Алайцы на Айгоне

Заблаговременно подготовленные прогрессорами революционные силы успешно реализовали захват власти. Однако вскоре, оправившись от потрясений, монархи решили вернуться. В Антонове, похоже, считали движение за Реставрацию чем-то вроде мятежа Зуна Паданы. По существу же Великая Смута оказалась той самой грандиозной крестьянской войной, которой уже давно пугали Гиганду. Итог Смуты был вполне предсказуем. Примкнувшие к восстанию мятежные бароны в решающий момент переметнулись со своими моторизованными дружинами на сторону свергнутых было династий, а революционные генералы и крестьянские атаманы терпели одно поражение за другим.

Не лучшим образом проявили себя народно-демократические правительства, сформированные из прежде вывезенных с Гиганды ученых. Они не решили ни одной проблемы своих ввергнутых в хаос стран, не справились с голодом и эпидемиями. Не помогали даже массовые поставки с Земли вакцин и полевых синтезаторов, способных превращать грязь в хлеб и мясные консервы. Нахватавшись верхов теории исторических формаций, интеллектуалы-сигмадраконцы оказались коммунарей самих землян. На не оправдывавших их надежд отсталых сограждан 'прогрессивные политики' очень быстро стали смотреть с ненавистью и презрением. При первой же опасности эмигранты панически потребовали срочной эвакуации на Землю.

Финал Смуты был страшен и кровав. Часть восставших успела воспользоваться амнистией, а остальных согласованными действиями имперских и герцогских войск оттеснили к границе. Попавшие в огненный котел республиканские дивизии были раздавлены шипастыми гусеницами боевых машин. В общем — всё как раньше, только теперь палили из винтовок по бронеходам, а не бросались с косами и вилами на верблюжью кавалерию. Сотни три выявленных революционеров-активистов, в том числе и несколько прогрессоров, были вздернуты вниз головами вдоль Трансконтинентального тракта.

Молодежь на антоновской базе требовали ответить на белый террор всей мощью Земли. Началось даже формирование интербригады, чтобы срочно лететь на Гиганду 'драться с фашистами'. Но тут уже наложил свое вето Совет галактической безопасности, предложив спасать живых, а не мстить за мертвых. Генрих был в числе тех немногих, кто вернулся на разоренную мировой и гражданскими войнами планету — бороться с эпидемиями, организовывать лагеря для беженцев, распределять еду и теплые вещи под видом сотрудников благотворительных организаций с дальних материков.

* * *

Генрих уже достиг того возраста, в котором прогрессора если и не отправляют в чистую отставку, то, по крайней мере, переводятся на кабинетную работу. Тем не менее, пользуясь сумятицей в Центре, он сумел выхлопотать продления срока полевой службы. Далее было внедрение в Алайский Ракетный институт в качестве дона Хэнга, конструктора-самоучки, просидевшего всю Смуту в своем замке. Представленные новоявленным сотрудником родословная не вызывала подозрений, к тому же, проверить ее по архивам после бомбежек и уличных сражений было бы невозможно.

Алай возрождался с поразительной быстротой. Феодально-сословная структура оказалась не только предельно устойчивой, но и достаточно гибкой. Даже колоссальные потери населения пошли ей на пользу. Бережное отношение к людям теперь возводилось почти в абсолют, по уровню жизни средние слои приблизились к привилегированным сословиям, сохранивших только преимущество статуса. Талантливых, да и просто энергичных представителей простонародья активно инкорпорировали в элиту.

Взаимная вражда Герцогства и Империя сохранялась, но теперь обе монархии были заинтересованы в мирном сосуществовании — хотя бы на время восстановления своих разрушенных экономик. Сдерживающим началом стало и появление ядерного оружия. Похоже, что атомные бомбы создали еще в конце Большой войны, но тогда так и не решились на их применение. Зато потом, когда расположенный в другом полушарии Мурисс попытался подчинить ослабленные Алай и Эстор, хватило трех супербомб, сброшенных герцогским и императорским воздушными флотами на Мурисское царство, чтобы его десантные флотилии повернули назад.

В КОМКОНах ходили слухи, будто атомные секреты подбросили по своей инициативе какие-то земные резиденты. Генрих в это не слишком верил. Прогрессоры не разбирались в производстве ядерных вооружений. Максимум способностей нынешнего землянина — собрать примитивный нуль-передатчик из готовых деталей. А вот откуда берутся все эти позитронные эмиттеры — он и представить себе не мог. Да и зачем? Кинул зернышко эмбриомеханического зародыша — и пожалуйста, всё нужное само собой выросло! Впрочем, сам Генрих по музейной работе был знаком со старой техникой и мог что-то сказать об урановых котлах. Но он-то этими сведениями ни с кем не делился. Это уж он знал точно.

Прогрессорская деятельность на Гиганде была практически свернута, за исключением поиска и вывоза талантливых ученых. Самой же планетой интересовались в основном молодые шалопаи, которых не брали даже в ГСП. У этих хулиганов вошли в моду отправляться к Гиганде — наиболее доступному для них гуманоидному миру — и, вопреки строжайшему запрету, носиться на своих 'летающих конусах' над впадающей в ужас публикой, а также затевали опасные игры с местной ПВО и посланными для нейтрализации дежурными 'призраками'. На космическое хулиганство смотрели сквозь пальцы, поскольку Вторая Сигмы Дракона была негласно отнесена к 'обреченным планетам'.

Только немногие имели представление о действительной причине такого приговора. Обычно полагали, что речь идет о неизбежности ядерной катастрофы, подобной случившейся на Саракше. Противоборство Эстора и Алая действительно приняло форму типичной для земной истории середины XX века 'холодной войны' — глобального противостояния ядерных сверхдержав, которых удерживает от прямых военных действий только угроза ответного удара. Но когда-нибудь это хрупкое равновесие должно быть неизбежно нарушено.

Генрих не считал угрозу ядерной войны неотвратимой. Особую надежду он возлагал на появившуюся у сигмадраконцев ракетную технику, открывшую для них Ближний космос. Как известно, на Земле во время первоначального освоения Солнечной системы тоже еще существовали отдельные государства. Но мирное соревнование, а потом и сотрудничество в исследованиях Луны, Венеры и Марса способствовали разрядке международной напряженности. Генриху возражали, что на Земле, как известно, в ходе 'холодной войны' ССКР и его союзниками было наглядно доказано преимущество передовой общественной системы, в результате чего на империалистическом Западе власть мирным путем перешла к прогрессивным силам. Но на Гиганде обе противоборствующих державы по существу являются феодальными монархиями, хотя и располагающими ракетно-ядерными технологиями. Прогрессивные силы, предотвратившие атомный пожар на Земле, на Гиганде отсутствуют, а представители эксплуататорских кругов не могут быть искренними в борьбе за мир.

Тем не менее, Генрих с энтузиазмом работал в КСАГ, искренне переживал первые успехи и неудачи алайской космонавтики. Постепенно у него вызревало желание самому отправиться в космос — не на дежурном 'призраке', а на одном из местных примитивных кораблей, так похожих на виденные в юности в Музее открытий. Без санкции Центра Генрих записался в алайский отряд космонавтов. Конечно, и на Земле были любители путешествий на древних реконструкциях, но кто из них мог похвастаться полетом на настоящем планетолете — без дежурной нуль-связи, с месяцами невесомости и похлебкой из хлореллы. О таком можно было только мечтать, перечитывая старые книжки.

Конечно, Генрих готовился к старту не ради развлечения. Он мечтал о Контакте, который только и мог спасти Гиганду от грозящей ей опасности. Что бы не говорили скептики, человечество Гиганды стало космическим. От кого как не от космонавтов ожидать, что они смогут на равных вступить в открытый диалог с другой космической цивилизацией — как представители своей планеты. Руководство КОМКОНов по-прежнему считало Гиганду отсталым средневековым миром, с которым Земле говорить не о чем. Однако Генрих надеялся, что высадка гигандийцев на Айгон сделает контакт неизбежным. Ведь скрыть свое присутствие здесь для землян будет просто невозможно.

Если делами на Гиганде всецело занимался Институт экспериментальной истории, то остальные планеты системы Сигмы Дракона были вотчиной Планетологического института, который, впрочем, долго не проявлял к ним большого интереса. Правда позднее на Пирре была развернута крупная астрофизическая обсерватория, Айгон же стал полигоном для осуществления проекта 'Ковчег-2'. Проект предполагал комплексное терроформирование, сопоставимое по масштабу только с тем, что было сделано за сто лет до того на Венере.

Пока осуществлялась только первая стадия преобразования планеты под пригодные для человека условия, но и сейчас здесь трудились тысячи землян — планетологов, метеорологов, биологов, строителей, десантников, следопытов. Удивительно, что всю эту грандиозную работу удавалось успешно маскировать от наблюдений с Гиганды. Даже приблизившись к Айгону, трудно было заподозрить здесь одну из величайших космических строек человечества.

За время полета Генрих привык видеть в экипаже 'Заггуты' товарищей, друзей, которые, если нужно, поделятся с тобой последним глотком воздуха. Когда 'Тара' уходила на планету, он не выдержал и, нарушая все запреты, вручил бортмеханику эмбриозародыш нуль-Т-кабинки; вторую такую кабину он сам вырастил на 'Заггуте'. Это давало шанс, случись что, вытащить ребят с Айгона. Подключившись к здешнему Малому информаторию, Генрих следил за действиями алайской экспедиции. Переживал, когда по пути к Котловине Багира его товарищи забрели в зону свалки биотехнических отходов; чуть было не вмешался, узнав, что точка имперской высадки будет обозначена атомной миной; с облегчением вздохнул после новостей о мирном разрешении конфликта с пантианами.

Наверное, он расслабился, не обратив внимания на стычку со звеном дезактивизационных роботов. Но потом был сбит птерокар, а пилот оказался у сигмадраконцев. Попытки оказавшихся рядом СКИБР и сбежавшихся следопытов решить проблему встретили активное сопротивление. И тогда дежурный член Планетарного совета санкционировал применение самого мощного из имеющихся боевых средств — противометеоритной артиллерии. До того за всю историю противометеоритные пушки применяли как оружие лишь дважды, и никогда — против других разумных существ. Хорошо, что из ПМП били просто ювелирно, иначе можно было просто выжечь всю котловину. Генрих успел мысленно простился с ребятами. Но они вернулись, и теперь пришла пора объясняться.

* * *

От воспоминаний Генриха отвлек гул десублиматора. Похоже, что алайцы располагались для позднего обеда. Нестерпимо захотелось перекусить чем-нибудь самому. Когда он медленно вплыл через люк в бытовой модуль, трое космонавтов, поедавшие что-то аппетитное из пакетов, настороженно посмотрели в его сторону. Баг демонстративно расстегнул кобуру с 'герцогом'. Между прочим, — очень неприятная вещица, алайские оружейники будто специально придумали ее против землян. От него не спасали никакие дарованные фукимизацией регенерирующие способности, в Институте 'герцог' так и звали — Верная смерть. Когда несколько 'герцогов' заказал КОМКОН-2, всем стало ясно, — с вышедшими из-под контроля прогрессорами на Земле церемониться не будут. Вот и Абалкину хватило всего одной пули, а Каммерер, между прочим, благополучно пережил семь попаданий из саракшанского тяжелого пистолета.

Приглашать за стол, похоже, никто не собирался, только чавкали, уткнувшись в свои пакеты с сублимированной кашей, колюче поблескивая глазками. Просто жрущая протоплазма! Жрущая и убивающая! Тупые морды, привыкшие ко всякому зверству! Барон Лугс — стервятник, сбрасывал баки с напалмом на колонны республиканских беженцев! Динга — пират, топил мурисские госпитальные суда с выжившими после ядерных бомбардировок! Баг — каратель, зачищал арихадские деревни за поддержку партизан! Все трое — профессиональные убийцы, настоящие парни из преисподней...

— Послушайте, Хэнг, бросьте жаться в углу, — пробурчал Динга, на миг оторвавшись от еды. — Добрая порция каши не повредит даже пришельцу. Я специально приготовил лишнюю порцию, так и думал, что Вы придете. И еще есть суп из креветок!

Генрих погрузил лицо в благоухающую вкусным упаковку. Вот ведь, казалось бы, дикарь, дубленая шкура, а ведь помнит, что я люблю креветки, позаботился... Нет, есть всё же люди и в этом мире. И правда, чего это я на них взъелся, ведь только что готов на всё, только чтобы вытащить ребят из пекла.

— Хотелось бы знать, — барон Лугс промокнул губы салфеткой, — куда пропал грузовой модуль?

— Мне было нужно вещество, чтобы сделать свою кабину нуль-связи. Я же не мог, как вы, бросить эмбриозародыш на землю...

— А что, эта штука правда может мгновенно переместить в любое место? — вскинулся Динга. — Я бы не отказался наведаться сейчас в какой-нибудь кабак на Гиганде..

— Не в любое место, а в одну из таких же кабин, если они имеются на расстоянии не более полумиллиона километров.

— Да, на Гиганду не попасть. — разочарованно протянул бортинженер. — Вот почему вам всё-таки нужны эти 'летающие конусы'! Не боитесь с такими тварями дело иметь?

— Наши космолеты никакие на твари, просто у нас уже давно вся техника квазиживая.

— Я всё же не верю, что сюда с вашей Седьмой Жука на таком вот конусе можно долететь. Он же размером как наш истребитель! У вас, наверное, и большие корабли имеются?

— Есть и побольше, только они для дальних рейсов, а конус как раз и летит до Гиганды как ваш реактивный истребитель до Эстора — часа два.

— Я бы Вам ни за что не поверил, если бы сам не видел, как этот мяукающий аппарат вдруг возник из ниоткуда, — задумчиво произнес Лугс. — Значит, вы всё-таки можете появляться в любой момент и в любом месте?

— Ну, конус, то есть космолет класса 'призрак', не прыгает дальше 20 светолет, и не может выходить из подпространства ближе сотни километров от планеты. Правда, есть десантные корабли, способные к прыжку прямо на поверхность. Но таких у нас немного. Ну, а большие космолеты для старта вообще должны уходить в глубокий космос.

— А мне вот непонятно одно, — подал голос прежде упорно молчавший Баг. — Зачем это он нам всё так подробно рассказывает?

— Затем, милостивые государи, что я хочу подготовить вас к официальному вступлению в контакт с Землей, поэтому лучше вам узнать о нас побольше и побыстрее. Время не ждет!

— Интересно, почему же Вы так спешите?

— Спешить надо вам и, если честно, шансов на успех немного. Я помог вам по собственной инициативе, но в нашем деле нужно содействие всей Земли, а добиться этого сейчас не просто. Единственный шанс, если вы сами попросите у нас о помощи...

— Чего нам у вас просить? — вспылил Баг. — Чтобы вы у нас перестроили всё по-своему? Устроили нам новую смуту?!

Генриху не дал ответить писк радиовызова.

Лугс снял со стены наушник, пару секунд слушал, закрыв микрофон рукой, потом резко выдернул провод из разъема и повернулся к Генриху.