| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я удивлен не меньше твоего — кивнул Зимин — Больше скажу — мы с Никитой до твоего прихода гадали — это ты с нами едешь, или мы тебя сопровождаем?
— Привет мальчишки — дверь в кабинет Зимина открылась и в дверях показалась тележка, заставленная снедью и пустой посудой, катила ее Вежлева — А я вам еды привезла.
— Сменила профиль? — радостно завопил Валяев — Тебя понизили, за грехи твои тяжкие? Я знал, я говорил!
— Если у нас проведут конкурс на самого остроумного сотрудника, то номинация 'Плоская и примитивная шутка' точно будет твоей — Вежлева посмотрела на меня — Ладно эти двое, но ты, Киф, от тебя не ожидала такой душевной черствости. Может, все-таки мне поможешь? Эта штука тяжелая и неудобная.
— За выпендреж надо платить — справедливо заметил Зимин — Зачем ее у официантки отобрала? А ты именно так поступила, я тебя знаю.
Я ничего не сказал, просто встал, подошел к тележке. Не такая она и тяжелая, между прочим.
— Потому что я с ней смотрюсь необычно и выигрышно — Вежлева неуловимо прикоснулась губами к моей щеке — Жалко, наколки на голову не было и фартучка белого. И еще сюда хорошо бы белые чулки, да, Киф?
Она отставила в сторону точёную ножку, в чулке телесного цвета и синей туфельке, и критично на нее посмотрела.
— Фантазии у тебя, Марин — сморщился Зимин.
— Замуж ей пора — Валяев подошел к тележке, которую я поставил в центре кабинета и осмотрел ее — Я давно про это говорю.
— Так не за кого? — развела руками Вежлева — Ты пьешь, Макс весь в делах, Азов социально опасен. Разве что вот, за Кифа, но при нем эта его буренка вечно ошивается, а он почему-то это поощряет. На остальных же вовсе без слез не взглянешь — либо карьеристы, которым, не душа моя нужна, а связи, либо... А!
И Марина с несомненно притворной горечью махнула рукой.
— Не верь ей, брат — Валяев отрезал изрядный кусок от свиного окорока, стоявшего в центре тележки и плюхнул его на деревянную тарелку — Она всегда так говорит, уж я-то знаю. Он просто раскидывает свои сети, как паучиха.
— Я — паучиха? — возмущенно ткнула себя пальцем в грудь Вежлева — Вот уж хамство высшей марки! Я сейчас тебе вон ту плошку с салатом на голову одену.
— Не оденешь — хладнокровно произнес Валяев — Ты субординацию соблюдаешь неукоснительно, а я в иерархии компании стою повыше тебя. Так что — не изображай из себя оскорбленную невинность, хорошо? На меня эти штуки не действуют — и ты это знаешь.
— И все-таки — выбирай слова — напротив Валяева теперь стояла совсем на та веселая улыбчивая женщина, что минутой раньше ввезла в кабинет еду, она моментально переменилась, став аналогом Снежной Королевы — Если даже я пока стою на пару ступеней ниже тебя, это не значит, что я буду проглатывать оскорбления. И потом — все меняется, и наше положение в пространстве тоже может перемениться. Я тоже призвана, наравне с вами, это тебе ни о чем не говорит?
— Никогда у нас с тобой не будет изменения положения — Валяев невозмутимо намазывал горчицу на мясо — Ни в иерархии, ни даже в постели. С кем — с кем, а с тобой я не возлягу никогда — и ты это прекрасно знаешь. И говорить буду то, что захочу, независимо от твоих желаний.
— Тем не менее... — Вежлева сузила глаза и сжала кулачки, ее фигура была напряжена как струна.
— Киф, ты что стоишь? — перебил ее Зимин — Ты же хотел есть? Ну так и ешь, эти двое где-то час еще ругаться будут, так что же, тебе от голодной смерти помирать?
— И то — Марина внезапно улыбнулась, холод, исходящий от нее исчез, будто его не бывало — Что это я? Никит, что нам делить?
— Я не знаю — пожал плечами Валяев, отправляя кусок мяса в рот и отходя к креслу — Это ты затеяла скандал, впрочем, как и всегда. Сама ведь знаешь — я-то мухи не обижу.
— Да ладно — Зимин засмеялся — Я сам видел, как ты как-то на муху орал.
— Спьяну и не такое бывает — не стал спорить Валяев — Но я же ее не обижал, я ее оскорблял.
Пока велась эта дискуссия, я наложил себе еды и вернувшись в кресло, начал размышлять над словами Вежлевой о том, что она куда-то там 'призвана'. Уж не в Прагу ли? Если да — то все еще хуже, чем я предполагал. Я никогда не боялся женщин, да и ее я не боюсь, но при этом мне как-то хочется держаться от нее по возможности подальше. Так сказать — дружить на расстоянии. Сейчас у нас паритет — я вроде как ей ничего не должен, и она мне ничего не должна. Мы тогда, у входа в здание сквитались полностью. А эта поездка может здорово все поменять в существующем условном равновесии.
— Ну что — Вежлева села на подлокотник моего кресла и щелкнула меня по носу — Летим вместе?
— Судя по всему — да — прожевав кусок, ответил ей я.
— Был до этого в Праге? — поинтересовалась она и снова нацелилась на мой нос.
— Разок — я поморщился, отводя ее руку от моего лица — Не делай так больше, хорошо?
— Хорошо — покладисто согласилась Марина — Так не буду.
— А Азов? — спросил я — Его с нами не будет?
— Нет — покачал головой Зимин — Так случается — кто-то приглашен, кто-то нет.
Еще одна головная боль. Придется ему Азову про всю эту канитель рассказывать, а потом гадать — пронюхали про это мои нынешние сотрапезники или нет.
— Подытожим — Валяев подошел к столу и взял бутылку с коньяком — Марин, тебе накапать?
Тон его был спокойный, не сказать — дружелюбный. Будто и не было только что короткой, но агрессивной стычки.
— Само собой — прозвенел голос Вежлевой.
-Итак — Валяев вынул из бутылки пробку — Летим в пятницу вечером, рейс из Шереметьева в девять с копейками. Вечера, естественно. Выезжаем отсюда в семь часов — пробки, то, се... Самолет не частный, нас ждать не будет.
— Я бы даже раньше выехала — Марина шмыгнула носиком — Во избежание. Пятница, зима, как ты верно заметил — пробки. А еще может быть снегопад.
— Ладно, по ситуации — согласился Валяев — Будем в пятницу поглядеть. Машина всегда тут, нам же не такси вызывать? Ну, что — выпьем? Впереди веселые выходные!
Самое досадное — дальше было много разговоров, но я так и не смог задать самый главный для меня вопрос — я-то в Праге накой нужен? Они все — руководство, с ними все ясно, тем более, что в какой-то момент промелькнуло словосочетание 'годовой отчет'. Повторюсь — при чем тут я? Разве что как представитель подконтрольной организации? Понятно, что это бредовейшее предположение, но других-то нет.
Не из личной же симпатии меня Старик приказал привести? Хотя, если это так, то я точно никуда лететь не хочу.
Ну вот за что мне это все?
Я пил коньяк, который поначалу не пьянил, слушал беседы своих коллег, сам время от времени вставлял реплики и все больше грустнел. А что удивляться? Поводов для веселья я не вижу, причем ни одного.
Под конец я все-таки прилично нагрузился. Не так, как Валяев, который в результате заснул прямо в кресле, но изрядно. По крайней мере стены кабинета Зимина отчетливо пошатывались, как видно, их кто-то раскачивал извне.
А вот Вежлева была бодра как первокурсник в сентябре, хотя пила наравне с нами. Может, она через одну за плечо выливала?
— Пошли-пошли — вела она меня за ручку к лифту — Забавно, ощущаю себя законной супругой, которая подгулявшего муженька домой ведет. Слууушай, давай я тебя твоей деревенщине с рук на руки сдам? Смешно же будет.
— До судорог — представил я себе лицо Вики, все, что последует за этим и икнул — Предсмертных. Моих.
— Нет в тебе здорового авантюризма — прислонила меня к стенке у лифта Марина и нажала кнопку — И потом — а тебе не все равно? Ты же ее не любишь. Ты вообще никого не любишь, кроме себя.
— Да и себя не слишком — даже не стал спорить я — Можно подумать, что ты сильно от меня отличаешься.
— Только если вторичными половыми признаками — подбоченилась Вежлева — Хотя — нет, себя я очень люблю. А почему я не должна этого делать? Я умная, красивая и уверенно иду по жизни. Как по мне — подобного достаточно. И потом — нелюбовь к себе самому — это патология. Или даже того хуже — диагноз, причем по психиатрической линии. Себя надо любить, иначе жить будет мерзопакостно. Что до тебя — врешь, любишь ты себя.
— Вру — снова согласился я — Люблю. Лифт пришел.
— Врушка — Марина втолкнула меня в кабину — Как не стыдно!
Она прижала меня к стенке и провела ладонью по щеке.
— Сцена из плохого дамского романа, да? — иронично спросила она у меня — Лифт, тишина, он и она.
— Вообще-то это я тебя сейчас должен зажимать — здраво возразил я ей — А никак не ты меня. Там обычно так бывает. Ну, 'мускулистой рукой он провел по ее бедру' и все такое.
— Кто крепче стоит на ногах, тот и доминирует — глаза Марины оказались вровень с моими — Целоваться будем?
— Лифт — средство повышенной опасности — предупредил ее я — В правилах написано, что нужно его использовать исключительно по прямому назначению.
— Про то, что в нем нельзя целоваться, в правилах не написано. Что не запрещено — то разрешено.
Не зря меня предупреждали о том, что эта женщина всегда получает желаемое. И в этот раз случилось именно так, хотя, ради правды, я не сильно и сопротивлялся. В конце концов — бежать от красивой женщины, которая еще полгода назад на тебя даже не посмотрела бы — это ерунда какая-то. Это как медаль получить и в кармане ее носить.
— Не будем спешить — сказала она мне, когда лифт, задорно звякнув сигналкой, остановился на первом этаже и мы его покинули — У нас впереди три ночи и Прага. Лучшего места для красивого романа не придумаешь.
— Отличная перспектива — согласился я, икнув и прислонившись к стене рядом с сомкнувшимися дверями и не спеша выходить в холл — Вот только я не стал бы строить поспешные планы. Нас туда не просто так дернули, кто знает, что там может случиться? Не исключено, что у нашего работодателя свои планы и на дни, и на ночи. И на все остальное.
— Это да — Марина запечалилась, встав рядом со мной и уперев каблучок правой туфли в мрамор стены — С одной стороны — великая честь, с другой — страшно до усрачки. Туда улетим, а вот обратно... Ты то у нас недавно, а я помню, как начальники департаментов вот таким же образом — кто в Буэнос-Айрес, кто в Будапешт, кто в Силезию отправлялись — и все, с концами. Официальная версия — переведен в филиал другой страны, а так это или нет — кто знает? Но ты же, если что, за меня слово замолвишь?
— Мое слово не весомей того снега, что за окном летит — усмехнулся я — Чего оно стоит?
— А вдруг? — Марина уставилась в потолок — Вдруг именно твое слово сможет спасти меня. И что — скажешь его?
— Почему нет? — удивился я — Не чужие же люди.
Вопрос только в том, чего лично мне будет стоить это слово. Сначала надо будет узнать цену, а потом о чем-то говорить, я уже дано понял, что здесь каждое действие имеет свои последствия. Но это рассуждение — не для того, чтобы его произносить вслух.
— Но пока еще и не совсем родные, но за этим дело не встанет — Марина невероятно изящно повела плечами — Ты перстень только не забудь в Москве. А лучше всего — надень его на палец прямо сегодня и больше не снимай.
А, да, перстень, подарок Старика. Тут она права, надо будет непременно захватить его с собой, неровен час он спросит: 'А чего это товарищ Никифоров мой подарок не носит? Или он не по душе ему?'. Нет уж, не надо мне такого.
— Эй, вы — Марина вышла в холл и помахала рукой девушкам на ресепшен — Кто-нибудь сюда пусть подойдет.
— Да ты затейница — я отлепился от стены и покачнулся. Голова была более-менее светлая, а ноги подвели — Амур де труа? Сразу говорю — ты меня сейчас переоцениваешь, я не в форме.
— Какой 'амур'? — рассмеялась Вежлева — Хочу тебе дать выспаться, а для этого надо избежать истерик некоей колхозницы.
— Марина, хорош уже — я поморщился — коньяк вещь хорошая, но отрыжка от него невыносима — Тебе она не нравится, я это давно знаю, но то, что ты ее то и дело называешь 'колхозницей' и 'дояркой'...
— 'Буренкой' — поправила меня Вежлева.
— Да — кивнул я — Так вот — тебя это не красит, а меня раздражает. Причем я тебе про это уже как-то говорил. Давай все-таки уважать... Ээээ....
— Друг друга в данном случае не подходит — иезуитски улыбнулась Вежлева — Ладно, договорились. Я буду звать ее 'твоя подружка'. Так тебя устроит? Прости, другого применения для нее я придумать не могу.
— Устроит — кивнул я.
— Правда, она меня 'шлюхой' называть не прекратит, разумеется, но мне на это плевать.
— Не припоминаю такого — совершенно искренне сказал я — Вот ни разу.
— Это потому что я не мелькаю у вашей пары перед глазами — пояснила Марина — Но как только она узнает, с кем ты едешь в Прагу, то ты столько всего про меня сразу услышишь и узнаешь... Эй, вы там заснули? Мне долго ждать?
— Я здесь — цокая каблучками, к нам подбежала стройная золотоволосая девушка.
— Сопроводишь Харитона Юрьевича до его апартаментов — тоном, не подразумевавшим возражений, сказала Марина — Сдашь с рук на руки его подружке. Вопросы?
Они были.
— Что за ерунда? — поинтересовался я — Накой этот цирк? Я уж молчу о том, какой вой поднимет... Аааааа!
— Соображаешь — гордо заявила Вежлева — Должны же быть в моей жизни какие-то радости?
— Но не за мой же счет? — резонно заметил я — Тебе весело, а мне? И вот ей?
Я показал на девушку, лицо которой моментально омрачилось. Несомненно, она знала, что подобные забавы руководства обычно ведут к возникновению проблем у младшего персонала.
— Какой ты нудный, Никифоров — недовольно нахмурилась Вежлева — Ужас. Ну и пес с тобой, иди домой сам, не хочешь приключений — не надо. Меня только до моего этажа проводи — и проваливай.
Женщина покачнулась, чуть не упав — похоже, коньяк добрался-таки до цели. Она вообще опьянела буквально на глазах. Я даже задумался — а в масла ли она наелась, перед тем как идти к Зимину?
— Как вас зовут? — спросил я у работницы ресепшен, подхватывая Вежлеву под локоток.
— Анна — девушка почему-то с сочувствием посмотрела на меня.
— Планы меняются, Аннушка — я чуть тряхнул Вежлеву, которая, похоже, нацелилась уснуть прямо здесь — Вести вам домой вот эту даму. Ну, и еще — разденьте ее там, тазик, может, какой найдите. И совсем хорошо будет, если вы с ней пару часов посидите — мало ли. Джимми Хендрикса вот так оставили одного — и чем дело кончилось?
— А чем дело кончилось? — заинтересовалась Анна, цепляя Марину, которая что-то бормотала себе под нос под другую руку — И кто такой Джимми Хендрикс?
Когда я вышел на своем этаже, то облегченно вздохнул. В лифте у Вежлевой случилась неожиданная вспышка активности, она довольно шустро, так, что я ее даже остановить не успел, обслюнявила мне щеку и успела расстегнуть ремень. Отдельно замечу — отменно ловко она последнее сделала, сразу виден немалый опыт. Еле мы с Анной ее угомонили. Напоследок она назвала меня 'mein favorit Helmut', чем немного примирила с действительностью. На уме у пьяненькой Вежлевой был некий Гельмут, надо полагать — нордический красавец с квадратной челюстью и всеми остальными признаками юного бога, а никак не я. А я-то уж о возомнил о своей потрепанной личности! Ну и слава богу, пусть она с какой-нибудь белокурой бестией романы крутит, так всем лучше будет.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
