| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Подполковник Серов посмотрел в зал и кивнул Попову:
— Докладывайте ваши соображения по этому делу.
Ну тот и доложил! Да как ловко. Вот, что значит опыт — я прям позавидовал. 'Согласно выводов экспертов...', 'Трасологическая экспертиза...', 'Проведенные следственные мероприятия...', 'Расследование по горячим следам...'. Зелинский сидел с такой непроницаемо-каменной мордой, что я понял, что он 'категорицки — согласен!'. Никитка сумел даже собаку сюда приплести! Мол, 'Моментально проведенные розыскные мероприятия с помощью собак — результата не дали. Что безусловно свидетельствует об отсутствии посторонних на участке. А самоподрыв произошел при разборке гранаты технически неграмотными преступниками. Фамилии и имена которых, сейчас устанавливаются.
Инструкторша благосклонна внимала. Понятно, что наверху тоже не хотят поднимать волну.
— Рисунок на двери туалета, где обнаружено тело, нанесен на неё, не менее нескольких дней назад. Об этом свидетельствует стершийся правый край. Что позволяет нам точно установить, что к нашему делу он никакого отношения не имеет. Скорее всего, это баловались дети...
— Ну, раз это дело не политическое, по этому делу — райком вопросов не имеет!
— подвела итог дискуссии инструкторша. — Теперь о хлебозаготовках... После совещания я забрался к себе, и привычно начал знакомиться со свежей прессой.
— Аху...ть!!!
Это было единственным, что я мог выдать в эфир после прочтения. Несколько не поверив своим глазам, я перечитал еще раз.
Постановление Совета Министров СССР от 25 августа 1946 года...
...
4. Установить, что строящиеся во втором полугодии 1946 г. и в1947 г. 50650 индивидуальных жилых домов продаются в собственность по следующей цене: жилой дом двухкомнатный с кухней, деревянный рубленый — 8 тыс. руб. и каменный — 10 т. руб; жилой дом трехкомнатный с кухней, деревянный рубленый — 10 т. руб. и каменный — 12 т. руб.
5. Для предоставления возможности приобретения в собственность жилого дома обязать Центральный Коммунальный Банк выдавать ссуду в размере 8-10 т. руб. — покупающим двухкомнатный жилой дом со сроком погашения в 10 лет;
10-12 т. руб. — покупающим трехкомнатный жилой дом со сроком погашения в 12 лет; с взиманием за пользование ссудой 1% (одного процента) в год. Обязать Министерство финансов СССР ассигновать на выдачу кредита рабочим, инженерно-техническим работникам и служащим до 1 миллиарда рублей. Председатель Совета Министров Союза ССР И. СТАЛИН Управляющий Делами Совета Министров СССР Я. ЧАДАЕВ'. В некотором обалдении я посидел... А потом сделал вывод. Ох, как много из собственной истории я не знаю...
ВОТ ОНА СПРАВЕДЛИВАЯ ИПОТЕКА! А я-то думал такой и вовсе не существует!
Информация неизвестная Николаю...
1. В Постановлении не сказано, что в условиях 1946г, когда из-за военной инфляции все вздорожало, эти дома стоили существенно дороже назначенной за них цены.
К примеру, себестоимость куба древесины в 1946г. была 35-00р., а отпускалась она на строительство по цене — 22-47р.. Цемент обходился в 110-00 р.за тонну, а отпускался по довоенной цене в 76-63р. Чугун стоил 197-00, а цена его была 145-00 за тонну, уголь для отопления обходился в 81-05р., а продавался по — 30-40 за тонну.
2. В Постановлении вообще не говорится о стоимости земли под домами, а строили дома минимум на 4 сотках, причем, в них был водопровод и централизованное отопление от ТЭЦ.
Это было просто естественным для сталинского социализма.
Самым низким после 1921-1922 гг. уровень жизни в СССР был в 1946-1947 гг.
Глава 7.
Нет ничего отвратительнее большинства.
Иоганн Вольфганг Гёте.
Сидя в кабинете и тупо пялясь в газету я пытался начать думать. Но это как всегда не вышло. Вместо этого распахнулась дверь, и появился Генрих с Сеней. — Привет.
— Привет! — вошедший последним Генрих, закрыл дверь.
— Здорово. Ну...? Я вас внимательно слушаю.
— Пропали мы, как мышь на подтопе...
— Чего-о...?
Я удивленно посмотрел на Шаца. Тот толкнул плечом Семёна:
— Говори!
Тот исподлобья уставился на меня и пробасил:
— Возьмите меня к себе...
— Куда к себе? — я по-прежнему ничего не понимал.
— В банду...
— Куда???
— В 'Белую кошку'...
Я посмотрел на Шаца.
— А шо я?! Он пришел ко мне с утра в кандейку и давай до меня домогаться, как тетя Фира до дяди Боруха: 'Иде курочка, ирод?'.
Я жестко посмотрел на Генриха:
— Прекрати паясничать. И доложи, как положено!
Генрих посерьезнел:
— Он вчера ночью был на Степной...
'Степная — это та, по которой мы уходили. Да ведь не было там никого. Неужели провокация? Хотят посмотреть, как мы реагируем...? Бред! Сёма и 'игры' — это из области ненаучной фантастики. Да я скорее представлю его в роли хоббита, чем провокатора... Выходит был он там... И теперь надо решать'. — А ты чего скажешь, Дерсу Узала? Тебя-то туда, за каким чертом занесло? — Чего...? Дежурил я у том районе. Та... я это... коло Красноармейской — стоял. С угла. Когда рвануло, я и пошел посмотреть. Потом смотрю, двое по улице спокойно идут — я и заховался. Стоял, смотрел ...
— Ну?
— Я думал, хиба можэ хто побегёт... А потом смотрю вы прошли... А та вулиця — сосэдня. Вот я и подумал. Нечего вам там делать, как если б не вы рванули. А как узнал, что малину с бандой 'Февраля' рванули... — так и сразу ясно стало. Я скептически искривил губы и посмотрел на Шаца.
— А шо я? Ты главный — тебе и решать...
— Да-а... бля-а... — 'конспираторы...', — скептически констатировал я. — 'Разведчики...', мать твою!
— Город... Ну кто мог знать, что мало того, что он там стоит и вдобавок он в темноте нас еще и узнать сможет?
— И чего с ним делать?
— Валить его надо... — во избежание.
— А может он пригодится?
— Думаешь...?
— Да нормальный он хлопец — я тебе говорю!
Мы вели обсуждение, как будто Сёмы тут и не было. Тот притихнув, стоял в углу и молчал. Понимал, что его судьба решается. И причем решается на полном серьезе. Несмотря на наш шутливый разговор.
— Сёма, — обратился я наконец к нему самому. — Ну а тебе-то это зачем? Не навоевался?
— Суки они! Все! Мы-то мечтали, как после войны заживем. А тут?! Бандиты кругом! И если укорот им не дать — сгинем все. Давить их надо — как клопов. Только одному не сподручно. Я ж понимаю. Гуртом и батьку бить легше! — Ладно... — я встал и вышел из-за стола. — Можешь считать себя членом нашего отряда по борьбе с преступностью, — пожал ему руку и тихо добавил: — С испытательным сроком.
Семён подтянулся и гаркнул:
— Я не подведу!
— Тише ты! Труба иерихонская.
Сёма понятливо закивал.
'Не, ну чисто дети! Хотя и Семену-то всего двадцать с гаком. Молодые... дурные...'.
Но додумать мне не дали.
— Вот!
Шац достал из кармана кителя и положил мне на стол портсигар.
— Это что?
— Трофеи со вчера...
Я хмыкнул и взял портсигар в руки.
'Серебро. Вензель. Грамм сто веса, как минимум'. Открыл. 'Внутри выгравирована надпись — 'Надворному советнику Загорулько в день именин. От благодарных сослуживцев'. 19.03.1897г. И пачка денег'.
— Это что?
— Так трофеи. Сто шестьдесят рублей, что у мамы отобрали — я взял. А это осталось. Вчера было не до этого.
Я хмыкнул.
— Оставь у себя. Может и пригодится.
— Я минуту подумаю... Мне не мешать!
Я сел за стол и задумался.
'И вот что? Теперь трое... млять его — мстителей! Эти без руководства, такого тут нарулят — не расхлебаешь! Ладно! Итак, дано... задача. У меня есть минута, чтоб решить, что и как! Это условие через минуту ты должен дать ответ. Обычно на это тратят дни и недели... тут только минута. Тридцать сек — осталось. Ты... ТЫ — ДОЛЖЕН ДАТЬ ОТВЕТ. Иначе смерть. Ну, типа условия задачи — ответить сразу. ОТВЕЧАЙ! Что лично ты... лично тебе хочется? А?!!!' 'Да задавитесь вы все! Я что опять кому-то что-то должен? Вот уж хрен! А поживу-ка я так, как считаю правильным! Сдохну — дак с музыкой!' 'БУДЕМ ЖИ-И-ИТЬ!!!' — как там было в кино 'В бой идут одни старики'? Поживу сколь придется. Рассчитаюсь — как обещал!', — во мне тут же поднялась тугая волна бешенства. 'Рассчитаюсь!'.
'А теперь пусть будет, так как они хотят! Будем считать, что пожил. Ибо не хрен!'.
— Готовы?
Никто не понял что к чему, но все с готовностью кивнули.
— Значится так. У моей хозяйки, Амалии Карловны — украли карточки.
На меня смотрели во все глаза, несколько не понимая.
— Украли, а я обещал вернуть. Раз обещал — обязан сделать. Пошли, вернем!
— Ка-ак?
— Кто-то крадет... кто-то покупает... — начал объяснять я. — Диалектика! Раз кто-то крадет, ему нужно куда-то — это деть? Так? Так! Значит кто-то — это покупает. Вот мы пойдем и найдем этого покупателя. Восстановим справедливость в одном маленьком конкретном случае! И мне...! И нам... плевать, как эта справедливость выглядит. Она должна быть! И все...
Мы бодро, под моим предводительством двинулись на 'барахолку'. Официальным прикрытием была — 'Проверка постов'. Идти было минут двадцать. Предварительный план по-быстрому согласовали. Думаю, я не сильно ошибусь, если скажу, что некоторые вещи не меняются. И это, к примеру, базар. И порядки на нем. Ах, да — зря переживал по поводу гранат и грохота. С конца сорок третьего это была вполне себе нормальная ситуация и практика для городской милиции. 'Логово бандитов...', 'Сборища пособников наймитов капитала...' и пр. — в общем, малины и блатхаты запросто штурмовали с помощью гранат. И причем в черте города. Никто не хотел лишний раз рисковать. Правда случалось это очень и очень редко, в основном при войсковых операциях. Бывали и такие. А вот бандюки начали их при налетах применять. Так что ни чего странного, что они подорвались не было. Когда мы пришли к этому 'пляжу', на который вечно бурлящее море людских пороков и страстей выбрасывало накипь чужих несчастий. Пришлось идти к 'спасателю' в форме. Иваныч — в просторечии Николай Иванович , усатый старшина лет сорока из довоенных. "Матершинник и крамольник". Ха, шутка. Этот знал тут — всё и всех. Старался сдерживать или как там — поддерживать баланс интересов. В общем, не размахивал он шашкой и не бросался грудью на амбразуры. Он мне чем-то напоминал городовых. Эдаких степенных и усатых, как показывают в кино. Его дело был порядок. И в морду он при случае не стеснялся буяна приложить и просто мог поговорить... И еще он мзды не брал. Совсем. Может потому что верующий и из казаков — как-то глухо проговорился один человек, а я случайно услышал. А может ему как и Верещагину — 'Было за державу — обидно', но был абсолютно, патологически честен. Может еще и поэтому его не коснулись разные 'чистки'.
А я? Во мне что-то сломалось после сегодня. Как-то по-другому я решил или получилось жить. Наплевал я местами на 'законность и порядок'. Иваны стоял на перекрестке возле пивной и о его спокойствие разбивались волны базарной суеты. Этакий памятник порядку и власти.
— Привет Иваныч!
— Здорово, командир.
— Слушай, а скажи-ка мне по секрету, кто тут промышляет карточками? Старшина посмотрел на меня своими карими чуть на выкате глазами, разгладил роскошные чуть с сединой усы и задал вопрос:
— Тебе зачем? Облаву что ль опера готовят?
— Не. Тут личное. Дюже поговорить с ним охота.
— Тебя что интересует?
— Да кто тут скупкой краденых карточек балуется. Личный интерес. Иваныч не смог бы прослужить столько времени в таком интересном месте, если бы был простым служакой. Он мзды не брал и от подарков отказывался. Он соблюдал законность — это была его работа. И на базаре умные люди, а именно хозяева точек и прочий средне уголовный элемент старались особо не наглеть. Все понимали, что у него работа и у них 'работа'. А потому и старались излишне не конфликтовать. И особо грамотным сами давали укорот, если это было возможно. И прецеденты бывали. Город, в котором каждый день происходило как минимум ограбление, бандитское нападение или еще какая гадость, связанная с насилием над личностью, был тот еще 'парадиз'. Но накликать полноценную войсковую операцию на свою голову никому не хотелось. А то, что солдатики из резервов — маршевого батальона (где большая часть фронтовики) или там батальона НКВД шутить любят, знали все. Никто не станет расследовать законность применения оружия в том или ином случае. Это на фиг никому не надо. 'Бизнес есть бизнес' — тут это понимали все. И знакомое 'зло' — гораздо лучше незнакомого.
В Чкаловскую область после амнистии подалось семь тысяч четыреста 'амнистированных' — это данные из сводки. Вот такая вот картинка. И сколько из них решат жить честным трудом — задачка простая и насквозь понятная. Сейчас в городе на сто тыщ жителей — всего чуть больше ста двадцати милиционеров. И большей частью все кинуты на охрану 'хлеба' и разборки с угоном скота. А хлеб это имеется в виду — точки с продовольствием. Пункты выдачи хлеба, Особторг, склады, коммерческие... и прочие хлебные места. Вот так вот. Особо никто не занимался расследованиями, если честно, пока не припекало. Просто некогда. — Личный говоришь?
— Угу.
— Тогда тебе нужен Вова-Паровоз.
— И где его можно найти?
— Проводить?
— Да не... Мы сами. Ты просто скажи, где он сидит.
— Да вон там — у второго прохода, — он показал пальцем. — Где столб. Махоркой торгует.
— И чем знаменит?
— Знаменит...?
— Вова помирает уж третий год от туберкулеза. Только вот никак не сдохнет. Справка у него. Все чин-чинарем. Проверяли. Хитрый он, сука. Все знают, но на горячем ни разу не прихватили.
— Спасибо Иваныч.
— Да не за что. А вам-то он, для какой надобности?
— Спросить надо кое-что...
Мы двинулись по рядам. Повсюду торговали всяким разным, ора не было, но торговый гул стоял. Народ изредка перекрикивался, шутил, торговался... Ну что я могу сказать. Вова Паровоз полностью оправдывал свою кликуху. В нем было полтора метра росту, был он румяным и широкоплечим и никак не походил на умирающего от туберкулеза. Пока мы неторопливо двигались по ряду — к нему подскочил какой-то шкет и они чем-то ловко обменялись. После моей команды, мы чуть разделились и двинулись к искомому субъекту уже с трех сторон. А вот то, что мозги у него присутствовали, я понял, когда он, заметив уже никак не скрываемый наш интерес к своей персоне, моментально сунув руку в карман, что-то ловко сбросил на землю.
Ну-у... родимец. Это я проходил еще в Белоруссии, когда приходилось торговать там на рынке. Рядышком помнится, стояли 'валютчики' и хороший парень Олег негромко, но непрерывно предлагал: 'Рубли...— Доллары...— Марочки...'. И при облаве или рейде улики моментально сбрасывались на землю — такие потери были дешевле. Очень было похоже.
Мы остановились около него, и я, достав удостоверение, представился:
— Старший лейтенант Адамович.
— Вова, — пренебрежением глядя на меня, отозвался он. — Чо надо?
— Да ничего. Это что? — я указал пальцем, на пачку бумажек, лежащую на земле. — Ой! Валяется! Не знаю я, начальник! — он с вызовом посмотрел на меня. — Валяется чо-то.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
