Человек в шляпе и призраки прошлого

— А у тебя одеяло, — съязвил я.

— Грог, одеяло... — Эмили буквально плюхнулась на стол, — не компания авантюристов, а просто добропорядочная семья в рождественскую ночь.

— Авантюры авантюрами, — улыбнулся Вик, — а обед по расписанию.

— Кстати, Эмилия, — начал я.

Она настороженно посмотрела в мою сторону.

— Когда ты начинаешь звать меня полным именем, я нервничаю. Что ты задумал?

— Перед тем как мы попали к Пао, ты обещала разузнать чего-нибудь про доктора Окиру.

— Ты хочешь знать, не выяснила ли я чего?

— Эмили, ты поразительно догадлива.

— Не скажу, что у меня было много времени. Головорезы Пао вломились ко мне чуть свет... Однако связаться с ребятами из офиса в Калькутте я успела.

— И что они сказали?

— Да в общем-то ничего... Японец. Учился в Оксфорде. Доктор медицины. Специалист в области тропических инфекций и природных ядов. Автор монографии о лечении укусов австралийских змей и пауков, а также о профилактике холеры и малярии в условиях Юго-Восточной Азии. И это всё. Японцы довольно замкнутые люди, а у меня было мало времени.

— Ну, хоть что-то... — примирительно сказал я.

— На самом деле решительно ничего, — пробурчал Вик, — что он доктор, мы были и так в курсе. А больше ничего нового ты не выяснила.

— Ещё вопрос, — не унимался я, — наш капитан как-то рассказал весьма драматическую историю гибели судна "Риск". Вы, совершенно случайно конечно, ничего об этом не знаете?

Крандт в углу беспокойно всхрапнул, и перевернулся в кресле.

— Конечно же знаю, — язвительно усмехнулась Эмили, — вы меня совсем за новичка держите? Как только в деле возникла "Нуара Таскет", я подняла все архивы.

— Можете с нами поделиться?

— Я так понимаю, общую суть вы знаете?

— Да, про основание компании Роллингсом и его экстравагантные увлечения едва было не обанкротившие предприятие.

— Ну тогда перейду сразу к сути. Дело было около девяти лет назад. Стараниями Герберта Роллингса "Нуара Таскет" была доведена до банкротства, и от исхода его очередной авантюры напрямую зависело будущее компании. Он клялся, что смог, в конце концов, разыскать нечто, способное перевернуть науку, доказать верность его теорий о затонувшем в Индийском океане древнем континенте и озолотить всех участников предприятия. Желающих озолотиться нашлось не так уж много, но всё-таки он в итоге собрал довольно интересную компанию. Талантливого, хотя и несколько эпатажного кинорежиссёра и оператора Джека Перссона, графа Фледерштейна...

— Ласло?

— Нет. Ласло руководил делами компании и совершенно не интересовался древними тайнами и погибшими цивилизациями. Его отца — Генриха.

— Я о нём мало, что слышал, — признался я.

— Удивительно. Он тоже был весьма неординарной личностью. Считался известным заводчиком охотничьих собак и собирателем карпатского и трансильванского фольклора. Издал даже несколько книг — и про собак, и про фольклор. Хотя с возрастом стал чрезмерно увлекаться мистикой. А ещё завёл себе молоденькую секретаршу, чем произвёл совершенно немыслимый фурор даже во многое видавшем Нью-Орлеане.

— Что, настолько молоденькую? — заинтересовался Вик.

— В газетах писали то ли шестнадцать, то ли семнадцать. Некая Элизабет. Добрая половина газетных статей была посвящена обсуждению того, кто она такая и какую роль играет — незаконной дочери или содержанки. Что показательно — точно никто ничего не знал. Даже её фамилии...

— Давайте ближе к делу, — сказал я, — не думаю, что моральный облик старшего Фледерштейна принципиален в истории плавания "Риска".

— В общем Роллингс зафрахтовал "Риск" и лично подобрал ему экипаж. Кредиторы попытались было арестовать судно в качестве залога по долговым распискам, но Герберт всех надул, отплыв тайно, на неделю раньше заявленной даты. Он без особых проблем добрался до Моулмейна, куда к тому времени перенёс от постоянных долговых склок штаб-квартиру своей компании. Там Роллингс с Фледерштейном устроили большую пресс-конференцию, пообещав триумфально вернуться с доказательствами своей правоты, посрамить всех критиков и перевернуть академическую науку. Впрочем, на вопрос, куда именно они плывут, точно так и не ответили. Из Моулмейна они поплыли в Сингапур, где провели рождественские праздники и затем ушли на юг. Последний раз "Риск" видели у западного побережья Суматры в начале января. В апреле рыбаки подобрали шлюпку с остатками экипажа.

— Расследование было? — поинтересовался Вик.

— Очень формальное. Вмешался Фледерштейн младший. Он заявил, что не желает очернять память отца, своего делового партнёра Роллингса, и всех их товарищей, и постарался, чтобы дело быстро замяли, признав "Риск" затонувшим из-за сильного шторма. За счёт полученной страховки он даже смог расплатиться с кредиторами, наиболее рьяно требовавшими пустить "Нуара Таскет" с молотка. Это дало ему передышку, и он занялся бизнесом в центральной и восточной Африке.

— Геологоразведкой?

— Может и так, — Эмилия усмехнулась, — точно не знаю, архивы компании засекречены... точнее были засекречены, пока вы с Виком не спалили офис, в результате чего они, видимо, сгинули окончательно.

— Мы тут не при чём...

— Ну конечно... Однако вернёмся в Африку. Фледерштейн вёл там бизнес два года, и люди, у которых я интересовалась деталями, говорили об этом бизнесе разные слова...

— Например?

— "Работорговля", "опиум", "контрабанда алмазов"...

Вик тихо крякнул.

— Так или иначе, но за два года наш граф Ласло смог расплатиться с долгами и заняться уже вполне легальным бизнесом в Азии. В Африку он больше не возвращался.

— Когда, ты говоришь, это было, — спросил я озадаченно.

— Девять минус два — семь. Семь лет назад, Танкред. Я полагала ты умеешь считать до десяти.

Я задумчиво постучал пальцами по столу.

— Эрика несколько раз мне говорила, что они с Ласло знакомы по Африке, где она работала пилотом. Но если графа не было в Африке последние семь лет, то это невозможно. Семь лет назад Эрика была в Дублине!

Я обвёл взглядом собравшихся. Все молчали.

— Что вы все на меня так смотрите?

— Да нет, ничего, — лицо Эмилии приобрело странное выражение, и она поправила влажные от дождя тёмные волосы.

Вик отвернулся и откашливался, фотограф Фред традиционно хлопал своими бледными глазами с едва заметными белыми ресницами. Крандт спал. Линда медленно, но верно заливалась густой краской.

Я... — начала она неуверенно, — я думаю... она вас обманывала... в смысле про то где познакомилась с графом, я хотела сказать... да.

— Это невозможно... — повторил я, — она была в Дублине.

Потом я взял с вешалки штормовку и вышел на палубу. Ветер был не очень сильным, но мутные полотнища дождя перекатывались через шхуну.

Капитан Морис стоял у леера и смотрел в на небо.

— Скоро стихнет, — сказал он мне.

— Что? — я посмотрел на него невидящим взглядом и проковылял к двери, ведшей в каюты на носу. Если эти тесные шкафы заслуживают права именоваться каютами, конечно...

Там полчаса спустя меня и застала Линда.

— Дождь почти кончился, — сказала она, — можно войти.

— Можно... — я показал на лавочку у стены, — присаживайся.

— Ты в порядке? — её лицо выглядело странно смущённым.

— В полнейшем, — сказал я, — всему можно найти рациональное объяснение.

— Не дум... то есть я... я не хотела, правда, — она снова покраснела.

— Мне кажется, или ты собиралась мне что-то сказать?

Она кивнула.

— Я подумала. Тогда, ещё после подземелья. В Ладжи. Просто не было времени. Но сейчас.

— Говори, не тяни.

— Понимаешь. Я должна была, наверное, сказать сразу. Ещё там. В библиотеке. В самый первый разговор...

— Ты о чём? — не понял я.

— Я просто боялась, что если я скажу, ты не поедешь, а мне... мне нужно было выяснить, что нашёл Альфред... профессор Геллинг. Я думала, это самое главное.

— Что самое главное?

— Моя работа. Находка, которая сделает мне имя, заставит антропологов считаться со мной. Но сейчас. Сейчас я уже не знаю.

— Линда, — я нахмурился, — я окончательно перестал тебя понимать. Что ты имеешь в виду?

— Письмо, — выдохнула она.

— Какое письмо?

— Когда я была в Рагузе. Я ведь не сразу пошла к тебе. Я же говорила, что мы с Ланой Танхоффер вместе учились? Так вот, я нашла её в музее. Геллинг куда-то ушёл, и я пыталась что-нибудь у неё узнать. Но она ничего не говорила, и тогда я улучила момент и залезла в документы профессора...

— Думаю, это было не самым похвальным действием, но в нашей ситуации я не стану тебя за это осуждать. И что ты там нашла?

— Да в общем-то ничего. Только письмо.

— Что за письмо?

— Это... это было письмо Эрики.

— Геллингу? — опешил я.

— Нет, — замотала головой Линда, — какому-то Джейку...

— Джейку? — у меня появилось нехорошее предчувствие.

— В общем вот, — она положила передо мной конверт, — извини, что не передала сразу...

Она поднялась и стремительно вышла из каюты.

Дорогой Джейк, удивительно было снова увидеть тебя столько лет спустя. Я многое о тебе слышала за это время, рада, что большинство оказалось неправдой. Я знала, что не всё так просто, хотя это и не может никого вернуть.

Счастлива была вспомнить то время, когда ты был моим учителем... странно писать это слово про тебя тогдашнего, ты совсем не был похож на учителя, надо сказать.

Ты спрашивал, не хочу ли я вернуть то время, а я сказала, что нет, и что сейчас у меня совсем другая жизнь. Но если говорить честно. Мне даже как-то не хватает тех ощущений, той остроты... Всё стало каким-то слишком мирным. Танкред — прекрасный человек, но он не создан для подобного. Он слишком домашний, я бы сказала — довоенный. И в чём-то даже буржуазный. Он так далёк от всего этого. Не уверена, что он сможет понять и принять то, что нас тогда связывало.

P.S. Я долго размышляла над твоим предложением. Не думаю, что соглашусь, но возможно нам стоит обсудить всё ещё раз. Напиши, если соберёшься приехать.

Эрика Витт

Дождь и правда кончился. Хотя воздух оставался прохладным и влажным. Налетавший ветерок относил запах пороха.

— Чайки побеждают? — спросил подошедший Крандт.

Я опустил маузер.

— Качка...

— Вижу. Я бы тоже мазал...

— Пришёл поболеть за птиц?

Грохнул выстрел, ещё одна гильза вылетела на палубу и укатилась за борт.

— Не попал... Нет, Линда просила тебя проведать. Сдаётся мне, она крепко расстроена.

— Передай, что она всё сделала правильно. Ей не за что себя винить...

— Ты не передумал плыть на остров? Капитан говорит, мы ещё успеем повернуть на Ачех, если что...

Я снова опустил ствол маузера.

— А ты как думаешь?

— Если по мне, — Крандт облокотился на планширь, — так было бы обидно, пройдя такой путь, струсить и повернуть...

— Ты думаешь, я боюсь?

— А ты не боишься?

Я переложил маузер в левую руку и протёр лицо, влажное то ли от пота, то ли от брызг.

— Не знаю... Если всё обстоит так, мне не стоит вмешиваться в их отношения.

— Ты боишься, — сказал Крандт, — и не знаешь, что делать.

— Думаешь это просто?

— Очень. Тебе лишь нужно понять чего ты боишься больше — потерять её или узнать что-то, чего тебе не хочется узнавать...

Я посмотрел в море.

— Крандт, — спросил я, — почему ты стал убивать людей?

— Так сложилось, — пожал он плечами.

— Ты не глуп, — я повернулся к нему, — и я не заметил, чтобы ты был очень жесток. И ты даже знаешь, что убийство это грех. Почему?

— Если создатель сделал меня искусным в убийстве, кто я такой чтобы менять это?

— А меня он сделал искусным в изучении древних надписей и черепков. Но я плыву невесть куда, и последнее время мне приходится стрелять куда чаще, чем изучать черепки...

— Ты слишком много думаешь, доцент, вот что я тебе скажу.

— Пожалуй, это так...

— Так что мне передать капитану? Мы идём на острова или поворачиваем на Ачех?

— На острова. Я обещал королеве найти её дочь. Так что время подумать, чего я боюсь больше, у меня ещё будет.

— Тогда перестань выбрасывать хорошие патроны на ветер и пойди вниз, напейся.

Я убрал маузер в кобуру и зашагал к рубке. На полдороге обернулся.

— Спасибо, Крандт... Удо.

— Не за что, доцент...

Глава 9

Глядя на карту, я понял, отчего архипелаг Тобелан называют островами Скелета. Подводные вулканы, извергая лаву, создали на дне множество гор, самые высокие из которых достигли поверхности океана, став островами. Судя по всему, вулкан несколько раз взрывался, образуя, так называемую кальдеру — гигантский провал, окружённый кольцевой стеной. В итоге на поверхности осталось несколько уцелевших вулканических конусов и обломки разрушенных кольцевых стен, окружённые наросшими вокруг дугами коралловых рифов. Всё вместе на карте действительно поразительно напоминало скорчившийся человеческий скелет.

— Вот это, — капитан Морис навёл палец на большой остров в юго-восточной части архипелага, — сам Тобелан, или в просторечии "задница", прошу прощения у дам.

Если представлять острова костями скелета, то остров действительно располагался на соответствующем месте и отдалённо напоминал кости таза.

— Это единственное обитаемое место архипелага. Если верить справочнику там живёт от трёх до четырёх сотен туземцев, но не думаю, что их кто-то пересчитывал. И что важно, на Тобелане есть пресная вода.

— А остальное?

На северо-запад от большого острова вытянулись дугами островки и цепочки скал, слегка походившие на позвонки и рёбра. Полукольца коралловых рифов к северо-востоку чем-то напоминали подогнутые ноги, а ещё один большой остров с двумя вулканическими куполами на самом севере завершал впечатление своим поразительным сходством с черепом.

— Необитаемо. И даже толком не названо. Обычно их зовут просто костями или рёбрами. Вон тот большой остров на краю — черепом.

— Как-то всё мрачновато звучит, — хмыкнул Вик, — с какой косточки начнём?

— Думаю, нам стоит для начала заглянуть одну из местных деревень, выяснить обстановку и разузнать про то, где могут скрываться люди графа, — предложил я, — капитан, кто-нибудь из ваших людей говорит по-малайски?

— Все... Я могу составить вам компанию за переводчика. Заодно и провиантом запасёмся.

— А что дальше? — спросила Эмили.

— Будем смотреть по месту. Как минимум мы должны разобраться с заложницей.

— А вы уверены, что она ещё жива? — хмыкнула репортёрша, — больше месяца прошло ...

— Как я понял саму госпожу Пао, она начала торговаться с Тунгом и Фледерштейном. Если нам повезло, наше отплытие могло остаться незамеченным, как и само плавание...

— Ещё бы, — буркнул Морис, — я до сих страдаю по своему радио. Мы с этим передатчиком были очень близки...