Музыка тишины

Ёран так глубоко погрузился в свои размышления, что вздрогнул, снова услышав голос охотника. Судя по затянувшейся паузе, отвечать на данный вопрос Эйдана тому очень не хотелось.

— Я не смог их заклеймить... хоть и пытался, — наконец, признался охотник.

— Занятно... А у тебя вообще есть что-нибудь подтверждающее твоё право на этих рабов? — деловито осведомился Эйдан.

— Скрепт выданный мне на Малом рынке в полном соответствии с законами Вианы. Всё честь по чести — и примерный возраст указан, и полное описание, и особые приметы.

— Ты сказал, что порознь их продавать нельзя, так как они связаны.

— Да, истинная правда, но ведь Вы, наверняка, и сами почувствовали.

— Почувствовал... Что ты знаешь об их связи?

— Только то, что они не партнёры.

— Но у кого-то из них партнёр точно есть — тот через кого они связаны, — рассудил Эйдан, — вот только у кого? Или у обоих? Скверно.

— Не знаю, совсем ничего об этом не знаю, сам удивился, когда старый Юм мне сказал, — развёл руками охотник. — Только одно заметил — они порой понимают друг друга практически без слов, чувствуют как-то.

— Ну, это как раз понятно... Ладно. Покажи мне скрепт.

Охотник окинул высокородного недоверчивым взглядом, но всё-таки вытащил из старой дорожной сумки аккуратно свёрнутый трубочкой лист бумаги и протянул ему. Эйдан небрежно развернул скрепт, и, всё так же щуря глаза, быстро прочитал содержимое.

— Сколько ты планировал за них получить? — после прочтения спросил он.

— По девять тысячи золотых за каждого, — погрустнел охотник.

— Да, не мало.

— Мальчик наделён магией... не знаю, правда, какой...

 nbsp;;

— Воды.

— Вам виднее... Вот. Мальчик, стало быть, маг воды, а девочка — целительница. В общем, они того стоили.

— Хорошо. Я готов купить их у тебя.

Ёран сначала подумал, что ослышался, но увидев, как вытянулось лицо охотника, понял, что всё расслышал правильно.

— Та-та-так ведь... они ж у-улетели, — заикаясь, напомнил ошеломлённый владелец столь ценного утраченного товара.

— О, поверь мне, я видел, — усмехнулся Эйдан.

— И всё равно хотите их купить?

— Мне кажется, я только что достаточно ясно сказал тебе об этом, охотник.

— Я согласен, конечно, согласен. Я даже готов продать рабов за меньшую сумму, раз их нет... в наличии.

— Я не стану торговаться, это не в правилах высокородных. Я заплачу столько, сколько ты запросил... не хочу, чтобы он... они достались кому-то другому.

Это была самая странная сделка, которая когда-либо заключалась на малом рынке, но так как этот день вообще нельзя было отнести к разряду обычных, такое завершение Ёран счёл достаточно закономерным, хоть и абсурдным.

Получив свои деньги, охотник передал скрепт на свой товар и спешно ретировался. Видать, всё никак поверить не мог своему счастью и опасался, что высокородный передумает. Однако, судя по всему, передумывать Эйдан не собирался. Он задумчиво вертел в руках свиток, время от времени, делая глоток давно остывшего кофе. Ёран никогда не видел, чтобы Эйдан пил подобную гадость. Эрийские всегда отличались хорошим вкусом, и кофе им привозили всегда отборный прямо с западных земель Вианы. То, что предлагалось в этом трактире, собственно, и кофе-то назвать было нельзя, так, коричневатая водичка с противным кислым привкусом.

— Странная сделка... Эйдан, зачем тебе это? — осмелился спросить Ёран.

— А? — перевёл на него отсутствующий взгляд Эйдан.

— Зачем ты их купил? — переформулировал вопрос Ёран.

Эйдан нахмурился, недоумённо посмотрел на чашку, из которой только что сделал очередной глоток, брезгливо сморщился, и на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, его взгляд снова стало острым, словно лезвие меча. Просто поразительно, как быстро может меняться человек — доля секунды и от былой рассеянности не осталось и следа, будто только что снял маску... или наоборот надел её. Тонкая изящная бровь чуть изогнулась, глаза вспыхнули завораживающим изумрудным блеском, губ коснулась сардоническая усмешка. Красиво. В Эйдане абсолютно всё вызывало у Ёрана благоговейный трепет, и он с ума сходил от ревности, когда видел восхищённые взгляды, которыми одаривали его друга другие.

Эйдан относился к категории людей, на которых можно смотреть, но нельзя прикасаться без их личного на то разрешения. Ёран знал о его личной жизни не так уж много — Эйдан не слишком любил афишировать свои отношения — однако кое-что ему всё-таки было известно. Например, знал он, что его друг весьма разборчив в выборе любовниц, впрочем, как и любовников, рабов в этом качестве не приемлет вовсе, и никогда ни с кем не поддерживает длительных отношений. Эйдан придерживался того мнения, что к моменту установления связи его сердце должно оставаться свободным, а голова холодной. Наверно, в этом он был прав ведь, в идеале, после установления связи, партнёр становится и единственным любовником, и смыслом жизни, вытесняя собой всё остальное, за исключением разве что магических связей, которые устанавливались с другими членами семьи. Ёран признавал его правоту, но легче от этого почему-то не становилось.

Однажды, собрав всю свою храбрость, Ёран спросил Эйдана, почему не нравится ему, на что тот улыбнулся и сказал, что Ёран ему нравится, но что он предпочитает видеть его постоянным другом, нежели временным любовником. Это было... нет, не обидно, просто больно. Что ж, ничего тут не поделаешь. Сейчас у Ёрана была целая коллекция любовников, каждый из которых, чем-то напоминал ему Эйдана: у одного такая же платиновая чёлка, у другого такие же зелёные глаза, у третьего такой же прямой аристократический нос. Жаль только, что даже все они вместе взятые не могли заменить одного конкретного человека. Дело тут совсем не во внешности, просто невозможно передать столько всего личного, присущего одному: привычку слегка щуриться, иногда едва заметно передёргивать плечами, задумчиво прикусывать нижнюю губу. Ёран смирился, но продолжал любить, подозревая, что только связь с партнёрам, в независимости от того, кто это будет, сможет его излечить.

— Зачем купил? — переспросил Эйдан, — а разве не очевидно?

— Эм... нет, — честно ответил Ёран.

— Во-первых, такие рабы — большая редкость. Во-вторых, у меня к ним личные счёты — никто не смеет безнаказанно оскорблять Эрийских. А в-третьих, мне просто так захотелось.

— Глупо, — брякнул Ёран, но, испугавшись собственной резкости, поспешил исправиться, — не разумно. Они улетели и, скорее всего, помрут или сгинут где-нибудь. Сам знаешь, что за пределами Вианы очень опасно.

— Знаю, но знаю так же и то, что улетели они не сами по себе, а освободив дарга.

— Дарга?

— Так себя называют драконы, — пояснил Эйдан, — у этой твари теперь долг перед ними и он сделает всё, чтобы их защитить. Разумеется, другие дарги никогда не примут никого из людей, поэтому, так или иначе, им придётся вернуться.

— Долг? Какой ещё долг?

— Долг Чести, дорогой мой невежественный друг. Пора бы тебе уже интересоваться чем-нибудь кроме своего зверинца. Дарги, может, и дикари, но у них есть свои нерушимые законы, в том числе и Долг Чести, который каждый дарг обязан вернуть, если не хочет стать изгоем в собственном клане. Эти рабы даровали ему свободу, а в скором времени, как я подозреваю, даруют ещё и жизнью.

— Чего? — не понял Ёран.

— Того, — поддразнил Эйдан, у которого, видимо, было отличное настроение, — разве ты не знаешь, что тварям всегда вводят яд — это единственный способ их контролировать, так как магия на них не действует, а цепи не всегда надёжны, — и если вовремя не дать противоядие, летальный исход обеспечен.

— Но ведь тогда этот дарг просто сдохнет по дороге, — совсем растерялся Ёран.

— Ты этого охотника внимательно слушал? Он же сказал, что девчонка прирождённая целительница, так что, думаю, дарг выживет и позаботится о том, чтобы мои рабы вернулись в Виану в целости и сохранности.

— Хм... логика, конечно, есть, однако, всё может сложиться и по-другому.

— Ну и что? — беззаботно пожал плечами Эйдан, — думаю, состояние Эрийских достаточно велико, чтобы я мог позволить себе эту маленькую прихоть.

— Это в восемнадцать-то тысяч золотых?

— Ну да. Зато теперь никто кроме меня не сможет заявить на него... них свои права. Ладно, пошли отсюда, а то меня от этого пойла уже воротит, к тому же нас уже ждут к обеду. Ты же знаешь у нас не принято опаздывать.

Конечно же, Ёран знал, ведь ему не раз доводилось бывать у Эрийских. Несмотря на то, что он им и не ровня, в этом доме с ним всегда обходились неизменно вежливо, хоть и несколько снисходительно.

Своих лошадей Ёран и Эйдан нашли там же, где и оставили их утром — в конюшне возле небольшой гостиницы. Судя по расположению солнца, время уже приближалось к двум. Ёран блаженно жмурился, прислушиваясь к цоканью копыт по булыжной мостовой. Вдоль по улице лепились друг к другу деревянные двух и трёхэтажные дома, с красочными вывесками разнообразных мастерских, торговых лавок и трактиров. В Тэане практически все здания были деревянными, так как выстроить каменные могли позволить себе только высокородные. Вообще владения высокородных сильно отличались от всех остальных районов города: на улицах там всегда царила идеальная чистота, а дома и прилегающие к ним парки для конных верховых прогулок были ограждены узорчатыми железными заборами. Это был как будто город в городе — везде теснота и бедность, а там простор и роскошь.

Считалось, что общество служит высокородным, а высокородные, как его правящая верхушка, служат обществу. Однако, как сказал однажды Эйдан, на деле всё обстоит несколько иначе — все служат высокородным, а высокородные не служат никому и это одно из их главных негласных правил. Таким образом, иерархическая цепочка в Виане выстраивалась достаточно просто — всего три ступени: высокородные, простолюдины и рабы. Конечно, у простолюдинов была ещё и своя какая-то структура, до которой знати не было никакого дела. Высокородные жили по своим законам и правилам, определяемым лишь принятым этикетом и традициями.

По прибытии в особняк Эрийских молодые люди отправились переодеваться к обеду — Эйдан в свои покои, а Ёран в специально отведённую для него гостевую комнату. Помимо этого особняка у Эрийских были и другие в разных крупнейших городах Вианы, кроме того, им принадлежало огромное фамильное поместье Мия-Оринга, названное так в честь основательницы рода и покровительствующей ей стихии. Их решение перебраться в Тэану объяснялось очень просто — через несколько месяцев именно здесь будет проводиться и турнир рабов, и Обряд Соединения.

Через полчаса Эйдан и Ёран спустились в обеденный зал, где их уже ждали накрытый стол и слуги. Арзар и Оливия Эрийские спустились несколькими минутами позже и только после их прибытия все приступили к обеду.

— Что произошло сегодня на Малом рынке, Эйдан? — после второй перемены блюд, спросил Арзар.

— Ничего особенного, отец — спокойно ответил Эйдан.

— Может быть, но об этом говорит весь город.

— Простолюдины обожают сплетни, — улыбнулась Оливия.

— И всё же, — продолжил настойчиво Арзар.

— Просто рабы, которые, кажется, были не совсем согласны со своим статусом. Кстати я их купил.

— И где же они?

— Пока не знаю, но, думаю, скоро уже будут в полном моём распоряжении.

— Хорошо.

Потом Эрийские перешли к обычным темам, обсуждаемым за обедом — все нейтральные и по сути бессодержательные. Ёран за столом предпочитал помалкивать, чтобы не ляпнуть от волнения какую-нибудь глупость. Почему-то в присутствии родителей Эйдана он всегда жутко нервничал.

После обеда Оливия заметила, что уже поздно и предложила Ёрану остаться у них до утра, на что тот ответил согласием. Конечно, он ещё успевал добраться до дома, но ему не хотелось упускать возможность побыть подольше с Эйданом.

Остаток дня молодые люди провели в библиотеке. Было приятно после еды посидеть в уютном кресле с книгой в руках. Слуги уже закрывали окна толстыми железными заслонами и готовили спальни, располагающиеся на втором подземном этаже, на первом были спальни слуг. В Виане вообще считалось, что, чем глубже ночью ты находишься, тем лучше.

— Слушай, а подари мне того парня, когда отыграешься за сегодняшнее, — попросил вдруг Ёран.

На самом деле эта мысль пришла ему в голову уже давно, но озвучить её он решился только теперь, когда друг совсем успокоился.

— Какого парня? — отвлекшись от своей книги, спросил Эйдан.

— Ну, этого... как его... ну того, которого ты купил сегодня, — напомнил Ёран.

— Его зовут Вильгельм, и отдавать его я никому не собираюсь.

— Зачем он тебе? Вот я смогу найти для него подходящее применение.

— Не сомневаюсь, но нет.

— Но почему?

— Видишь ли, он — весьма ценная собственность, требующая особого внимания и жёсткого контроля, — пояснил Эйдан, — скольких магов способных выдержать мою атаку ты знаешь?

— Не много.

— Вот именно.

— И что это меняет? — удивился Ёран.

— Этот Вильгельм, откуда бы он ни пришёл, очень сильный маг, который смог выставить щит, закрывший не только его самого, но и его спутницу. Не мне тебе рассказывать, как это трудно. Лучше, если такой раб будет находится под контролем того, кто в случае чего сможет с ним справиться. Кроме того, не стоит забывать, что он идёт в комплекте с целительницей и демон знает с кем ещё. Возможно, у него даже есть партнёр.

— Но... он такой красивый, дай мне его хотя бы на время.

— Я подумаю. Всё равно в этом плане он мне не интересен, — пожал плечами Эйдан.

— Ну да — он же раб.

— Вот именно.

— Ты так привередлив, — улыбнулся Ёран.

— Зато ты не шибко разборчив.

— И то верно... но ты ведь не любишь даже тех, с кем встречаешься.

Эйдан отложил книгу и откинулся на спинку кресла.

— Любовь — абсолютно бесполезное чувство, — равнодушно заметил он.

— Но ведь своего партнёра ты будешь любить? — с надеждой спросил Ёран.

— Любить? Нет, вряд ли. Я буду от него просто зависеть. Конечно, для того, чтобы у меня были полноценные наследники, мне необходимо соединить свою силу с другим магом, но ни о какой любви здесь речи не идёт. Надеюсь, что она будет хотя бы красивой.

— Может быть, это будет он...

— Ну, может и он. В принципе без разницы. В любом случае, на мою любовь он или она может не рассчитывать. У меня нет желания давать кому-то над собой такую власть. И вообще, не думаю, что есть человек, достойный моей любви. Я ведь уже говорил тебе, что сердце должно быть свободным, а голова холодной. Только так и никак иначе.

Ёран хоть и предполагал услышать нечто подобное, но всё равно расстроился. Они уже разошлись по своим спальням, а этот разговор всё не шёл у него из головы. Значит, даже если они станут партнёрами, шансов на взаимное чувство у него нет. Последняя надежда рухнула, как карточный домик. Было больно и горько. Наконец, долго пролежав без сна, Ёран вдруг всем сердцем пожелал, чтобы Эйдан полюбил и полюбил того, кто заставит его мучиться так же, как мучается сейчас он сам.