— Хорошо, веди меня в рюмочную, только не долго нам еще Сосискину еду покупать, — поддалась моя уступчивость.
По дороге к точке разлива алкогольных напитков, к счастью нам попалась мясная лавка, где я, не торгуясь отоварилась по полной, в противном случае меня ждала бы приличная истерика, а мою пятую точку — пузырек зеленки. Поплутав в каких-то переулках, мы добрались до забегаловки, где наливали не только пепси. Увидев размер ведерочка, в котором плескалось заказанное Сивкой пойло, мне бы, дуре, подбить его стремление надраться прям на взлете, но я ушла в свои мысли, а когда через какое-то время вернулась с небес на землю, он был уже тепленький. Быть санитаркой и тащить на себе в голову раненого водкой бойца, мне совершено не хотелось, да и опыта транспортировки пьяных единорогов у меня не было. Вот пьяного мужика, а если постараться то и двух, это я, пожалуйста, а вот заплетающегося четырьмя ногами единорога, увы, не доводилось таскать домой. Но именно в этом качестве мне пришлось выступить.
По дороге к постоялому двору для начала Сивке приспичило посетить ювелира. Оказывается, насмотревшись на меня, ему очень захотелось украсить свои уши сережками. Потом был художник, гном из молодых живописцев, который осуществил давнюю мечту Сивки, нарисовав на непострадавшем от зубов Сосискина боку русалку. Только вместо головы у нее был череп, а в руках она держала пузатую бутылку и огромную кружку. Все это обрамляла надпись. Мне не сказали, что там было начертано, но подозреваю что "Все бабы б..и". На вопрос, чем он вообще за все расплачивается, Сивка пробухтел что-то невразумительное, а на вопрос, как он завтра будет участвовать в предстоящей церемонии, он просто меня послал по матери. Пьяный, поющий во всю глотку местные скабрезнее частушки, с хреновой тучей всяких колечек и прочих сережек, сверкающих в обоих ушах, и трясущий браслетом, продетым в ноздри, с пятном от зеленки на одном боку и с совсем не с невинным цветочком на другом, подмигивающий всем проходящим девушкам абсолютно пьяным глазом Сивкавызывал у прохожих примерно те же чувства, которые я вызывала у них поутру. Двух потрясений город мог и не пережить, надо было заканчивать сольный номер единорога как можно быстрее, но такси тут не ездили, а мы до кучи еще и заблудились.
Как всегда в такой ситуации только что буквально кишевший под ногами народ, испарился. Я уже не надеялась найти хотя бы умертвие, когда услышала впереди шаги. Я полетела на этот звук и выпалила:
— Простите, Вы не подскажите, как мне пройти к постоялому двору "Спотыкач", а то мы с моим другом заблудились.
Последние слова я произносила по слогам. На меня, улыбаясь смотрел ОРК. Авторы любовных романов, когда описывают первую встречу главной дурочки с ее ожившей девичьей мечтой, в таких случаях пишут: "Ее сердце затрепыхалось испуганной птицей, от прерывистого дыхания грудь волновалась как бурная река, глаза распахнулись в немом восхищении..." ну и дальше по списку. Авторитетно заявляю — врут, причем нагло и безбожно. Когда я увидела воочию мужчину своей мечты, я его тут же захотела, прям сейчас и немедленно, и если бы не пьяный в хлам Сивка, требовавший буксировки в стойло и голодный Сосискин, я бы его ссильничала не сходя с места. Нет, это не был мой далекий Хришенька, это был совершено другой орк, но он был почти такой же, и мне пришлось впиться ногтями себе в ладони, чтобы привезти себя в чувство. Орк смотрел на меня с ленивой усмешкой, прекрасно осознавая, какое впечатление он на меня произвел.
— Кого же прекрасная ларда имеет в друзьях? — Промурлыкал этот похититель моего сердца.
Голос был достаточно грубоват, и поэтому я смогла отмереть и, усмехнувшись, сказала:
— Я его не имею, я его домой пьяного веду, — и показала на пытавшегося уже лечь спать под забором Сивку.
Орк, увидя моего пьяненького коняшку, заржал, и, подойдя к нему, легко взвалил на плечо. Не обращая на меня никакого внимания, этот тяжелоатлет двинулся вперед. За ним как японка в традиционной обуви, выворачивая ноги на каждом шагу, отчаянно мечтая оказаться на месте Сивки, семенила я.
Единорог, как все пьяные ходил по кругу — это я выяснила примерно через пять минут, когда увидела знакомый постоялый двор. Вежливо поблагодарив скинувшего с плеча как мешок с картошкой Сивку орка, я, с сожалением вздохнув, зашла практически в родные пенаты. Попросив Яфона забрать валяющегося у ворот пропьянота, бегом направилась кормить Сосискина. Если бы не целая корзина копченостей и довольно приличный кусок мяса, меня бы порвали на части. Сосискин поглощал еду быстрее, чем мающийся похмельем высасывает бутылку пива. В процессе его насыщения, я похвалилась покупками и в красках расписала свой поход по местным торговым центрам. Пес похвалил меня за мою бережливость, но при этом он заявил, что сумел бы сторговаться еще дешевле. Пребывая в воспоминания об орке, я даже не стала его разубеждать в обратном. Если ему хочется думать, что кто-то бы заплатил целый золотой за счастье видеть его в корсете, то кто я такая чтоб его разубеждать. Наконец, он насытился и великодушно согласился сопровождать меня к ужину. На мое счастье кухарка вернулась, и я вполне нормально поела.
— А народу-то на этой малине прибавилось, — заметил прибывающий в крайне благодушном настроении, Сосискин.
И действительно, почти все столики в зале были заняты, и народ методично опрокидывал в себя кто рюмки, кто кружки, а кто-то пил прям из горла. Да и контигентец демонстрировал лица, не отягощенные интеллектом. На нашу беду к столику подошел чуть отрезвевший Сивка и затребовал себе выпивку. Яфор приволок нам на стол бутыль мутной бормотухи, а для меня маленький кувшинчик гномьего вина. Гномье вино... Что я могу сказать об этом, те из нас кто помнит что такое настоящее крепленое, тот поймет что я испытала, когда сделала глоток. Это был совсем не амброзия.
— Портвейн "Три топора", разбодяженый "Агдамом", — вынесла свой вердикт печень и порекомендовала воздержаться от дальнейшего распития.
Видя скорченный мной кисляк, до сих пор не нюхавший даже пробку и признававший только запах колбасы и вкус отборной вырезки, пес потребовал капнуть себе винца в мою пустую тарелку. Лакнув, этот начинающий алкоголик признал, что гномы таки умеют делать вино, а я зажралась. Как на грех в этот момент крепленая червивка сделала свое черное дело, в голове слегка зашумело, и мне похорошело. Рядом нарисовался гном с какой-то мандулой и спросил, что прекрасная ларда хочет услышать. Ларда, все еще пребывающая в романтических переживаниях, пожелала что-нибудь лирическое. Малорослый менестерль поклонился и, аккомпанируя себя на этой бандуре, запел.
Голос был хороший, играл он превосходно, только от мотива и слов у меня сводило скулы. Естественно, этот местный акынистый бард пел о прекрасном воине, отправившимся в поход против Темного Лорда, а его верная жена, нацепив пояс верности, осталась вышивать под окошком. И все эти саратовские страдания тянулись куплетов пятьдесят. Когда он, наконец, заткнулся, какой-то заплетающийся голос, звучавший рядом со мной, выдал:
— А повеселей слабать можешь, но только не Мурку!
Холодея от догадки, я повернулась и увидела пьяного Сосискина и валяющийся рядом пустой графинчик из-под вина. Пока я приходила в себя, этот свинтус доковылял до барда, попросил какого-то гоблина подсадить его за стойку, и что-то зашептал на ухо гному. Тот начал перебирать струны, подбирая мотив, пес утвердительно кивнул, через минуту зал взорвало:
Алёшка жарил на баяне,
Гремел посудою шалман,
В дыму, табачном, как в тумане,
Плясал старый одесский уркаган
В одной хавире повезло блатному Ваньке,
Удачно он обмолотил скачок.
Купил закусочную в центре Молдаванки
Где был одесский вещевой толчок
На это дело он угробил тысяч триста
Купил товару, пива, водки и вина.
На остальные деньги нанял баяниста,
Что б танцевала вся одесская шпана.
Там собирались фармазонщики, воришки,
Туда ворованные шмотки волокли.
Вино — рекой, там: домино, бильярд, картишки:
Такую там малину развели.
Как главный штымп, он занял место у прилавка
И заправлял вовсю еврейской кухней блюд.
На кухне жарила его подруга Клавка,
Официантом был Абрашка Вондергуд.
Стояла грозная фигура у порога:
То вышибала был Микола "Дверь закрой"
Уж коли выпил: без шумихи, ради бога...
Не то — душа с тебя долой!
Устал Иван Блатной крутить своё кадило,
Поставил верный самогонный аппарат,
Однако эта установка намудрила
И он пошёл работать в мясокомбинат.
— А теперь все хором, — гафкнул дережирующий лапой пес, и ему отозвался пьяный хор, пристукивающий кружками по столам
Алёшка жарил на баяне,
Гремел посудою шалман,
В дыму, табачном, как в тумане,
Плясал старый одесский уркаган
Видимо действительно ничто так не сближает людей как водка. Судя по рожам присутствующих, песня прошла на ура, и как не странно все поняли, о чем она. Я, было, сунулась стащить Сосискина со стойки, но на меня так посмотрели любители шансона, что пришлось позорно бежать на улицу. Выйдя на крыльцо, я стала пялилиться на луны и придумывать миллион и одну казнь, которая наступит завтра для пса. Когда я дошла до четвертования, раздалось:
— Ты позвала, я здесь, — и из темноты на меня вышел орк.
Но я сейчас была уже далеко не так розово настроена, и, поэтому сделав удивленные глаза, ответила:
— Мужчина, вы, наверное, хрен с гусиной шеей попутали, я никого не звала.
Орк засмеялся красивым грудным смехом:
— Зачем ты обманываешь себя, я же видел, как ты смотрела на меня и хотела, чтобы я к тебе прикоснулся.
— Первый раз так близко орка видела, — буркнула я и что характерно ведь не соврала же.
— Ты вся вспотела, когда смотрела на меня.
— Взопрела, пока этого мерина сивого на себе перла.
Снова смех и тихое, ударяющее по оголившимся нервам:
— Опять врешь, у тебя даже запах изменился.
— Давно не мылась, ветер поменялся, а ты стоял с подветренной стороны. И вообще моя девственность принадлежит вашему Предводителю, так что прошу пардону мне пора козу доить.
— Откуда ты знаешь нашего Предводителя? — вдруг напрягся этот совратитель.
— Каждый день вижу в своих лучших эротических снах. Так что прошу меня простить, вынуждена Вас покинуть, отправится спать и видеть очередной сон с его участием.
— Если передумаешь, я буду ждать тебя в течение одной четверти первой луны, — прошептал он и попытался снова уйти в темноту.
Я передумала очень быстро, вдруг это последний раз, когда согрешить доведется, мне ж еще с местным бугром рамсить, и неизвестно чем все закончится, соврала я своей девичьей чести.
— Через две четверти второй луны, — скороговоркой выпалила я и кивнула на самое крайнее окно.
Вбежав в зал, я попросила Яфора отнести Сосискина спать вместе с Сивкой на конюшню и ни в коем разе не давать ему запасной ключ от номера. Яфор понимающе усмехнулся и пообещал выполнить мою просьбу. Пока я поднималась по лестнице, в спину мне неслось:
Императорский централ, ветер северный
Этапом в рудники, зла немеренно
Но не упырь обычно губит,
А эльфийский самогон.
Пока ждала орка, я быстро переоделась в длинную футболку: демонстрировать свою Третьяковскую галерею на теле мне совсем не хотелось. Погруженная в тяжкие раздумья, какие позы мне сегодня лучше не практиковать, я даже не заметила, как он возник в комнате. При виде орка мне захотелось схватить его и кинуть на кровать, но все же когда он сделал шаг мне на встречу, у меня хватило сил прошептать:
— Отвар выпей, и так чтоб я видела.
Орк... Орк меня не разочаровал, я не знаю уж, как выдержала эту ночь вся мебель в этой комнате, включая сундук. Правда, он постоянно пытался стащить с меня одежонку, чем весьма мешал мне целиком отдаваться процессу. Когда в очередной раз я уклонилась от его попыток меня ее лишить, он, тяжело дыша, спросил:
— Ты что стесняешься?
Я прикусила себе язык до крови, чтобы истерически не расхохотаться. Так хотелось сказать, милый если бы ты на спор еще на первом курсе института провел целый день, загорая на нудиском пляже под прицелом взглядов кучи извращенцев и просто любопытствующих граждан, то ты давно бы исключил из своего лексикона глагол "стесняться". Но, к сожалению, ему надоело терпеть преграду на моем теле и он попросту порвал ее. Вот тогда я уже завертелась как вша на гребешке, чтоб, не дай бог, он не увидел мои крылья.
А после мы умиротворено лежали в кровати и курили: я сигарету, а он трубку. Прерывать идиллию мне совершено не хотелось, но засыпать и просыпаться я предпочитала одна. Надо было как-то покультурнее сказать, что товарищу пора выкатываться по месту своей прописки. Но орк меня опередил, сказав:
— Я, таких как ты, еще не встречал, ты очень странная. Ты не спросила моего имени и не назвала своего, согласилась провести со мной ночь, но принять тебя за проститутку может только молодой дурак.
А Бог то все же есть. Он принял тебя за честную нимфоманку, а не за продажную девку, успокоила меня гордость.
— Ты куришь, но какие-то странные палочки, а не трубку, — тонко подметил орк.
— Последняя гномья разработка, мне продали опытный образец, но скоро вы все перейдете на них, — выкручивалась как уж на сковородке моя изворотливость.
— Пора бы уже ему заткнуться, а то придется обновить кинжал, — подняла голову моя кровожадность.
А этот Мюллер вместо того чтобы замолчать, видя что разговор начинает меня тяготить, продолжал:
— На твоем правом плече, — он слегка надавил на моего наколотого дракошку, — знак дракона, но люди не настолько любят драконов, чтобы так выражать ими своего восхищение. Что он означает для тебя?
— Любовник как-то раз был из их племени, вот в память о незабываемой ночки и сделала, чтоб не забывать о бабской дурости.
Орк усмехнулся:
— На твоем другом плече странные узоры, но в нашем мире никто так не рисует. — И он погладил браслет в виде кельтского узора на предплечье.
— Ээээ... ну я часто теряю браслеты, вот и решила таким обзавестись, — чувствуя, что как-то это малоубедительно звучит, попыталась склеить отмазку я.
— У тебя на бедре щит воина, на сундуке я видел кольчугу и кинжалы, но у тебя нет на ладонях мозолей от оружия, а на теле следов от кольчуги. Значит, ты не воин, но зачем-то встала на дорогу войны, — выдал очередную логическую цепочку орк.
— Кольчуга понравилась, как на мне сидит, а кинжалы в подарок к ней получила, — я уже откровенно нервничала.
Он резко перевернул меня на живот и спросил:
— От каких злых духов охраняет этот хранитель? — и ткнул пальцем в Барда Симпсона на ягодице.
— Оберег от нетрадиционного секса, — пискнула я и сделала попытку перевернуться назад.
Но он мне не давал это сделать и, как завороженный, стал кончиками пальцев повторять контуры моих крыльев.
— Потрахалась, называется, что толку-то теперь ворочаться, как тюлень, если уже спалилась, — ядовито прошипела конспирация.
