Иван бесшумно двигался следом за Эором, что был предводителем войска горных эльфов, что-то вроде генерала. Что ж, правитель еще не принял решение, но он назвал минарса гостем — это плюс. И он не хочет, чтобы Илоа — как она не вовремя прибыла! — знала о его присутствии в замке. Это тоже плюс. Можно сказать, что правитель хотя и сомневается, но все же склоняется к тому, чтобы поверить ордену Света. Значит, надо просто помочь Иситио довериться...
Теперь сидя в библиотеке, он делал вид, что читает, а на самом деле, взвешивал, как лучше подтолкнуть Иситио к нужным действиям. Он обдумывал это вчера вечером, пока не уснул, и сегодня почти весь день. Некоторые варианты прорисовывались, но нужно что-то более ощутимое. Особенно в свете последних событий — его преследователи чудесным образом спаслись и находятся в замке.
Внезапно прямо перед ним вырос правитель. Иван не смог сохранить самообладания — вздрогнул. Эльф отреагировал с большим достоинством. В глазах Иситио добродушная усмешка: "Видел? Не хуже тебя умею подкрадываться".
Минарс поспешно встал, но Иситио махнул рукой — сиди, а сам передвинул другой стул, но так что красота в зале не нарушилась, и тоже сел.
— Ты говорил, что уничтожил отряд, — начал он без предисловий.
— Я так думал, — смиренно ответил Иван, опуская голову. — Простите мою самонадеянность.
— Самонадеянность? — хмыкнул Иситио. — Слова-то какие красивые. Это не просто самонадеянность, любезный друг, — глаза сузились, так что обращение прозвучало почти как пощечина. — Возможно, это свидетельство того, что ты не так могущественен, как хочешь казаться. Ты втянешь меня во вражду с Орманом, а потом окажется, что можешь, только проходить невидимкой через стражу и сидеть в воздухе. А всю грязную работу должен сделать я, теряя своих людей. Что ты на это скажешь?
— Я ни к чему не принуждаю вас, правитель, — Иван старался говорить максимально спокойно. Даже чуточку магии использовал, чтобы Иситио не почувствовал ее, но остыл. — Как я уже говорил вам, я не маг, поэтому странно сравнивать меня и Ормана... Я доверился вам. Рассказал все, что знаю. Разве среди этой группы нет орка? Разве не было с ними вольфов? Эти существа всегда являлись врагами эльфов — и я прекрасно понимаю справедливость такого отношения. Так разве я солгал, когда сказал, что Орману служит нечисть? Попытайтесь остаться в стороне, и вы увидите, что маг оставит вас в покое ненадолго. Он жаждет мирового господства. Спит и видит, как во Флелане насадить такой порядок, который ему нужен. Все непокорные для него как кость в горле.
— Морские эльфы дружат с ним уже семь лет...
— Но когда этот договор заключался, Орману не служили орки, не так ли? Теперь он более могущественен. А если на его сторону перейдет не одно племя, а... все, что тогда?
— А вы-то чем сможете помочь? — брезгливо скривился Иситио.
— Один в поле не воин, — покачал головой Иван. — Если народы Флелана не вступятся за свое счастье и свободу, я не смогу помочь. Но если мы объединимся...
— И начнем войну... — перебил его правитель.
— Не обязательно. Хотя иногда военные действия будут неизбежны. Но мои ближайшие цели несколько иные. Простите, но я могу открыть их только в том случае, если вы примете обет минервалса.
— Ничего, я не в обиде, — Иситио махнул рукой, словно отпускал Ивану грехи. — Для меня важен уже сам факт того, что у вас существует мирный план устранения Ормана. Так?
— Да, — уверенно кивнул Иван.
— Это уже что-то. Осталась одна маленькая деталь — что мне делать с моими пленниками, которых вам так и не удалось уничтожить?
— Если вы позволите посоветовать...
— Не позволю, — невежливо оборвал Иситио. — Я знаю, что ты можешь присоветовать — убить их и все дела. Но я пока не знаю, чью сторону приму. А вот если убью их — то обязательно поссорюсь с Орманом. Илоа непременно доложит обо всем, что произошло. Я, между прочим, всегда думал, что она выйдет за меня замуж и горные эльфы породнятся с лесными. И мысли эти меня еще не оставили, поэтому с ней мне особенно не хотелось бы ссориться.
Иван встал, добавил металла в голос:
— Думаю, если вы хотите продолжить сотрудничество, вы будете хотя бы выслушивать меня до конца.
Иситио тоже поднялся:
— И даже так?
Иван кивнул и хотел выйти, но правитель сказал в спину:
— Я готов выслушать, — увидев, что Иван не оборачивается, добавил. — И мне жаль, если между нами возникли недоразумения. Мне не нравится Орман, но я не готов вступать с ним в войну. Тем более, пока он не дал повода к вражде. А мне не хотелось бы делать это первым.
Иван все же повернулся. Несколько секунд молча смотрел на правителя:
— Думаю, так вы хотите принести извинения? Что ж извинения приняты. Не думайте, что я преследую лишь свои цели. Я прекрасно понимаю ваши колебания. К тому же я уверен, что Орман вскоре покажет истинное лицо. Так что сомнения развеются. А пока хочу посоветовать отпустить пленников. Более того, дать им все, о чем они просят. Но направить их не по юджиновой дороге, вдоль Сальбийской ветви, а на Зэп, вдоль Аксельской гряды. Там они найдут свою судьбу.
— Я подумаю, — надменно кивнул Иситио. Иван скрипнул зубами и поторопился уйти, но правитель смягчился. — Не злитесь, я действительно подумаю, как это лучше сделать. Как только все будет готово, удостою их аудиенции и отправлю.
Иван кивнул:
— Вы мудрый правитель. Спокойной ночи.
— Кому как, — Иситио кивнул, отпуская его.
Битва третья
Раныд, поединок сильных
Впервые Мар-ди задумался: сколько же прошло реального времени с начала поединка? Почему возникает ощущение, что он состарился на тысячу лет? Руки, которых он не видел, налились непосильной тяжестью. Кажется, он ни разу больше не сможет поднять их. Уже не нужно победы. Хочется, чтобы все быстрее закончилось. Диригенс не видел зара, только бело-черное искрящееся полотно. Еще немного и он потеряет сознание. Да уж, инициатива наказуема. Он физически ощущал, что Ланселот полон сил и злорадствует, чувствуя мучения противника. Но в душе не пробудилось ответной ненависти. В душе ничего не осталось кроме желания умереть. Пусть Управитель делает, что хочет!
Как только он сформулировал внутри себя это желание — умереть — в невидимое тело влилась бодрость. Может, оттого, что исход мучениям близок? В глазах прояснилось. Зар снова раскручивался. Теперь первый ход должен делать Ланселот. Сквозь рябую, черно-белую пелену, Мар-ди едва разглядел темно-багровые точки. Шешу-бещ. Черный рыцарь, проскакав один край поля, словно и не остановился, весь устремлен вперед. Видно, что он ждет следующего хода, чтобы встать перед белыми рыцарями, закрывая им путь.
Превозмогая боль, Мар-ди поднял руки и тоже раскрутил желтые солнца. Кубы едва качнулись, настолько иссякли силы диригенса. Однако зар вполне устроил. Чуть шевельнул рукой. Белый рыцарь рванулся вперед. Мар-ди с усмешкой вспомнил, как уверенно он вошел в Раныд. Тогда не было страха. Он не боялся проигрыша. А ведь на самом деле, он даже не знает, что с ним произойдет, если удача окончательно отвернется. Мысленно вернулся к тому дню, когда они вместе с другими диригенсами взвешивали, стоит ли вступать в поединок. Обсуждали за и против. Мар-ди вспомнил таблицу, которую составили на том совете.
За Против
Поединок доступен магу высокого Попасть на поединок еще не значит
уровня, а не только Управителю. его окончить.
Даже если диригенс проиграет, за В случае если Мар-ди проиграет,
время Раныда они успеют внедрить неизвестно, что ждет минарсов и
в мир Ланселота хотя бы двух минарсов минервалсов.
для поисков подвижников-минервалсов.
Если удача будет благосклонна к Если удача отвернется от них,
ним, можно будет получить Флелан без никто не знает, что именно они потеряют.
боя.
Аргументы и той, и другой стороны были весомыми, вот почему за решением обратились к Ареопагиту. Тот молчал в течение недели и Мар-ди уже решил, что его исследования относительно Раныда были слишком поспешными, он только зря потерял время, ища путь туда. Однако ареопагит передал через верховного турала:
— Войди в Раныд. Пока ты будешь отвлекать Ланселота, я смогу вычислить его местонахождение.
Как он обрадовался, услышав эти слова!
17 июня (1 Синего), около девяти вечера, Замок горных эльфов,.
И опять темнота и тишина, в которой слышно лишь шумное дыхание урукхая. Потом Тораст запел что-то заунывное и совсем не героичное. Влад молчал и только временами покашливал. Послышались шаги хоббита: Ут ходил по каморке из угла в угол — шесть шагов в одну сторону, шесть в другую. То и дело он наступал Сергею на ноги. Когда это произошло в очередной раз, он ухватил коротышку и усадил рядом с собой:
— Я, конечно, ничего не вижу, но не мельтеши, а? — попросил он.
— Я не хотел мешать твоим размышлениям, Чакша, — раздался грустный бас. — Просто мне лучше думается, когда я хожу. Не привык просто сидеть — все время в делах.
— Да. Я тебя понимаю, — поддержал его Серый. — Я тоже люблю свою работу. Часами могу на нее смотреть. А когда не смотрю, тогда или на свидании, или на компе играю. А чтобы вот так, просто сидеть...
— А комп — это что? — поинтересовался у него Ут.
— Игрушка такая, — махнул парень рукой.
— А... — разочарованно протянул хоббит. Спустя несколько минут место пустовало, и Ут снова мерил шагами место их заточения. Только теперь благоразумно держался подальше от верного спутника, то есть в другом конце комнаты. Там же где находился Тораст. И судя по несколько раз прерываемой песне и недовольном бурчании, на этот раз топтался по его ногам.
Тораст закончил подвывать, но не остановился на этом, а затянул снова. Еще более заунывно.
— Да, — пробормотал Серый. — Была у волка песня, да и ту отняли. Я тебя очень уважаю, Тораст, но может, не надо?
Завывание прервалось, урукхай стал что-то хрипло объяснять.
Не переставая ходить, Ут начал переводить:
— Пение вдохновляет на подвиги, помогает перенести трудности и смело встретить смерть. У урукхаев до сих пор рассказывают легенду об отряде, который сражался с войсками тьмы. Благородные урукхаи заняли крепость и не сдавали ее, не смотря на то, что продукты и вода давно закончились. Им предлагали сдаться, но воины знали, что сдаться в плен — значит, подвергнуть себя позору. Тем более что маги тьмы смогут подчинить их себе и сделать их души темными, заставить служить злу, поэтому они отказались. Тогда их предупредили, что сожгут башню неугасимым огнем, вместе с отрядом. Но урукхаи все равно отказались идти в плен. Тогда враги подожгли башню. И пламя взвилось до небес. Но из этого пламени раздавалось пение урукхаев. И это пение слышалось до тех пор, пока от башни не остался один пепел. Говорят и сейчас, когда проходишь в полнолуние мимо этого места, слышно пение воинов, погибших в огне, но не сдавшихся.
Воцарилась тишина, нарушаемая только шлепаньем босых ног по камню.
— Круто! — наконец вымолвил Серый и чуть тише. — Хотелось бы только знать, с какой тьмой они сражались, ведь на сторону Ормана, они встали только месяц назад. Но это мелочи! — жизнерадостно закончил он. — Петь так петь. Но почему же так заунывно? Давайте что-нить задорное. Чтобы дух поднимало. Вот ты, Ут спой "Вместе весело шагать по просторам", или "Топ, топ, топает малыш". У нас знаете, как говорят? Все иноземцы делятся на два вида: одни думают, что нас можно победить, другие уже слышали, как пьяные русские, люди то есть, поют в караоке.
— А что значит, пьяные? — недовольно буркнул хоббит.
— То есть как, что значит? — оторопел Сергей. — У вас что нет алкоголя?
— А что такое алкоголь?
— Ну пиво, водка, вино, коньяк, шампанское... Эль, на крайний случай.
— Никогда не слышал ни о чем подобном, — кажется, Ут пожал плечами. — А зачем эти напитки?
— Мама миа! У них нет алкоголя. Полный звиздец. Алкоголь это... Это... Когда тебе холодно — он согревает. Когда тебе грустно — поднимает нстроение. Когда хочешь спать — примешь его и зовет на подвиги. Когда стесняешься — одна бутылка — и ты готов станцевать стриптиз.
— Согревает и придает сил сифри, — заметил хоббит. — Для остального есть музыка и танцы. Правда, я не знаю, что такое стриптиз...
— Сифри это красный напиток что ли, который вы нам давали? Да нет, это не то, — разочарованно протянул Серый. — Его и пить надо наперстками, а это бутылками. И там такое комплексное действие. Не что-то одно, а все сразу.
— Ага, — не выдержал мент. — Не забудь еще упомянуть, что это комплексное действие вызывает привыкание. Так что каждый раз доза нужна больше и больше, на утро после него страшно болит голова, разрушается печень, а когда тянет на подвиги, часто не можешь различить, где свои, где чужие и убиваешь всех подряд.
— Слушай, ты чё, ко всем своим грехам еще и язвенник-трезвенник? Не пьешь не капли?
— Пью. Иногда. Так что этот грех можешь мне отпустить. Я просто для полноты картины добавил. А то тебе послушаешь, надоевшую рекламу вспомнишь. "Петр первый" — всегда впереди. С нашим линолеумом у вас в доме будет царить гармония. А на самом деле — съел масло "President", но президентом так и не стал. Выкурил пачку сигарет "Attache", но атташе из меня так и не получилось. И только когда выпил пиво "Kozel", то почувствовал, что вроде начинает действовать...
— Самокритично! — хмыкнул Серый.
— Все-таки, — подвел итог Ут, напряженно слушавший их дискуссию, наверно, хорошо, что у нас нет лакоголя... ну вот этого напитка. Мне показалось, что минусов больше.
— В твоей фразе — авторитетно заявил Сергей, — ключевые слова — "наверно" и "мне показалось".
Зубы Сергея начали выдавать дробь одна лучше другой, словно самый быстрый в мире дятел, выдалбливал личинок из-под коры дерева. Потом и озноб начал бить. Наконец Серый не выдержал — вскочил и застучал в дверь:
— Эй, начальник, градус давай.
Все замерли. Но охранников с той стороны, то ли не было, то ли они просто не стали отвечать. Серый стукнул еще несколько раз. Напоследок бессильно пнул дверь ногой.
— Не стоит, — маленькая рука легла на локоть. — Когда у воина...
— Да помню, помню я про долготерпение. Я так посмотрю вам всем так хорошо, и ничего не надо. Тораст репетирует, Влад как с утра колес глотнул, до сих пор под кайфом. Ты, Ут, готовишься к долгому переходу? А я вот сейчас умру от скуки, холода и голода.
В ответ только пение, шлепанье и покашливание.
— Друзья называется!
— Нужно потерпеть, — еще раз наставительно произнес Ут.
— А я так надеялся, что ты что-нить новенькое скажешь! — Сергей снова сел на корточки и уставился в темноту.
Через какое-то время раздалось скрип и шуршание выдвигаемых засовов. Дверь распахнулась, в камеру упал прямоугольник света. Пленные прищурились от неожиданности. Вошли эльфы с луками. Острые кончики стрел уставились на них. Один так точно в глаз Серому целится. Пацан даже глаза скосил, чтобы рассмотреть наконечник. Следом за лучниками другие эльфы внесли еду на тарелках. Сергей тут же отвлекся от созерцания стрелы:
