— Вставай, — жестко приказал.
— Нет, — испугалась Олиф.
— Я сказал вставай. Быстро!
Девушка не шелохнулась. Мужчина злобно что-то сказал, быстро подошел к ней, резко схватил за локоть и дернул на себя, поднимая с кровати.
— Отпустите меня! — вскричала она.
— Не рыпайся, — пропыхтел он в ответ, пытаясь удержать вырывающуюся девчонку.
— Не трогай меня! Отпусти! А-а!
Олиф силой выпихнули наружу, она получила удар в спину, не удержалась на ногах и грохнулась на коленки.
Послышался щелчок двери. Песчаник снова схватил девушку под локти, но теперь удержать силой не пытался, и когда Олиф вырвалась из-под его цепких пальцев, злорадно сообщил, кортавя слова своим акцентом:
— И куда ты побежишь? Ты хоть знаешь, сколько тут тоннелей? Ты заблудишься после первого же поворота, а там повезет, если на кого-нибудь наткнешься. Или не повезет. Я веду тебя в твою новую комнату. Так что выбирай, что тебе дороже.
Девушка зло уставилась на него.
— Силой тебя никто не поведет, — добавил он, после возникшей паузы.
Олиф покорно опустила глаза и подошла к мужчине. Он повел ее вдоль коридора, а она старалась не касаться его, по-прежнему испытывая жуткое отвращение к их телам, состоящим из песка.
Из комнат выглядывали девушки, прожигая девушку колючими взглядами. Ей почему-то вспомнился день Народного собрания: вот точно так же ее вели к Песчаной Завесе, и точно такие же взгляды летели ей вслед.
Что ж, она пережила это однажды, справится и еще раз. В конце концов, ее же ведут в новую комнату, кто знает, может, она намного лучше прежней.
Однако в том, что она ошибалась, девушка убедилась еще в тоннеле. Стоило им завернуть в очередной поворот, как Песчаник замедлил ход, и сразу стало понятно: пришли. Во всем длинном коридоре горел лишь один факел, отбрасывая еще более зловещие тени, вперемешку с зеленым свечением светожелов.
Они с Песчаником приблизились к одной из дверей. Песочный мужчина деликатно постучал, послышался щелчок, и на пороге появилась маленькая, худая женщина. На лет ей было лет пятьдесят, тонкие седые волосы уложены в тугой пучок, морщины оставили неприятный отпечаток на ее лице. Глаза впалые, уставшие.
Женщина смотрела на новоприбывших с удивлением.
— Вы что-то хотели? — голос слабый, немощный.
— К вам новая соседка.
— Но разве ей не положено...
— Это ненадолго, пока не освободится место.
— Хорошо, милая, проходи.
Женщина посторонилась, пропуская внутрь растерянную девушку. Та нерешительно шагнула за порог, обернулась, но входная дверь уже захлопнулась.
— Располагайся, не стесняйся.
Эта комната, в отличие от комнаты "лапочки", была просто невероятно большой и длинной. По стенам с двух сторон стояло множество двухэтажных кроватей, из черного, прогнивающего дерева. Вокруг них суетились женщины, и все они, как один, были немолодыми и утратившими свою красоту. Они суетились, говорили друг с другом, переходили от одной кровати к другой, кто-то копошился в белье, кто-то менял воду в тазике, словом, жизнь здесь била ключом.
— Как тебя зовут? — подала голос женщина, что встретила их на пороге.
— Олиф.
— Твое имя, или "подружки" дали? — прозорливо поинтересовалась она.
— Мое, — кивнула девушка и нерешительно спросила: — А вас как зовут?
— Я Фрида. Итак, Олиф, пойдем со мной, я покажу тебе твое место.
Женщина схватила ее за руку и повела вдоль двухэтажных кроватей. Все присутствующие провожали их любопытными взглядами. Олиф вся съежилась и мечтала только об одном: стать невидимой. Наконец, Фрида остановилась и кивком указала на двухэтажную кровать, ничем не отличающуюся от остальных. На нижней полке лежала полная женщина, в белом фартуке. Она, казалось, не замечала ничего вокруг, и единственное по чему ее можно было отличить от мертвеца — это невнятные подрагивания ногой.
— Это Мэг, не волнуйся, она встает крайне редко и тебе не помешает.
Олиф поняла, что ей придется лезть на вторую полку. Девушка подошла к лестнице, схватилась за края и ступила на первую деревяшку. Та со крипом прогнулась.
— Не бойся, не сломается, — подбодрила сзади Фрида.
Олиф глубоко вдохнула и быстро преодолела оставшееся расстояние. От постельного белья пахло чьим-то немытым телом и по всей простыне виднелись темные пятна грязи. Девушка лишь поджала губы.
Когда Фрида удалилась, Олиф скинула подушку к Мэг, и легла на спину. Не то чтобы она не любила спать на подушке, просто заразиться чужими вшами ей совершенно не хотелось.
Девушка закрыла глаза и стала прислушиваться к шуму вокруг. Где-то неподалеку слышалось плескание воды, недовольные голоса нескольких женщин. Олиф совершенно ничего не понимала, но кое о чем догадывалась: например о том, что это помещение выделили специально для тех, кто давно утратил свое обаяние и привлекательность. Скорее всего, они здесь являются кем-то вроде служанок.
Самое абсурдное — это то, что ее сюда отправили из-за какой-то мелочной ссоры. И хотя Олиф не привыкла ни к здешним порядкам, ни к здешним людям, она давно заметила, что все здесь слегка сдвинуты рассудком. Если посмотреть с этой точки зрения, то становится ясным, почему рыжая так взъелась, да и вообще, почему Хозяин больше походит на циркового клоуна, а имена здесь раздают, как клички коровам.
— Эй, Олиф, — прервала ее размышления Фрида.
— Да? — повернула голову та.
— Мы сейчас уходим, может, тебе что-нибудь нужно?
— Куда уходите? — напряглась девушка.
— Готовить для вас еду. Так тебе нужно что-нибудь?
— Нет, спасибо, — отказалась Олиф.
Фрида согласно кивнула, развернулась и собралась уходить.
— Стойте! Я могу помочь вам.
— Готовить? — усмехнулась женщина.
— Да, я умею готовить, — попыталась заверить ее Олиф, но Фрида лишь рассмеялась.
— Прости, но эта работа не для таких, как ты.
Она снова развернулась.
— Нет, подождите! — воскликнула девушка. — Вот, посмотрите! — Она свесила руки так, чтобы те оказались прямо на уровне лица женщины. — Видите, мозоли. Я могу многое.
— Многое?
— Да, честное слово.
— Ну хорошо, слезай.
Фрида дождалась пока Олиф слезет с верхней полки и жестом приказала следовать за ней. Фигурка седой женщины была такой тощей, что девушка всерьез боялась потерять ее в толпе остальных собравшихся на выход женщин. Она, как могла, старалась не отставать, а уж когда все они вышли в полутемный тоннель, вовсе схватилась за руку Фриды. Та сделала вид, что ничего не замечает, хотя наверняка понимала растерянность девушки.
Женщины, словно по давно заученному маршруту поворачивали то в один тоннель, то в другой, не забывая при этом переговариваться между собой, отчего от стен отражались гулкие низкие звуки.
Наконец, они завернули в очередной коридор, и впереди послышался щелчок двери. Ступив за порог вслед за Фридой, Олиф открыла рот от удивления. Они вошли в огромную залу, правда, с низким потолком, но, тем не менее, в ней умещались несколько десятков, если не полсотни столов. За некоторыми из них сидели Песчаники, которые тут же нетерпеливо заявили: "Почему так долго!" и "Давайте скорее, жрать охота!".
Олиф непроизвольно поежилась под любопытными взглядами некоторых из присутствующих.
Фрида ободряюще сжала ее ладонь, и в этот момент вся процессия женщин свернула в соседнюю дверь. Тут как раз и находилась кухня. Множество котлов из которых валил плотный серый пар, деревянные доски с целым набором ножей, даже, кажется, был бак с чистой водой для мытья посуды.
Подойдя вместе с Фридой к одному из котлов, Олиф увидела, что тот стоит на двух железных перекладинах, а под ним горит самый настоящий костер, и слышалось, как трещат щепки.
— Оригинально, — не удержалась девушка.
— Вставай сюда и нарежь лука, помидор и огурцов.
Олиф послушно подошла к деревянной доске, взяла один из ножей, и посмотрела на аккуратно разложенные овощи. Ровно шесть штук лука, шесть помидорин, и шесть огурцов.
— Режь давай, — поторопила ее Фрида.
Девушка решила отложить вопросы на потом и взялась за дело.
— Тоньше ломтики, — сделала замечание женщина, когда Олиф принялась резать огурцы.
— Тут что, идет учет каждой луковицы?
— А ты как думала? Если бы они все не контролировали, тут бы все были сытыми.
Олиф подняла взгляд, осмотрелась вокруг. Каждая женщина ловкими движениями резала овощи, сыпала какой-то порошок в котлы, натирала на терке морковку. А у самого входа на кухню стоял Песчаник и пристальным взглядом изучал, казалось, даже стены.
Почему-то этот факт вызвал в девушке злорадное удовлетворение. Раз они тут так усердно наблюдают за каждой мелочью, значит, они боятся.
— Фрида, — начала Олиф, — откуда тут это все?
— Что — все? — спросила женщина, не отвлекаясь от работы.
— Ну это: лук, морковь, да даже котлы, кровати. Мы же в пустыне.
Фрида подняла взгляд, задержала его на чем-то и, сделав вид, что наклонилась за ножом, шепотом ответила:
— На все вопросы ищи ответы позже, а сейчас работай. И не вздумай ничего припрятать в своем красивом платьишке.
Олиф недоуменно сдвинула брови, но не стала задавать лишних вопросов, лишь сделала вид, что еще усерднее приступила к работе.
— Первое! — крикнул у входа Песчаник.
Несколько женщин схватили свои тарелки и понесли их в большой зал.
— Так, доставай посуду из коробки. Она внизу.
Девушка вытащила из-под стола деревянную коробку, в которой аккуратно покоились неглубокие тарелочки и чашечки. Она взяла несколько и поставила перед Фридой.
— Хорошо, накладывай.
Женщина вручила ей огромную ложку, которая даже у самого огромного бугая во рту бы не поместилась, и показала, сколько должно быть в одной порции. В котле находилось что-то, подозрительно напоминающее гуляш.
Олиф послушно разложила еду в несколько тарелок и настороженно уставилась на вход.
— Второе! — громко провозгласил Песчаник.
— Так, бери тарелки, я кивну на тот стол, где ты их оставишь, поняла? — заторопилась Фрида.
Девушка послушно выполнила все приказания, и пошла вслед за женщиной, как преданная собачка. Оказалось, что нечто напоминающее гуляш, готовили не только они, но и несколько других женщин. Как только Олиф вышла в большой зал, то на несколько секунд ее охватил чудовищный ступор. Каждый из столов был занят либо Песчаником, либо воином, вокруг витала атмосфера невероятной оживленности, каждый из них говорил настолько эмоционально, что нередко слышался громкий стук по столу, отчего подпрыгивала посуда.
Девушка чудом справилась с онемением, завладевшим всеми ее конечностями, и глубоко вдохнув, успела заметить, как впереди Фрида кивнула на один из столов.
Она быстро подошла к мужчинам, восседавшим за ним, и, стараясь не выдать своего смущения и страха, начала раскладывать тарелки. Как только девушка появилась рядом с ними, разговоры за столом чудесным образом прекратились, и Олиф выполняла свою работу в полной, явно удивительной для всех, тишине.
Девушка вернулась на кухню, взяла еще пару тарелок, и вернулась к столу. На этот раз все разглядывали ее с явным интересом. В третий раз кто-то даже попытался с ней заговорить, но Олиф смущенно улыбнувшись, быстренько упорхнула обратно за спасительную дверь.
Их партия тарелок кончилась, что не могло не вызвать облегченный выдох.
— Не думала, что их так много, — тихо сказала Олиф, обращаясь к Фриде.
Та стояла рядом с котлом и отстраненно разглядывала, как догорает в углублении костер.
— Сперва всем непривычно. Хотя такая хорошенькая девочка тут впервые, — усмехнулась женщина.
— Их всех вместе сюда приводят?
Фрида молча кивнула.
— Неужели тут все? — Олиф старалась, чтобы ее голос не выглядел взволнованным.
— А ты как хотела? Не каждому же нам отдельно готовить. Они и так обжираются, как быки. Закормили их. Еще третье блюдо есть.
— А... когда вы едите?
— Подожди еще. — Женщина явно наслаждалась тем, что с каждым разом огорошивает девчонку все больше. — Сейчас они доедят, уйдут отсюда, нам придется отмывать их слюни с тарелок, после этого нужно будет отнести овсянку "твоим" девочкам, заодно и ты поешь.
— А вы?
— А мы после вас. Вкусим все прелести холодной кашицы.
Олиф, сама не понимая почему, почувствовала вину перед этой женщиной.
— Третье! — прогремел голос Песчаника.
— Фрида! — К ним подошла еще одна женщина, по внешности напоминающая саму Фриду. — Помоги нам разнести тарелки.
Та тут же схватила несколько посудин с соседнего стола, и скрылась в дверном проеме. Олиф нерешительно потопталась, и, все-таки не выдержав, схватила две тарелки и двинулась к выходу. Встала рядом с Песчаником, делая вид, что ждет своей очереди, а сама быстро бросила взгляд на столы, которые обслуживала Фрида, и начала пристально вглядываться в лица всех присутствующих.
Как только женщины вернулись, Олиф тут же рванула в зал, чтобы не видеть предостерегающего взгляда Фриды. Она снова погрузилась в бурную атмосферу разговоров, замедлила шаг, и внимательно разглядывала каждого воина. Дошла до нужного стола, разложила тарелки, выпрямилась и посмотрела на дальние столы.
Олиф вернулась на кухню с плохо скрываемым разочарованием на лице. Осуждающий взгляд седой женщины она сперва почувствовала, и уже затем заметила. Девушка принялась разглядывать пол, пытаясь сделать вид, что ничего не понимает. Остановилась рядом с Фридой, ожидая жесткой отповеди, но женщина молчала.
Так они и простояли в молчании все оставшееся время. Наконец, Песчаник объявил конец трапезы, и им пришлось отмывать всю посуду в нескольких большущих тазах. Олиф честно старалась соответствовать скорости, с которой женщины выполняли свою работу, но даже, несмотря на свой прежний опыт, не поспевала за ними.
Как только посуда была вымыта, в нее наложили овсяную кашу, и несколько женщин, в том числе и Олиф, понесли ее по темным коридорам к "лапочкам".
Девушке, по злой иронии, пришлось вручать овсянку Гере. В этот момент она на собственном опыте убедилась, что взглядом можно не только прожечь дырку в теле, но и мысленно убить.
— Ну что, довольна? — желчно поинтересовалась "лапочка" на прощание.
Олиф, естественно, промолчала.
У нее осталась одна тарелка в руке, для нее самой. Как только девушка вышла в коридор, то тут же схватила ложку и принялась черпать довольно густую кашу, с блаженным стоном засовывая ее себе в рот.
Олиф не ела уже который день, и желудок, хоть и привычный к таким голодовкам, протестующее заурчал. Говорят, что есть нужно понемногу, чтобы не вызвать обратный эффект, но девушка просто не могла себя заставить остановиться.
Каша закончилась на удивление быстро. Когда придет время для следующей трапезы, девушка не знала, и это заставило ее расстроено застонать.
Из-за двери прозвучал злобный голос Геры, означающий, что пора забирать тарелку. Олиф поджала губы и молча вошла, взяла посудину, и вышла, сама поражаясь своей стойкости.
— Ты все? — послышался рядом голос Фриды. — Тогда идем.
