Так произошёл в те лета расход между Ангелами и Демонами, жившими в мире всегда до тех дней.
С уходом в небо Ангелы мирно жить перестали. Три клана не могли примириться с долей своей в новом мире, и началась война. Поверженных новый мир низвергал в родной им пласт. Тела немощные падали наземь и погибали от удара об неё. Многие выжили, но крыла их обгорели и души их вместе с ними. И остались они жить смертными, к коим потомкам Я отношусь, и всяк, кто себя человеком зовёт.
После той войны был день, когда в мир сошли силы Высшие, и ими был положен Закон. Закон тот и по сей день соблюдаться должен, и до скончания веков им жить всё будет.
Суть закона мне не известна.
Но ведомо, что ни Ангелы, ни Демоны, ни Дети Войны не могут преступить его.
Люди же настолько малы и смертны, что про оный не знают, ибо сила их утрачена и на мир более влиять не может.
Только посланец небес, именуемый Мессией, способен быть в противостоянии представителем обездушенных — людей. Не сродни он должен быть людям, но жить среди них срок изрядный. Мессия силами иномирными будет отмечен мечом, что зовётся мечом Света.
Меч тот отличить от другого несложно. На лезвии его руны, что читать можно с разных сторон. С одной гласят они:
Несущий меня — воин света, что идёт дорогой против тьмы.
Перевернув, имеем же:
Тьмой порождённый несущий сей меч и свет его первый враг.
Не "за" и не "против" людей тот Мессия, и выбор свой он сделает в последний миг.
Знак того, что Мессия готов к выполнению долга своего, добровольно ли, принудительно ли, будут знамения, Законом оговорённые. Вхождение в мир людей сил скрытых, но действительных. И подобно испытаниям будут они для Мессии от Низшего к Высшему.
Список знамений, предваряющих приход Древних сил, представлен:
...
Анхель отложил бумаги. Он начал понимать, кто он...
Часть II
Глава 8
Недалёкое будущее. Россия, г. Санкт-Петербург
Стук в дверь. Достаточно настойчивый и в меру любезный. За дверью двое. Чёрные кожаные пиджаки, чёрные же брюки, рубахи разные — у одного серая, у второго красная, галстуков нет. В руках у одного папка. Контроль явился. Каждый год, в одно и то же время. И не надоедает им?
В прорезь глазка снова ударил свет — там за дверью поняли, кто пришёл. Открываются замки. Хозяин отворяет дверь, впускает гостей, здоровается — двое ведут себя вполне дружелюбно.
— Здравствуйте, здравствуйте. Эээ... Анхель Филипов?
— Да — Я.
— Мы из национального отдела миграции.
— Да Я сообразил. Каждый год приходите проверять. Проходите, садитесь — мне прятать некого.
Двое проходят в зал, который также кабинет и спальня. Садятся на диван, с позволения подвигают газетный столик, раскладывают бумаги. Хозяин предлагает чай или кофе — отказываются. Все трое усаживаются на диван. Тот, что в красной рубахе, видимо старший, начинает разговор:
— Тааак-с... — Протягивает он, пролистывая бумаги. — Стало быть, я — старший смотровой группы, зовут Алексей, это Андрей. — Жмут руки. — Раз вы поняли, кто перед вами, полагаю, объяснять наш приход смысла не имеет?
— Не стоит тратить время. Вы здесь, чтобы задать несколько рутинных вопросов о том, не прячу ли Я кого-то, незаконно пересёкшего границы государства.
— Всё верно. Пре-екра-асно. — Вновь протягивает он, зарываясь в бумагах. — Итак, Анхель Филипов. Отчества нет — почему?
— Родился на территории Германии.
— А родители ваши кто?
— Отец русский, мать испанка, в Германии жили потому, что отец наполовину немец — по матери.
— Когда переехали сюда?
— После распада СССР, в 1992 году.
— Угу... — Снова что-то полистал. — Родителей уже нет в живых — погибли в автокатастрофе... угу... Сёстры-братья?
— Нет — Я один. Если родственники и остались, то в Европе. И Я их вряд ли знаю.
— Понятно. Теперь по поводу нашего визита — говорите, прятать некого?
— Некого. Живу один. Квартира, сами видите — маленькая.
— Ну да — не разгуляться. — Усмехнулся Алексей. — Про соседей не в курсе, ничего такого не видели?
— Тут достойные люди живут — упрёков не имею. Неужели находите ещё их?
— Редко, но бывает. Ну, так мы квартиру осмотрим?
— Пожалуйста.
— Хорошо. Андрей, походи, погляди. — Второй встал и медленно, осторожно открыл ванну, туалет, большие шкафы, но, никого не найдя, вернулся и дал знать, что всё чисто.
— Всё в порядке?
— Да. Пятый год у вас всё хорошо. Стало быть, теперь нескоро к вам зайдём. Вы у нас сомнений никогда не вызывали. Так что всего хорошего.
— И вам.
Двое обулись, за руку попрощались с хозяином и ушли. У каждого своя работа — у них вот ходить и искать тех, кто прячется и прячет. Времена такие, что поделать. Лет десять назад такого не было, так и страна катилась чёрте куда. Теперь с новой властью всё гораздо строже. Впервые после распада СССР Анхель видел стабильное развитие. Особенно курс поменялся после недавней революции, которую в мире прозвали "Молчаливой".
До неё тоже вроде бы всё налаживалось, но как-то не так, как сейчас. Сейчас власть к народу ближе. Да и вообще, многое не так стало. Сначала дико было, но прошло семь лет и, вроде, наметился правильный курс.
Фамилия новая — Филипов, вынужденная мера. Да и проще так было здесь прижиться. Сразу по приезду сюда сделал. В то время можно было стать кем угодно, только деньги плати. И паспорт сделали, и личное дело новое написали, досье и всё прочее, без чего нынче туго пришлось бы. А как просто раньше было — сказал, как зовут, и всё — считай паспорт готов, а теперь, вон, сколько бумаги надо испачкать, чтоб самому чистым перед законом оставаться. О времена!
Ну да что сравнивать? Жить надо. Хотя, по правде сказать, надоело уже блуждать по земле в ожидании. Пять веков уже. Больше даже. А список так и не завершился. Последний пункт остался и тогда вот начнётся неведомо что.
И ждать осталось недолго, если смотреть на то, как планомерно начали сбываться мутные намёки пророчества. Как туманные слова про будущее стали ясны и понятны в настоящем до конца. Как, например, первое, что должно было начать "подготовку" мира к чему-то там неведомому в будущем: "Даст начало наводнению волна силы невиданной раньше, поведёт её вождь под поруганным символом добра". Анхель был тогда в Канаде, когда началась Вторая Мировая война. До того он не видел более кровопролитной войны, а видел он их достаточно, уж поверьте. В нескольких даже участие принял. Но больше всего его заботили строки пророчества, за которыми стало удобно следить лишь в двадцатом веке, когда появилось общедоступное радио. До того же приходилось слоняться по означенным в ватиканских бумагах "северным землям", где и произойдёт битва.
Интересно, а это и впрямь будет битва? Или драка? Или под битвой подразумевается нечто более масштабное? Всё туманно. Мир за последний век и так бурлит и пенится, и никогда не знаешь, что ждать через год от него. Государства появлялись и исчезали, революции шли одна за другой и далеко не всегда на пользу, войны вспыхивали и гасли, но люди во всём этом гибли стабильно. За многие годы Россия сейчас гарант спокойной жизни. Да, появилось много комитетов, которые рыскают по ночам, ходят по домам с расспросами, но при всём этом нет того, что было при старом режиме.
Теперь действительно все равны. Ну, почти. Разница эта состоит лишь в том, что рабочий на заводе получает больше, чем глава государства, который не получает ничего. Налогов вполне хватает, чтобы накормить, одеть и при надобности отправиться в путешествие за границу или по просторам необъятной Родины. Чиновников, менеджеров и ещё очень многих работников непонятного фронта упразднили. Все силы брошены на восстановление ещё советской промышленности. И строят её только граждане Объединённой Российской Державы. Вся чернь, которая в избытке пила кровь страны, насильно выслана за границу. На случай её незаконного возвращения и есть национальный отдел миграции.
Да — теперь русские люди возвращаются из стран Скандинавии, Европы, Америки, чтобы строить новую сильную Россию. И начало, скажу вам, многообещающее.
Как и начало "Начала Наводнения" — стремительно и с пониманием того, что последствия будут выше всяких смелых догадок. За мировой войной были Хиросима и Нагасаки, затем войны во Вьетнаме, Афганистане, Ираке, Кавказе. Содрогнувший мир Чернобыль. Памятная многим подлодка "Курск", башни близнецы в США, цунами в Индонезии, волны революций по всему миру, сопровождаемые свержениями власти и кровью, кровью, кровью... Затем землетрясения, цунами в Японии. Разрекламированный, как только можно, Конец Света, который к удивлению многих не случился, хотя Анхель возлагал на него надежды, что это то, чего он ждёт. Но нет! Это было не то. Индейцы майя если и ошиблись, то не критично — через несколько лет случилась катастрофа в Йеллоустоне, которая до конца подкосила и без того хромающее на обе ноги США. Они до сих пор в состоянии чрезвычайного положения, многие погибли, треть страны стала непригодной для жизни. На два года небо стало серым от пепла, от чего встала вся авиация планеты. Да, это был кризис невиданных масштабов.
И на всё это есть намёки в пророчестве. И вот:
"Когда апокалипсическая волна сойдёт на нет, и мир вздохнёт свежестью, в граде, что на костях рождён, кровью омыт и смертью пропитан, скроет вода в день Солнца затменья хранителей верных — то будет плетью для колесниц, что принесут в мир снова войну, чуму и голод. А следом за ними сама Смерть придёт. И сойдутся тогда Мессии клинок и меч, траурно чёрный, и высекут искры новой истории..."
Эти строки Анхель знал наизусть.
Санкт-Петербург... Построенный на костях рабов. Омытый кровью во время революции 1917 года. Пропитанный смертью за девятьсот дней блокады — ошибки быть не может. Анхелю это всё виделось как финишная прямая. Пророчества они на то и пророчества, пока не сбудутся — они просто строки на бумаге. Пока будущее не стало настоящим — оно так же недосягаемо, как звёзды.
Ну, а пока до звёзд далеко, есть сумбурная жизнь обычного, если не сказать, заурядного инструктора по выживанию в условиях дикой природы — Анхеля Филипова. Опыта у него было больше, чем у кого бы то ни было. Уж поверьте. Бэру Грилзу и не снились вымершие сёла во время свирепства чумы, где люди умирали, и трупы их так и оставались гнить в своих постелях, а зараза была повсюду. К счастью, Анхеля человеческие болезни не брали. Поэтому он был достаточно востребован как в армейских спецподразделениях, так и в исторических клубах — тут он был незаменим, ибо в свои тридцать девять знал больше, чем какой-либо историк.
Да, вечные проблемы с возрастом давали о себе знать. Въехал в страну он якобы в двадцать девять, но каждые пятнадцать лет приходилось переписывать свою историю, платить деньги продажным тварям, которые есть при любом режиме. Скоро придётся проверить на корыстолюбие новых, но пока он живёт по старой легенде. Всё же цивилизация — не всегда хорошо. Постоянно переезжать с места на место, бросать всех друзей, все связи и становиться новой личностью очень сложно. А ещё сложнее не нарываться на старых знакомых, которые порой попадались — Петербург-то город маленький. А после того, как вся рабочая иммиграция была выслана, народу стало, словно, раза в три меньше. Так и приходится жить от одной окраины до другой.
Поначалу он жил в Купчино, сейчас на другом конце города в небольшой однокомнатной квартире на первом этаже. Первый этаж — это конечно не самое удобное место, но в ту пору выбора не было. Во всяком случае, его тут любили. Первый этаж — это как быть ближе к народу: всё слышно. О ком сплетничают внережимные бабушки, каких кумиров обсуждают дети, у кого как работает движок в машине и так далее. Поначалу во дворе с приходом ночи кроме гопников никто не ходил — местная шайка твёрдо держала "свой" двор. Но Анхель быстро вогнал им ума в небезызвестное место, и двор стал общий. Это один из моментов, за которые его тут ценили. Также именно он задолго до нового режима и общегосударственного запрета на алкоголь, никотин, сильнодействующие наркотики и всего того, что было разрешено раньше, проводил работу с молодёжью о вреде подобных привычек. Его слушали и, что радовало не только его, но и родителей, понимали.
Порой к нему на чай приходили местные вдовы, разведёнки и тому подобные персоны. Ну, вы понимаете, зачем — такой мужчина пропадает в одиночестве. К тому же зарабатывает на тренингах, семинарах весьма солидно. Также Анхель возглавлял небольшой кружок по выживанию. Никакой военной тематики — только выживание. В этом кружке было второе дно. Оно возникло случайно во время одного из выездов. Пока лагерь спал, Анхель ушёл подальше от подростков, чтобы размяться с мечом — никакой медитации ему не надо было. Просто почувствовать рукоять своего меча. Естественно, кто-то это заметил и на следующую ночь Анхеля встретили с палками, наспех доработанными в мечи и потребовали научить. Отступать было некуда.
Патриотическое воспитание в ОРД — основная задача воспитания детей и подростков. Поэтому, когда наверху узнали про данное движение, Анхеля по-доброму попросили преподавать своим ученикам славянский стиль фехтования и ведения боя. Умолчав о том, что не знает оного, Анхель согласился. Пришлось самому освоить, что оказалось несложно — всё было слишком понятно, чтобы не овладеть этим стилем. Это стало лишним пунктом финансирования его кружка, плюс — одобрение правящей власти всегда на пользу дела.
Не сказать, что фехтовать пошло много народу — всего восемь человек: пятеро юношей и три девушки. Каждый был со своими тараканами в голове, у каждого было что-то такое, что отличало его от всех и, пожалуй, это больше всего их сплачивало.
Для Анхеля было, как никогда, в радость работать с теми, кто просто хочет уметь владеть оружием. Натаскивать их для убийств он не стал бы. Его работа со спецподразделениями заключалась только в подготовке их выживать в любых условиях. Когда речь заходила об искусстве убивать, Анхель уходил от ответа или вовсе игнорировал этот вопрос. Его понимали.
Среди тех, с кем он работал, ходили разные слухи, разные догадки того, кто он есть. Вплоть до сказочных, которые, кстати сказать, были весьма близки к истине. Например, он краем уха слышал, как его за глаза, естественно, назвали Убийцей монстров. Были идеи, что он бессмертный, а то и вовсе из другого мира. Рассказы обычно перемежались смехом, но не признаваться же, что солдаты были очень близки к истине.
Да и кто, собственно, поверит сорокалетнему на вид человеку, коли он поведает историю о том, как он пять веков назад был ангелом, а потом пал на землю во время неких, неизвестных даже ему, событий. А потом был очевидцем Гуситского восстания, прожил достаточно долго в Чехии, затем совершил поход на Ватикан с целью ограбить его, а потом долго странствовал по всему северу планеты, разыскивая хоть какие-то намёки на те пророчества, о коих написано в украденных бумагах.
