Артефакты древних могильников

— В чем я поеду?! — закричала Ализе сквозь слезы. — У меня нет подходящего платья!

— Платья готовы, — нежно глядя на жену и неспешно вытирая ей слезы и нос, успокоил Даххарст. Он толкнул дверь в самую большую комнату, и взору Ализе предстала настоящая швейная мастерская. Несколько женщин, очевидно, портних, тут же склонились перед ними в поклоне. — Я заказал платья по своему вкусу, — сообщил Даххарст самодовольно.

— А если они мне не понравятся? — спросила чуть успокоенная увиденным Ализе.

Муж тут же притянул ее к себе и воркующим голосом поинтересовался, для кого она хочет быть красивой — для него или для кого-то постороннего? Лично он считает, что она должна учитывать только его вкус и мнение, и быть желанной только для него. Ализе была не сильна в подобных перепалках, поэтому после нескольких поцелуев с удовольствием отдалась в руки портних, окончательно подгоняющих платья к ее фигуре и росту.

В замке Правителя у Даххарста были свои апартаменты. С ними отправились две горничных и портниха. Прием прошел блестяще. Ализе была красива и держалась с изысканным достоинством. Все было замечательно и в этот день и на следующий. Наступил третий день их пребывания во Дворце.

За все время, пока длился праздник, Даххарст не прикасался к ней, понимая, насколько она взволнована происходящим, и что ей пока не до любовных игр. Это было и правильно, и не правильно одновременно.

С одной стороны, столько впечатлений, знакомств, сюрпризов, что она иногда забывала даже о Даххарсте, но с другой — переизбыток эмоций требовал выхода. И хоть Ализе об этом не догадывалась, Даххарст, как многократно более опытный в любовной науке, просто не мог об этом не знать.

Как выяснилось позже, знал! И специально все это спланировал.

Она нежилась в ванне, отдыхая после шумного, заполненного нескончаемым весельем дня, когда Даххарст подошел к ней, держа в руках шелковую ткань. Она улыбнулась в предчувствии ожидаемых ее ласк и не ошиблась. Но это было не все, Даххарст решил подарить ей ночь наслаждения. Когда Ализе хотела в свою очередь коснуться его, Даххарст отвел ее руки, шепнув: "Сегодня только ты", и она счастливо прикрыла глаза, полностью отдаваясь чувствам. Они уже играли в такую игру. От нее при этом требовалось только одно — ощущать как можно ярче наслаждение.

Первая волна возбуждения, готовая бросить ее на самый пик, пришла очень быстро. Даххарст, заметив как участилось ее дыхание, как ее руки впились в его затылок, легкими успокаивающими поцелуями не дал этой волне захлестнуть ее, ожидая следующих, гораздо более мощных волн, дарящих более сильное и острое наслаждение.

Вторая волна, третья, Ализе изнемогала, а Даххарст все оттягивал и оттягивал самый желанный для нее момент. Когда же он, наконец, наступил, то такого пронзительного наслаждения Ализе не испытывала еще ни разу. Обессиленная она с нежностью и благодарностью поцеловала мужа и сладко уснула.

А потом наступило утро. Ализе, радостная и счастливая, одевалась с помощью горничных, готовясь выйти на прогулку. Тут она заметила, что девушки как-то странно поглядывают друг на друга и на нее, почти не скрывая понимающие улыбки.

Прямо спросить, что их так веселит, она не решилась, возможно, из-за их поведения. И какая-то настороженность поселилась в ее душе.

Потом, в парке, с ней галантно раскланялись двое мужчин, но она могла поклясться, что едва она отвернулась, их взгляды из просто любезных превратились в остро-заинтересованные, разглядывающие, пытающиеся мысленно проникнуть под одежду. А потом подобные взгляды мужчин стали преследовать ее на каждом шагу. Она кожей чувствовала их, не понимая, что происходит.

Страшно обеспокоенная, Ализе прибежала к Даххарсту. Этот гад притворился настолько удивленным, что она поверила в его неосведомленность.

Ализе стала натыкаться и на взгляды женщин. Было ощущение, что это не взгляды, а иглы, настолько колючими они были. И опять этот Темный, лживый насквозь, по недоразумению бывший ее мужем, страшно удивился и даже обеспокоился от ее рассказа, и так рвался тут же выяснять, в чем дело, что она ему вновь поверила.

До самого вечера растерянная Ализе не понимала, что происходит, пока случайно не услышала невероятный по своей циничной откровенности разговор двух Темных.

— Этот Даххарст снова всех обошел! — с раздражением в голосе сказал один. — Пока мы ему изливали сочувствие за брак со Светлой эльфийкой, искренне жалели, что ему в жены досталось бесчувственное бревно, он насмехался над нами и наслаждался такой страстностью, что ей позавидовала бы иная Темная. Вот же гад!

— Да, не ожидал, — тут же подхватил второй. — Надо будет как-нибудь подкатиться к светленькой. Похоже, я их недооценивал.

Уши Ализе стали такими же малиновыми, как и щеки, из глаз посыпались искры. Она с гневными вопросами набросилась на этого притворщика мужа, почти силой выдирая из него признание.

Услышанное повергло ее в шок.

— Что... что ты сделал? — в ужасе пролепетала она. — В момент моего наивысшего наслаждения прокатил эмоции, что я испытывала, по всему дворцу Правителя?!

— Ализе, успокойся, — Даххарст попытался прижать ее к себе, но Ализе яростно его оттолкнула. — Это у нас такая традиция, все супружеские пары через это проходят.

— Через что "через это"?

— У каждого народа свои обычаи, — Даххарсту все же удалось схватить жену, и теперь он пытался ее обнять, притянуть к себе. — Кто-то вывешивают простыни, на которых лежали новобрачные, вместо флагов на башнях, а у нашего народа, эмоции новобрачной прокатывают по всему дворцу или замку. И тогда все могут понять, заключен брак по любви или нет, но главное — насколько супруг состоятелен, как любовник. Хочу сказать, что все мужчины очень болезненно воспринимают свою неудачу, если, например, их партнерша останется безучастной и холодной. До этого дня все считали, что в нашем браке все обстоит именно так. Мне очень хотелось доказать обратное, что я и сделал, — нисколько не смущаясь своим безнравственным поступком, а даже, наоборот, гордясь им, закончил Даххарст.

Глава 10

Воспоминания об этом случае были настолько яркими, словно все случилось только вчера. И вновь Ализе осознала, что Даххарст, доводя ее до такого состояния, думал в первую очередь не о ней, а о себе, хвастаясь, красуясь и гордясь собою. Такая злость на Дахарста поднялась в ее душе, захотелось сделать что-то такое, от чего ему стало бы больно так же, как ей сейчас.

"Чтобы такое ему сделать? Похоже, мой уход от него не произвел должного впечатления. Ему, видимо, безразлично, с ним я или нет. Может, мне ему изменить? Он же мне изменил!"

И тут же волна боли захлестнула ее. Это воспоминание было самым мучительным.

...После ритуала в пещере они были вместе всего несколько дней, и Ализе еще только осваивала роль "любимой женщины", которую нежат, лелеют и выполняют любое желание. Как-то вечером Даххарст сидел в кресле, глядя на огонь в камине, а она — в объятиях на его руках.

Ализе вдруг спросила, вспомнив, что этот вопрос волнует ее много-много дней:

— Даххарст, а где ты был две недели, после того, как исчез из комнаты? Ну, помнишь, в тот, второй раз, когда я, наконец, вылечила тебя? Ты дал мне кольцо-портал, сказал, чтобы я возвращалась в Академию, а сам исчез. Где ты был?

Даххарст молчал. Ализе попыталась заглянуть ему в глаза, но он подбородком придавил ее голову к своей груди, не позволяя этого сделать.

— Даххарст, — удивилась Ализе его странной реакции, — почему ты не отвечаешь? Я думала тогда, что ты ищешь Лаэделя, чтобы поговорить с ним.

— Его я тоже искал, — глухо ответил, наконец, Даххарст. — И найду со временем обязательно.

— Я так переживала тогда, — продолжала Ализе, совершенно не понимая, почему при этих словах Даххарст судорожно сжал ее в объятиях и тихонько застонал, словно ему было мучительно их слышать.

— Ализе, — осторожно начал Даххарст, все также отказываясь смотреть ей в глаза, — я не хочу тебе врать, но... понимаешь... — Даххарст умолк, не решаясь продолжать.

Только теперь Ализе заподозрила что-то неладное. Эта неуверенность в голосе мужа, это нежелание смотреть ей в глаза ясно говорили о том, что ему... стыдно? Ализе вскинула голову и внимательно посмотрела в глаза Даххарста. Это оказалось нелегким делом, поскольку его взгляд блуждал, всматриваясь во что угодно, только не в ее глаза.

— Даххарст, — уже требовательно сказала она, — посмотри мне в глаза и скажи, где ты был две недели после того, как бросил меня одну в своем замке?

— Ализе! — умоляюще простонал Даххарст, но она не сдавалась:

— Где ты был? — Даххарст упорно молчал. И тогда она сама сказала вместо него: — Ты был с женщиной!

— Да, я был с женщиной, — покорно повторил Даххарст.

Ализе смогла только тихо ахнуть от его откровенного признания. Несколько минут она собиралась с силами, не замечая и совсем забыв, что продолжает сидеть у него на коленях, потом спросила, едва выговаривая слова:

— Как ее зовут?

— Ф-ф-ф-ф, — фыркнул Даххарст, — а я откуда знаю?

— Ты не знаешь имени женщины, с которой был? — голос Ализе предательски задрожал, предваряя приближающиеся слезы.

— Не женщины, а женщин, — поправил ее Даххарст.

— Так она была не одна?! — взвизгнула Ализе. — Сколько у тебя их было? Две, три?

— Ты имеешь в виду — одновременно? — деловито уточнил Даххарст.

Глаза Ализе на секунду стали круглыми, а потом она вспомнила, что Мия рассказывала о чем-то подобном во время... оргий. Это слово всегда казалось ей настолько мерзким, что она ни секунды не сомневалась в том, что то, что оно означает, столь же отвратительно.

— Ты участвовал в оргиях? — тихо с ужасом спросила она. Даххарст заглянул ей в глаза, а потом вдруг с бешенством столкнул с колен, поставил ее на ноги и как следует встряхнул.

-Ализе! — грозно крикнул он ей в лицо. — Ты хоть понимаешь, что со мной происходило в течении того времени, что я болел? Десять лет у меня не было женщины! Нет, я хотел, страшно хотел — и не мог. Ты хоть представляешь, как я ненавидел тебя все эти годы? Ты хоть представляешь, что я мечтал с тобой сделать? Ты представляешь, какую мстительную радость я ощутил, почувствовав себя здоровым и увидев, что ты находишься полностью в моей власти? И мне было плевать, что это ты меня излечила, в ту секунду вместо благодарности я чувствовал дикую злость и столь же дикое желание. Ты рядом — слабая, беззащитная и самая ненавистно-желанная для меня девушка на всей земле. Да ты знаешь, что тогда должно было случиться?! И вдруг я узнал, что ты ни в чем не виновата, что это я, дурак, напугал тебя своей несдержанностью. Я, только я виноват во всех своих несчастьях. Это осознание своей вины ударило меня по голове, словно обухом. Тогда, в ту проклятую брачную ночь, я, если бы знал, что у тебя не было мужчины, даже не прикоснулся бы к тебе во время того разгула, что творился в замке Правителя. Потом мы бы отправились... Что сейчас об этом говорить! — перебил сам себя Даххарст. — В ту минуту такое желание накрыло меня, что сдержаться я бы не смог. Да и ты подлила масла в огонь! Сидишь на кровати и смотришь на меня, стоит протянуть руку — и все дикие желания, бродившие десять лет в голове, станут реальными. А потом?! Ненависть до конца жизни? Ты же новичок, только делающий первые шаги в мире физического наслаждения. Чтобы не испугать тебя, чтобы раскрыть тебя, надо было бы иметь столько терпения, надо было бы так себя сдерживать и контролировать, а в ту минуту для меня это было совершенно невозможным. Ты хоть понимаешь, как мне было тяжело тогда? — он снова встряхнул ее за плечи. — На моей постели — полностью обнаженная, такая нежная, такая хрупкая, такая красивая девушка, нет, не девушка — жена, взять которую я имею полное право. Да я проходил мимо тебя, закрыв глаза и стиснув зубы, чтобы не наброситься и снова все не испортить. А сдержаться я тогда точно бы не смог! Ты меня понимаешь? — он с надеждой смотрел ей в глаза.

— Ты изменил мне, — деревянным голосом сказала Ализе, — потому что, узнав, что у меня не было еще мужчины, понял, что не сможешь быть со мной достаточно нежным и терпеливым, и чтобы у меня не возникло отвращение к этой стороне жизни на всю оставшуюся жизнь.

Даххарст хмыкнул. Ализе точно, хоть и очень сухо, сформулировала его мысли. Но, посерьезнев, сказал:

— То, что происходило в те две недели, ничего не значит, и те женщины ничего не значат, это просто лекарство от болезни, и все.

— Лекарство?! — возмутилась Ализе. — Ты изменял мне, и отрицать этого ты не можешь!

— Ализе, — пытался вразумить ее Даххарст, — в то время, когда тра... занимаешься любовью с одной, непрестанно думаешь о другой, то для той, которую ты тра... с которой занимаешься любовью, — в десятый раз поправился он, — это в сто раз большая измена, чем для той, о которой ты думаешь. А о тебе я думал все эти дни! — Ализе недоверчиво смотрела на него, а он с жаром продолжал: — То, что тогда случилось, можно сравнить... — Даххарст на секунду задумался, — ну, например, когда после долгой болезни проснулся зверский аппетит, и ты сидишь в предвкушении ужина, а тебя внезапно вырвали из-за стола и отправили восвояси, всунув лишь корку черствого хлеба и кувшин воды. Ты ешь, давишься, потому что голоден, а мысли твои все там, за тем столом и мечтами о вкуснятинах, что там остались.

— О торте? — спросила Ализе уже более мягким и не таким враждебным голосом.

— Торте? — Даххарст засмеялся. — Нет, только не о торте, сладкое я не ем. Скорее, о сочненькой жареной курочке. Ее я бы съел, не задумываясь, — он так на нее посмотрел, что сомнений, кого бы он на самом деле с удовольствием "съел", не оставалось. — Ализе, те женщины — суррогат, а по-настоящему хотел я только тебя. Знаешь, — усмехнулся, вспомнив что-то Даххарст, — как я определял, могу я к тебе уже вернуться или нет? Я закрывал глаза и представлял, что это ты в моих объятиях, это тебя я целую, и если, открыв глаза, я видел, что прокусил кожу девушки до крови, то я оставался еще на день. Я понимал, что второй раз не могу совершить ту же ошибку, что в первую брачную ночь. Что хочу, чтобы ты меня хотела так же, как и я тебя. Я понимал, что если в будущем хочу быть счастливым, не сдерживать и не контролировать себя каждую секунду, то именно сейчас я должен быть особенно бережен и осторожен с тобой.

-Ты и сейчас сдерживаешься? — удивилась Ализе.

— Еще как сдерживаюсь, сейчас я все делаю только для тебя, надеясь в дальнейшем получать и свою часть удовольствия, — не скрывая далеко идущих планов, засмеялся Даххарст.

— Ты бы хотел, чтобы я... — Ализе недвусмысленно намекнула о ласках, которые когда-то хотела ему подарить.

— Нет, нет, нет! — Даххарст, изобразив гримасу священного ужаса на лице, двумя руками прикрыл свое сокровище. — Я еще не могу доверить его тебе. Я еще помню свой стресс, когда увидел его в твоих зубах.

— О чем ты тогда говоришь? В чем себя сдерживаешь?

Ализе и сама не заметила, как так случилось, что ссора, грозившая расставанием, переросла в обсуждение самых интимных, самых сокровенных моментов их жизни.