На грани

"Лучше бы они со стариком разделились, — порой думал Канда и сам себе возражал: — Но если бы Лави спелся с учителем... Я бы точно кого-то из них убил. Даже знаю, кого именно."

Желание встречи порой становилось невыносимым и, по мнению Канды, совершенно неприличным. Не он ли совсем недавно гордо заявлял, что не желает и не собирается ни к кому привязываться? Не он ли взял с Лави клятвенное обещание, что тот никогда и ничего от него не потребует, не станет вмешиваться в его дела, только для того, чтобы не чувствовать себя обязанным? Впрочем, обещание было взаимным. Только не помогло...

Канда осознал это примерно через полгода после встречи с младшим Книжником, когда с удивлением и некоторым раздражением обнаружил, что... скучает. Да, именно скучает, подолгу не видя Лави и не слыша неизменных шуточек, ему же и адресованных. (За некоторые из них одноглазого шута хотелось съездить по хребту хотя бы ножнами, что Канда неоднократно и проделывал, но тот нисколько не обижался и продолжал в том же духе.) Ощущение это было новым и непривычным и, признаться, изрядно Канду злило: ему не нравилось зависеть от кого-то даже в такой малости.

Окружающие замечали: подолгу оставаясь в одиночестве — особенно, когда не подворачивалось очередного задания, — экзорцист делается еще более угрюмым и раздражительным, чем обычно, и появление Лави воспринимали, как избавление. Тот парой реплик доводил Канду до белого каления, смиренно пережидал громы и молнии, что метал выведенный из себя экзорцист, а когда тот выдыхался, принимался за старое. К удивлению сотрудников Управления (ставшему, впрочем, уже привычным) Канда рыжего Книжника не только не убил, но даже ни разу не покалечил, хоть и грозился непрестанно. На некоторое время воцарялся относительный мир и покой, а потом кто-то из двоих снова уходил на задание, и все повторялось.

Пока это казалось игрой, чьим правилам Канда просто следовал, соблюдая уговор, всё было в порядке. А вот когда он понял, что эта игра доставляет ему удовольствие...

Сперва он не обеспокоился: в конце концов, тренировки сперва тоже трудны и неприятны, а потом, когда привыкнешь и войдешь во вкус, становятся неотделимой частью твоей жизни. Так он относился и к этой странной дружбе, пока не осознал, что она давно перестала быть игрой, а Лави прочно занял место в его душе, там, где раньше хватало места только единственной его цели да бесконечной войне. Но и с этим можно было мириться: Канда знал, что для Лави их связь, и пока тот не требовал ничего взамен, готов был терпеть... Хотя и терпеть-то не приходилось, это не было в тягость. Наоборот, без Лави становилось как-то пусто.

Пожалуй, по-настоящему он задумался о том, насколько далеко позволил зайти себе в своей привязанности, совсем недавно. Тогда, во время очередного задания, остановившись передохнуть в у какого-то пруда, Канда заметил в траве дикую лилию. А может, и не лилию, не настолько хорошо он разбирался в цветах... Так или иначе, но растрепанные после недавнего дождя огненно-рыжие лепестки настолько живо напомнили ему вихры Лави, что он сам поразился пришедшему в голову сравнению. Цветок покачивался на стебле, будто лихо подмигивал единственным глазом — снова Лави. И солнечные зайчики на зеленой воде — тоже он...

"Это и есть то, о чем он говорил? — подумал тогда Канда. — Когда сказал, что если он начнет забывать — что-нибудь напомнит ему обо мне... Значит, вот так он живет? Но мне это не нужно!"

Что за глупость, в самом деле! Как можно сосредоточиться на задании, когда при взгляде на совершенно посторонние предметы на ум приходит далекий друг, которого, быть может, больше и не доведется увидеть! Лави это необходимо, но Канде-то вовсе ни к чему...

Вот тогда он немного обеспокоился: он не привык, чтобы кто-то или что-то властвовало над его желаниями и памятью, он с раннего детства привык сам распоряжаться собой, и даже учителя только слушался и уважал — но не любил. Он никого никогда не любил.

Лави получил над ним слишком большую власть, — вот что понял тогда экзорцист. Может, сам того не желая, но — завладел изрядной долей помыслов Канды, и это показалось тому опасным.

Что с этим делать, он не знал. Поговорить начистоту? Сказать рыжему наглецу, что думаешь о нем, когда не спится ночами, ведешь мысленный диалог? Вспоминаешь, посмотрев на какую-то дурацкую рыжую лилию или огонь костра? Может, и не высмеет, но... Произнести такое вслух Канда бы просто не смог. Не умел. И не считал нужным. Он сам должен был разобраться в себе и как-то избавиться от этой непонятной зависимости. Пусть не до конца, иначе он нарушит уговор, но хотя бы ослабить ее, чтобы не чувствовать себя заложником одного-единственного человека...

Как — он тоже не представлял. Тем более, что сказать себе "не думай о нем" просто, а вот выполнить это.... Стоило ему увидеть Лави и переброситься с ним парой слов, не говоря уж о том, чтобы ночь напролет провести за беседой, и эти мысли куда-то исчезали. До следующей разлуки. А расставаться им приходилось все чаще и чаще...

И вот тогда-то и появился Аллен Уокер.

Канда хорошо помнил, как это произошло. Он только что вернулся с очередного задания и пребывал в крайне скверном расположении духа, в третий раз подряд разминувшись с Книжником. Попадаться ему на пути никто не осмеливался, да Канда и сам не испытывал ни малейшего желания с кем-то разговаривать. Отлеживался у себя в комнате: глухо болела туго перебинтованная грудь — на этот раз акума оказалось слишком много, одному удалось серьезно зацепить экзорциста, — и это не давало сосредоточиться на книге.

К чтению его тоже приучил Лави. Вернее, не то чтобы приучил... Просто обнаружилось — Канда частенько не понимает, о чем толкует Лави, да и неудивительно: по сравнению с Книжником образования у него, считай, не имелось никакого. Нахватался кое-чего от Тидолла, немного узнал потом в странствиях, но системы в этом не было. Да и некогда ему было учиться: не затем его взял к себе маршал. Из него сделали экзорциста, машину для убийства акума, и до недавних пор Канду это вполне устраивало.

Поначалу, услышав от Лави нечто такое, что, по разумению Книжника, должны знать все без исключения грамотные люди, Канда отмалчивался или переводил разговор на другую тему, чтобы не выказать невежества, но провести приятеля было не так-то просто. Очень скоро Лави это обнаружил, и, как тот ни упирался, принялся восполнять кошмарные пробелы в знаниях экзорциста. Хорошо еще, не стал слишком ехидничать на эту тему, понимал, наверно, что чувствовать себя ущербным в чем бы то ни было Канда отчаянно не любит...

Так или иначе, но рассказывать Лави умел интересно, Канда волей-неволей слушал и сам не заметил, как втянулся. Иногда Книжник перескакивал через какую-нибудь тему и говорил что-то вроде "это сам прочтешь, буду я еще такую чепуху объяснять!" Экзорцист пропускал его слова мимо ушей, но однажды, когда делать было вовсе уж нечего, а Книжник все не возвращался, все-таки взялся от скуки за книгу, оставленную ему Лави. Сперва показалось занудно, но Канда попробовал представить, что это Лави читает ему набранный мелким шрифтом текст, и дело пошло на лад.

Когда угрюмый экзорцист заявился в библиотеку, где не бывал ни разу с момента появления в Ордене, случившийся там капитан Ривер потерял дар речи и опрокинул на себя стеллаж с книгами. Разумеется, событие стало достоянием гласности, но подшутить над Кандой так никто и не рискнул. Их счастье...

Итак, тем вечером Канда пытался сосредоточиться на чтении, когда вдруг заблажил Привратник, якобы обнаружив акума. Экзорцист даже не шелохнулся, зная, что Привратник частенько поднимает шум по пустякам, но вскоре последовал вызов от Комуи — к Управлению в самом деле заявился акума. На такую неслыханную наглость стоило полюбоваться...

Накинув плащ на голое тело — застегиваться было больно, да и незачем, — экзорцист вылетел за ворота.

Акума, имевший вид светловолосого паренька, имел еще наглость завопить, что его не так поняли, когда Канда ринулся на него с мечом...

Парень оказался не так прост, как казался, но экзорцисту все же удалось повредить его чудовищную руку и прижать мальчишку к воротам.

-Что это за дрянь? — спросил он сквозь зубы.

-Это оружие против акума! — заторопился мальчишка. Заторопишься, пожалуй, если напротив тебя стоит такой, как Канда... — Я экзорцист!!

Комуи, кажется, что-то выяснял у Привратника, но Канда слушать всякую чушь не желал.

-Ты — экзорцист? Поверю, когда увижу твои внутренности...

-У вас должно быть письмо от маршала Кросса! — заорал парень, и Канда удержал меч в миллиметре от еего глаза.

В Управлении что-то долго проверяли, и все это время пришлось проторчать на холодном ветру, не сводя глаз со светловолосого мальчишки. Тот, на свое счастье, стоял неподвижно — определенно не желал напороться на меч Канды.

-Канда! — раздался, наконец, голос Комуи. — Отбой! Остановись!

-Все, Канда! — откуда-то подскочила Линали, легонько хлопнула экзорциста по плечу папкой с бумагами. Она была единственной, кроме Лави, кому тот мог спустить такое, но и то лишь потому, что не желал выслушивать причитаний Комуи над хладным трупом любимой сестры. Ну и еще потому, что знал ее с детства. — Это правда экзорцист, ученик маршала Кросса...

Дальше Канда не слушал, вернул меч в ножны и шагнул в открывшиеся ворота. Проклятый Комуи... Выставил его полным болваном!

-Канда! — окликнули сзади. Мальчишка пялился на него снизу вверх без малейшей опаски. — Тебя ведь так зовут? Очень приятно, я Аллен Уокер!

Канда покосился на протянутую руку, потом на отметину на лбу Аллена в виде знака акума...

-Пожимать руку проклятому?..

-Не обращай внимания, — сказала за его спиной Линали мальчишке. — Он только что вернулся с задания и... в общем, на пределе...

Он быстро забыл об этом нелепом происшествии.

Правда, на этот раз в Управлении все будто сговорились: за обедом к Канде прицепился какой-то незнакомый искатель (впрочем, для экзорциста все они были на одно лицо). Вернее, просто уселся поблизости и принялся нудеть о том, скольких они потеряли на последнем задании. На третьем круге Канда не выдержал и вполне вежливо — по его меркам — попросил искателя умолкнуть. Тот, однако, гласу рассудка не внял (либо просто не знал, что собой представляет этот худосочный экзорцист), а потому полез в бутылку, потребовал объяснений. Товарищи пытались его остановить, но здоровяку уже море было по колено.

-Заткнись, — повторил Канда, не поднимая головы. — Я не могу есть, когда ты ноешь о покойниках у меня над ухом.

-Сволочь! — искатель определенно нарывался на трепку. — Да это же и твои товарищи! Мы же ради вас стараемся, ради вас гибнем, а ты... а ты говоришь, что я тебе обедать мешаю?!

Выговорившись, искатель совершил большую глупость — замахнулся на Канду. Очень быстро он сообразил, что глупость эта может стать последней в его жизни: экзорцист, который пришелся бы здоровяку в лучшем случае по плечо, как-то извернулся и ухватил искателя за горло, да с такой силой, что тот мигом потерял способность нести всякую чушь.

-Вы нам помогаете? — холодно осведомился Канда, разглядывая побагровевшую рожу искателя. Злить экзорциста было крайне неосмотрительно с его стороны, особенно когда тот пребывал в таком дурном настроении. — Только потому, что вам, неудачникам, не досталось Чистой силы! Больше вы ни на что не годны. Там, — он мотнул головой, — живут еще миллионы таких же. А не хотите умирать — выметайтесь отсюда!

Вокруг недовольно зашумели. И где набрали таких — не имеющих представления, как вести себя с экзорцистами? Канда подобрался — похоже, намечалась драка. Ну, хоть какая-то разрядка...

-Простите, что вмешиваюсь, — его запястье внезапно перехватила чья-то рука. Оказалось, это тот светловолосый мальчишка. — Но мне кажется, так люди не разговаривают...

-Отвали... мелкий, — сквозь зубы произнес Канда. Как зовут мальчишку, он забыл.

-Меня зовут Аллен, — твердо поправил тот.

-Я запомню... — ощерился Канда. — Если ты не сдохнешь завтра же. Слишком много приходит и сразу умирает... как этот тип!

-Я же сказал, нормальные люди так не разговаривают! — мальчишка вцепился в его руку мертвой хваткой, заставил выпустить искателя.

-Убери от меня руки! — недобро сощурился Канда.

-А в тебе есть что-то... — задумчиво произнес мальчишка. — Какое-то желание убивать... Я таких ненавижу!

-Сочту за комплимент!

-Канда! Прекрати! — к ним спешил капитан Ривер. Его, похоже, привела Линали, поняв, что сейчас в столовой разгорится очередная баталия. — Ну что опять?

-Ничего. — Канда развернулся на каблуках, прошествовал к выходу, провожаемый взглядами собравшихся. Пристальнее всех в спину ему смотрел Аллен Уокер...

Ну а потом, будто в насмешку, именно малолетнего экзорциста отправили вместе с ним на задание. И, право слово, только чудо спасло Уокера от верной смерти!

Постепенно, вынужденно общаясь с ним, Канда подметил странную вещь: грызня с Алленом удивительно напоминала перепалки с Лави. Вот только Книжник злил экзорциста намеренно, а Уокер — просто потому, что они с Кандой оказались полными противоположностями. Альтруист Аллен и мизантроп Канда — им противопоказано было сходиться, сразу следовал взрыв...

Чем дальше, тем больше подмечал Канда сходств и различий.

Лави виртуозно провоцировал его, играючи доводил до бешенства и так же легко гасил разыгравшуюся бурю. После ссор с ним не оставалось неприятного осадка, может быть, потому, что у Лави было чувство меры, он отлично знал, в какой момент нужно остановиться, чтобы шутка не перешла в злую издевку. И еще — он дразнил Канду, но никогда не оскорблял, ни намеренно, ни в шутку.

Уокер останавливаться вовремя не умел, а бесил Канду по большей части своими сентенциями, изрекаемыми с умудренным видом. Заводился он тоже моментально, а сварился неумело, по-детски. Куда ему было до Лави, который вроде и не говорил ничего обидного, но Канда все равно на стену готов был лезть! Тут все оставалось на уровне "дурак! — от дурака слышу!", не более того.

И тем не менее... Что-то в этом было. Канда достаточно быстро определил, что именно: в этих дурацких ссорах с Уокером он давал выход накопившемуся раздражению. Но, право слово, Лави ему хотелось убить гораздо реже!

Тогда-то и пришла ему в голову мысль: если так, то почему в отсутсвие Книжника не срывать зло на Аллене? Убить он его не убьет, а какая разница, с кем поругаться? Уокер, с его щенячьим добродушием, все равно не обижается, а если обижается, то ненадолго. Работать с ним было можно, во всяком случае, в первом же бою он не погиб... Что еще нужно?

Ясное дело, по душам с Алленом не поговоришь, рылом не вышел, но сейчас, когда стычки с акума следовали одна за другой, и времени не оставалось для пустопорожних разговоров!

Лави, надо думать, об Уокере прослышал достаточно быстро: уж старый-то Книжник не пропустил бы весть о появлении нового экзорциста. Насколько Канда знал, они даже встречались на каком-то задании. И уж точно больше некому было подучить мальчишку назвать Канду по имени! Как он тогда не прикончил наглеца, один бог знает... Случившиеся поблизости сотрудники заключили, что попытка социализации общественно опасного экзорциста успехом не увенчалась, и, хоть Уокер и уцелел, но по имени звать Канду по-прежнему дозволялось только ученику Книжника...