-то в толпе. Взгляды сфокусировались на Перси и он поежился. Взгляды были завистливые и сочувствующие. Кто-то даже похлопал его по спине — мол ну ты мужик и крут, столько жен, но не завидую тебе, тяжко поди.

— И ввиду того, что из-за сломаной руки и ноги мой муж не в состоянии принять вызов, я займу его место в поединке. — изящным пассажем закончила Джун. Так вам, глупые старейшины, так тебе Нана-су, так тебе Харальд. Не будет Джун сидеть дома и вязать свитера для мужа и его братьев. Или за плитой стоять. Да она готовить то не любит. И не умеет Она умеет держать в руке клинок и сейчас покажет это всем. Всему Бартаму.