Проклятый дар

Я попыталась аккуратно вразумить молодого человека, но тот был увлечен идеей полностью. И я сдалась. Деньги немаленькие платят, со сроками успеваем, а остальное проблемы не мои. Главное, что к качеству моей работы никто придраться не сможет.

Рядом Соши ловко расправлялась со своим каркасом, создавая из прутьев и лоз безголовый манекен для своей модели цветочного платья из астр. Я поглядывала на ученицу с улыбкой. За то время, пока она возилась с одним, я успела закончить три "платья" и приступала к четвертому, набивая каркас материалом, призванным сохранить влагу для подпитки букетиков. Тисса дрыхла в подсобке, трогательно обнимая подушку. Всю ночь и утро Гийльрей знакомил ее с энергетической картой побережья. Ритисса-то наша оказалась морской ведьмой, что, как выразился сосед, совершенно не в его компетенции, ибо "стихийная магия сродни грубой физической силе, подвешенной на паучью паутину". Загадочное высказывание мы со старшей ученицей не смогли расшифровать, а маг только пожимал плечами и загадочной улыбался.

Я оглядела фронт проделанных работ. Одиннадцать "платьев" как-то не совсем здорово сгрудились в углу лавки. Жутковато даже. Но, тем не менее, я удовлетворенно потянулась всем телом, разминая затекшие ноги и скованный усталостью корпус. На руки словно кто-то гири подвесил.

— Пойду Тиссу разбужу, — переборов зевок, отчиталась перед сосредоточенно пыхтящей ученицей. — А ты заканчивай и приберись тут, чтобы люди ноги не переломали.

— Ага, щас я уже, — не отрываясь от производства, кивнула Соши. Во зубах она держала секатор, а потом говорила крайне невнятно.

— Как придет этот ненормальный выгружать заказ, не забудь чек выписать.

— Ыгы.

Я покачала головой.

Время обеда давно закончилось, мне пора тесто на пирог заводить, а сони и не подумывали вставать. Маг забился в свою норку, из его не было ни слышно, ни видно.

"Наверное, тоже спит", — подумала я, вытирая руки кухонным полотенцем и снимая фартук. Из-за разных графиков в последние дни мы с Гилем практически не виделись, а когда и пересекались, то ограничивались парой ничего не значащих фраз, а то и вовсе приветственными кивками. От этого было немного грустно.

Так, Риса, хватит нюни распускать. У тебя дел по горло, новый вид раз за разом оказывается нежизнеспособным, у мага наверняка тоже хлопот полон рот, иной раз из лаборатории к столу не дозовешься. А тут сентиментальничать удумала. Внимания тебе не хватает, понимаешь. Тревожно и грустно. Тьфу! Тряпка да и только.

Поглазев немного в окно на лазурное небо со слоистой периной легких облаков, заварила самую большую кружку какао — черную с желтой окаемкой, которая, как я заметила, очень понравилась девочке Вирей. Пора приводить Тиссу в чувство, не хватало еще, чтобы и она на ночной образ жизни перешла. Будут вдвоем, как филин и сычик, по ночам ухать под окном. А потом щеголять синими от недосыпа лица и красными глазами.

Зашла в помещение, нащупала по памяти более-менее свободную от всяких декоративных украшений и инструментов ячейку в стене, куда и водрузила обжигающее руку ведерко с напитком. И только потом включила свет, чтобы подивиться забавной картине.

Ритисса спала беспокойно. Волосы перепутались и распластались по крошечному диванчику, на котором, закинув ноги на спинку, и вырубилась младшая ученица. Одной рукой она цеплялась за подлокотник, словно угодивший в топь за осоку, вторая беспомощно висела над полом, изредка подрагивая. Девушка что-то бормотала, мотая головой из стороны в сторону.

Я хмыкнула и, подтащила к себе стул ногой, присела рядом, с любопытством наблюдая за жалобно похныкивающей девчушкой. Выражение беспомощности то и дело сменялось откровенным страданием и мукой, так что я, не выдержав, довольно крепко потрясла ее за костлявое плечо.

— Тисса, — позвала спокойно, но настойчиво. — Тисса, проснись. Это сон. Очнись же уже, все хорошо.

Наследница Вирей все никак не хотела просыпаться, только еще больше хмурилась и почти плакала. Наконец, я дала ей пощечину, ибо всерьез стала опасаться за ее здоровье — так и сердечный приступ можно отхватить.

Ученица рывком села, а я не успела отшатнуться. Мы одновременно схватились за лоб, Тисса с шипением, я с неприличными характеристиками ситуации под нос.

— Вы с Соши даже во сне способны тяжкие телесные повреждения окружающим нансести, — недовольно проворчала, ощупывая намечающуюся шишку.

При первых звуках моего голоса Ритисса вздрогнула, подобрала конечности и прижала к себе комком плед. Я ожидала увидеть на ее лице виноватое выражение, ну, в крайнем случае следы недовольства. Но никак не откровенный ужас, с которым она уставилась на меня. Можно даже сказать — священный. На лице остались одни глаза, огромные, что у долгопята.

— Тисса, все в порядке?

Я, встревожившись, потянула к ней руку, чтобы померить температуру и ободряюще сжать плечо, но девушка шарахнулась от меня, как от прокаженной.

Сила движения, переданная дивану, мгновенно превратила самый спокойный и уютный предмет мебели в адреналиновый аттракцион. Диван перевернулся. Тисса ухнулась вместе с ним, еще и кувыркнувшись через голову. Задом, упираясь пятками, отползла от меня в самый угол, там резко вскочила и по стеночке, по стеночки сбежала наружу, ничего не объснив. И все с тем же ужасом на физиономии, будто привидение на моем месте увидала.

Я даже оглядела себя, вдруг случайно мукой уделалась и впрямь призрака напоминаю. Но нет, разве что рубашка на животе завязана по-домашнему.

В подсобку, приоткрыв дверь, просунула голову Соши в попытке выяснить подробности происшествия. Я расправляла плед на диванчике, прихлебывая какао из кружки.

— Госпожа наставница, — почему-то шепотом позвала она. — А чегой-то Тисса отсюдова вылетела, что ведьма, которой на хвост плюнули?

Я искоса смерила старшую ученицу порицательным взглядом. Соши вгрызлась белыми зубами в полоску вяленого мяса. Глаза ее пылали любопытством.

— Не порть аппетит перед ужином! Сон ей какой-то приснился. С моим участием.

— Кошмар что ли, — хохотнула девчонка, и я погрозила ей кулаком.

Однако пришлось признать:

— Судя по реакции — определенно кошмар, — кисло произнесла. — И я знаю не больше твоего. Пришла будить, а она тут сиганула чуть ли не до потолка и смылась. И ты, вместо того, чтобы без толку слоняться, лучше бы пошла и узнала, что там ей такого приснилось!

Ученица еще похихикала, отдала мне честь и ускакала выполнять поручение. Я же, мельком глянув в зеркало, заметила на своем лице на диво угрюмое выражение. Ну а что? Дурные сны просто так не снятся, тем более всем сразу. Значит, атмосфера в доме плохая. А кто атмосферу создает? Конечно хозяйка. Вот-вот.

Соседа выманили на кухню ароматы загорающего в печи пирога и арлеского чая, над которым стоял густой белый дымок, перебирающийся через край заварника и расползающийся клочьями по столу.

— Доброе утро, — сонно произнес он, заставив меня хмыкнуть.

Волшебник тут же понял свою ошибку, чуть поклонился, приложив ладонь к груди, и уселся поближе к печи. То ли греться, хотя я особо не зверствовала с температурными настройками, то ли караулить выпечку, чтобы не сбежала. Вид у него был самый что ни на есть спокойный и непробиваемый. Эмоциональный диапазон булыжника на мостовой. Только пару раз ловила на себе его задумчивые взгляды, но списывала все на обычное для Гиля вальсирование в высших сферах с данными по вычислению энергозатрат на многоуровневые заклинания. Или еще какую-нибудь подобную белиберду, с которой чародеи носятся, как курица с яйцом.

К общему столу Ритисса все-таки вышла. Но в мою сторону старалась не смотреть, то бледнее, то краснея. Я решила никак не комментировать произошедшее ранее, только взялась за прихватку поудобнее. Ничего, мне Соши все расскажет потом.

Старшую ученицу ждать долго не пришлось. Загремевшая по пути подставкой для зонтов, она хохотала, попеременно сгибаясь и хватаясь за бока. Я думала, что к нам кто-то в гости пришел, ан нет, смеялась Соши сама с собой. И так задорно, что слезы выступили.

Она доползла до кухни, повисла на косяке. Окинула нас взглядом, и залилась сдавленным гоготом, кусая губы в попытках успокоиться. Гиль при виде ее красного от натуги лица дернулся, облился чаем, подавился им же и закашлялся. Да так сильно, что мне пришлось похлопать его по спине.

— Ну что же ты ржешь, как конь, — всплеснула руками, когда уже унявшуюся и глотающую воду из графина Соши настиг очередной приступ смеха. Естественно, что она устроила фонтан и облила всех присутствующих.

— Ы-ы-ы, простите, — провыла наглая девка.

Но вот взрыв эмоций улегся, Соши огладила юбку, вытерла лицо рукавом и чинно присела к столу. На который я тут же шлепнула пирог. Вручила нож Гийльрею, плюхнулась на свой стул и оглядела компанию, поджав губы. Что за люди. Одна отмороженная сидит, руки ломает, глаза поднять боится. Второй, вот точно наставник ее — такой же! В смятении и смущении, глаза долу опустил, будто он виноват, что девчонки распоясались совсем. А третья — та вообще оторва явственная. Давится смехом, ногами под столом сучит, вот-вот на пол свалится и кататься начнет.

Совместная трапеза прошла в тяжелом молчании. Ритисса извинилась и ушла к себе, не очистив тарелку и наполовину. Гийльрей еще посидел, посмаковал чай. По нему было видно, что ждал, когда Соши оставит нас наедине. Но ученица стреляла глазами и, хотя подпрыгивала от нетерпения на месте, тем не менее уступать мое внимание не собиралась. Только ерзала и отважно лакала кружку за кружкой, с мучением забивая в рот кусок за куском.

Маг порастягивал свой чай, отсутствующе поглядел на кружение чаинок в заварнике, да так в растерянности и удалился. Замер, правда, на пороге, обернулся, собравшись что-то сказать, но передумал.

Ученица едва дождалась момента, когда волшебник отойдет на приемлемое расстояние. Она вцепилась руками в косу и упала грудью на стол, наклоняясь ко мне с выражением беличьей хитрости.

— Госпожа наставница-а-а... — потянула она и мечтательно закатила глаза. — Вы у нас прямо-таки похитительница сердец!

Я фыркнула.

— Давай мои отношения с соседом отложим на потом. Что там с Тиссой приключилось?

Соши сощурилась еще хитрее.

— Отноше-е-ения?

Закатила глаза. Тогда Соши, хихикнув, прибавила:

— А кто сказал, что я господина Гийльрея имела в виду?

Тут уж и я растерялась.

— А кого? Так, стоп. Не о том речь. Что там с Тиссой? Нет, я понимаю, у всех бывают, э... не самые приятные дни. И сны после них тоже. Не самые приятные. Но ее реакция, она просто вне всяких границ. Вот мне и любопытно, что же такого могло ей присниться, чтобы ее до сих пор не отпустило.

— И не отпустит! — радостно поддакнула паразитка.

Я тут переживаю, чем я так задела или ранила тонкокожую несовершеннолетнюю аристократку — ведь наши с ней отношения сложились совсем не такими, как с Соши. Нормальными. Со взаимоуважением, тактом и осторожностью. А этой вертихвостке все бы только веселиться!

Нет, ну я, конечно, бывало и переходила границы. Но все же старшей ученице я вполне могла дать ремня. А вот с Тиссой скорее бы поговорила и оставила сокрушаться над проступком.

Тем более сейчас, когда Соши-таки переступила черту второго совершеннолетия и переселилась в мой дом, исправно оплачивая аренду (мизерную по меркам центра города) из своей зарплаты (которую я же ей и назначила, чтобы было с чего платить аренду). У меня появился новый рычаг воздействия на девчонку. Много времени занимала работа в лаборатории, а с Тиссой в основном возился Гийльрей.

И когда? Где? Почему я не помню тот момент, когда мои действия показались Ритиссе Вирей угрожающими? Хотя, я, конечно, в механизме сновидений не особо разбираюсь — самой мне редкостная ерунда снится, ничуть не мотивированная реальностью. Но, тем не менее, почка сомнений завязалась внутри. И крепла с каждой минутой раздумий, разбухая и пульсируя.

— Мне что, тебя напоить, чтобы язык развязался?

Я с готовностью потянулась к полке с кулинарным коньяком.

— Ага, а потом лишить меня зарплаты, потому что я разбила какую-то там старую вазу? — надулась Соши. — И конкретно я вам все равно не расскажу. Я обещала!

— И зачем ты мне тогда нужна, бестолочь? — поджала губы я. — Кто тебя за язык тянул такие обещания давать.

— Не-не-не, и не просите. Тем более, что так будет лучше. Не думаю, что вам бы хотелось, хм... — Соши пожевала губы, пытаясь у себя в голове сформулировать более-менее приемлемый вариант отговорки. — Узнать, как вас воспринимает со стороны юная невинная девушка.

Я проследила за путешествием милого паучка, спустившегося по паутинке вниз, повисевшего над сахарницей и теперь поднимающегося обратно с самым что ни на есть деловитым видом.

— Теперь очень вот хочу узнать.

Помолчав, спросила с надеждой:

— У меня рога-то хоть были во сне?

Соши с готовностью хихикнула.

— Не, ни рогов, ни когтей, ни зубий. Все, как есть.

О, вообще замечательно.

— Кошмар со мной такой, какая есть?

Девчонка закивала, довольная собой целиком и полностью.

— Ага! Нет, ну, как, кошмар... Нет, ну, кошмар, конечно он самый, просто не совсем.

Я подтянула к себе вазочку с маринадом, оставшимся от грибочков с острым перцем и зеленью, и принялась ловить последнюю шляпку, охота за которой не увенчалась успехом ни у одного ужинающего, и которая теперь с ловкостью акробата ускользала от вилки раз за разом и у меня.

— Это как?

Соши помялась.

— Редиску испугал не кошмарик сам по себе, а то, что в нем в главной роли были вы.

Задумчиво прокрутила в голове фразу. И поняла, что мозги кипят. Старшая ученица развлекалась и говорила загадками. Напрямую она не скажет, а я не догадаюсь. Поэтому я отложила вилку, неодобрительно посмотрев на вредный гриб, и заметила:

— Обзываться нехорошо!

Стала убирать со стола, периодически тяжело вздыхая. Соши встала рядом, виновато и сочувствующе поглядывая.

— Не волнуйтесь, госпожа Мормори, когда Редиска... кхм, то есть Ритисса смирится, она сама вам расскажет. Вот увидите, мы еще все вместе посмеемся над этой шуткой!

И убежала к себе.

Нет, ну вы представляете? А помогать с посудой кто будет?

И следующий день, и еще следующий, и еще Тисса чувствовала себя в моем обществе не очень комфортно. Она мялась, отводила глаза и краснела. А один раз, когда подошла и невзначай поправила ее воротник, так ее аж холодный пот прошиб. Так что решила не форсировать события. Вести себя подчеркнуто вежливо и добродушно.

Гийльрей тоже не торопился меня успокоить, хотя я уже привыкла к его поддержке. Один раз стал свидетелем того, как Тисса от меня шарахается, так помрачнел, сгорбился и ушел безмолвно этакой солдафонской маршевой походкой.

На третий день я в самом мрачном расположении духа готовилась ко сну. Расчёсывала волосы, глядя на свое унылое отражение. Опустила черепаховый гребень, вздохнула. Сегодня все это — веснушки, родинка над губой, обычное непримечательное лицо, старомодная ночная рубашка под горло — не радовало больше обычного.