— Я мучился все эти дни, и лишь мысль о том, что в скором времени мое одиночество закончиться, и я вновь смогу ощутить сладость твоих поцелуев давали мне силу переживать каждый день.
— Идиот, — устало пробормотала я.
— Ты права, я — идиот! Идиот, который каждый день просыпается с твоим именем на устах и засыпает с ним же, — с жаром согласился кот, а потом попытался схватить мою лапу и поцеловать. Вот только наши лапы и тем более морды не подходили для подобных нежностей, от чего он бросил попытку мучить мою лапу и удвоил натиск на уши: — Моим мученья не было конца, пока сегодня я не увидел твой прекрасный лик...
Я молчаливо все слушала, понимая, что, во-первых, с ним невозможно было говорить не о чем, кроме него самого, а во-вторых, попытка от него убежать тщетна. Пока не выговориться о себе любимом, найдет везде, мстительно увеличив длину собственных фанфар.
— Эль, ты только глянь! — раздался радостный голос Лиды.
Девушка подбежала к нам и почему-то начала кружиться, словно собачонка в попытке догнать собственный хвост, а потом она остановилась и требовательно спросила:
— И как тебе?
С монашкой мы как то незаметно стали вновь разговаривать, а она вновь играть с Мелкой. Хотя другого от двуногих, с их постоянно меняющемся настроением, и не следовало ожидать.
— Что именно? — в непонимании спросила я.
— Платье! — пояснила она с нажимом и вновь покрутилась на месте. — Как оно тебе? Правда, красивое?
На ней было одето желтое, расшитое синим вьюнком платье с короткими рукавами и белым абажуром, и пахло оно довольно приятно.
— Красивое, — согласилась я, не желая ее обидеть, — и пахнет вкусно.
— Нам ведь в общине запрещено носить облагающие платья, притом такого вызывающего цвета и с таким глубоким декольте, — пояснила она радостно, проводя по юбки руками. — Я впервые надеваю такую красоту! А брату, представляешь, волосы отрезали и бороду приклеили, а Ива будет беременной. — Она вдруг посмотрела на слегка обидевшегося рыжего кота, из-за того что эстафету балабола у него нагло вытащили из лап, и заверещала: — Ой, а кто эта лапочка?
— Франц, — с неохотой представила я, наблюдая, как она принялась его гладить.
— Такой пушистый, такой красивый, ну прелесть просто, — сюсюкала девушка, гладя его под подбородком и по усам. — А глазки, какие необычные. Разноцветные.
— Ты поменяла слугу? — с одобрением спросил у меня Франц. — Давно пора, а то та прежняя была лентяйкой и меня ни разу не погладила. — Кот перевернулся на спину и приказал: — Слуга моей прелестницы, почеши мне живот.
И Лида с воодушевлением его исполнила.
Все-таки двуногие глупцы. Ведь как еще можно объяснить то, что они не могут нас слышать, при этом прекрасно слушаясь?
* * *
Слова Лиды оказались правдой: Дэрек был с бородой, а Ивильмира с круглым животом. Вдобавок они перекрасили Фарга с Мивой, а мне дали выпить странную жидкость, из-за которой я потеряла сознания, а когда очнулась, то поняла, что стала на мир смотреть со значительно низшего расстояния, притом Мелкая, оказалась в два раза больше меня. Объяснили это тем, что колдун не рассчитал подходящую дозу для ирусана, и я уменьшилась не до размера обычной кошки, а до котенка. Монашка тут же засюсюкала и полезла меня гладить, на что я поцарапала ей руку и предупредила, что подобное обращение терпеть не намерена.
— Эль, прости, — попросила Ивильмира, аккуратно взяв меня в ладошки. — Действие зелья будет дня два-три, так что потерпи, пожалуйста.
Ей было легко говорить, а вот у меня появилась масса проблем, потому что оказалось у мелкого роста нет никаких преимуществ. Если раньше я делала два прыжка, то теперь приходилось делать двадцать. Еще меня стали доставать двуногие, в желании посюсюкать, и четырехлапые, из-за любопытства, которые раньше держались от меня на почтительном расстоянии. Особенно проблема была с собаками (хоть у меня и изменился размер, но запах остался прежним), которые мстительно стали меня преследовать, загоняя на заборы и деревья. Ко всему меня поймал Франц и принялся вылизывать, из-за чего я взбесилась и разодрала ему ухо, а потом впервые попросила Лиду меня помыть. Даже слизывать с себя его запах было противно! Хорошо, что следующим утром мы уехали из этой деревни.
Так как Ивильмира изображала из себя беременную, то двуногим пришлось купить телегу, в которую запрягли Фарга. В нее так же посадили меня и Мелку, а Дэрек занял место на козлах, взяв вожжи правления в свои руки. Миву же оседлала Лида, которая, в компании одного парнишки Литто, на несколько верст умчалась вперед.
— Я тут заметила: ты и Лида совсем не похожи, — словно невзначай сказала Ивильмира.
— Она мне не кровная сестра, — ответил жрец, не оборачиваясь. — Еще что-то?
Валькирия растеряно пробормотала:
— Не думала, что ты ответишь.
— Я просто не хочу, чтоб ты при ней что-то не то ляпнула, — пояснил Дэрек.
— То есть она не знает? — допытывалась женщина.
— Знает, но не все, — ответил мужчина, а потом с раздражением добавил: — А твой язык так и хочет доставить мне неприятностей!
— Он умет доставлять и приятности, — хихикнула женщина.
Дэрек повернулся, наградил Ивильмиру грозным взглядом и промолвил:
— Тогда будь добра, попроси его оказать мне приятность и заткнуться.
Я мысленно поддержала его просьбу.
— Ну, во время "оказывания приятности" разговаривать и так не получиться, — лукаво ответила она и весело подмигнула.
Жрец тяжело вздохнул, отвернулся и покачал головой, а потом вдруг напрягся и спросил:
— Слышишь?
Не знаю, что услышал двуногий, а мой слух уловил топот копыт около восьми лошадей.
— Спокойно, — ответила Ивильмира, а потом откинулась назад, слегка приляг на тюк сена, схватилась за выросший живот и добавила: — Если это стража, и если остановят и спросят, скажи, что в деревню "Калаченскую" едешь к знахарке Миколки из "Сивок".
— Ты уверена? — спросил Дэрек. — А если проверят знахарку?
— Уверена, я там... — она осеклась и тихо добавила: — Миколка мне должна, так что не сдаст. Главное, чтоб Лида с Литто нормально свою роль сыграли.
— Уж поверь мне, она хорошо умет рассказывать, — хмыкнул мужчина.
Легенды они себе выбрали следующие: Дэрек и Ивильмира супруги, которые едут к знахарке рожать, а Лида с Литто, который должен был провести ее до границы, странствующие музыканты.
Приближающие двуногие и вправду оказались стражниками, но на едущих "супругом" они не обратили никакого внимания, поэтому мы без труда доехали до деревни "Калаченская" и сняли на постоялом дворе комнату. Там же остановились и "музыканты", но "супругов" они игнорировали с не меньшим воодушевлением, чем стражники. Точнее так казалось поначалу, но дальнейшие события поменяли к нам внимания со стороны и первых и вторых.
Ивильмира с Дэреком отправились ужинать в харчевню, расположенную рядом с постоялым двором. Мелкую "супруги" оставили в комнате, а вот меня подруга взяла собой. Лида с Литто уже были там, сидя черед два стола от нас и о чем-то мило шушукаясь, из-за чего жрец хмурился и постоянно кидал на них раздраженные взгляды.
— Яка красивая кошка — сюсюкалась подавальщица, когда меня положили на стол и потребовали мне принести молока, а себе еды.
Когда девушка ушла, Ивильмира слегка наклонилась и зашептала:
— Может хватить на них пялиться?
Дэрек, кинув на "музыкантов" быстрый взгляд, прошептал в ответ:
— А чего он лезет к ней!
— Ой, да отстань ты от детей, — насмешливо сказала "жена". — Пусть немного помилуются.
— У этих детей, после так называемого милования, не редко сами дети появляются! — голос "мужа" превратился в шипение.
— Ой, да брось ты, — отмахнулась Ивильмира. — Я знакома с отцом Литтона и точно знаю, что он вырастил своего ребенка честным. Да и у Лиды с ее застенчивостью, дети раньше пятидесяти вряд ли будут.
— Честность у сына вора? Сомневаюсь, — насмехался Дэрек, кинув очередной хмурый взгляд на "музыкантов". — Да скорее...
Дверь в харчевню резко открылась, притом с такой силой, что она ударилась об стену. В помещения ворвался ветер и донес до носа два знакомых запаха. И если первый запах был знаком из-за одной валькирии, любящей влезать в неприятности, то знакомством с обладателем второго было только на моей совести.
К нашему столу стремительно подошла женщина, а за ней еще шестеро двуногих.
— Светлый! — тихо выругалась Ивильмира, а потом широко улыбнулась и нарочно приветливо сказала: — Гертанская, какие светлые тебя только притащили?
Женщина, пахнущая горькими цветами, расставила ноги на ширине плеч, сложила руки на груди, победно усмехнулась и с холодной насмешкой спросила:
— Думала своим маскарадом меня перехитрить, Троицкая?
— Признаться честно надеялась на лучшее, — с широкой улыбкой ответила Ивильмира, разведя руки в разные стороны. — И поэтому мне очень интересно узнать, как же ты меня выследила.
— А я воспользовалась твоим совет и тоже завела себе ирусана, — ликующе ответила Гертанская, а затем слегка повернулась и позвала: — Икар!
В харчевню мягкой и в тоже время уверенной походкой вошел серо-дымчатый ирусан с яркими зелеными глазами и... резко затормозил и принялся недоуменно поводить носом, нервно размахивая хвостом из стороны в сторону.
— Теперь мы можем посоревноваться ирисанами, — с вызовом предложила женщина, и вид у нее был настолько превосходный, словно она уже победила. — Что с тобой, Икар? — повернувшись, спросила она, увидев, что кот застыл на месте, недоуменно пялясь на стол, за которым восседают "супруги". — Икар, что такое? — Ее голос стал требовательным, а ирусан все стоял и пораженно смотрел, явно не понимая, как маленький котенок может пахнуть взрослой особью, с которой у него состоялась одна очень запоминающаяся встреча.
Подойдя к столу, он с непониманием уставился на меня, а затем медленно спросил:
— Это ты?
Мне почему-то захотелось ответить: "Нет, это подштанники короля Череда!" (видно сказывается пагубное влияние валькирии), но я только с мольбой посмотрела на подругу, мечтая лишь о том, чтоб она меня куда-то спрятала.
— Ну и где твой ирусан? — с вызовом спросила Гертанская, поняв, что состояние ее ирусана связано с простым котенком.
Интересно, что бы она сказал, узнав, что ирусан, которого она так жаждет увидеть — это я. В смысле маленький, слабенький котенок с большими печальными глазами? Наверное, заржала бы так, что и кони обзавидовались.
Подруга посмотрела на меня и нахмурила брови, явно не понимая значение моего взгляда.
— Гертанская, что тебе надо? — устало спросила Ивильмира, переведя на нее взгляд.
— Не прикидывайся дурочкой, Троицка, — с раздражением ответила женщина. — Верни то, что украла!
Ивильмира резко вскочила на ноги, стукнула кулаком по столу и зло прошипела:
— Мой отец отдал жизнь за тот артефакт, а эта тварь его забрала. Твой любимый хозяин наоборот благодарить меня должен, что я тогда просто ушла, а не оставила на память нож у него в горле!
— Наглости у тебя как всегда не занимать, — холодно заключила Гертанская, а потом скомандовала: — Взять ее!
Шестеро двуногих, молчаливо стоящие за спиной женщины, ожили и медленно стали подходить к нашему столу.
Я зашипела, но это, кажется, услышать лишь насмешливо поглядевший на меня ирусан.
И тут случилось неожиданное: в открытые двери ворвались ОНИ. Хотя нет, неожиданным стало то, что одна из "музыкантов", сидящая за одним из столов, вскочила со своего места и в ужасе закричала:
— Что это за твари?!
— Она их видит?! — пораженно спросил Икар.
— Нет, я решила пошутить! — со злостью ответила Лида, а потом воскликнула: — Только не это! Я стала понимать и других ирусанов!
— Лида, Лида, — обеспокоено окликнул ее брат, подбегая к ней. — Что за твари?
— Я... я... я не знаю, они походят на гиен...
— На кого?
— Ну, это животное семейства хищных млекопитающих подотряда кошкообразных...
— Лида!
— Страшные, черные твари, которые презрительно усмехаются. Доволен, или тебе портрет намалевать?!
Девушку уже была в одном прыжке от истерики, поэтому брат прижал ее к груди и утешительно стал гладить по голове.
Твари и вправду были очень странные: небольшие с короткими задними лапами и длинными передними, маленькими головами с заостренными челюстями, а на спине имелась грива, да и усмехались они как-то особенно противно.
Я вдруг осознала, что пришла моя смерть. ОНИ были одни, то есть, не привязаны к двуногому, а я сейчас была размером с две ладошки своей подруги.
— Лида, скажи, что я всегда была ей...
Договорить мне не дали. Икар резко прыгнул на стол, схватил меня челюстью поперек туловища и, перепрыгнув кинувшихся на нас тварей, устремился к открытой двери, а потом в сторону леса.
Я кричала, хотя скорее вопила, потому что одно дело, когда ты сама от них бежишь, но совсем другое, когда тебя в пасти несет кто-то. Притом эти твари были намного быстрее и проворнее тех, что обычно гонялись за мной. Но в скором времени мой страх ушел, так как ирусан был намного моложе меня, поэтому силы и выдержки у него было значительно больше. Да и потом он добежал до какой-то горы и ловко по уступам запрыгнул до третьего или четвертого яруса, где был вход в пещеру, но в нее он не пошел.
Положив меня на твердую поверхность, ирусан прорычал:
— Не волнуйся, сюда они не залезут.
Потом он подошел к краю, поднял ногу и... Снизу послышалось возмущенное тявканье, а Лида ведь говорила, что эти твари к кошачьему семейству относятся.
Вернувшись ко мне, ирусан прилег, так чтоб наши морды были друг напротив друга, и насмешливо спросил:
— Не желаешь рассказать, как ты уменьшилась до такой жизни?
В ответ я раздраженно дернула хвостом и неожиданно для себя рассказала.
— Понятно, — ответил Икар, у которого хвост дергался с не меньшим раздражением. — До утра еще далеко. Давай спать, а утром я тебя отнесу назад.
Как будто я позволю, чтоб меня еще раз так таскали! Нет, надо будет от него убежать, а сейчас и вправду лучше поспать.
Я свернулась в клубочек, а потом в полудреме почувствовала, как лапа ирусана притягивает меня к своему боку. Возражать я не стала, потому что так было намного теплее и появилось давнее... очень-очень давнее чувство защиты и спокойствия.
Глава десятая
До встречи
Проснувшись на рассвете, я зевнула и с наслаждением потянулась, вытянув лапы вперед и подняв кончик хвоста к сине-красному небу. Эти два цвета разделяли небо так, словно их аккуратно высадил заботливый садовник, и были они настолько насыщены, что казалось, стремительно бегущие солнце горит и в агонии пытается добежать и спастись в небесной лазури, ошибочно приняв ее за морскую гладь.
Настроение у меня было отличным, так как я впервые за десять лет выспалась без вздрагивания от резких звуков и настороженного прислушивания. Точнее оно было хорошим ровно до того момента, как ветер приветливо погладил меня по голове, донося до носа непонятно откуда взявшийся запах крови.
