Эпоха Полтины. Декста Квинта.

— Правда? Сто лет не видел закон в действии. И кто будет стрелять?

— Вы знаете стрелка, это — Джо откашлялся и протёр заслезившиеся глаза, — это Сэллиона Макфрай, в её доме вы провели ночь.

— Да, мы познакомились. — В голове Кейна мелькнул образ висящего на стене мушкета. — Очень милая женщина.

— Вы правы. Она будет отстаивать своё право на земли мужа, ныне покойного. И я, как маир, хотел бы видеть вас на торжестве, которое пройдет завтра в полдень. Я могу рассчитывать на вас?

Кейн, всё ещё терзаемый головной болью, перевёл хмурый взгляд на окно, о которое разбивались холодные капли дождя. Где-то вдали прогремел гром. Сегодня он до лагеря не доберётся, если конечно нет желания вымокнуть до нитки. И это желание у него отсутствовало.

— Что ж, — он улыбнулся своим собеседникам, — почту за честь принять приглашение маира Винтры и прикоснуться к мушкету Дувтси Тнилка.

Настенные часы в кабинете Хельмута Кромберга показывали четыре часа пятнадцать минут.

До празднования Дня Тнилка оставалось чуть менее двадцати часов.

10.

Дэйк прокрался по тёмному переулку и осторожно выглянул из-за угла дома, внимательно осматривая городскую площадь. В столь поздний час она была пустынна, а льющий с самого утра дождь давал гарантию того, что все будут сидеть по домам и не высунутся на улицу без особой на то нужды. Словно подтверждая его мысли загремел гром и яркая молния прочертила небосвод. Запрокинув голову, он стал разглядывать чёрную громаду Дома Собраний, тщась обнаружить свет хотя бы в одном из многочисленных окон. Но нет, ничто не говорило о том, что в здании кто-нибудь есть. И, насколько знал Дэйк, там редко кто оставался на ночь, так что всё должно пройти гладко.

Постояв ещё немного для надежности, он поглубже натянул капюшон и короткими перебежками приблизился к дому. Объёмная сумка из непромокаемой кожи то и дело билась о бедро, и он осторожно придерживал её за ремень.

Внезапно справа раздалось злобное шипение. Дэйк от неожиданности чертыхнулся и, подскользнувшись, чуть было не упал в грязь. Бормоча про себя ругательства, он шикнул в темноту, из которой выскочила и пробежала около его ног испуганная кошка, скрывшись под крыльцом здания. Прежде чем идти дальше, он нервно сплюнул три раза через плечо — поди разбери, чёрная она там была или нет, но лучше перестраховаться.

Быстро взбежав по ступеням, он пригнулся и замер у главного входа. Обернувшись, ещё раз окинул взглядом площадь — никого. Дэйк уже в который раз опустил руку на сумку и почувствовал сквозь намокшую ткань очертания своего груза.

Последний шанс остановиться и уйти незамеченным.

Но бездна, награда во сто крат перевешивала риск, чтобы отказываться. И она будет ещё больше, если всё получится как надо — он был готов на всё, лишь бы выбраться с Винтады. С тех пор, как его изгнали, его жизнь превратилась в сплошное выживание — на уцелевших землях царит дикость, нет государств, одни поселения да горстка городов, проживание в которых отныне необходимость, ведь в одиночку не выстоять и не защититься против беснующихся отбросов, многочисленных банд, фанатиков, грабителей и прочей швали. Дэйк с усмешкой убрал руку от сумки — в конце концов всё всегда сводится к деньгам. Абсолютно всё в жизни имеет свою цену, даже хваленая человеческая жизнь, что бы там не говорили про её бесценность. Просто за одних не дашь и ломаного гроша, а вот за других придётся выложить солидную сумму. И всегда найдется тот, кто возьмётся за работу, оплаченную хрустящей банкнотой, какой бы она не была. В этот раз нашли его.

Отбросив последние сомнения, он взялся за холодное железо дверной ручки и медленно потянул на себя, мысленно приготовившись к тому, что дверь заперта. К его удивлению та легко поддалась. Отлично! По крайней мере сейчас ему не придётся пользоваться отмычками, которыми он, честно говоря, орудовал не очень хорошо.

Оглянувшись в последний раз и убедившись, что его никто не видит, Армастро проскользнул внутрь и тихо затворил за собой дверь. Некоторое время он привыкал к царившей вокруг тьме, изредка разгоняемой вспышками молний. Зал собраний, в котором он оказался, был невероятно огромен и больше напоминал имперские залы храмов Блюстителей — два ряда длинных скамей, тянущихся до самого алтаря, роль которого здесь исполняла трибуна оратора, по обеим сторонам которого стояло по пять высоких кресел — для старейшин города — да и высокие витражные окна добавляли сходства.

Стараясь лишний раз не шуметь, Дэйк снял свои грязные сапоги — оставлять за собой ошмётки грязи он не намеревался. Настороженно прислушиваясь к малейшим посторонним звукам, прокрался вдоль стены и остановился. Обувку решил спрятать под скамьей, после чего отправился дальше. Добравшись до трибуны, внимательно осмотрелся. Из зала было три выхода: тот, через который он вошел, и ещё две двери, расположенные слева и справа от трибуны. Соглашаясь на это дело, Армастро умолчал одну важную деталь — он не знал, где именно находится оружейный склад. По правде говоря, его никогда не допускали во внутренние залы Дома — как и большинство молодняка. Остаётся надеяться, что ему не придется блуждать тут всю ночь и его поиски быстро завершатся. Не теряя даром времени он решил идти вправо. Как говорится, налево пойдешь — неприятности огребёшь, направо пойдешь — ещё больше огребёшь.

Здесь дверь также была не заперта. За ней оказался довольно просторный коридор, который он постарался пройти как можно быстрее. Конечно у него было желание заглянуть во встретившиеся ему по пути комнаты и хорошенько поживиться "тамошним" добром, но сердце у него так и замирало каждый раз, когда до него долетали какие-нибудь отдалённые и невнятные звуки этого старого места. Всё-таки верно говорят, что старые здания живут своей жизнью. И ночью, подобной этой, можно услышать их дыхание. Дэйк потряс головой, отгоняя непрошеные мысли. В общем о грабеже пришлось забыть. Сначала дело, а вот потом, если у него останется время...

Немного поплутав, коридор вывел его к лестничной площадке. Так, вверх ему точно не надо (кто будет держать склад с порохом наверху?), а вот вниз стоит прогуляться. Останавливаясь перед каждым поворотом лестницы, он всякий раз напряженно вслушивался, прежде чем осторожно выглянуть из-за угла и пойти дальше. Наконец лестница закончилась очередным тёмным коридором. Сделав вперёд два осторожных шага, Дэйк опустился на корточки и втянул в себя воздух. Отлично, сыростью не пахнет, даже не смотря на то, что на улице бушует гроза. Да и пол здесь сухой.

Нащупав на шее тонкую цепочку, вытащил наружу медальон — обыкновенную стекляшку размером с монету. Сжав её в кулаке, Дэйк, чётко выговаривая каждую букву, прошептал:

— Яви свет!

Меж его пальцев тут же засиял яркий огонек. Разжав руку, прищурился от ударившего в глаза света. Проморгавшись, Армастро выпрямился и покрутился на месте. В принципе ничего особенного: небольшой зал, несколько крепких, окованных сталью дверей, но вот центральные были двустворчатыми и весьма широкими, к тому же в левую створку вмонтирована ещё одна дверь стандартного размера. Подойдя к ней, он без особой надежды дёрнул за ручку и недоуменно замер.

Открыто.

А вот это уже было очень странно. Ну ладно раз, ну два, но трижды везёт только утопленникам, сделавшим пару лишних вдохов прежде, чем захлебнуться! Может, это ловушка?

Дэйк опасливо заозирался по сторонам.

Да ну, бред! Кому известно, что он здесь? Кроме Бэна никто и не знает.

У него внутри всё похолодело.

Бэн.

А что, если это всё специально затеяли, чтобы поймать его, Дэйка Армастро? Вывести на чистую воду нечистого на руку главаря банды?

Он почувствовал, как его губы растягиваются в усмешке. Ага, конечно, дался он им, как же. Уж проще поверить в беспечность горожан, чем в то, что на него, мелкую сошку, решили устроить охоту. Да ещё так изощренно. Ладно, что-то он действительно разнервничался. Пора возвращаться к работе, она сама себя не сделает.

Решившись, Дэйв шагнул за дверь.

— Клянусь пальцами всего моего рода, — выдохнул он, широко улыбаясь.

Повсюду, куда хватало глаз, стояли бочки, ящики, стеллажи с мушкетами и пистолями, шпагами, мечами, кинжалами и даже (барабанная дробь!) несколькими пушками! Он точно попал по назначению. Неужели жители Винтры действительно так беспечны и самоуверенны, что не запирают свою оружейную? Ай да стрелки, ай да олухи!

Дэйк прошел вглубь оружейного склада, присматривая нужное место. Его выбор пал на дальний угол, где бочки высились до самого потолка, а у стены стоял массивный стол с ружейным маслом и пороховницами. Присев на корточки, он заглянул под стол, под которым, не считая нескольких ящиков с инструментами, ничего не было. Отличное место для его посылки. Сняв сумку с плеча и осторожно опустив её на пол, Дэйк расстегнул ремни непослушными пальцами и извлёк наружу небольшой деревянный ящичек. Подышав на занемевшие руки и потирая их друг о друга, снял стальные зажимы и убрал крышку. Рассматривая содержимое ящика, он невольно залюбовался: внутри находилось необычное устройство, в центре которого располагался магифакт напоминающий табулу, от которого шли многочисленные трубки, соединявшие его с несколькими прямоугольными брусками арканита под стеклом терсека и испускавшим яркое зеленоватое свечение.

Как там сказал Бэн, цитируя Борба — "волшебный коллапсер арканита — универсальный магифакт дальнего радиуса действия, разработанный Арта-Игни и предназначенный для военных нужд, с ручным и автоматическим режимом активации."

Проще говоря — бомба.

Арнхольд едва смог выпрямить свою негнущуюся спину, а шея так затекла, что он не мог лишний раз повернуть голову без того, чтобы не скривиться от боли. Казалось, каждый сустав в его дряхлом теле считал своим долгом хорошенько похрустеть. Он протёр слезящиеся глаза трясущейся рукой и, вновь надев очки, вернулся к прерванной работе. Склонившись над красивейшим мушкетом, старик вновь всё перепроверил — всё ли тщательнейшим образом смазано, всё ли до блеска начищено, всё ли идеально отлажено. Арнхольд не мог себе позволить упустить даже самую маленькую деталь, ведь завтра с помощью этого мушкета, самого лучшего мушкета в городе, будет приведён в исполнение закон Дувтси Тнилка. И только он, почётный оружейник города Арнхольд Брентворд, имел право подготовить оружие к завтрашнему дню.

Старик извлёк из кармана жилета старенькие часы и, поднеся их поближе к лампе, подслеповато всмотрелся в циферблат. Свинец ему в пузо, уже далеко за полночь! Да старуха точно его прибьет, это как пить дать! Арнхольд весело заулыбался, представив себе свою Дору, хмуро встречающую его на пороге и костерящую на чём свет стоит. Эхх, вот старая карга, ведь опять начнет ворчать, что ему уже пора себе смену готовить. Он вздохнул, рассеянно поглаживая приклад мушкета. Да чего уж там говорить, права его старуха, совсем он теперь старый стал. Арнхольд был оружейником Винтры столько, сколько себя помнил. Вот уже семьдесят шесть лет он исправно выполняет свои обязанности и не может себе даже представить, что ему не надо будет каждую неделю смазывать и начищать ружья, каждый месяц затачивать клинки, следить за порохом, чтоб не отсырел, за сводками Арта-Игни, чтобы не проморгать момент, когда появится мушкет лучше чем тот, который сейчас лежит перед ним. Да и кого он себе в ученики возьмёт? Уж точно не этого оболтуса Динсона! Но хочешь не хочешь, а начать искать придётся.

Арнхольд перевернул часы дном кверху и провёл большим пальцем по уже практически невидимой надписи. Сейчас, наверное, её и прочесть-то можно будет с большим трудом. Но ему и не надо было её читать, он и так знал наизусть каждое слово: "Дорогому Арнхольду Брентворду с благодарностью от всех жителей Винтры". С печальной улыбкой старик вновь погладил рукоять мушкета. Если бы не проклятый артрит, он бы не провозился с ним до такой поздноты. Это в молодости ему казалось, что стариком быть интересно и только и надо, что сидеть на лавочке да посмеиваться над молодежью. На деле всё оказалось не так весело. А чего весёлого в том, что у него теперь беззубый рот, кривая спина и никудышное зрение? А вдобавок к этому ещё и артрит, геморрой, и бесполезно болтающийся труп между ног.

Ещё раз печально вздохнув, он с трудом поднялся. Собрав со стола инструменты и уложив их в сумку, повесил её себе на плечо и, подхватив лампу и мушкет, вышел из комнаты.

Отложив в сторону крышку Дэйк склонился над бомбой. Его била мелкая дрожь, а на лбу блестели капельки пота, которые он тут же вытер тыльной стороной ладони. Ему оставалось только активировать устройство, переключить его в ручной режим и убираться отсюда как можно быстрее. Не стоит играть с удачей, ему и так уже повезло сверх меры.

Очень осторожно он прикоснулся к ледяному стеклу терсека. Возникло ощущение, словно положил ладонь на кусок льда. Малоприятно. Сглотнув накопившуюся слюну, Дэйк насторожено всматривался в глубины поддёрнутого туманом стекла и уже начал нервничать от того, что ничего не происходило. Наконец на поверхность зеркала выплыл какой-то непонятный ему символ и один из четырёх брусков арканита засиял ярче. Облегчённо вздохнув, он смахнул струившийся по лицу пот, прикоснулся к символу указательным пальцем и стал ждать. Через несколько долгих минут загорелся ещё один символ, к которому он поспешно приложил средний палец. Вскоре загорелся и третий для его безымянного. Но вот четвёртый всё никак не хотел появляться!

Может, он сделал что-то не так? Да вроде нет, активировались же уже три арканитных бруска, значит, всё верно. Бездна! Мало того, что он чувствует это раздражающее покалывание в подушечках пальцев, так ещё и рука уже порядком онемела.

Наконец загорелся четвёртый символ.

Арнхольд вошел в главный зал и поднялся к трибуне. Прямо за ними у стены возвышался постамент, на котором стоял длинный стальной ящик, украшенный витиеватой резьбой. Подняв стеклянную крышку, старик трепетно вернул мушкет на его законное место. За всю свою жизнь он помнил каждый мушкет, побывавший в этом ящике. Этот был двадцать третьим.

Эти ружья ему всегда нравились больше остальных, и не из-за того, что они считались лучшими и носили имя Дувтси Тнилка. Нет, из оружия, попавшего в этот ящик, никогда никого не убивали. Его использовали только для свершения закона Тнилка и ни для чего более. Арнхольд, даже будучи городским оружейником, ни разу в жизни не сделал ни единого выстрела не то что в человека, но даже в животного. Он не видел в убийстве ничего достойного и вызывающего восхищение, и этим он отличался от большинства жителей Винтады.

Старик поднял взгляд на длинный настенный гобелен, берущий своё начало под потолком и расположенный точно посередине между витражными окнами. В слабом свете лампы вышитые золотом буквы сверкали и слова сливались так, что их становилось трудно разобрать. Но несколько самых нижних строк всё же можно было прочесть:

"В сердце Новой Земли, Винтаде — стоим!

Вольных пращуров честь — с далеких краин!