Медленно, но верно, Хива начинает оказывать влияние и на саму Италию. Прежде всего, это сказалось в еде. Итальянские ресторанчики и пиццерии распространились по всем городам Средней Азии, и вдоль больших дорог. В них обычно ели нанятые водители-итальянцы. А хивинцы завезли в Италию моду на восточные сладости. Магазинчики восточных сладостей и специй появлялись в итальянских городах и даже в сельской местности. Соответственно в городах и сельских местностях появилось множество мелких и средних полукустарных предприятий специализирующихся на производстве сладостей для европейцев. Рецептура была старая, а упаковка новая. Сладости хорошо переносили жару и транспортировку. Теперь типографии печатали конфетные обертки, часть конфет заворачивали в шёлк или укладывали в специальные коробочки, но производители стремились продать конфеты не только богатым европейцам, но и среднему классу и людям скромного достатка. Качество сладостей было одинаковым, продукт плохого качества просто не доходил до покупателя, портясь в дороге. Обычно отличались конфеты упаковкой и ингредиентами, но все были отменного качества, ибо экономить на качестве, значило просто потерять весь товар в пути. Конфетная промышленность росла и развивалась приличными темпами и делала солидный финансовый оборот.

Русские, оправившись от шока революции и гражданской войны стали занимать, на рынке свободные ниши. Так как все врачи были русскоговорящие, вскоре русскоговорящими стали и все аптекари в городах. А следом большое количество русского населения стало уходить в фармацевтическую промышленность. Появлялись соответствующие институты и лаборатории. Поняв суть мусульманского государства русские вскоре начали приспосабливаться к новым условиям. Так текстильная промышленность ввела печать на ткани изречений сурр Корана и новые ткани стали весьма популярны в мусульманских странах и буквально хлынули на рынок, мгновенно вымывая конкурентов из Европы. Аптекари и врачи стали ссылаться на Авицену как на непререкаемого авторитета и под его эгидой, просвещённого и самого знаменитого учёного-врача добились того, что аптеки стали распространяться и на крупные сельские поселения с мусульманским населением. Чего бояться неправоверного аптекаря, если свои знания и умения он почерпнул у правоверного Авицены?

Снижалась смертность, а значит росло население края.

— Мария! Это что у моего сына на шее болтается?

— Ты что дорогой, совсем зрение потерял? Это крестик серебряный.

— И какой шайтан на шею моего сына эту ...надел?

— Я дорогой, это сделала я.

— Хорошо, я всё понял. Завтра мы идем обрезать.

— Чтооооо!!! Себе отрежь, если слишком длиный! Чтобы моему ребёнку пиписку резали!!! Только через мой труп!

— Тогда снимай крестик!

— А без крестика его в храм не пускают!

— И нечего там делать!

— Да почему я одна то должна туда ходить каждое воскресенье!?

— И тебе нечего там делать!

— Как это нечего!? Ты мою православную веру не тронь, я твою не трогаю и ты в мою не лезь. Мало того, что сиротой меня круглой сделал, так ещё и единственную ниточку мою духовную перерезать готов, варвар азиатский!

— Я варвар азиатский!? Тогда ты хапуга европейская! Сколько тенге у тебя на счетах, а тебе всё мало. "Американскую потогонку" она видите ли решила внедрять в производство. А о безработных ты подумала, которых на улицу выкинут в результате внедрения поточного твоего производства, а о детях их?

— А о моих детях, кто подумает? Реджеп надо замуж отдавать, а ты о приданном её подумал, кто её сироту без приданного возьмёт? И Маришка, хоть и не член нашей семьи, но в семейном бизнесе не последний человек и тоже не замужем между прочим и сирота!

— Эта сирота вчера весь вечер по пристани под ручку с каким-то бывшим офицером прогуливалась, рыбья холера!

— Да уж пора бы ей не только прогуливаться по набережным под ручку, а то в старых девах останется!

— Могла бы и получше найти, и не офицера задрыпаного, а нормального местного джигита.

— И быть любимой женой в его гареме? Ты-то не в юрте живёшь, а в особняке, а ей предлагаешь всю жизнь кизил для очага собирать? Совесть то у тебя есть? Благодаря ей почитай весь Туркестан рыбку кушает!

— Ну знаешь! Джин с ней, пускай хоть с последним нищим целуется, но сына моего не трожь!

— И ты не трожь! Он и мой сын, если ты не способен на большее, то пускай хоть сын с необрезанным растёт!

— На что это я не способен?!

— На меня уже все соседки устали пальцами показывать. Одноразовой меня обзывают. Один всего ребенок, мол с мужем только раз в постели была. А я то тут при чём, если мой благоверный вместо дома, по горам как горный козёл скачет со своими головорезами или из аэроплана не вылазит по неделям. Я между прочим шестерых хочу!

— Ну это поправимо, пошли ка в спальню, пока меня в командировку не отправили.

Через 9 месяцев жена Алты родила дочь. И после этого учредила женский комитет по защите матерей, на средства которого по всей стране начали строиться родильные дома и открываться фельдшерско-акушерские пункты.

Солнечная Бухара

После изгнания бухарского эмира и присоединения эмирата к Хивинскому ханству все должностные лица Бухары потеряли свои места чиовников, а некоторые и головы, кроме одного. Скромный тюремщик Хасан Батыров не только не лишился своего места, но и стал при новой власти единоличным начальником бухарского зиндана (тюрьмы). А произошло это от того, что Хасан, в отличие от своего брата-близнеца Хусана отличался набожностью и честностью. Как только хивинцы ворвались на территорию зиндана, все служители разбежались, кроме Хасана. Он не мог без приказа бросить свою работу. А дальше командир маленького отряда хивинцев взял Хасана и обошёл с ним все ямы зиндана. Будучи человеком честным он каждому заключенному давал соответствующую характеристику. В тот день многих узников зиндана благодаря информации Хасана выпустили на волю, а вот убийц, грабителей и других уголовников по большей части добрые хивинцы подчистили, проткнув в ямах, длинными копьями. Могли бы и пристрелить, но командир приказал экономить патроны.

Как только муэдзин с минарета призвал правоверных к молитве Хасан отказался ходить по зиндану и начал молитву, хивинцы присоединились, и решив, что верующий и честный человек им нужен, оставили его в качестве начальника городского зиндана. У всякой власти есть свои враги. Появились враги и у новой власти. А значит, появилась работа у Хасана Батырова. Камеры-колодцы наполнялись новыми узниками. Их надо было сторожить, допрашивать (часто с пристрастием), казнить время от времени. Хасаном вскоре был набран новый штат служащих зиндана. Все они отличались религиозностью, угрюмостью, неразговорчивостью и преданностью начальнику лично. Бухарцы шарахались в сторону, когда один их подручных Хасана появлялся в городе. Вокруг стены зиндана стояли колья с головами тех, кто пытался освободить узников зиндана. В других захваченных хивинцами городах подобного Хасану человека не было, а значит, все враги скурпулёзно свозились в бухарский зиндан и там благополучно помещались. "Нет свободных ям, копаем новые", — провозгласил Хасан и бывшие комиссары Туркестанской армии, засучив рукава гимнастёрок, во всю, махали мотыгами и шуровали лопатами. Бывшие беки и мурзы в потрепанных парадных халатах таскали корзины с землёй, а неправедные судьи выкладывали камнем стены своей будущей темницы.

Славился бухарский зиндан и своими заплечных дел мастерами выведывать нужную информацию. Подходили они к своему делу творчески с позиций восточных традиций, но не чужды были и техническому прогрессу.

Сегодня к подручным Хасана попал буддийский монах. К Далай-Ламе шёл шёл и заблудился болезный. В горах его и нашли. Вскоре монах оказался в бухарском зиндане. Почитатель Будды упорно бубнил под нос священные мантры. Подручные главного палача, зевая, раскладывали инструмент и разжигали жаровню. Сам главный палач, почёсывая объёмное волосатое брюхо в распахнутом халате, стоял уже на своём рабочем месте возле солидной плахи и примеривался, прищурив глаз к тщедушному телу монашка. Хасан почти прошёл мимо, но его остановил молоденький служитель, недавно приняьый на работу в зиндан "в связи с расширением сфер обслуживания".

— Господин Хасан, вся вина этого человека в его вере, прошу отпустить его. Правоверные мусульмане уважают другие религии.

— Молод, ты ещё и неопытен. Учись.

Хасан подошёл к монаху и протянув руку, забрал у последнего молитвенные чётки. Затем понюхал их и бросил молодому заступнику.

— Пересчитай.

Молодой служитель пересчитал и ответил.

— Ровно 100 зёрен-бусинок.

— И все одинакового размера?

— Да все одинаковы, как одна.

— Чтобы уважать чужую религию, нужно хотя бы основы её знать, чтобы не попасть в просак. У буддистов 108 бусинок в чётках, а 36 и 72 бусины должны отличаться от иных, для удобства молитв. Кроме того имеет значение и материал, из которого бусины изготовлены. Тибетцы любят изготавливать бусины из мозжевельника, отгоняющего злых духов. Эти четки не из него.

— Вы говорите загадками уважаемый Хасан. Я не понимаю.

— Да тут всё ясно. Перед тобой обычный английский шпион, скрывающийся под личиной тибетского монаха, а чётки ему были нужны именно с сотней бусин, чтобы точно отсчитывать шаги до цели. Он вёл разведку горных троп и перевалов. Ну вот половину работы за палача я уже сегодня сделал.

Тут главный палач обеспокоился.

— Господин Хасан, необходим ли мне переводчик при пытке?

— Думаю, он знает и несколько языков Азии, но на всякий случай возьми, бывает, что ругаются на родном языке и выдают ценную информацию.

Но далее поговорить им не дали, так как явился текинец, в большой черной папахе, с непроницаемым лицом. Вскоре в сопровождении Хасана, они прошли к нему в кабинет, и попив зелёного чаю, долго беседовали о делах государственных тайных. Властям нужны были агенты на территории соседних государств и время от времени в зиндан "подсаживали" нужных людей, чтобы познакомить с другими нужными людьми или в целях обучения. В этот раз текинец действовал полуофициально, а если уж совсем честно, выполнял личную просьбу одного влиятельного лица. Необходим был агент в самой Москве, чтобы отыскать человека и переправить в случае необходимости за границу. Хасан предложил американца из организации красного креста. Тот уже сидел в зиндане месяца два и по мнению тюремных специалистов "дозрел". Пытки к нему не применяли принципиально, потому-что выведывать из пустоголового американца было совершенно нечего. Попался на контрабанде крупной партии бритв. Перевозчики взяли с него плату и сдали всю контрабанду вместе с контрабандистом на ближайший пост пограничников.

Хасан вызвал американца и продолжил беседу с текинцем. Беседа зашла в сторону вознаграждения за услугу. Хасан хотел отказаться, но текинец сказал, что на этот раз просьба была направлена таким человеком, который может позволить себе отплатить любой суммой или выполнением желания. В пределах разумного конечно. Например, личный самолёт. От такого предложения начальник зиндана несколько обалдел. Текинец же выглядел по-прежнему, спокойным и умиротворённым как американский индеец. Если американец выполнит просьбу, то Хасан получит награду, а пока пусть думает, что пожелать, время у него есть.

Разговор с американцем был короткий. Найдёт и переправит нужного человека, получит двойную сумму переправленной контрабанды бритв и в дальнейшем сможет торговать беспрепятственно, более того все его проблемы на территории хивинского ханства будут решаться вне очереди и быстро. Естественно в зиндан он больше не вернется. Если он попытаетс скрыться в Америку, то следом к американским гангстерам поступит заказ на его убийство. Для будущего заказа американца тут же сфотографировали.

Уже спустя неделю новый представитель американского красного креста ходил по московским больницам и выяснял судьбу одного единственного человека — Распутиной Варвары Григорьевны. Вообще у Григория Распутина в семье было семеро детей, но четверо умерли в младенчестве, и выжило только трое: Дмитрий 1895 г.р., Матрона 1898 г.р. и Варвара 1900 г.р.

Матрона вышла замуж за офицера и эмигрировала через Дальний Восток с мужем Борисом Соловьёвым в Европу. О судьбе своей младшей сестры Марочки она ничего не знала, поэтому написала письмо в Красноводск к Марии Николаевне с просьбой помочь в поиске. Слух о живой царской дочери витал в эмигрантской среде и матронино письмо достигло адресата, так как все подобные письма попадали в разведывательные органы, а там у Марии Николаевны было очень много друзей и знакомых. Большинству отправивших письма возвращались с пометкой "нет адресата". Царевна не желала лишний раз афишировать своё существование в целях элементарной безопасности.

Однако Матроне Распутиной она отказать не могла. И дело тут не в самой Матроне и не в её отце Григории Распутине. Дело в том, что живя в ссылке в г. Тобольске царская семья нуждалась во многом, так как по пути "царский поезд" разграбили, но помощь пришла только от семьи Распутина. Муж Матроны Распутиной Борис Соловьёв связался с известным банкиром Карлом Иосифовичем Ярошинским и сумел в лихолетье добраться из Петрограда до Тобольска и передать царской семье деньги и ящик с вещами. Последнее письмо в Париже от Варвары Матрона Соловьева получила в феврале 1924 года. Работавшая в Тюмени делопроизводителем судебно-следственного отдела народного суда 4 участка Тюменского уезда Варвара собиралась ехать в Москву в надежде эмигрировать. И сгинула.

В дальнейшую судьбу младшей дочери Распутиной резко вмешался гражданин США, и пользуясь полномочиями американского красного креста, не только нашёл умирающую от чахотки и тифа молодую женщину, но и сумел откормить, вылечить и переправить в хивинское ханство через Астрахань. За что получил солидную сумму и предложение о взаимовыгодном сотрудничестве особенно в предоставлении информации военно-технического характера из американских авиаконструкторских бюро. Довольный американец уехал на родину богатым человеком, а уважаемому Хасану пришло приглашение посетить новый курорт на Иссык-Куле. Пришлось поехать.

Встречал дорогого гостя лично хозяин Семиреченского края Ермек. Ехали в шикарном новеньком Альфа-Ромео модели RL, который англичане прозвали "маленьким Rolls-Royce". Да и на чём им было ехать как не на итальянском автомобиле. Именно гоночный автомобиль Альфа-Ромео победил на гонках в чемпионате мира 1925 года. RL конечно был не гоночной моделью, но развивал скорость до 110 км/ч. Да в конце-концов, не последний человек был правитель семиреченского края в этом грешном мире. А всё-таки приятно было ехать в белом кабриолете по ровному как столешница асфальту. Водителем был бывший гонщик-итальянец, пользовавшийся бешенной популярностью у местного женского населения. Ермек просто платил итальянцу больше, чем тот заработал бы на гонках в Европе.

Вместе с Хасаном в автомобиле ехали Мария Николаевна и скрывавшая короткий ёжик под шляпкой Варвара Григорьевна. Во всех селениях Ермека встречали чуть ли не как божество. Ещё бы! Благосостояние простого дехканина и скотовода в Семиречье за короткое время удвоилось. Появилась прослойка дельцов средней руки, занимавшихся строительством, транспортировкой и гостиничным бизнесом. Лозунг "Одеть, обуть и накормить" дополнился "научить, излечить" и продолжал проводиться в жизнь. Именно от количества продовольствия, одежды, обуви, фельдшерско-акушерских пунктов и медресе зависела судьба властителей в это время. Пускай у тебя нет нефтяной промышленности и ни одной угольной шахты на весь край, зато по производсту мяса на душу населения Ермек был впереди всех хивинцев. Положение его упрочивалось день ото дня. И хотя появились военные, начавшие строить аэродромы и казармы, в общем и целом, вышедший из простых казахов Ермек продолжал оставаться маленьким диктатором на подконтрольной территории и мало перед кем отчитавался. Да и деньги ему приходили в основном целевые. Построить дорогу из пункта А в пункт Б. Построил, остались ещё деньги, а это уже твои проблемы куда ты их потратишь, можешь по обочинам розовыми кустами обсадить или премию личному шофёру выплатить.