Клим заснул в автомобиле, пока ехали до места встречи с Веллингтоном — сказалась усталость после тренировок. Отец по прибытии сокрушался, что не сможет пронести через металлоискатель в гостиницу созданный им пистолет. Договорились, что Клим настоит, чтобы разговор с гостями из Лондона проходил в кафе или ресторане, тогда отец сможет наблюдать за ним и вмешаться, если что-то пойдёт не так. Пистолет он всё же замотал в пакет и припрятал в кусте недалеко от входа в гостиницу. Первым внутрь зашёл Клим. Он опасался, что потребуют документы, но парень в форменной одежде на входе равнодушно скользнул по нему взглядом и отвернулся. Клим решил вести себя так, будто ждёт родителей, поэтому лениво побрёл, лавируя между расставленными на блестящем полу вазонами с торчащими из них пальмами. Исподлобья он разглядывал людей, которые стояли, сидели или ходили по холлу — никого похожего на Робин с Веллингтоном или хотя бы кого-то с бриллиантом на воротнике он не заметил. Через пять минут зашёл отец и с деловым видом сел в одно из кресел. Он взял журнал на столике рядом и сосредоточено принялся его изучать — Клим заметил, что журнал был женским с блестящей мулаткой на обложке. К отцу тут же подбежал официант и начал строчить в свой блокнот.

— Клим, добрый вечер, — по-французски обратились к нему сзади. Клим обернулся и обнаружил двух юношей в одинаковых костюмах, белых рубашках, красных галстуках и с рюкзаками за спиной. Сначала даже показалось, что они — близнецы, однако Клим вскоре увидел различия. Один из них улыбнулся, показав брекеты, и продолжил. — Я — Артур, а это — Робин.

Второй юноша тоже улыбнулся и кивнул. Он оказался более симпатичным — трудно было ожидать от Робин другого выбора. Она сказала по-русски:

— Мы, как видишь, миссионеры, так что можешь говорить, что заинтересовался Библией — держи вот, походный вариант. Тут чехол есть и петля на руку.

Она вручила ему Библию в сумке и показала, как её носить. Веллингтон продолжил по-французски:

— Это гостиница несколько дороговата для нашего нынешнего облика, но мы выторговали для себя дешёвый номер — поднимемся к нам?

— Нет, — твёрдо ответил Клим. — Лучше сядем в кафе или прямо в холле — вон есть свободный диван.

Веллингтон пожал плечами, но согласился. Он сел рядом с Климом, а Робин расположилась в кресле напротив. Веллингтон скрестил пальцы и наклонился немного вперёд — тут Клим заметил знакомый бриллиант на булавке для галстука. Возможно, это был другой, но, как и ожидалось, довольно крупный. Такой большой камень у бедного миссионера сочтут за стекляшку. Веллингтон тем временем сказал:

— Клим, я — не слепой и вижу, что ты нам не доверяешь. Напрасно! Это может стать причиной серьёзных проблем — как для тебя, так и для нас. Подскажи, как завоевать твоё доверие...

Клим смущённо протянул:

— Я вам доверяю...

— Тогда объясни, как вам удалось превратить человека в черепаху?

— Мы, правда, сами не поняли. И мы не можем пока повторить этот опыт — нет человека, который бы согласился...

— Это же смешно! — Веллингтон нетерпеливо откинулся назад и снова склонился вперёд. — Как ты в таком случае хочешь торговаться с Бауманом? Мы ничего не сможем ему предложить... Кстати, у нас плохая новость: они выследили и схватили твою вьетнамскую подружку. И Бауман оставил сообщение, что готов обменять её на тебя — что за глупость?

У Клима как будто кость застряла в горле. Он сосредоточился на том, чтобы снова продолжить дышать, и только после этого осознал: Лин — в опасности! И тут же новое осознание свело судорогой все внутренности: её жизнь теперь, оказывается, зависит от него! Как вообще на такое реагировать?

— Мы можем тренироваться на животных! — Климу пришла в голову идея. — Можно же превращать их в людей — так ведь? Мы купим козу или поросёнка и научимся!

Веллингтон окинул его изучающим взглядом. Потом хмыкнул:

— Хорошо, но что потом? Потом всё равно нужно будет выходить на контакт с Бауманом. Здесь, в России, и вы, да и мы с Робин не можем толком защититься. Поэтому предлагаем вам всем лететь с нами в Англию — в Библии, которую тебе передала Робин, четыре российских паспорта. Вам всего лишь нужно будет принять облик людей на фотографиях. Там же деньги на билеты. Поросёнка мы вам и в Лондоне организуем. Мы уже посмотрели — есть билеты на завтрашний вечер, так что поторопитесь...

— К чему такая спешка? — Клим опешил от напора Веллингтона. — Я ещё не обсудил ваше предложение со своим кланом.

— Так обсудите быстрее! — отрезал Веллингтон и поднялся. — Робин даст номер нашего здешнего телефона — сообщите ваше решение как можно быстрее. А в отношении вашей вьетнамской подружки Бауман дал всего лишь два дня срока — если это не является аргументом для спешки, то извините...

— Зачем ты так с ними ругался? — спросил отец Клима, когда они ехали обратно.

— Да не ругались мы — им страшно не терпится узнать наши секреты. И ещё они сказали, что злой немец схватил девчонку, с которой мы познакомились в лагере, и отпустит её только в обмен на меня...

— Ту азиатку? И что за странный обмен? Ты только не вздумай!

— Да я и не думаю, конечно, просто у нас времени — два дня.

— Слушай, опытные люди (вернее, оборотни) предлагают тебе помощь, предлагают решить наши проблемы — в обмен на то, что ты всего-навсего скажешь им про воду и голову...

— Это не "всего-навсего"! — вспыхнул Клим. — Я чувствую, что здесь кроется большая проблема! Я, когда осознал свои новые возможности, сразу удивился: как же их не использовали для достижения безграничной власти? Неужели не нашлось ушлого оборотня? А в мире всё оказалось уравновешено — на любую возможность найдётся свой Бауман. И то, что мы раскопали в рукописях предков, может нарушить это равновесие. Ведь теперь можно превратить всех врагов в червей, а из любого бревна создать ядерную бомбу — ты понимаешь? Я не имею права отдать это оружие тому, кого совсем не знаю, и кто испытывает патологическую страсть к крупным бриллиантам?!

— Причём тут бриллианты?

— Да притом — скромнее надо быть, как говаривал наш скаут Жиль! Ты заметил, что Веллингтон постоянно нас торопит — скорее, скорее! Я где-то читал, что мошенники всегда торопят своих жертв, чтобы те не успели даже подумать и уж тем более — разгадать их обман. Он явно играет, но его трудно подловить — подозрительную фразу или жест он тут же сдабривает ста килограммами искренности.

— Сын, откуда ты вырос таким параноиком? Ты ищешь двойное дно в банальном выпендрёже! Тебе трудно представить, насколько серьёзно люди пекутся о своём статусе, о том, как они выглядят в глазах остальных — не надо только считать это плохой игрой. Просто они — такие... плохие на самом деле... Но, знаешь, я готов с тобой согласиться — в том, что надо вначале осмотреться и подумать. Только что нам делать с этими немецкими охотниками? Я не сильно рвусь обратно к обычной жизни, где меня ждёт — не дождётся подлец дядя Женя, но всё же — нельзя быть непрерывно в бегах...

— Пап, я думаю, что вместе мы справимся... Только меня теперь очень беспокоит Лин. Я почему-то чувствую себя ответственным за её жизнь. И у нас всего два дня. Если ты согласен, что Веллингтону мы пока никаких секретов не вручаем, то придётся самим как-то договариваться с Бауманом. Мы должны предложить ему молодость — ничего другое его не заинтересует. И, возможно, он согласиться получить её на наших условиях.

— А как мы это предложим?

— Да есть одна идея...

— Кстати, я тут, пока тебя ждал, собирался расплатиться за чай последней купюрой в пять тысяч. Положил её уже перед собой, да обнаружил под чашкой мокрую салфетку. В общем, приложил эту салфетку ко лбу и таки смог самостоятельно превратить её в такие же пять тысяч — ими и расплатился. Так что у нас вопрос с деньгами, считай, решён!

— Пап, если ты расплатишься этой купюрой ещё пару раз, нас тут же посадят в тюрьму за фальшивомонетчество — номер-то будет один и тот же. Английские коллеги, вот, деньжат нам подбросили — глянь в сумке. Там ещё новые документы должны быть.

Клим передал отцу сумку с Библией, подаренную Робин. Они как раз остановились перед мотелем. Отец зажёг в салоне автомобиля свет и принялся копаться в английских подарках:

— Паспорта — заграничные, четыре штуки. Зачем нам здесь заграничные паспорта?

— В Лондон зовут опытом делиться.

— Да, английские визы есть. Блин, но здесь три женских паспорта и только один мужской — ты уж извини, но я в бабу превращаться не буду! Деньги они тоже догадались передать в фунтах — интересно, нам на рубли поменяют по загранпаспорту? Вот ведь умники!

Записку Бауману решили писать на трёх языках — английском, французском и русском — на случай возможного недопонимания. "Генриху Бауману предлагается явиться завтра в 12-00 одному в автомобиле в точку с такими-то координатами GPS. Мы обещаем дать ему новое молодое тело в обмен на отказ дальнейшего преследования нашего племени и освобождение пленённых собратьев, в частности, захваченных во Вьетнаме. С уважением, Клан Клима". Подпись предложила Варвара — все со смехом согласились. Клим испытал что-то вроде смущения, хотя сам с удивлением обнаружил, что последнее время чувствовал себя порой старше и мудрее всех остальных родственников. Записку должна была доставить Ольга в облике птицы — она лучше всех справлялась с полётом. Поскольку лететь предстояло ночью, была выбрана сова, что послужило основанием для новых шуток.

Отец Клима нарисовал план дачного посёлка и отметил, где может располагаться засада людей Баумана. Клим запечатал пакет и подписал "Не разворачивать! Генриху Бауману лично в руки!" на трёх языках. В мотеле осталась только мать Клима, остальные сели во внедорожник — помощь младшего поколения могла понадобиться при обратной метаморфозе. К посёлку подъехали со стороны озера — здесь почти не было фонарей. Отец Клима ещё раз проверил, запомнила ли Ольга на плане расположение их дома, а также основные ориентиры. Кое-что было видно из машины, поэтому ориентировка на местности продолжилась, пока Ольга не психанула и не заявила, что хватит считать её полной дурой.

Сова из неё получилась громадной — пока она не взлетела, все наперебой кричали, чтобы ни в коем случае не подлетала к фонарям, иначе кого-нибудь из жителей посёлка помрёт от страха. Ольга только хохотнула, сжала в когтистой лапе пакет и двумя взмахами крыльев унеслась вверх. Хлопки крыльев оглушили её родственников, которые замерли вокруг машины, вглядываясь в ночное небо. Когда кто-то видел блеснувшее в свете фонарей оперенье, то махал рукой — остальные тут же бросались смотреть в эту сторону. Минут через пятнадцать сова вернулась. Ольгу же в человеческий облик возвращали ещё минут десять, причём все вместе, чтобы сэкономить время — хотелось побыстрее убраться отсюда. Когда обратная метаморфоза пошла, Клим с отцом прыгнули во внедорожник, оставив Ольгу с Варварой. И лишь те сели в автомобиль, сразу пустились в обратный путь.

— Ночью летать — это что-то... — начала, было, Ольга.

— Оль, ты о деле сначала — охотники там? Пакет им бросила, как следует — чтоб увидели?

— Я вначале вообще никого не нашла — наверное, кругов пять над домом сделала. Потом села на крышу веранды — подальше от уличных фонарей, а то глазам больно. Присела и сразу чувствую — запах табачного дыма. Я его и человеком не переношу, а уж совой — такая чудовищная вонь! Видимо, я громко села, поскольку из веранды кто-то выскочил и начал меня красным фонариком слепить...

— Блин, это лазерный прицел был — скажи спасибо, что не попали дротиком, — со знанием дела заявил отец Клима.

— Ну, я так и поняла, что выскочивший — это охотник. Я спикировала на него и пакетом ему по голове треснула — так что он его не мог не увидеть. Товарищ был бородат и, кажется, немного струхнул...

— Молодчина! — похвалил её отец Клима. — Но пикировать и по голове бить — это излишний риск...

— Может, поэтому он по ней и не попали, что спикировала, — невозмутимо возразила Варвара. — Нападение — лучшая защита!

Мать Клима встретила их сонной. Хотя вернувшиеся были возбуждены, но решили завтрашнюю операцию обсудить утром. Все разошлись по комнатам. Но через полчаса в комнату Клима постучал отец:

— Не спишь ещё? Открой, разговор есть.

Клим впустил отца, который нёс в руке спортивную сумку. Он почему-то озирался и долго дёргал ручку, проверяя, хорошо ли за ним закрыта дверь. Потом уселся на шаткий стул и достал из сумки небольшой автомат. Показал сыну и сказал с плохо скрываемым торжеством:

— Вот, полюбуйся! И у меня есть определенные успехи — только что сам сделал. Ты знаешь, что это?

Клим пожал плечами:

— Автомат какой-то...

— Не просто какой-то, а страшная штука для любого, кто посмеет на нас напасть. Сын, ты уже достаточно взрослый и тебе придётся обращаться с оружием. Завтра мы с тобой смотаемся в лес и устроим небольшое стрельбище. Оставим пока эту штуку у тебя, а то девушки у нас очень пугливые — могут не одобрить. И матери тоже пока не надо говорить...

— Пап, я не хочу никого убивать...

— Клим! — отец повысил голос, но тут же осёкся и зачем-то посмотрел по сторонам. — Ситуация уже не зависит от твоего "хочу". Если не ты, то тебя — неужели не понятно? Что за пацифизм в отношении убийц и отморозков?

Отец с лёгкой ухмылкой аккуратно провёл рукой по лежащему на коленях автомату. Клим увидел в этой ухмылке недавнее радостное возбуждение, которое царило при их совместных тренировках. Неужели нужно менять отношение к жизни, если все родственники воспринимают происходящее, как увлекательное приключение, и только он, Клим, ломает голову над тем, как им всем выжить? И какими средствами допустимо бороться за это? Клим переминался с ноги на ногу, потом подошёл к тумбочке и достал оттуда гостиничный стакан, на котором сверху лежал толстый журнал. Поставил перед отцом на стол. Тот пытался рассмотреть тень, которая металась внутри стакана:

— Что там? Жук какой-то?

Клим выключил свет, и сразу стало видно, что стакан осветился изнутри голубым. Светилось существо, которое двигалось, перелетало внутри.

— Я не понимаю — какой-то дракон-лилипут? Это он светится? — отец Клима щурился, разглядывая существо. — Где ты его нашёл?

— Я его не находил. Я его сам сделал... из карандаша.

— Живое существо — из карандаша?!

Клим включил свет и тяжело опустился на кровать:

— Поэтому я не хочу никого убивать. Мы с тобой просто не имеем на это права. Я уже боюсь предположить, кем были наши с тобой предки, но теперь я почему-то чувствую ответственность за каждое живое существо...

— Блин! — отец ошарашено крутил головой — то на Клима, то на стакан с драконом. — А он тут у тебя давно?

— С утра. Я его кормил уже — хлеб не ест, а колбасу всю слопал. Ума не приложу, что с ним дальше делать. Помнишь, мы читали в рукописи, как можно закрепить мыслеформу выдуманного зверя — немного огня, немного льда из холодильника и через час — полюбуйся на вполне реальный новый организм, который летает, светится и жрёт колбасу.