Маркетолог@ - Часть #2 "Живой Журнал"

-Иди к чёрту, -задыхаясь, шепчет Самойлова, -я знаю, что ты задумал. Но я тебе не позволю. Ничего у тебя выйдет.

'Ещё как выйдет -плохо ты меня знаешь...'

-А вот это, солнышко, тебе штрафной балл. За сопротивление очевидному. -В качестве наказания, отправляю пальцы туда, где судорогой сводит мышцы. Где всего пара тактов -и всё взорвётся крещендо.

-Ну нет, Самойлова, просто так ты не отделаешься, -убираю руку. -Ир, знаешь теперь, что такое разочарование?

-Да: я тебя ненавижу...

-Не торопись, солнышко: скоро дойдём и до ненависти. — Перемещаю руку на исходную точку, Самойлова заходится в новом стоне, а у меня в паху долбит так, что и сам я почти на грани. Впился зубами в губы и почувствовал во рту солёный привкус крови. Ничего, губа потом заживёт (сейчас закончу с Самойловой, выставлю её вон и сам решу все свои проблемы). Женщина бьётся в моих руках. В моих ушах -странная комбинация, составленная ею из четырёх слов:

-Я умоляю, нет, Андрей... Андрей, нет, я умоляю.

И тут Иру буквально швыряет на меня сильная дрожь, а её мышцы внутри начинают бешено сокращаться. Я знаю, что это такое и что будет с ней ровно через минуту. Уже не пытаясь избавиться от меня, Самойлова вытягивается в струну, готовясь соскользнуть за ту грань, где нет ни смерти, ни любви, ни моего насилия, ни моего предательства. Вообще никого и ничего нет. Втягивая воздух в лёгкие, она закрывает глаза. Ну нет, я хочу это видеть и навсегда запомнить, потому что я уже понял: эта женщина не давалась мне не потому, что она не хотела. Она расчётливо и жестоко закатала мне в лоб, чтобы я захотел ещё больше. И за это её сейчас ждёт третий урок -самый жёсткий и самый жестокий. Расчётливо сбрасываю напор. Несчастная Ира заметалась, а я услышал жалобный женский вой, умоляющий дать ей освобождение. Я согласен на это, но только при одном условии:

-Открой глаза и смотри на меня. Потому что сейчас будет урок последний.

Поняв, что ей со мной не совладать, Самойлова покорно поднимает на меня свой взгляд. Но я вижу в её глазах лишь ненависть. А вот это меня не устраивает. Наклоняюсь к ней:

-Потерпи, скоро закончим. Но напоследок разберёмся, кто я такой в твоей офигительной жизни... Скажи-ка мне, то, что происходит сейчас, и то, как именно это происходит -это ведь твой первый такой раз, да? Я правильно угадал? Ну и как оно тебе, это желание ощутить всё -и страх обнажить эмоции? Но ты хочешь этого... всегда хотела испытать хотя бы раз... И всё это у тебя происходит -и с кем? С тем, кого ты, по твоим словам, презираешь и ненавидишь? А что, если я сейчас дам тебе настоящую причину для ненависти, взяв и разом всё прекратив, а? И кстати, как тебе пределы твоей собственной чувственности? Ты уже полчаса как визжишь подо мной. Долго ещё так выдержишь?

-Н-нет.

-'Нет'? Отлично... Наконец-то хоть капля правды во всех твоих историях. Ну давай, не сворачивай с прямой полосы: последнее признание, Самойлова... Скажи мне прямо сейчас то, что я должен был услышать ещё полчаса назад, когда спрашивал тебя по-хорошему. -Но Ира молчит. Тем не менее, я вижу ответ в её глазах: её злость сменяется отчаянием, потом -покорностью, и наконец, беспомощностью перед осознанием того простого факта, что я не остановлюсь до тех пор, пока мы не расставим все точки над 'i'. -Ир, говори. Сама говори. И я дам тебе то, что ты хочешь. -В ответ -всё, что угодно, кроме её слов. -Ну, тогда не обессудь. Раз... два... -на цифре 'три' я готовлюсь совсем убрать руку.

-Д-да, -сокрушённо шепчет Ира.

-Что 'да'?

-Да. Я сделала... это... намеренно.

-Что ты сделала?

-Словами... убила... тебя...

-Где, В Москве? В Лондоне? Говори правду! -окончательно разъярился я.

-Нет, только в Лондоне, Андрей... Только в Лондоне. Ты же знаешь...

-Знаю? Ну, твоюмать! Зачем ты играла со мной?

-Чтобы ты меня вспомнил... Пожалуйста, не надо... Пожалуйста, прости меня.

-Простить? Самойлова, я же любил тебя! -Кажется, я выкрикнул это вслух, но мне уже всё равно. -Вот тебе вся правда о том, кто ты, и кто я... А теперь на, возьми всё. И живи с этим вечно.

Последних два такта -и всё, скрипичная струна оборвана. Я слышу душераздирающий женский крик, предвещающий освобождение, чувствую резкую судорогу ног, вижу бессмысленный, иступленный взор -и наконец, всё сменяется удивительно-чистым взглядом цвета аквамарина и неба. Сейчас в этих синих глазах есть только я. Но моя ласка -это не любовь, а клеймо, которое я на неё поставил, потому что эта женщина больше никогда и никому не позволит сделать с собой такое. Но даже если я ошибаюсь, то каждый раз, рассыпаясь в страсти, она будет видеть моё лицо рядом с лицом другого. Вот теперь я точно её победил. И я её отпускаю...

Перевожу дух и приказываю себе подождать всего пять коротких минут. Стараясь смирить чудовищное, скручивающее меня пополам, желание, смотрю на растерзанную женщину у моих ног. Лежит, точно кукла сломанная...

-Ир, в душ пойдёшь? -Она молчит. -Тебя отнести? -Она молчит. -Понятно: дома сходишь. В общем, так, Самойлова: ключи от двери -на полке. Какую выбрать связку -ты теперь знаешь. Ключ для замка -жёлтый. А теперь навсегда свободна... Если что -передашь мои координаты Зайке. С удовольствием увижусь с ним и отвечу на все его вопросы.

'А если не передашь, то завтра я сам найду его.'

Тяжело дыша, я начинаю вставать. Ира прячет лицо в изгибе локтя. Я уже успел сбросить с постели ноги, когда услышал тихий, жалкий всхлип. Оборачиваюсь: Самойлова горько плачет. Я даже дышать перестал: а я-то думал, что Ира встанет на задние лапки и попросит ещё, как просили у меня те, другие.

'Боже мой, я даже имён этих женщин не затруднился запомнить...'

Наклоняюсь к ней:

-Ир, да ты что? -Я откровенно смущён и впервые в жизни растерян.

-Андрей, как ты мог? -Её слёзы бегут ручьём из-под пальцев. -Лучше бы ты меня ударил... Лучше б ты просто убил меня, чем вот так, безбожно... Ты же... так... ничего... и не понял.

-Ну почему же не понял? -безжизненным голосом отвечаю я. -Это же очень просто. Тянуло тебя ко мне, но разумом ты всегда выбирала другого. Того, кто понадежней. Что ж, хорошее решение, но, видишь ли, оно сопряжено с раздраем души и тела. Ничего страшного, переживёшь как-нибудь... И кстати, ты мне здесь больше не нужна. Так что давай, вставай, собирайся и отправляйся к Мите. Закончите вместе то, что начал с тобой я... Если, конечно, сможете.

'Вот зачем я сказал это?'

Услышав мои последние слова, Ира ударяется в отчаянный рёв. Уже не таясь от меня, она рыдает так, точно заглянула в лицо позору и нашла там своё собственное отражение. Злость и ярость отступают при виде того, как она горько плачет. Не зная, что делать, я, в попытке её утешить, пытаюсь погладить её плечи, и понимаю, что совершил очередную ошибку. Почувствовав мои руки, Ира всем телом дёргается от меня:

-Не трогай меня! Никогда больше меня не трогай...

Меня как током ударило. Я же не выиграл у неё -я же её сломал. Сломал так, как когда-то меня сломали. Но я -это я, а Самойлова-то совершенно другая. А я взял и выбил из неё всё, что делало её женщиной. Я же столько лет мечтал о ней -и для чего? Чтобы растоптать её? Чтобы унизить её? Чтобы стать самым страшным её кошмаром?

'Вот чёрт... Моя. Не отдам. И плевать, что силой её добивался. И пошло оно всё лесом, включая Зайку, Симбада, Терентьеву...'

Сдираю с себя одежду. Запустил собственные тряпки в угол. Лихорадочно соображаю, где у меня 'защита'. Ах ты фак, я же у себя дома. А сюда я никого не приводил. В очередной раз наплевал на все свои принципы и в два рывка разложил Самойлову на постели.

-Андрей, нет! — Ира плачет и беспомощно от меня закрывается.

-Так, всё, хватит -наигрались в войну... Ир, да перестань ты дёргаться-то! Ты хотела меня? Ну, значит, сейчас ты меня и получишь. Всего один раз, ты помнишь? Вот сейчас и будет наш с тобой один-единственный раз. Но нормальный и настоящий.

Поняв, что я -сильней и что я уже давно двумя ногами на том самом свете, откуда невозможно вернуть взбесившееся от желания животное, Самойлова отворачивается от меня, а я подвожу под неё руки.

'На хрен позы, к черту акробатику. К дьяволу Камасутру... Моя. Всего один раз, но -моя. Никого 'до' и ничего 'после'.'

-Иди ко мне, ну, давай. -И я, подловив Иру на выдохе, одним движением вошёл в неё, поставив этим точку в нашем дурацком и бесконечном споре. Почувствовав её в первый раз, застонал так, что даже сам испугался. Самойлова захлебнулась криком и вздохом, дёрнулась и испуганно сжалась. Боясь, что я сделал ей больно или что сейчас сделаю ещё больней, я начал двигаться в ней предельно осторожно, вниз и вперёд, едва-едва нажимая. 'Медленней, -приказываю я себе, поглаживая её дрожащие ноги, -только не спеши. Только не торопись, просто дай ей время. И она обязательно ответит тебе. Она уже отвечала тебе, и ещё раз обязательно это сделает.' Ласковые движения моих рук -и медленные, поступательные движения внутри неё.

-Ир, если б ты только знала, как долго я тебя хотел и как мне хорошо с тобой, -шепчу я. И я не вру: каждый миг, когда я мечтал о ней, каждый мой год, когда я умирал без неё -они стоят этого раза. Но Ира отворачивается, закрывая руками лицо.

-Ир, ну не прячься ты... ну посмотри ты на меня... Ну не заставляй ты чувствовать меня виноватым... Это же по-прежнему, ты и я... Ты нужна мне... Ну пожалуйста, ну, давай... -Я ни на что уже не надеюсь (спасибо, что хоть дышит), как вдруг Ира разжалась, и, став мягкой и упругой, впустила меня до конца. И теперь я ощущаю, какая она там, внутри, и как она мне отвечает. И ничего не может с этим поделать, потому что её тянет ко мне. Тащит так же, как и меня -к ней. Нас несёт друг к другу с непреодолимой силой. Чудо желания, которое было у нас. Страсть, которая никуда не уходила. Мои размеренные движения покачивают её, как на волнах. Я смотрю, как на моё согнутое колено в последнем протесте ложится её сжатая в кулачок рука. Легла -да так там и осталась... Как другая рука соскользнула с оголённой груди на покрывало, и как Ира тихо вскрикнула, выгнулась и забрала в ладонь полную пригоршню ткани. Как её голова заметалась из стороны в сторону. Как вспыхнуло и обточилось в страсти её лицо. И как она застонала. И как, стесняясь своего порыва, попыталась погасить крик ладонью.

-Ир, так хорошо? -Я хочу, чтобы она убрала ото рта руку. Я хочу её слышать.

-Д-да...

-Ещё?

-Да... -Стон и еле различимый шёпот.

'Наконец-то её долгожданное 'да' ...'

Я никогда не рассматривал постель как оружие. Влечение к тебе -это власть, данная тебе лишь на время. Но теперь, глядя на ту, что я когда-то любил, забывшуюся в собственной страсти, добровольно мне отдавшуюся, я должен признаться честно: она обезоружила меня. И тот, кто слышал её стоны и видел её так, как сейчас вижу я -тот погиб и никогда не найдет дороги обратно.

-Андрей, -Ира находит мой взгляд. -Ты правда... любил... меня?

-Да... Но давно.

-А -сейчас?

Вместо ответа я опускаюсь на неё. Ира подстраивается под меня, точно мы фрагменты одной головоломки, которую мы сейчас должны собрать вместе, целиком. Она тянется ко мне, пытается прикоснуться губами к губам, но я отворачиваюсь и, воспользовавшись её замешательством, утыкаюсь носом ей в шею. Теперь я двигаюсь резко, так, как привык, наслаждаясь вкусом её влажной кожи, которую чуть-чуть прикусил. Трепет плоти. Тихие всхлипы. Стоны. Громкие удары её сердца -и моего. Сейчас эта женщина действительно принадлежит мне.

И я поднимаюсь над ней на руках. Теперь это другой ритм, свирепый, захватнический, отчаянный -бьющий, как выпады клинка, темп, подтверждающий мое право на владение ею. Наше слияние завершается. Я опускаюсь на неё:

-Ир, поднимись чуть повыше.

Она обвивает мою шею. Но я сбрасываю её руки и развожу их в стороны, переплетая с ней пальцы. Она, не мигая, смотрит на меня. Уже теряя контроль, я пытаюсь разжать свои пальцы и оставить её, но Ира изо всех вцепляется в меня.

-Нет, не уходи.

'Теперь она хочет удержать меня?'

-Ир, я не хочу ни абортов, ни детей. -Едва собой владея, я все ещё пытаюсь уговорить её по-хорошему, прежде чем силой скину её руки со своих.

-Не бойся... ничего этого не будет. Сейчас! -Ира оплетает меня всем телом и ловит мой взгляд. Итак, Самойлова поняла мои правила. И сейчас она хочет увидеть то же, что несколько минут назад читал в её глазах я. Проблема в том, что Ире нужна частица моей души, тогда как я брал взаймы лишь частицу её тела. И я закрываю глаза -увы, у меня есть, что прятать. А потом я выгибаюсь -последний миг -и я рассыпаюсь...

Вот и всё. Я сделал то, о чём я так долго мечтал и от чего не смог отказаться. Душу готов заложить, чтобы вернуть всё обратно -или же повторить всё сначала. Да, я снова хочу её так, что мне волком впору выть. Но если я сейчас пойду на поводу у собственных эмоций, то я навсегда 'залипну' на ней -как те, что были у неё до меня. А вот этого мне не нужно. Переношу вес на локоть. Лежу, восстанавливаю дыхание и проклинаю свой мир, который больше не станет прежним.

-Андрей...

-Да?

-А что у тебя с плечом?

'Фак, нашла, что спрашивать!'

Меня как кипятком ошпарило. Я пытаюсь отстраниться и сесть, но Ира уже обняла меня и теперь вопросительно на меня смотрит. 'Послать её куда подальше? Соврать?'. Но я принимаю соломоново решение. Поморщился и кивнул, разрешая ей до меня дотронуться. Тёплые, тонкие пальцы бережно бегут по рубцам, стянутым на коже.

-Как странно выглядит... точно знак. Андрей, что это?

'Это, Ира, самый дурацкий вопрос, который мне задавали.'

-Шрам. Знак Иуды. Меня зачеркнули. Мне наплевать, -отвечаю я и сажусь. Я хочу, чтобы все вопросы закончились, и чтобы она ушла именно сейчас, пока я снова всё не испортил.

-Nemo me impune lacessit , -между тем раздумчиво произносит Ира. -Наверное, тот, кто это сделал, больше не существует?

'Ничего себе, бойкая девочка. И -как быстро очухалась-то.'

-Не существует, -неохотно отвечаю я, вспоминая помощь Симбада. — А к чему ты привела этот шотландский девиз? -Я убираю её ладонь со своего плеча и кладу её на покрывало.

-А ты, стало быть, знаешь, что это девиз, да? -Ира на секунду смутилась, но виду не показывает: она явно не из тех женщин, что цепляются за мужчин, когда те их отвергают.

-Я-то знаю, что это за девиз: 'никто не тронет меня безнаказанно'. Ты-то его к чему приплела?

'Так, ну и как я буду теперь её выпроваживать? Может, предложить ей...'

-Потому что ты всегда даешь сдачи, Андрей.

-Ага. А ты, видимо, до упада зачитывалась 'Бочонком амонтильядо' По или 'Театром' Моэма, -отвечаю я, глядя на неё из-за плеча и зачем-то развивая наш бессмысленный пост-коитальный диалог. -Скажу честно, так себе чтиво. Читай лучше Ремарка. Да, и кстати...

'И кстати: тебе пора.'

-Ненавижу кровавые фильмы о войне и книги с плохим финалом, -Ира нажимает голосом, -а вообще-то у тебя странное отношение к шраму.

-В смысле? -оборачиваюсь.