Маленькая комнатка, в которую я попала, никак не тянула на Епископский кабинет — из мебели только два замерших, как истуканы, соборника, из украшений только бархатные порядком запыленные бордовые портьеры, полностью скрывающие стены комнаты. Оглядев меня с головы до ног, братья переглянулись, и один из них тут же скрылся за драпировкой. Долго ждать не пришлось, практически через минуту вернувшийся соборник жестом позвал меня за собой. За портьерой скрывалась еще одна дверь, на этот раз безо всяких рисунков, но с внушающей уважение толщиной. Как только я в нее вошла, дверь за мной с негромким стуком закрылась. Вот это настоящий кабинет!!!... Большое помещение по всему периметру было уставлено высоченными шкафами и везде книги, свитки, карты, разбросанные записки на клочках бумаги. Даже массивный деревянный стол посреди комнаты был практически погребен под бумагами. Складывалось впечатление, что здесь обитает настоящий книжный червь, а никак не глава церкви. По началу я подумала, что в кабинете никого нет, но тут из-под стола вылез молодой человек, причем не намного меня старше и к тому же очень привлекательный даже в соборничьем балахоне.

— Ээээ... Это вы так напугали Отца?

— Не знаю, а что его чем-то можно испугать?

— Да запросто. Например, если я не найду ту дурацкую книгу с пророчествами, он испугается, что ее украли, а если найду, то самих пророчеств.

— Это, конечно, очень познавательно, но мне сказали, что Отец хочет поговорить со мной. Не хотелось бы заставлять его ждать.

— Боюсь, что ждать придется не ему, а вам. Я перейду на "ты", надоело выкать всем. Ты не против?

— Нет, но только если ты мне объяснишь, кто ты и что здесь происходит.

— А на кого я похож?

— Может, секретарь Епископа?

— Тепло. Но нет.

— Его правая рука?

— Тогда уже скорее нога. Я его племянник. Называй меня брат Онций. Хотя нет, лучше уже просто Рик. Не люблю я соборничьи имена, они какие-то ненастоящие, как клички у собак, да еще это идиотское обращение "брат". Терпеть его не могу.

— Это кабинет твоего дяди, Рик?

— Нет, мой. Попалась... Его, конечно, только вот заходит он сюда не часто. Только и гоняет меня — принеси то, унеси это, разыщи что-то уже совсем несусветное. Любит он поручения давать. Особенно мне. Особенно невыполнимые.

— Не хочешь — не делай. Он же тебе все-таки дядя, а не хозяин.

— А я и не делаю, жду, пока забудет, что просил. Память-то у него уже старческая, вот я этим и пользуюсь.

— Надеюсь, у тебя память без пробелов и ты мне скажешь, что он от меня хочет.

— Да сколько хочешь, надейся. Я слышал только то, что утром он встал с постели жутко встревоженный и попросил, даже не так, потребовал, что бы к нему привели того, кто первый в Собор сегодня войдет.

— Это я уже слышала. Ничего другого ты не знаешь?

— Только то, что сказал. Наверно, кто-то из Богов ему во сне привиделся. Не знаю даже радоваться тебе или бояться, что ты оказалась этим самым первым.

— Почему, Рик?

— Да потому, что толкует он все божественные "откровения" по-человечески, а проще говоря — на свой лад переиначивает да и придумывает их случается — бывало и такое, точно знаю. Но вот людям, которые в это вовлечены иногда достаются почести и деньги, а иногда — тюрьма и смерть. Потому что ни Боги, ни Отец не любят свидетелей своих неудач, а иногда и некоторых успехов. Особенно не в меру болтливых свидетелей. Ты ж не из таких?

— Если все настолько плохо для меня может кончится, то может просто отпустишь, а к Отцу отведешь какого-нибудь другого прихожанина?

— Ха, мне больше делать нечего, как девиц спасать. Я что, по-твоему, рыцарь?

— Ну, хоть попытайся им стать.

— И не подумаю. Но ты мне понравилась, симпатичные девушки со мною уже пару лет не разговаривали, только мало симпатичные братья попадаются. Если в моих силах будет что-то для тебя сделать, я постараюсь этим не пренебречь. Только ты заранее не бойся. Может он просто хочет задать тебе пару странных вопросов и все. Ну как типа ты "уста Всевидящего". Это, конечно, вряд ли, но в прошлую зимницу так и было, честное слово.

— А куда тут можно присесть, мне уже стоять надоело.

— Не гоже в присутствии братьев сидеть, стой и молись, дитя мое! Ну, как у меня получается, похоже на брата Люция? Он у нас специализируется на новичках. В частности увеличении суммы их пожертвований. Так голову задуривает, что отдают и то, что не собирались. Отец его не раз хвалил. Но, увы, родственников, таких как у меня, не имеет и выше простого брата никогда не поднимется. Стул, стул... Где-то я его видел. А вот где?... О, вот и он, и кто только его картой Наррии накрыл? Присаживайся.

— Спасибо. А ждать еще долго?

— Когда он о тебе вспомнит, если он о тебе вспомнит, тогда тебя и позовут.

— Так, может, я пойду домой, а за мною пришлют, если вспомнят?

— Ну, что не сделаешь ради красивых глаз. Сиди здесь, ничего не трогай. Повторяю — ничего, поверь это для твоего же блага. А я пока схожу, узнаю, как там дядя и его память поживают.

Вроде бы Рик и не делал ничего необычного, на кнопки не нажимал, волшебных слов не говорил, а один из книжных шкафов неожиданно отъехал в сторону, ненадолго открывая моему взгляду длинный неосвещенный коридор. Как только парень переступил через его порог, там загорелся неяркий чуть голубоватый свет, позволивший мне увидеть только то, что стены коридора обиты теми же бархатными портьерами, что и в предыдущей комнате. Потом шкаф вернулся на свое место, перегородив проход, и я вернулась к созерцанию кабинета Епископа. Пока жду, даже почитать не могу, раз трогать ничего нельзя. Слава Всевидящему, ожидать пришлось недолго. Рик вернулся не один, а с немолодым сосредоточенно морщившим лоб соборником, изображающим на лице вселенскую скорбь. Отец?... Оказалось, что нет. Это оказался его секретарь, жутко гордый своим положением и тем, что можно им передо мной похвастать. Рик лукаво подмигнул мне и важным тоном пригласил следовать за братом Дацием, что я незамедлительно и сделала. Коридор оказался совсем не таким уж и длинным, скорее его можно было описать словами — узкий и пыльный. Я даже расчихалась по дороге. У них что, в Соборе убирать некому? Как будто прочитав мои мысли, соборник заметил, что Отец не любит перемен и чистку здесь проводят раз в году к Летнику и вообще этим ходом пользуются крайне редко. Я сделала вид, что меня данный ответ удовлетворил, и продолжила путь, с трудом сдерживая позывы к очередному чиханию.

Коридор закончился еще одной дверью-шкафом и я, наконец, попала в святая-святых Собора. А ничего тут — уютненько. Комната находилась на самом краю луча звезды и поэтому была треугольной. Две стены были, соответственно, витражными, а третья, через которую я собственно сюда и попала, состояла сплошь из полок и шкафов с книгами, какими-то амулетами, статуэтками Богов и всяким мне незнакомыми предметами. Слава Всевидящему, что все было чистым и пыли нигде не наблюдалось. Кроме того, в комнате еще находились небольшой абсолютно пустой, не считая, правда, небольшого переговорного шара, письменный стол, пара порядком истрепанных кресел и огромных размеров кровать с пуховыми перинами... Вот это вид из окна!!! Ну, из стен или как еще это можно назвать? С этой стороны рисунок витража еле просматривался да и цвет у него был практически одинаковым, а вот площадь и дома вокруг видны, как на ладони. Людей в округе по-прежнему не было, но голубые мостовая и здания на фоне такого же неба смотрелись очень красиво и гармонично. Оглядываюсь — никого, даже соборник куда-то делся, а я и не заметила.

— Ищешь кого-то, дитя мое?

— Наверное, вас.

— Искать нужно свет и желательно в себе и тогда божественная сущность покажет тебе правильный путь.

— Вы меня, конечно, извините, но я ничего не поняла из вашей речи. И, если вам не трудно, не могли бы вы показаться?

— С удовольствием, дитя мое.

Перины на кровати зашевелились и с них буквально сполз на пол очень похожий на Рика, но, конечно гораздо старший, мужчина. Если не обращать внимание на излишнюю полноту, скрываемую плотным бархатным халатом, то тоже очень даже привлекательный. Увидев мое нескрываемое удивление, он весело рассмеялся.

— Небось, наговорили эти олухи обо мне всяких небылиц? Старый, глухой склеротик, а, может, злобный тиран-самодур — так ты меня представляла? Рик постарался? Он любит моих гостей мною же пугать. Шутник он, весь в своего отца. Тоже любил людей пугать то скорым концом света, то пришествием новых богов, а свою собственную смерть предсказать не смог. Теперь вот мне его сынок достался в наследство, послушный брат из него вряд ли получится, а непослушным — в Соборе не место. Что-то я заговорился ни к месту и не ко времени. Прейдем к нашим насущным делам. Можешь задать три вопроса. Какие я не знаю, Всевидящий мне послал только ответы... Я жду...

Наш разговор неожиданно прервался появлением в комнате, казалось, из ниоткуда старюсенького скрюченного дедули в сером балахоне. Увидев Епископа, он тут же начал низко кланяться и бормотать что-то приветственное, но плохо различимое. Остановив поклоны легким движением руки, Отец повелительно и с плохо скрываемым негодованием приказал дедушке присесть. А тон-то совсем не тот, что в разговоре со мной — сейчас он говорил, как истинный глава соборников, правда злой и раздраженный.

— Отдышись пока, брат мой. Известия твои столь неотложны, что дождаться, пока я приступлю к выполнению своих обязанностей, ты не мог? И кто Перенос тебе сюда открыл? Неужели, Дагир? Я ему сто раз говорил, что это единственное место в Соборе, в котором я могу отдохнуть и побыть наедине с собой, и никаких незваных гостей мне здесь не нужно. Надеюсь, что хоть у себя дома ночью я не получу столь неожиданный визит. К тому же у меня сейчас встреча с особенной личностью.

— Покорнейше прошу извинить своего недостойного брата. Я приму любое наказание, но только умоляю, выслушайте мои новости.

— Хорошо, говори.

— На вас сегодня будет покушение.

— Когда?

— На церемонии Поклонения.

— Кто организатор?

— Брат Игар.

— Даже так? Уже и он в деле? Хочется побыстрее самому паству принять? Ну, что ж. Увидим, кто раньше в Чертоги попадет. Почему так поздно все сообщаете?

— Похоже, что не меньше половины братьев участвуют в этом заговоре. В том числе и тайная служба.

— Мило. Возвращайся к Дагиру, Я через пять минут буду у вас — пусть Перенос не пока закрывает. Там все и обговорим, в том числе и твое наказание, а может и награду. Я еще не решил.

Старичок встал с кресла, сделал пару шагов и, кланяясь, растворился в воздухе. Отец сам сел в это же кресло и глубоко задумался, казалось, позабыв о моем присутствии. Но я ошибалась, всего минута, Отец поднял на меня глаза, и наш разговор продолжился.

— Дитя мое, надеюсь, ты понимаешь, что в твоих интересах молчать об услышанном?

— Без сомнения.

— Это хорошо. Ведь уходить в Чертоги слишком рано, ты вряд ли захочешь. Вернемся к твоим вопросам. Задавай, я жду.

— Кого я должна защищать?

— Ты встретишь его на выходе из Собора.

— Какой срок я должна это делать?

— До его смерти.

— Как я смогу это сделать?

— Старайся быть к нему поближе.

— А...

— Хватит. Три вопроса — три ответа. Ты их уже получила.

— А Великая больше ничего не говорила?

— Дитя мое, я же предупреждал, что это слова Всевидящего, а никак не его супруги.

— Спасибо вам за помощь.

— Благословляю тебя, дитя мое. Да пусть хранят тебя Великие. А теперь тебе пора, как ты понимаешь, дел у меня сейчас будет не мало и тебе о них вспоминать не стоит. А если проговоришься, то, поверь мне, я об этом сразу узнаю. Уходи.

Отец воспользовался своим таинственным Переносом, а я пошла к выходу все тем же пыльным коридором, хорошо хоть двери сами открылись, даже стучать не пришлось. Рика в кабинете не оказалось, теперь — комнатка с мрачными стражами, еще одна дверь и я уже в главном зале Собора. Людей как не было, так и нет, храм абсолютно пустой, если не считать понуро стоящего перед входом брата Люция, на этот раз даже не поднявшего глаза, когда я вошла. Зеркальный портал засветился, соборник тут же оживился, подобрался, приготовился наброситься на следующего прихожанина с требованиями о подаянии побольше. Когда он увидел вошедшего, лицо расплылось в довольной улыбке. Наверное, щедрого человека Боги привели в храм. Перевожу взгляд на него... Рейвен... Нет, это тот его двойник с рынка. Неужели это Он? Мой новоиспеченный подопечный, не замечая стоящую столбом меня (правда, делала я это достаточно далеко от него), кинув пару каких-то монет соборнику, пошел твердой походкой прямиком к алтарю. Преклонив колени на специальную подставку для молящихся и по-моему закрыв глаза, мужчина начал молиться.

Подойти или нет? Может снаружи Собора подождать? Даже не знаю, что и делать. Но Всевидящий все решил за меня. Вход осветился и храм быстро начал наполняться прихожанами, как будто именно этого момента, чтобы прийти, они и ждали. Когда я протолкалась к алтарю, мужчины там уже не было и в помине. И где мне теперь его искать? Может, он еще недалеко ушел, посмотрю-ка я снаружи Собора. Ох, и яркий же свет на улице — аж глаза слезиться начали, а еще далеко до полудня. Судя по всему, пекло сегодня будет еще то... Нет, не видать. Слишком много народу вокруг, если даже он здесь — заметить его будет сложно.

Домой я шла совсем расстроенная — вроде бы и какие-то ответы получила, а толку с них никакого. По сторонам даже не оглядывалась, а, оказывается, зря. Почти на подходе к дому меня больно схватили за руку и потащили куда-то вглубь квартала... Рейвен?... Я не понимаю, что происходит. Я даже его лица не вижу, только напряженную спину. Куда он меня тащит? Отомстить? За что? За то, что отказалась быть его игрушкой? Как ни странно, страха не было совсем, только медленно просыпались злость и желание вцепиться этому герою-любовнику ногтями в лицо. К сожалению, пока не было возможности для осуществления этого, но, надеюсь, что она мне еще представится. И чего это я покорно за ним иду?... Останавливаюсь и начинаю выдергивать свою руку из его ладони. Мои попытки вырваться приводят к тому, что, наконец, я могу лицезреть не менее злое и напряженное, чем спина, лицо.

— Отпусти сейчас же.

— С какой радости?

— С такой, что тащить посреди бела дня девушек неизвестно куда чревато тюрьмой.

— А унижать при всех меня чревато наказанием, причем жестоким.

— Я тебе ничего не сделала.

— Ты сделала меня посмешищем. Все мои друзья только и говорят о том, что я даже свою девку удержать возле себя не могу, не то, что заказы выполнять. И это все мне в лицо, даже не за спиной. Ты мне, гадина, за все ответишь, за каждое словечко, за каждый смешок и за каждую ухмылку. Я уже столько за вчера и сегодня оскорбительных насмешек выслушал, что одной постелью ты не отделаешься. О, нет. Я для тебя кое-что пострашнее заготовил — после того как я с тобой разберусь, за тебя примется Мадам. А уж она и не таких делала шелковыми. В ее заведении тебя быстренько научат мужчин уважать. Но это уже завтра, а сегодня я на тебе живого места не оставлю и поверь мне, получу от этого несказанное удовольствие. Этот день да, впрочем, и ночь ты не забудешь никогда. Я умею в постели доставлять боль, а уж для такой стервы, как ты, я расстараюсь, как следует.