7.
Время для разговора со Старшим конюхом у Ренальда выкроилось только лишь после обеда. А до этого его день выстроился по обычному расписанию.
Аслан вдруг вспомнил, что наложник пропускает уже не первый раз занятия по дисциплинам, которые ему определили в Академии, и отправил его в библиотеку. Рени немного расстроился, потому что надеялся уже после завтрака сбегать на конюшню, и еще Аслан собирался пойти с ребятами пострелять из новых арбалетов, и он бы хотел пойти с ним. Специально для этих целей были изготовлены новые мишени из туго скрученной соломы, в виде небольших круглых щитов, установленные неподалеку от кузницы. Но лаэр, заметив, как Рени поник, только покачал головой:
— Котенок, в другой раз. Я с тобой сам схожу, или с Тессой потренируешься, ей тоже такая забава по душе. А сейчас иди, Мелкий, позанимайся с книжками. Поверь, это тоже очень полезно.
— Да я знаю, — вздохнул Ренальд.
— Рен, даже не мечтай, что я буду тебя гонять, вылепливая из тебя бойца, в ущерб твоим знаниям, — на всякий случай добавил варвар.
— Ты что, Аслан, я даже и не надеялся... — растерялся парень.
— Ну вот и хорошо. Просто пойми, это не каждому дано, и раз уж ты доказал, что способен учиться в Академии, у тебя просто нет шансов ее не закончить, уж я постараюсь обеспечить тебе условия, — усмехнулся Аслан и, притянув парня, прошептал куда-то в висок:
— Прости меня за глупую шутку.
— Да я уже... Аслан, я, правда... сам не знаю, почему я так среагировал... — снова смутился Рени.
— Ну все, давай, в обед встретимся, — отпустил лаэр наложника, легонько подтолкнув в сторону двери, смутно ощущая некоторую неудовлетворенность. Почему-то хотелось постоять вот так еще, задержать парня, минуту назад плотно прижатого к нему, вдохнуть запах его кожи, и... что? Поцеловать, что ли? Прямо в висок, которого касались его губы, шепча просьбу о прощении, туда, где билась едва заметная тоненькая жилка... Вот незадача... и так без конца вспоминался тот самый первый и единственный поцелуй в губы, когда Тесса обманом заставила его 'попробовать' перепачканные клубничным соком губы растерянного мальчишки, который, едва пережив ужас ночи с хозяином, вдруг попал в милость хозяйки, и никак не мог понять, что же от него вообще хотят господа, и как себя вести дальше...
Рени же, направившись в библиотеку, тоже сейчас с досадой думал о том, зачем же Аслан так быстро отстранился? Хотя то, что лаэр снова попросил прощения, было приятно, значит, и он ощущает неловкость и все еще переживает из-за нелепой утренней шутки.
Аслан, оказавшийся в спальне вместе с ними, все утро прикалывался над тем, что его Котятки 'проворонили', когда он к ним пришел ночевать, но как-то странно, словно не договаривал о чем-то. Тесса улыбалась, а Рени эти шутки лаэра вгоняли в краску, едва он представлял, как они вчера развлекались, потому что представить, что Аслан мог бы явиться раньше, пока они еще не уснули, было слишком неловко, да к тому же боязно... Все-таки совершенно без одежды, он почему-то до сих пор чувствовал перед Асланом какой-то иррациональный страх... видимо, та самая первая ночь так и будет отбрасывать мрачную тень на их отношения, временами посылая отголоски прошлой боли и ужаса...
После тренировки, когда уже возвращались домой, Аслан заметил, что Рени время от времени почесывает в паху:
— Ну что, все-таки, зудит? — насмешливо поинтересовался варвар. — Теперь к Халару придется идти.
— Зачем? — насторожился Ренальд.
— 'Зачем?' — передразнил Аслан. — Какую-нибудь настойку тебе даст успокоительную, или клизму поставит, чтобы излишки шоколада из организма вывести, — уже не сдерживаясь, рассмеялся лаэр.
— Скажешь тоже... да это не от шоколада... — обиженно пробормотал Рени, поспешно отдергивая руки.
'Зудело' уже пару дней. Рени не понимал, почему, но сейчас, испугавшись, что там и впрямь появится сыпь, заскочил в уборную и, приняв душ, согнулся, придирчиво оглядывая беспокоившее его местечко на предмет неприятностей.
На первый взгляд, все было чисто, лишь появились маленькие золотистые волоски, которые когда-то были, но перед продажей на аукционе рабов его избавили от них довольно жестоким методом...
Решив, что ничего страшного, Ренальд постарался взять себя в руки и отвлечься, чтобы нечаянно не дотрагиваться до паха. Если это все естественно, должно же скоро пройти — ведь он не слышал, чтобы кто-то из ребят жаловался на то, что им мешает растительность на причинных местах. А то, что это только у него слишком все гладко, юноша понимал, тем более, что видел бойцов на реке, где они, не стесняясь, переодевали мокрые штаны, в которых плавали. Да и на озере, когда добирались в Замок — там вообще никто не стал обременять себя переодеванием, просто поскидывали одежду, и купались, в чем мать родила.
Конечно, Рени не один раз видел и Аслана, совершенно не стеснявшегося своего обнаженного тела, но старался все-таки избегать смотреть на него — слишком много будоражащих и неприятных воспоминаний все еще уживались в его душе. Но вот не признать, что ему нравилось тело своего господина со всеми этими мышцами, обтянутыми гладкой смуглой кожей, было нельзя... Асланом можно было любоваться, как каким-нибудь произведением искусства, прославляющим мужественность и силу, особенно, когда лаэр выходил на площадку для тренировки... Ренальд бы очень хотел хоть когда-нибудь стать похожим на него, но это вряд ли возможно — конституция тел совершенно разная, и он все равно будет оставаться 'изящным' по сравнению с мощным варваром...
Аслан его утешал, Тесса и вовсе ругала за глупое самоедство, но лаэр, по мнению Рени, все-таки оставался недостижимым для него совершенством...
Перед завтраком Аслан предложил Рени, чтобы тот быстрее разделывался с пищей, и он мог проводить его до лазарета — все равно направлялся в ту же сторону.
— Да нет там ничего, — застеснялся Рени обсуждать такую тему при Тессе.
— Да, ладно, Мелкий, я пошутил насчет клизмы, — успокоил хозяин. — Даст тебе Халар какие-нибудь травки или чем помазать. У меня в детстве тоже такая зараза была пару раз, когда сладостей объедался. Помню, как противно было, пока не прошло...
— Это не сыпь... там... наверное, волоски лезут, — чуть слышно прошептал Рени, ощущая, как его щеки становятся пунцовыми.
А Аслан, искренне потешаясь над смущением наложника, решил поддразнить парня еще немного и, без всякой задней мысли, вдруг ляпнул:
— Ну вот, так я и знал! Обещали, что насовсем вытравили, что же теперь, возвращать, чтобы заменили?
Сказал и тут же пожалел, сам не понимая, как такое вообще могло слететь с языка? Веселье, как рукой сняло, он даже не услышал, как звонкой пощечиной прилетело гневное жены:
— Аслан!!!
Лаэр видел сейчас лишь, как, вздрогнув, Ренальд как-то весь выпрямился, словно натянутая струна, краска, до этого залившая щеки парня, как будто испарилась в одно мгновение, уступив место мертвенной бледности, ясный взгляд синих глаз стал темным, похожим на сизые снежные тучи поздней осенью.
— Рени, Солнышко... — прошептал Аслан, шагнув к наложнику, но тот лишь отшатнулся от него, будто от чумного, и лаэр почувствовал себя полной скотиной. Нет, ну кто его за язык-то тянул?
И даже от понимания того, почему он пошутил именно так, легче не становилось. Нелепая попытка избавится от наваждения — уж слишком живо стояла перед глазами вчерашняя волнующая картинка наложника, представившая его взору в таком ракурсе, что даже сейчас, вспоминая, он чуть не вспотел. И этот его постоянный спор с женой по поводу 'естественного' от природы, от чего сама Тесса предпочитала избавляться... называя это 'ухоженностью'. Теперь Аслан понимал, как может заводить этот нюанс — "ухоженность" именно в интимных местах у парня... Вот только попытка отшутиться от самого себя, вышла неудачной и глупой, а по отношению к Рени, и откровенно жестокой. Осознание собственной глупости пришло мгновенно — он только что, своими "неуклюжими" словами, почти сломал тот установившийся в своей семье хрупкий мир, полный тепла и доверия, и это надо срочно исправлять.
— Рени, не слушай! — Тесса оказалась возле юноши первой, обняв его, и заставив перевести на себя колючий заледеневший взгляд.
Ренальд машинально обнял девушку за талию, попробовал улыбнуться. Но побелевшие губы лишь скривились в жалком подобии улыбки.
— Ренальд, извини, — выдавил Аслан, чувствуя себя сейчас нашкодившим мальчишкой, которому приходится признавать свою вину, и было ужасно стыдно за этот спазм, стиснувший горло, и за это дурацкое положение, в которое сам себя поставил, и за то, что испортил настроение своим самым близким людям. И изнутри буквально снедал страх того, что сделанное необратимо.
— Да нормально все... только... пожалуйста, не шути так больше...
— Не буду, Котенок, не буду, — поспешно согласился Аслан, согласный сейчас пообещать, что угодно, лишь бы растаял тот комок недоверия и ужаса, сковавший все мышцы Рени, заставляя его неподвижно застыть ледяной статуей, и понимая, что ни Тесса ему не простит, а он сам себе уже не сможет простить свои слова. Охватывая, обнимая обоих, застывших скульптурой, таких родных, близких и одновременно таких далеких в этот момент людей, с облегчением чувствуя, как расслабляется парень под его рукой, а Тесса, дернувшая плечом и пока еще выражающая свое недовольство, тоже начала оттаивать, Аслан прошептал:
— Ни на кого тебя не променяю...
— Ты знаешь, Аслан, давай ты лучше по поводу обещанного учителя танцев шутить будешь, мне и этого хватит для тонуса, — попытался разрядить обстановку начавший приходить в себя Ренальд, прижавшись лбом к его плечу, но голос наложника все еще выдавал его потрясение.
— Хорошо, учителя пока оставим... для тонуса...
— Аслааан... — простонал Рени, вскидываясь, но лаэр снова, обхватив затылок широкой ладонью, насильно прижал его голову к себе, удерживая.
Ему самому сейчас нужно было это чувство сплоченности, уверенности в том, что они все вместе, что в их теплых отношениях не появилось трещинки, в которую проберется холодок отчуждения и недопонимания...
— Может быть, уже позавтракаем? — подал голос Рени, отчего-то стесняясь того, что из-за него произошел такой переполох. Хотя вот так стоять в обнимку с Тессой, прижавшейся к нему всем телом, и с Асланом, словно укрывшим их обоих, подтверждая, что их хрупкое счастье закрыто от невзгод, бушующих за пределами их маленького, но такого уютного мирка, своей широкой хозяйской спиной, было одуряющее приятно...
— Да... а то все остынет... — тихо вздохнула Тесса, медленно опуская руки.
Атмосфера завтрака, тем не менее, несмотря на задушенный в зародыше конфликт, была несколько натянутой. Ренальду было смешно наблюдать, как Аслан, чувствуя все-таки себя неуютно, старался рассмешить их с Тессой какими-то историями, ненароком подсовывая самые румяные булочки, и так трогательно замирал и улыбался, ловя их потеплевшие взгляды. Рени уже десять раз простил ему жестокую шутку, но вот Тесса, похоже, все еще злилась, и из-за этого Рени и сам чувствовал себя немного сковано. Однако 'виноватый' Аслан выглядел очень забавно.
К концу завтрака напряжение, витавшее в гостиной, все-таки ушло, Тесса поднялась из-за стола первой. Ей надо было идти на кухню — оборачивать остатки приготовленного вчера кмеля.
Рени хотел было пойти с ней или сбегать на конюшню, но Аслан как раз вспомнил о том, что наложнику следует иногда заниматься и своими уроками, уверив, что Тесса теперь и сама справится, а, в крайнем случае, подключит Фелиску...
* * *
В результате на конюшню Ренальд попал уже после обеда, стянув за столом кое-какие сладости и прихватив небольшую плитку шоколада, оставшегося у него еще со вчерашнего вечера. Затем сбегал на кухню и выпросил у Антиги пару яблок.
Он долго думал о том, чем бы таким умаслить дядьку Михая, чтобы тот не отнекивался неотложными делами, потому что, насколько Рени помнил, всегда, когда он появлялся в конюшне, Старший конюх был чем-то занят. Его помощники исправно выполняли свою работу, но вот пожилой мужчина, несмотря на то, что имел полное право не работать своими руками, а только следить за тем, чтобы работники все делали правильно, тоже никогда не слонялся без дела, по-хозяйски обходя вверенную его заботам территорию, устраняя какие-то непорядки или делая замечания своим подчиненным. Но зато лошади содержались в образцовом состоянии, и в любое время были готовы встать под седло... Аслан очень уважал старика и ценил его труд. А мнению лаэра можно было доверять.
Может быть, Михай и не посмеет отказать хозяйскому наложнику, но рисковать Рени не хотел, к тому же понимал, что действительно отнимет у человека время, так пусть уж приятно будет пообщаться им обоим.
Один из конюхов, увидев наложника господина поспешил навстречу, предположив, что ему необходимо оседлать лошадь, но Рени пояснил, что хотел бы увидеть Старшего конюха. Тот как раз что-то выговаривал остальным в конце длинного просторного помещения.
Мужчина проводил Рени в конюшню, и махнул рукой:
— Он вон там, Вы уж извините, не пойду провожать дальше, пока и мне не перепало, — немного сконфужено признался конюх.
— Я не во время?
— Да нет. Как раз, наоборот, а то дядька Михай сегодня не в настроении. Хорошо, если Вы его немного отвлечете, — усмехнулся мужчина.
— Благодарю, — отозвался Рени, неторопливо направляясь на шум голосов.
Шел и раздумывал, стоит ли сразу объяснить причину, побудившую его прийти сюда, или начать издалека?
У стойла своей лошади Рени задержался. Не зря же он принес яблоки.
Как Аслан ни увещевал его, чтобы подсунуть ему другую, соблазняя даже недавно купленным красавцем редкой игреневой масти и еще более редким ходом — иноходью, но Рени пока еще не был готов расстаться с этой, старенькой и спокойной, вытерпевшей его неумелое поначалу обращение, когда только учился ездить верхом. Ренальд испытывал к ней какое-то странное чувство благодарности, и почему-то не хотелось 'предавать' ее, тем более, что по настоянию Аслана, он все-таки выучил команды, которые следует отдавать не голосом. Немного успокоившись насчет того, что и с другими лошадьми Ренальд найдет взаимопонимание, и они его не сбросят, если парень отдаст неправильную команду, лаэр махнул рукой на то, что в этом тандеме, Рени предпочитал все-таки 'объяснять', что нужно сделать, а не понукать, подстегивая пятками или натягивая вожжи.
Скормив своей лошади яблоки и потрепав ее по морде, Рени развернулся, собираясь отправиться дальше. Голоса как раз стихли — видимо дядька Михай закончил разнос. А, обернувшись, увидел и его самого неподалеку:
— День добрый, господин Ренальд, — улыбнулся Михай. — На прогулку собрались? Оседлать Вам?
— Здравствуйте, дядька Михай, — отчего-то заволновался Рени. — Нет, я — к Вам... по делу...
— Ко мне? — растерялся Старший конюх. — Ну... конечно, я к Вашим услугам...
— Дядька Михай, у меня есть несколько вопросов, только вот не знаю, с чего начать.
