Игра в дракошки-мышки

Я тоже собралась уходить, но меня остановил Лин:

— Мыша, посиди немножко, я тебя провожу.

Бес смерил его тяжелым взглядом, но ничего не сказал. Они оба склонились над какими-то записями, иногда обмениваясь непонятными мне словами, а я задумалась, вспоминая историю и географию.

Мурильмия — особенная страна, я бы сказала даже, странная. Она расположена далеко на юге, с Армансу вообще не граничит. Это единственное государство людей, с которым у драконов нет дипломатических отношений. Драконам там вообще появляться запрещено. А еще в Мурильмии под запретом магия, силой пользуются только избранные, и то исключительно для того, чтобы ловить магов-нарушителей и контролировать приезжих.

Но самое неприятное — в этой стране женщина считаются вещью, принадлежащей мужчине. Даже не рабыни, просто вещи. Никаких прав, только обязанности и запреты. Чистота и уют в доме, вкусная еда, воспитание детей и еще целый список женских занятий, лишь бы угодить опекуну: мужу, отцу или брату.

И куча разных 'нельзя': нельзя разговаривать без разрешения опекуна, нельзя появляться на улице в определенные дни, нельзя пользоваться деньгами, нельзя выходить из дома без плаща с глубоким капюшоном, нельзя учиться и работать... За нарушение запретов опекун вправе наказать — и чаще всего это порка, иногда даже публичная.

Дикая страна! Ни за что не хотела бы там жить.

А Каллира, где она? Представила карту — ого, так это как раз на границе с Крагошей. Спорные земли!

Давняя история, которая началась еще до установления границ, если летописи не врут. Два брата поссорились и разделили напополам семейные алмазные копи. Потом один из братьев примкнул к мурильмийцам, а тут как раз крагошский король объявил о национализации и неделимости всех месторождений полезных ископаемых. И началось!

Воевали долго и с переменным успехом. Потом в конфликт вмешались драконы, и было заключено соглашение: копи отходят Крагоше, а взамен драконы обязуются никогда и ни при каких обстоятельствах не участвовать в делах Мурильмии. И по мелочи там еще что-то, вроде каких-то откупов-выкупов.

Алмазные копи — лакомый кусок. Неужели мурильмийский правитель снова решил начать дележку? Прямо напасть на Крагошу они не могут, тут уж драконы в своем праве защищать союзников. А если драконы нарушат соглашение? Интересный вариант. Как минимум, попытка пересмотреть прежние договоренности.

Эпидемия черной чумы на границе, как повод вынудить драконов вмешаться. В Армансу есть лекарство против этой болезни, им даже не торгуют — так дают, при необходимости. Только Мурильмия категорически не желает принимать ничего от драконов. Им проще кучу народа положить, спалив город дотла. Впрочем, до крайних мер еще не дошло, а если мы справимся с заданием, и не дойдет.

И все же, почему мы, а не профессионалы?

— Мыша, пошли, — позвал меня Лин. — Мы закончили.

А Бес ушел к себе, даже не попрощавшись.

— Не обижайся на Бена, — попросил Лин. — Ему сейчас нелегко.

Мы медленно шли по парку, к лаборатории, где я осталась жить. Осталась, потому что Миларон предложил мне продолжить работу после того, как вернусь с задания. А я согласилась — занятие не очень утомительное, платят неплохо, ограничений больше нет, можно продолжать учиться, друзья рядом.

— А кому из нас сейчас легко? — хмуро спросила я. — Мне? Я трясусь, как заяц, при одной мысли, что могу подвести всех своей неопытностью. Это мой выбор, но Бес мог бы обойтись и без отповедей.

— Ему тяжелее, — ответил Лин, помолчав. — Бен из Мурильмии.

— Правда?! — от удивления я остановилась и развернулась к Лину. — О, теперь многое становится понятным!

Горько рассмеялась, вспоминая его поведение, часто кажущееся мне странным.

— Не надо, — попросил Лин. — Он не такой, хотя, конечно... он там родился и вырос. Не спрашивай, почему он тут. Пусть сам рассказывает, если захочет.

Фыркнула и пошла дальше, пиная носком сапога ледышку.

— Мыша, послушай, — Лин нагнал меня и взял под руку, — Бен ни при каких обстоятельствах не хотел возвращаться в родную страну. Когда он устроился на работу к Инвару, он обговорил это условие в контракте. Но Бен — уникальный специалист по Мурильмии, он знает ее изнутри. Видимо, Инвару очень нужна его помощь.

— И он его попросил?

— Нет, он его заставил.

— Как?

— Сделка. Бен попросил Инвара об услуге, тот согласился. В обмен Бену приходится выполнять задание в Мурильмии.

— О какой услуге он попросил? Чтобы его не исключали из горного?

— Нет. Бен просил Инвара за тебя.

— Чего?! — я споткнулась, Лин аккуратно поддержал меня за локоток.

— Он тогда еще не знал о решении Старейшин.

— Инвар его обманул?

— Возможно. Или помог устроить так, чтобы наказание за нарушение выносил совет университета. В любом случае, формально условия сделки были выполнены.

Хорошенькое дело! Теперь я еще и должница Беса. Все стало еще сложнее.

— На самом деле всем руководит Инвар? — догадалась я.

— Можно сказать и так, — согласился Лин. — Настоящего доктора с женой, что едут в Каллиру из столицы, задержали агенты Инвара. Вы их будете подменять, и это разработка Инвара, не Бена. Остальное — уже дело нашей группы. Ты бы слышала, как скандалил Бен, требуя, чтобы ты осталась тут и помогала драконам. Но Инвар был непреклонен — сделка.

— Думала, очередная блажь Беса, сделать из меня жену, — призналась я.

— Да я так и понял, потому и решил поговорить с тобой.

— Спасибо.

Странно. С того разговора прошло уже больше недели, а я помню каждое слово. Подготовка заняла несколько дней. Не знаю, чем занимались Бес и Лин, я с утра до вечера зубрила книги по заданию Беса. Он же приходил вечером и устраивал мне практические занятия — с переодеванием в традиционную одежду. И все было не так! Я не так ходила, не так сидела, не так отвечала, не так поворачивалась. Терпела и послушно повторяла, как надо. А что мне оставалось делать? Я твердо решила справиться со своей частью задания.

Нам с Бесом изменили внешность — немного краски для волос, немного пластической трансформации. В пригород столицы Мурильмии мы переместились ночью. И темно, и непривычно, и страшно до колик в животе. Поэтому ничего не помню до того момента, как проснулась на следующий день в закрытом экипаже, рядом с Бесом. Дорога тоже плохо запомнилась — скучно, местами пыльно, местами грязно.

Бес со мной почти не разговаривал — из-за возницы. Но заботился, как только мог — на постоялых дворах, когда мы останавливались, чтобы передохнуть и перекусить. Я же наблюдала за ним, за неимением более интересного занятия. Выводы не радовали: нервный, хмурый, сосредоточенный, порой злой. О своих тайнах, связанных с родиной, он так и не рассказал. Не доверяет? Я предпочитала думать, не хочет тревожить прошлое.

После дороги устал не меньше меня, хоть и мужчина — на нем больше ответственности. И все же ушел в больницу, а меня оставил отдыхать. Совести у тебя нету, Дженни. Бес вернется, и ты будешь кормить его холодным ужином. Ох, надо вставать — и за работу.

Быстро прошлась по всем комнатам — скромно, пусто, но чисто. Можно сразу заняться готовкой. Я и рецепты местные специально изучала, чтобы соответствовать. Вдруг соседи в гости нагрянут, тут это запросто.

Проверила запасы продуктов и осталась довольна. Решила приготовить мясо с овощами и кус-кусом и испечь печенье. Водопровод в доме, как ни странно, был. А вот когда я попыталась растопить плиту, столкнулась с первой проблемой. Плита топилась углем, а ведро из-под угля — пустое. Поискала в кухне, в кладовке — нет запаса. Похоже, уголь хранится в сарайчике на заднем дворе.

Задний двор отличался от переднего — там росли деревья, кусты, были разбиты цветники и грядки. Сейчас все голое, черное и скучное, однако летом тут определенно красиво. И сарай у самого забора. Вот только как туда попасть? Выходить из дома нельзя.

В окно двор хорошо просматривался, и я внимательно изучила обстановку. Никого. Забор высокий, каменный. И кто меня там увидит?

А Бес сказал, нельзя. Ох, и что делать? Оставить его без ужина и без горячей воды? Или рискнуть и сбегать за углем? Никого нет, никто не увидит. Забор окружает садик с трех сторон, с каждой стороны — соседи. Но сквозь каменную стену меня никто не заметит.

Ох, Дженни! Все кажется логичным и простым, но отчего такое нехорошее предчувствие? Послушаться Беса — самое разумное. И мне так хочется сделать ему приятное. Вкусно накормить — такая малость!

Я недолго терзалась сомнениями — подхватила ведро и выскочила во двор через черный ход. Бегом до сарая — и верно, уголь как раз тут, и лопата есть. Обратно шла медленно — с полным ведром не побегаешь. Заодно посмотрела по сторонам.

Ой, мамочки! Слева за забором у соседей росло высокое дерево. И на нем сидел мужчина и пилил ветку! Вернее, не пилил, пилу в руках держал, а сам смотрел на меня. И как смотрел! Даром, что высоко, но меня словно кипятком ошпарило. Я испуганно пискнула и припустила к дому. И ведро с углем пушинкой показалось! Опомнилась только внутри, когда захлопнула дверь и повисла на ручке, переводя дыхание.

Лойи всемогущий, что я натворила! Ой, что теперь будет!

* * *

Глава 4

Вещь

Перепугалась не на шутку, даже голова закружилась и в глазах потемнело. Почему я такая невезучая! И невнимательная! Нет бы наверх посмотреть! Ох, и что теперь?

Попыталась вспомнить, какое наказание меня ждет. Порка-то в любом случае, только вот публичная или нет? Если нет, никто же проверять не будет. А Бес не станет меня бить. А если публичная... Ой-ой-ой!

И Беса нет, как назло! Вдруг сосед прямо сейчас заявится и потащит меня на площадь? Не буду дверь открывать. Лойи всемогущий, спаси и сохрани.

Спрятавшись на кухне, прислушивалась к каждому шороху. Стучат? Идут? Нет, мне только кажется. Потом успокоилась и решила, чему быть, того не миновать. И если уж притащила уголь, то можно и ужином заняться.

К приходу Беса все было готово: горячая вода в баке, вкусная еда на столе и послушная жена, тихонько сидящая в уголке. Может, пронесет?

Муж явился злой и уставший. На меня даже не посмотрел и молча кивнул в знак благодарности, получив полотенце после умывания.

— Как дела? — осторожно спросила я, когда Бес сел за стол.

— Это кошмар какой-то, — скупо поделился он впечатлениями, вяло помешивая ложкой в тарелке. — Больных много, никто их толком не лечит. Извини, мышонок, ты старалась, но мне кусок в горло не лезет, — он отодвинул тарелку и встал из-за стола. — У тебя тут все в порядке?

Ответить не успела, в прихожей звякнул колокольчик. Бес нахмурился и пошел открывать. Я же словно приросла к полу, не в силах сдвинуться с места. Наверняка сосед! Дождался, когда муж вернется домой, и теперь пришел жаловаться.

Предчувствия меня не обманули. Бес пригласил кого-то в дом — мужские голоса слышались сначала из прихожей, потом из гостиной. Говорили недолго, вскоре Бес появился на кухне.

— Ты выходила из дома во внутренний двор? — спросил он тихо.

Осмелилась посмотреть на него и тут же опустила глаза долу. Нет, он не злился. Его настроение выдавали лишь глаза — уставшие и потемневшие. Мол, ничего другого от никчемной девчонки и не ожидал.

— Да.

А что я могла еще ответить? Меня видели.

— Почему? Была причина?

— Да. Уголь... В доме не было, а без него...

— Ясно, — перебил меня Бес. — Пойдем. — И шепнул на ухо, когда я подошла к нему: — Глаза не поднимай и не перечь.

Гостей двое. Я видела только их ноги в вычищенных до блеска сапогах.

— Моя жена не отрицает свою вину, — произнес Бес. — Она будет наказана. Благодарю вас за визит.

— Пятьдесят и при нас, — услышала я хриплый мужской голос.

— Нет, — спокойно возразил Бес, — тридцать и наедине. Это послушная женщина, нарушение такого уровня первое, причина может считаться уважительной. Вы же видели, она несла уголь, которого не было в доме. Иначе я остался бы без ужина.

Лойи всемогущий, они торгуются, как на базаре! Я же живая, я тут стою. Чтоб вам всем провалиться с вашими обычаями!

— Хорошо, тридцать наедине, но мы подождем, — милостиво согласился сосед. — И два часа на всеобщее порицание.

А это они о чем? Они... подождут? Пока муж будет меня пороть? А потом... на площадь к позорному столбу? С трудом сглотнула, ощущая, как язык царапает небо.

— Часа будет довольно. Джамила, принеси гостям чаю, — велел мне Бес, дотронувшись до плеча.

Пожалуй, если бы не прикосновение, так бы статуей и торчала посреди гостиной.

— Да, лийон, — выдавила я принятое обращение и удалилась на кухню.

Руки и ноги дрожали, разум отказывался понимать дикие обычаи. Как так можно? Придти в дом, нажаловаться на женщину, а потом сидеть и чаек попивать, пока в соседней комнате ее бьют? Когда читала об этом в книжках, и то с трудом верила. Думала, привирают, хоть Бес и утверждал обратное. И только оказавшись на месте женщины-вещи, поняла, насколько все ужасно.

Чай заварила по всем правилам, собрала поднос, уставив его вазочками со сладостями и выпечкой. Отнесла все в гостиную и снова замерла в ожидании приказаний мужа.

— Прошу вас, угощайтесь. Джамила, иди за мной.

От тихого и спокойного тона бросало то в жар, то в холод. Вслед за мужем я послушно зашла в спальню, он закрыл дверь, и только тогда я подняла голову. Бес не смотрел на меня, рылся в сумке с вещами. Потом повернулся, бледный, губы плотно сжаты, а в руках — хлыст.

И тут я совершенно потеряла голову от страха.

— Не надо... — прошептала одними губами.

Бес слегка наклонил голову набок и прищурился.

— Не надо, пожалуйста, — уже громче, отступая назад и вжимаясь спиной в дверь.

Бес шагнул ко мне, схватил за локоть и развернул лицом к двери.

— Не надо! — взвизгнула я, обмирая.

Хлыст рассек воздух и звонко щелкнул.

Закричала от ужаса и осеклась. Боли не было.

— Вот так и продолжай орать, — прошипел Бес, наклонившись к моему уху. — Громче и жалостливее. И заплачь, если сможешь.

Хлыст снова щелкнул. Да что же это такое? Магия? Не может быть! Пользоваться силой тут нельзя. Тогда как? Я же слышу звук — так хлыст может впиваться только в тело.

— Ори, я сказал, — Бес чувствительно тряхнул меня за плечо.

Он держал меня так, чтобы я не могла посмотреть, что происходит сзади. И все же я извернулась и взвизгнула по-настоящему, когда увидела, как он опускает хлыст на свое бедро.

Слезы брызнули из глаз:

— Не надо!

— Уже лучше. Так и продолжай.

Сильная рука прижала меня к двери и больше я не могла пошевелиться. Но кричала и плакала по-настоящему — мне даже казалось, я чувствую боль от ударов. Бес благородно принял на себя то, что должно было достаться мне, и у меня сердце разрывалось от жалости и от стыда.

Когда 'порка' закончилась, Бес рывком развернул меня к себе лицом. Я увидела капельки пота на его лбу и над верхней губой и безумство в глазах.

— Прости, мышонок, — еле слышно прошептал он, — сейчас тебе будет очень больно, но иначе никак.