Книга Первая

— Так что надо решать! И решать немедля! — закончил Вадим свое бурное выступление.

И, заметив колебание в рядах старейшин, добавил:

— Видят боги, скажу князю Боривою, как вы блюдете дружбу с ним и не желаете помогать его людям!

Вепсы нервно заерзали на скамьях. "В точку", — подумал Вадим. Старейшины о чем-то недолго пошептались, а затем нойда Капс огласил всеобщее решение:

— Совет согласен с твоими словами, храбрый воин, наши люди пойдут с тобой. Я тоже отправлюсь с вами, дабы свершилась праведная воля великого Юмала и были наказаны недостойные, хотящие называться бепся!

— Вот и ладно, — хлопнув себя по коленке, констатировал Вадим, — тогда определите тех воинов, которые пойдут со мной... Я скажу, что делать, — и, учтиво раскланявшись со старейшинами, вышел во двор, где его уже поджидал Валуй.

— У тебя все готово? — спросил десятник.

— Давно уже.

— Хорошо. Брать будем ночью, тепленькими...

Старейшины посовещались недолго и выделили два десятка воинов во главе с Юски. Вадим, узнав о назначении своего соседа командиром, вызвал его к себе и обрисовал план ночного нападения. Юски одобрительно покачал головой: — мол, придумано хорошо.

Когда солнце стало клониться к черте, сводный отряд из вепсов и новгородцев во главе с Вадимом и шаманом выступил в поход. Вадим рассчитывал достигнуть Кангаша еще засветло, надеясь успеть определить диспозицию.

Как не поторапливал новгородский десятник людей и самого себя, раненное дважды за последний месяц бедро разнылось к середине пути, и он стал хромать все заметнее, и вскоре сначала повязка, а затем и штанина пропитались кровью — тепм пришлось сбавить. Вадим ругал сам себя, что отказался ехать верхом. "Черт, ну не посылать же гонца за конем?!" — думал он, растирая онемевшую ногу. После короткого привала, где Валуй сменил ему повязку, туго перетянув бедро, он прошел еще с версту и сдался.

— Стой! — скомандовал Вадим, — Братцы, не могу больше, передохнуть надо.

Вадим сел, негодуя в душе, что из-за него уходит время.

— Мы понесем тебя, — твердо заявил Валуй и кликнул четырех самых крепких новгородцев. Они положили щит на два копья и бойцы разместили десятника на носилках. Вадим не сопротивлялся, — делать нечего, надо завершать задуманное, тем более что от этого зависит жизнь друга.

* * *

Не доходя до поселения Порки, высланные вперед дозорные новгородцы доложили, что впереди стоит заслон кангашцев из восьми человек.

— Прошу, не убивайте, — настойчиво изрек нойда.

Вадим знал, что вепсов бессмысленно отправлять на выполнение задания против своей родни, они вряд ли станут применять силу. Десятник, подозвав Валуя, приказал именно ему обезвредить кангашцев. Бородач во главе десятка новгородцев быстро скрылся в лесу. Несколько минут ожидания, и голос филина раздался над лесом — Валуй подал условный знак: — мол, все в порядке. По знаку Вадима сводный отряд двинулся дальше. Они прошли несколько сотен метров, и в стороне от дороги, у большого камня заметили надежно упакованных дозорных вепсов.

— Уважаемый нойда, — обратился Вадим к Капсу, — распорядитесь оставить троих человек сторожить этих кангашцев.

Шаман, покосился на связанных вепсов, заметно поморщился, но просьбу новгородского десятника выполнил. Он отрядил троих сторожей и жестом указал им на пленных сородичей.

К самому Кангашу они подошли уже почти впотьмах. Вадим подозвал Валуя, Юски и приказал им действовать согласно разработанному плану.

— Часовых не убивать, — напоследок строго наказал десятник, памятуя о просьбе нойды, — и главное — тихо!

Вепс и новгородец растворились во тьме. Вадим уловил негромкие голоса раздаваемых ими команд, а затем услышал, как воины двинулись к ограде деревни. Десятник знал со слов вепсов, что Кангаш окружен невысоким забором из бревен и теса. Имел ворота шириной в одну телегу. В деревне было всего двадцать с небольшим дворов, и где живет главный обвиняемый он тоже знал. Теперь Вадим ждал только, когда его люди откроют ворота, и он сможет завершить освобождение друга.

Вадим и нойда Капс стояли на окраине ивняка во главе десяти вепсских воинов и ждали. "Давай, давай" — колотило сердце. Вадим напряг слух. Донесся встревоженный лай собак, затем резкий визг и жалобное поскуливание. И в следующее мгновение Вадим различил едва уловимый скрип петель, а потом ухнул филин — Валуй подал условный сигнал: ворота открыты. Превозмогая боль в бедре, Вадим заспешил вперед. Капс с воинами двинулись следом.

— Молодцы, — негромко похвалил десятник Валуя и новгородцев, видя, как трое воротных стражей лежат в рядок, аккуратно запеленаные, со связанными руками и кляпами во рту.

— Где Юски? — спросил Вадим.

— Ушел к дому Порки, — тихо ответил Валуй.

— Ты ведь тоже знаешь, где он живет, — обратился десятник к шаману.

— Да, — едва слышно произнес он.

— Веди.

Когда они как тени прокрались к жилищу Порки, их встретил Юски и доложил, что дом полностью окружен. Вадим знал, что вепсы не запирали свои дома даже ночью, поэтому он тихонько, приоткрыв дверь, первым вошел внутрь. За ним проследовали Валуй и еще четверо новгородцев...

* * *

Всю семью кангашского старосты скрутили мгновенно, не дав им даже пискнуть. Вадим лично засунул кляп в рот Порки, приложив его при этом пару раз по ребрам.

— Ну что, курва, дождался?! Пипец тебе! Давай их всех во двор!

Когда троих связанных пленников вывели во двор, Вадим подтолкнул Порки к шаману.

— Он? — грозно спросил десятник.

— Да, — выдохнул Капс.

— А ну, ребята, будите этот сонный муравейник и зажгите факелы, да побольше! — приказал Вадим.

Вепсы из Каргийоки, во главе с Юски, принялись исполнять приказ.

— Просыпайтесь! Выходите на двор!

— Вставайте!

— Пора вставать! Давай, двигай!

Некоторые вепсы имели в Кангаше родственников, поэтому то тут, то там слышалось:

— Кум Эркки, выходи, это я .... Брат Пилста, просыпайся!

Новгородцы запалили с десяток факелов. Во дворе дома Порки стало светло.

— Где Паша? — спросил Вадим.

Порки потупил взор, тяжело дыша. Вадим решил ускорить допрос. Он съездил ему в живот от всей души. Вепс согнулся, а его жена дернулась в крепких руках новгородца и тихо заплакала.

— Где Паша? — повторил десятник, — не прикидывайся, что не понимаешь по-словенски.

— За домом...в скотнике, — превозмогая боль, ответил староста.

— Валуй! — коротко приказал десятник, кивнув ему головой.

Двое новгородцев во главе с бородачем бегом направились за дом.

На улицу стали выходить разбуженные вепсы и, потирая сонные глаза, непонимающе таращились по сторонам. Юски, коротко покрикивая, сгонял их к дому Порки. Двое кангашцев решив, что на них напали, выбежали в исподнем с охотничьими рогатинами наперевес. Но были тут же сбиты с ног и скручены. Послышались бабьи вопли и детский плач...

Через минуту двое новгородцев привели Павла, бережно поддерживая его за локти.

— Пашка, — воскликнул Вадим, кидаясь к другу, — живой!

— Вадя! Ну наконец-то...

Вадим сгреб друга в охапку. Павел застонал.

— Дружище, ну как ты?

— Терпимо, — вяло ответил друг, — только не дави так сильно.

— Тебя били?

— Ребро, кажись, сломали, — пожаловался глава рода.

— Братцы, держите его, — попросил десятник, передавая друга на руки своих воинов.

Глаза Вадима прищурились, скулы заходили ходуном.

— Вадя... не надо, — попросил Паша, предчувствуя расправу.

— Надо, Пашка, надо, — зло проговорил Вадим, что-то ища взглядом.

Наконец он заметил грабли, прислоненные к забору. В доли секунды, не обращая внимания на боль в бедре, он оказался подле Порки с сельхозинструментом в руках.

— А ну-ка разойдись, — прорычал он, делая увесистый замах.

Державшие пленника двое новгородцев едва успели отскочить, как грабли с треском разлетелись о спину Порки. Тот сгорбился и, взвыв от боли, упал на колени. Вадим отбросил обломок, подскочил к старосте и врезал ему ногой под ребро.

— Сука! — выдохнул Вадим, понимая, что ударил раненной ногой, — вот сука...

Он покачнулся и едва сам не рухнул от охватившей его боли. Валуй успел во время, он поддержал десятника, не дав ему упасть.

Тем временем в Кангаше уже никто не спал. Двое вепсов принесли длинную скамью, на которую усадили Вадима и Павла. Нойда Капс сел рядом.

— Давай, нойда, — обратился к нему Вадим, — твой черед, действуй.

Капс трижды стукнул посохом, призывая всех к тишине.

— Слушайте, люди Кангаша! Недобрую весть принесли мы в ваш дом, — громко начал шаман, — Порки преступил наш древний закон! Нарушил волю богов и совета рода, — Капс указал на связанного старосту, — он похитил и силой удерживал главу нашего рода...

— Издевался над ним, — не утерпел и вставил Вадим.

— Истязал его, — грозно продолжил шаман, — вина его в том очевидна. Но кто пособлял ему?! Разве не вы?!

Кангашцы гневно зашумели, — мол, не мы это.

— Мы знаем, что у Порки были пособники, — продолжил нойда Копс, — и покуда вы не укажете их, те, кто лежит сейчас перед воротами Каргийоки не будут погребены по закону, а будут оставлены на поруганье диким зверям. И духи предков не примут их!

Глава тринадцатая. Судовая рать

Тяжело в учении, легко в бою.

А. В. Суворов

На третий день после того, как Порки и его сына Ёллу отвели в лес и оставили там привязанными к дереву, в Каргийоки прискакал гонец от Боривоя. Он сообщил Вадиму и Павлу, что князь несказанно обрадовался доброй вести о гибели ярла Гутрума и разгроме его дружины, а пуще того, князю мила была новость о захвате четырех ладей варягов. Гонец поведал им, что он всего на день обогнал посланный в Каргийоки князем отряд во главе с самим ипатом Радеем.

На следующий день, как и обещал гонец, к селению медвежьего рода вышел отряд новгородцев в сотню мечей. Впереди на широкогрудом жеребце восседал воевода Радей в длинной кольчуге.

У ворот Каргийоки его встречали Вадим и Павел. Воевода, подъехав, слез с коня.

— По добру ли поживаете? — спросил он, подходя к друзьям и на ходу снимая шлем.

— Да по добру, Радей Ослянович, — в тон ему ответил Вадим, — легко ли добрались?

— Дорожка-то кривая да скорая, — весело ответствовал воевода и, глянув на Павла, у которого левая рука висела на перевязи, у груди, добавил: — а я погляжу, вы тут без нас не скучали.

— Побаловались тут маленько, а как без этого, — произнес Вадим, проследив за взглядом воеводы.

— Ага, размяли чресла, — буркнул по-словенски Павел.

Радей подошел почти в плотную.

— От имени князя рад приветствовать нового главу медвежьего рода.

— И я хочу заверить тебя, воевода, и князя твоего, что все оговорено, как было уговорено у вас с моим отцом... — Павел сдвинул брови, наморщил лоб, поняв, что сморизил что-то невпопад.

— Ну, общий смысл понятен, — тихо проговорил Вадим и протянул руку для рукопожатия. Воевода пожал руку десятнику.

— В общем, все остается в силе, — докончил свою мысль Павел.

Радей подошел, обнял Павла за плечи и осторожно прижал его к своей богатырской груди.

— Рад слышать слова твои, Баар.

Паша невольно поморщился, уж больно смешно и непривычно звучало его новое вепсское имя.

— Я приглашаю тебя, воевода, в свой дом, — предложил Павел, пытаясь отстраниться от новгородца, жесткая борода которого исколола ему щеку и шею.

— А ты складно глаголешь по-нашему, — усмехнулся Радей, высвобождая главу медвежьего рода из объятий, — а мне сказал князь, что ты и по-чудински-то не можешь.

— Подучил, — спокойно ответил Павел.

Радей отдал необходимые распоряжения по установке лагеря на поле между поселком и рекой и все трое направились в большой дом главы рода.

Соблюдая этикет гостеприимства, Павел на правах хозяина угощал дорого гостя с размахом, в большом зале, в том самом, где они почти месяц назад познакомились с новгородским князем. Только теперь на месте погибшего Конди гордо восседал Павел, он же Баар, он же новый и законный глава медвежьего рода.

Сначала для затравки на стол им подали пивка и копченых сигов. Вадим и Павел, помятуя об обычае не спрашивать гостя ни о чем, пока тот не утолит голод, молчали. Воевода похвалил свежее пиво и отменных сигов. Когда же от рыбин остались только жалкие скелеты, им принесли гусиные ножки под сметаной с чесноком и свежий хлеб. Радей, вооружившись увесистой лапкой, отдал должное вепсским стряпухам, не стесняясь при этом облизывать испачканные в жиру и сметане пальцы. Павел, поначалу соблюдая некоторое приличие, ел не спеша и аккуратно, но, заметив как новгородский воевода орудует гусиными лапками, не выдержал и принялся за еду более активно, со смачными причмокиваниями. Вадим же, управившись с одной ножкой, неспеша потягивал пиво, разглядывая плетения кольчуги, которую Радей, сняв перед трапезой, положил рядом с собой на скамью.

— Уважил, Баар Кондидович,— сыто произнес воевода, отодвигая от себя блюдо с костями, — хороши у тебя стряпухи.

— Так, Радей Ослянович, рад, что угодил, а еще рыбница будет, — ответил Павел, вытирая свои редкие черные усики.

Не успел воевода возразить, как перед ним поставили глиняный горшок с вепсской рыбной похлебкой и рядом положили деревянную ложку, — кушайте на здоровье.

— Знатная похлебка, воевода, отведай, — предложил Вадим и первым зачерпнул бульон.

Вадим, проживая почти месяц в Каргийоки, уже успел оценить эту вепсскую уху, которую варили на молоке, с луком и крупой, похожей на перловку. Похлебав ушицы, Радей ослабил ремень.

— Хороша похлебка, Баар Кондидович, — поблагодарил он, — однако пора и за дела.

Стол быстро опустел, две девушки убрали посуду, смели крошки. Было убрано также и пиво, взамен которого принесли квас. Павел пытался сдержать сытую отрыжку, но не смог, она получилась глухой и невнятной. И хотя на это никто не обратил внимания, он все же поспешил спросить:

— Так с чем же ты к нам прибыл, Радей Ослянович?

Воевода прислушался и только после того, как стихли за дверями шаги девушек, уносящих посуду, ответил:

— Князь решил ударить по логову варягов с двух сторон. Тем паче, что подвернулась такая оказия с захваченными ладьями. Я привел с собой сотню новгородцев, умеющих складно грести на веслах.

— Князь хочет, чтобы мы вышли на озеро и прошли до борга? — попытлся угадать Вадим.

— Да, — утвердил воевода, — мы нападем по Волхову от озера, а князь ударит по течению.

— А мои люди? — спросил Павел.

— Твои люди пойдут с нами судовой ратью.

Павел понимающе кивнул головой.

— Только сейчас, после нападения, я не могу выставить обещанную сотню воинов.

— Сколько? — в упор спросил Радей.

— Восемь десятков, — Павел пожал плечами, — с двух наших поселений, это все что могу.

Воевода посмотрел на Вадима:

— У тебя?

— Полтора десятка, — отрапортовал десятник.

— Добро, не большой недостаток, управимся, — утвердил Радей.

— А ты знаешь, сколько варягов засело в борге? — поинтересовался Вадим.