Неожиданно я пришел к выводу — жалею. Зря остановил орка. Следовало объяснить одному зарвавшемуся парнише правила поведения в обществе... А то, вишь, внушением и штрафом отделался.

Хотя... А для чего это все? Эти правила, прививаемые с младых лет, эти все слова о становлении мужчины. Может, имеется в виду сложность понимания моментов, когда можно нарушать правила, а когда нет? Или все сложнее: в любой ситуации, даже если понимаешь, что делаешь ошибку, — оставаться верным своему внутреннему я. Не тому, что нашептывает: "убей, забери, убеги", а тому, что строго твердит — "помни". О правилах, обязанностях и долге. Перед миром, семьей и самим собой, в конце концов.

Приехали. У меня тут проблемы в Академии, работа, обрывки непонятных событий водят хороводы, а я о высоком думаю.

Кстати, а почему бы один сложный вопрос не решить простым и верным способом?

* * *

Капитан подозрительно на меня поглядывал. Пока я, весь такой отутюженный, причесанный и ладный (Куорт, гадина многоногая, разбудил на рассвете, скучно парню, видите ли!) устраивался в кресле, мостился, крутил носом, втягивал воздух, собираясь начать разговор — и медленно, осторожно, сдувался. И все это со сложенным пополам листком бумаги в руках. Естественно, Капитан удивился такому раннему визиту: любой старожил прекрасно знает, что поутру, когда господин начальник сидит на вынужденной диете, прописанной ведущим городским светилой, у означенного гнома шалят нервишки. Впрочем, что неясного: хочется пожрать, а нельзя. Пять минут игры в гляделки, и когда Капитан со свистом стал выдыхать, показывая раздражение, я, привстав, положил на стол принесенную бумагу.

Эрнт сразу успокоился, цапнул лист и развернул. По мере чтения по, казалось бы, невозмутимому лицу, пролетела целая серия эмоций, от интереса до удивления.

— Это что? — буркнул гном, достал из стола трубку и принялся грызть. Даже табачком не набил...

— Прошение, — улыбнулся я.

— А в рыло? — невозмутимо отозвался Капитан, достав из недр стола маленькую коробочку: затеял ритуал раскуривания трубки с самой важной стадии — чистки. Не силен я в этом деле, но разве трубку нужно приводить в порядок не после курения, а до?

— Это завсегда успеется, при моей-то работе, — с намеком, растягивая слова, вымолвил я.

— Приведи хоть один довод в пользу этой мазни, — кивнул гном на лежащую перед ним бумагу.

— Я маг.

— В Южно-третьем три мага, — закончил набивать трубку гном. Порывшись, опрокинул какую-то посуду, но достал-таки большую железную зажигалку, гордость своего народа. Кто бы мог подумать, что хозяйственные коротышки ценят больше всего на свете верный огонек, портки и зуботычину. В смысле хорошую потасовку.

— Цирюльник Нетич стар, а наш артефактор, Скелет облезлый, из своего подвала только до "Приюта" доползает. А там уже любой из парней его домой доводит, всего-то пару домишек. Мне кажется, наш округ поболе будет, — с вызовом выдал я.

— Остаешься только ты.

— Да, — улыбнулся я.

— Мне парней из гвардии и гильдии, при случае, выписать несложно, — задумчиво пробурчал гном, жуя трубку. Несмотря на стоящий перед носом огонек, даже не постарался раскурить.

— Так-то где... — протянул я.

— Предлагаю сделку, — Капитан отложил трубку и уставился на меня, глазки азартно заблестели.

Почуяв неприятности, напрягся, но на попятную идти уже нельзя.

— Я слушаю, — согласился я. В принципе, в положительном результате и так не был до конца уверен. А зная Капитана, легко предположить самое худшее.

— Эта Крон, тролли ее дери, все никак не угомонится, — Эрнт бросил на стол толстую связку писем. Когда успела?

— Возьмешься?

— Вы имеете в виду...

— Разбираться с жалобами, — улыбнулся впервые на моей памяти широкой улыбкой Капитан, — а я, так и быть, походатайствую... Авось выгорит.

Я задумчиво почесал макушку. Совсем недавно решили проблему, а она все строчит и строчит. Впрочем, выполнять свою работу и отвязаться от одной из самых сложных забот — что в этом плохого?

— Согласен! — подтвердил я, а Капитан довольно закивал. Чует мое сердце: неспроста это. Ох, неспроста...

* * *

— Вот вы где, голубчик! — дверь резко распахнулась, жалобно скрипнули петли, в кабинет влетела хорошо знакомая деятельная старушка. Захлопнув дверь (с потолка посыпалась побелка), госпожа Крон разместилась в кресле для посетителей.

— Я пришла и вы на месте! А то этот ваш начальник, господин Эрнт Кройнтурен, вечно в разъездах! То в гильдии, то в гвардии, то на вызове, то в мэрии, и еще по пять раз на дню, представьте, пять раз, по Храмам разъезжает. Как его, ирода, терпят? К одному едет, к другому, к третьему...

— А вы, собственно, по какому вопросу? — перебив словоохотливую гостью, поинтересовался я.

— Вопросы завсегда найдутся, вы не сомневайтесь, — потрясая пальцем, нешуточно пригрозила старушка, — меня господин Капитан направил прямо к вам, и сказал, что с сегодняшнего дня я по любому вопросу могу обращаться в любое время дня и ночи. И вот, заскочила составить жалобу. Представьте, этот Кронов прислужник, этот прихвостень Единого, этот богохульник обвесил меня на двенадцать граммов! Нет, вы просто подумайте, меня, постоянную покупательницу мясной лавки! Да если бы не я, его торговля давно бы накрылась! Я каждый день... — повышая с каждым словом голос, госпожа Крон стала жаловаться на неведомого мясника. Бедняга...

— А стража-то тут причем? — попытался угомонить словоохотливую госпожу.

— При всем, голубчики, — хитро уставилась на меня Крон, — вы, ежели не в курсах, копейку от горожан имеете. И ее отработать надо...

— Пойти начистить мяснику рыло? — задумчиво бросил я.

— На кой? — несказанно удивилась старушка. — Поругать, предупредить, значица, что к людям иной подход нужон!

— Тогда вы не по адресу пришли, — строго посмотрел на госпожу Крон, — жалобы такого характера вы обязаны подавать в мэрию, в специальное отделение...

— Э нет, голубчик, так просто вы от меня не отделаетесь, — расплылась в улыбке старушка, — была я поутру там, они к вам направили...

— У меня работы полно! — воздел в воздух папку с чистыми листами, — а вы мне голову морочите!

Старушка задумалась. Покрутила носом, внимательно осмотрела мой кабинет, задержав взгляд на пустых шкафах.

— Хорошо, — кивнула госпожа, — оставим ирода окаянного в покое. Но, между прочим, молодой человек, я хочу вам сообщить одну очень важную вещь. Правда, вы выглядите полнейшим бездельником, коего дражайшие родичи, напрягши уси свои способности, посадили в такое тепленькое местечко. Кабинет какой хорошенький, три бравых молодца в подчинении. Между прочим, уберите зубастую тварь у двери! К чему я... ах, кабинет хороший, обстановочка, поди, для высокого человека. А вы сидите, шкафы пустуют, а физиономию большого начальника светите! А в городе, нашем красивейшем Сантеечке, творятся дивные вещи... — и старушка, принялась рассказывать о страшнейших тайнах: в аптечной лавке нет любимых травок, а хлеб пекарь, гад такой, плохо солит, а вот седмицу тому купленное свежее молоко прокисло через час. Причем, после описания очередного архиважного события госпожа Крон "добрым" словечком намекает на очевидное тунеядство одного молодого человека, по недоразумению посаженного в уютное теплое место. Что ж, понять старушку можно. Живет, небось, одна, муж давно преставился и освободился хоть в том свете, дети смылись куда подальше, а бессловесные твари, какой-нить кот и дворовая шавка, на роль собеседников не сильно тянут. И пошла деятельная бабка по миру... отовсюду еле отделались, так теперь на стражу наседает. И почему Капитан, от рыка которого даже здоровенные орки с кабинета вылетали, не отправил куда подальше старушку? Терпеть визгливые вопли, да еще и перемешанные постоянными неучтивыми словами в сторону слушателя...

— Пошла вон, — не повышая тон, вставил я в маленькую паузу, повисшую после рассказа о грехопадении соседа-купца госпожи: "Молоденькую девушку-горничную, весеннюю тростиночку с ликом Святой Матери, тискает, старик окаянный!".

— Извините? — удивленно вытянулось сморщенное личико старушки.

— Госпожа Крон, — повысив голос, строго заговорил я, — Стража хранит покой и жизнь горожан, но нигде не упоминается, что она должна заниматься выслушиванием откровенных бредней. Вам, судя по всему, потребно обратиться в Фамилист, а не наседать на честных служителей Закона!

— Это вы-то "служитель Закона"? — пренебрежительно фыркнула старушка.

— Покиньте мой кабинет, — уставившись на старушку, потребовал я.

— Вы, голубчик, зазнаетесь, — выставила на меня тощий палец госпожа, — и я о вашем поведении доложу. Вы еще взвоете! Вы запоете, ах, как запоете! Да кто вы такой...

— Галл! — рявкнул я. Еще не было случая проверить, как парни меня услышат, но всегда все случается в первый раз...

Дверь мгновенно распахнулась, будто здоровенный орк только и ждал моего вопля. Громко топая с такой силой, что аж кресло с госпожой Крон подпрыгивает в такт шагам, орк приблизился к столу, и, переложив огромный топор из одной руки в другую, рявкнул:

— Младший сержант Галл по вашему приказанию прибыл!

Я малость оглох, но хоть старушка заткнулась...

— Проводите госпожу Крон до выхода. И пожелайте счастливого пути! — в последний момент я таки сумел слегка скрасить "пните под зад ботинком!"

Крон, внимательно изучив вошедшего, решила не искушать судьбу, встала и засеменила к выходу, наградив меня уничижительным взглядом. Я скорчил каменную физиономию, но не удержался и пригрозил старушке кулаком. Вот же неуемная бабка!

Вздохнув, из ящика стола добыл пачку писем, врученных Капитаном. И когда она успевает строчить? Быстренько просмотрев парочку, заметил кое-что интересное. Сверился с датой, выведенной аккуратным почерком на конверте. Выходит, Храм разгромили, а Крон все также жалуется. Странно. По идее, никаких больше проблем быть не должно...

Дверь распахнулась без стука, влетел молодой посыльный, кинул письмо на стол и вылетел. Так, личная печать Капитана. Чем нас начальство порадует?

"Тебе выделили еще одного сотрудника. Как придет — бери парней и в порт, улица Морская, лавка "Рнеги и Ка". И зачем Крон выгнал? Эх, молодежь..."

Еще одного? Расширяется отделение, хорошо... А вот что мы забыли в порту, во владениях Западной управы — непонятно.

* * *

Действительно, непорядок. Пусть я не так давно получил в свои владения целый кабинет, но стоит оживить помещение. А то и полки пустые, и никаких статуэток, непонятных фиговин, даже парочки стареньких папок нет!

Задумавшись, я не обратил внимания на вежливый стук, а посетитель, не ожидая ответа, осторожно приоткрыл дверь и проскользнул в кабинет. Слава богам, оказался не очередной посетитель, а Скелет. Дедок-артефактор, худющая жердь, в молодости бывший отличным стражем. А потом, состарившись, вдруг непонятно с чего, увлекшийся магией. И хоть силушкой природа и боги обидели, но светлая голова, прорва терпения и стремление сделали свое дело, превратив старичка в мага-артефактора. А внешний вид-то какой: длинные седые лохмы заплетены в кучу косичек со всякой ерундой, на затасканный жилет нашито пару рядов кармашков, из которых выглядывает с миру по нитке, штаны бренчат, еще бы, столько металлических мелочей навешано. Лукавый взгляд неожиданно молодых глаз, неадекватная улыбка, и все это великолепие отработанным движением устроило свой тощий зад в кресле. Проскочил в голове какой-то смутный образ... нет, все-таки не помню.

— А вот и любитель экспериментов, — ехидно пробасил Скелет, — неужели не было другого варианта?

— Если вы за тот браслет...

— Пустое, — махнул костлявой рукой, показав целый набор разнобойных колец, браслетов и пару часов, — пару дней, и приведу в порядок. Вы только в следующий раз осторожней, молодой человек, а то нецелевое использование артефактов иногда приводит к совершенно несуразным последствиям.

Я кивнул, соглашаясь со стариком, а тот продолжил:

— Вот лет пятьдесят назад, а помню как вчера, был один у нас вызов. Проезжий маг, с перепою, решил, значит, дамочкам, фокус показать. А там не то что заклинание, а и двух слов связать не мог. И пришла нашему, так сказать, герою, идея облегчить себе задачу. Активировать редкий амулет, с "Фаир абусс". Вы, должно быть, знаете, там пять ступеней свободы...

Откуда? Первый раз вообще слышу. Но перебивать старика не резон. Возраст, однако. Как бы не потерял нить рассказа.

— А как его активировать, если руну забыл от вина хорошего, пятилетней выдержки? В итоге, стал быть, наш герой исхитрился: пропустил через кольцо самую простую руну, которую знал, и в любом состоянии мог использовать. А скажите, молодой человек, что опытный боевой маг своенравной стихии лучше всего умеет?

— Хоть и пьяный, но раз опытный, значит соображает. А тогда боевое заклинание не запустил бы. А чтоб видно было... Иллюзию?

Старик довольно закивал:

— И не абы какую, а дракона целого, хоть и мелкого, ну как ваш арахн вон висящий. Вот только напутал маг... В итоге тварь огнедышащая не огнем пыхнула, на потеху дамам и собутыльникам, а, простите, ветры пустила... Ну и, стал быть, сдуло к Крону забор у харчевни, и соседний, а там, во дворе большом, хряки в хлеве были. И ловили мы их считай до рассвету... — Скелет улыбнулся, припомнив дни далекой юности и, нахмурившись, спросил:

— Кстати, не скажете, зачем я к вам пришел?

— Э-э-э...

— Где мои годы... — посетовал старик и, почмокав, порылся в одном из кармашков. — Вот, стал быть, ваш заказ.

Кусочек от вывески. Интересно, парни, когда его отпиливали, ставки делали?

— Железо хорошее, судя по примесям, не наших кузен. Да, кое-что интересное: следы пустынника. Популярная нынче примесь.

— Для чего? — приходилось слышать про эту травку, растущую только за Стеной, в землях девларов.

— Для бережливых, — улыбнулся старик, — хитрый фокус, и получаете забавицу: светится в ночи, особливо, если магический фонарик рядом. А росськая краска, с таким же фокусом, денег больших стоит...

И как, позвольте, можно добиться такого эффекта? Сыпануть травки при плавке металла?

— Как это делают?

— Не знаю, юноша, по мне, баловство это, — пробасил старик, удивляя таким мощным голосом при тщедушном теле, — ежели чего, вы знаете, где меня найти.

— А что тот маг? — спросил я скрипящего суставами старика.

— Какой маг?

* * *

Парни занимались чем-то странным. Посетителей не видать, да и чему удивляться, когда за окном льет так, что впору задуматься: не смоет ли управу? Куорт завис над дверью, выполняя приказ даже во сне. В итоге любой, кто заглянет в отделение, может сразу отправиться к почившим родичам, ибо войдя и уткнувшись носом в раззявленную зубастую пасть сложно сохранить невозмутимость. А мое появление команда так вообще не засекла. Орк и гном, с серьезными минами, сидят друг против друга, а гоблин расхаживает нетерпеливо, будто чего-то ожидая. Опять негодники в кости режутся?

Подошел к столу. Деревянная доска в клеточку, камни двух цветов, в беспорядке раскиданные по клеточкам нарисованного поля. Наконец, ругнувшись на гномьем языке, Гонрдт сделал ход. Галл, радостно осклабившись, быстро ответил и зажал в углу своим черным камнем белый противника. Величественно снял пострадавшую фигуру с доски и кивнул гному. Тот вздохнул и сдвинул очередной камешек...