цицерон-14

-Мы можем наладить выпуск таких штук у нас?

-Эта штука называеся автоматический карабин. Сокращёно автомат, товарищ Сталин. Полагаю, что при наличии денег, времени и товарища Мехлиса можно наклепать некоторое количество, скажем штук сто.

-Сколько времени потребуется, чтобы изготовить сто штук?

-Два месяца, товарищ Сталин.

-Хорошо, деньги мы Вам дадим, но времени у Вас два месяца.

-Разрешите приступать, товарищ Сталин?

-Ну, идите.

-Есть.

Повернулся и пошёл. А что оставалось делать?

Товарища Мехлиса не дали, а увезли меня в Тулу и поселили в гостинце.

В этот же день направился на завод. Как всегда, когда начальство не может, а на месте не желают, меня застопорили на проходной.

Дежурный охранник сказал, что хрен знает, кто шляется, чтоб проваливал, а то пристрелит.

В местном НКВД корочки зама наркома НКВД, как и в Москве, признавать никто не хочет.

Оправился на центральный телеграф и позвонил товарищу Сталину. Московские телефонистки уже прослышали про грозоного наркома и соединили с приёмной без проблем. На мой доклад, товарищ Сталин отреагировал молниеносно, спросив:

-Вы где находитесь?

Сообщил, что звоню с центрального телеграфа.

-Никуда не уходите, товарищ Филимонов, сейчас за вами заедут.

Перед входом в здание телеграфа высокое крыльцо. Останавливаюсь на нём.

Минут через двадцать у крыльца тормозит легковой автомобиль. Из него выходит сержант НКВД. Увидел стоящего на крыльце в форме меня, манит пальцем и говорит:

-Я за вами, товарищ, зам наркома.

Похоже НКВДешники все такие безбашенные, а я думал, что только в Москве. Попробую поставить его на место:

-Поднимиесь ко мне, товарищ сержант.

Сержант, держа руки в карманах, поднялся ко мне и говорит:

-Ну?

Чешутся руки спустить его с лестницы. Но, приходися терпеть.

-Представьтесь.

-Ну, сержант НКВД Абросимов.

-Вы знаете, кто я?

-Ну, звонили из Москвы сказали.

-Кто звонил и что сказал?

-Ну, эта. Сказал, что Поскрёбышев, по приказу Сталина, велел приехать и встретить зама наркома НКВД.

-И всё?

-Ну, исполнять приказы.

-Всё?

-Ну, да. Всё.

-У Вас имеются докумены?

-Конечно.

-Покажите.

-Зачем?

-Вам предписано товарищем Сталиным исполнять мои указания. Вы это помните?

-Ну, понятно.

-Так я жду.

-Чего?

-Ваши документы?

-А, ну, эта.

С этими словами НКВДешник вынул из кармана брюк правую руку и начал шарить по карманам. Левая его рука оставалась в кармане галифе, чего он там ею делает? Яйца чешет или штаны поддерживает?

Наконец сержант достал из внутреннего кармана гимнастёрки скомканый клок бумаги и протянул мне. Дескать изучай.

-Вы не могли бы предъявить документ в развёрнутом виде?

Сержант вынужден был вынуть вторую руку из кармана,-штаны не упали, значит чесал яйца. Затем развернул бумажку и протянул мне.

Не вынимая из рук сержанта листок ученической тетради, начал читать:

Дорогой Федя...

-Вас зовут Федя?

-Ну, да, Фёдором.

Читаю дальше: ...у нас в деревне всё по прежнему, только твоя...

Федя ойкнул, затем скомкал и спрятал бумажку в карман галифе.

Пошарил в гимнастёрке, вытащил ещё одну бумажку и снова протягивапет мне. Предлагаю товарищу Феде сначала самому прочитать, чего в ней написано, а то может ему в лапы попалась совсем другая бумажка, вроде предшествующей. Федя изучил бумажку и сказал:

-Точно, она.

Протягивает мне. Я изучаю, чего в бумаге написано: предъявитель сего является сержантом НКВД, работающим в здании НКВД в должности сержанта. Да, сильный докумЕнт.

От опытного производства впечатление, как от помойки. Исправные и ломаные станки, и инструменты свалены в одну грязную кучу, называемую цехом. Народ бестолково шляется из одного угла в другой. Это чего они могут здесь произвести?

Никто не хочет разговаривать по поводу автомата. Поступил как всегда. Нескольким дал в тыкву, а кое кому в торец. Помогло. Через неделю навёл в цехах порядок. Через две получил оснастку, через три приступили к изготовлению калашникова. За два месяца наклепали триста штук автоматов и почти триста тысяч патронов.

Непонятливые интеллигенты спросят как мне это удалось?

Поднял в НКВД материалы на директора завода. Фамилия его Розенблюм. Старый большевик с партийным стажем чуть ли не с начала прошлого века.

Нажравшись, директор вспоминает о проживании с Ильичом в Париже. Розенблюм настолько близок к Ильичу, что ближе некуда. Как приезжал некий в Париж невзрачный человечек Джугашвили-Сталин. Как Розенблюм с Ильичём, за время пребывания швили в Париже, залечили по три трипера, а тот даже ни разу по девкам не сходил.

В кремле место Розенблюма занимают какие-то выскочки, а старые большевики вынуждены пребывать в провинции.

Да, такие разговоры про товарища Салина потянут на десять лет непрерывного расстрела. Вот почему подлюка директор не хочет делать калашникова. Понимает, что в него из мосинки столько пуль не выпустишь, сколько можно засадить из калашникова.

Тут же из НКВД позвонил в приёмную товарища Сталина и сообщил секретарю, что необходимо срочно переговорить. В местном НКВД имеются материалы дискредитирующие хозяина.

Секретарь всполошился и пригласил к телефону самого. Сталин, узнав подробности, приказал доставить в его кабинет совершенно секретные материалы.

С материалами и Федей, в качестве шофёра, привёз бумаги в Москву. Хозяин ознакомился с доносами и спросил:

-Что Вы об этом думаете?

-Подлюка набивает себе цену в глазах местных партийцев. Хочет показать, что неприкасаем и ему не страшно никакое НКВД. Будет и дальше сочинять небылицы, чтобы усидеть в кресле и ничего не делать. Даже не захотел разговаривать про освоение новой продукции. Зачем? Его тронуть никто не можнет, по крайней мере, он сам так считает.

-Вы думаете, он сочинил про Париж?

-Конечно товарищ Сталин. Сколько по стране шляется мошенников, изображающих родственников Маркса или московских руководителей! И этот не был в Париже. Насочинял про Ильича. Боюсь, что он ещё наврёт и нанесёт партии больИй вред.

-Что Вы предлагаете?

-Я бы по свойски расправился с партийной верхушкой Тулы. Подумать надо! Слушают пакости про советских руководителей, не верят в них, но ничего не предпринимают, чтобы прекратить распространение клеветы на советский строй.

-Конкретно, что Вы предлагаете?

-Расстрелять, конечно условно.

Услышав про "расстрелять" товарищ Сталин хотел одобрительно кивнуть головой, но потом пожурить нового зама НКВД за чрезмерную поспешность. Он, товарищ Сталин, предполагал начать массово расстреливать через год, два. Конечно и сегодня есть кого расстрелять, всяких каменевых и зиновьевых.

Однако расстрелять условно? Это было настолько неожиданно, что товарищ Сталин подавился трубкой. Он только раскурил свежий табак и хотел сделать первую затяжку, самую сладостную, но вместо этого затянул в рот трубку. Подавился и закашлялся. Силы оставили товарища Сталина и он рухнул в кресло как спиленный тысячелетний дуб.

Прокашлявшись, товарищ Сталин пожурил нового зама в НКВД за гнилой либерализм.

-Что за гнилой либерализм Вы развели! Как это расстрелять условно? Кого Вы хотите условно расстрелять?

Я вскочил, стал по стойке смирно и проорал:

-Виноват, товарищ Сталин!

Сталин наконец отдышался и слегка успокоился:

-Так как это,-расстрелять условно, товарищ Филимонов?

-Виноват, товарищ Сталин. Дело в том, что в Туле надо расстреливать всех партийцев или почти всех.

-Мне нравится Ваша постановка вопроса, товарищ Филимонов. Однако "условно"?

-Горе в том, товарищ Сталин, что если их расстрелять, тогда кто будет выполнять задание по производству автоматов? Я один не справлюсь. Полагаю, приговорить их условно к расстрелу до момента выполнения программы производства автоматов. А, потом и расстреляем.

Объявить приговор. Чтобы работали лучше, некоторым приговор привести в исполнение сразу после оглашения. Другим сообщить, что возможно помилование, но при условии героического труда по произодству автоматов.

На Дальнем Востоке через два, три года ожидаются провокации японской военщины. Сформируем из условно расстрелянных штрафные батальоны и бросим в бой. Тех, кто погибнет за родину, реабилетируем. А, оставшихся в живых, расстреляем.

Если их расстрелять сразу, то оборвём ниточки, идущие в другие города или даже Москву. Расстрельный приговор заставит тех, кто отрицает вину, сознаться и выдать сообщников, пообещаем за это отсрочить исполнение приговора.

Получается, товарищ Сталин, что условный приговор выгоден советским гражданам. А, не советским и врагам Советской власти не выгоден.

Сталин закусил трубку. Как мягко стелет новый зам! Всё разложил по полочкам и судя по всему прав во всех отношениях! Но, условно? Этого же не было в юридической практике?

Решил подбросить Сталину ещё одну мысль, как грешник бросает на весы перед входом в ад последнее, совсем маленькое, своё хорошее намерение.

-Условным приговором, товарищ Сталин, покажем зарубежным друзьям, что враги клевещут на наш строй, упрекая в излишней жестокости.

-Хорошо. Действуйте, но помните, товарищ Филимонов, ответственность за выполнение решения правительства с вас не снимается.

Выхожу из кремля, а машины с Федей нет. Не иначе, подлюка, по бабам решил смотаться на казённом лимузине.

Прождал с десяток минут. Наконец, подруливает окоянный. Затормозил так, что если бы я не сумел во время отскочить в сторону, то задавил бы, подлец.

Машина остановилась, из двери выпадывает сам Федя и бабы. Всего две штуки, но от писка и мельтешения кажется, что их не меньше батальона. Федя со всей своей широтой предлагает мне одну, дескать вторая,-его.

Ну, у меня свой способ делёжки баб. Вызываю кремлёвский караул и всех волокут на гауптвахту. Бабы думают, что это новый способ в сексуальных отношениях и аж вижжат от предвкушения.

Начальнику караула разъяснил задачу. Он сначала не совсем понял о чём речь и даже пытался возражать. В ответ я пообещал похлопотать лично у товарища Сталина о его переводе из Москвы ко мне в Тулу. Где безусловно, столь выдающийся, как он, начальник, получит по заслугам.

Начкар сдулся и сделал всё, как я велел. В результате бабы остались довольными, чего не скажешь о Феде. Его спеленали и уложили в багажник лимузина. Примерно на неделю я забыл о Феде. Правда в багажнике временами постукивало и пованивало. Причём чем дальше, тем постукивало меньше, а пованивало больше. Чтобы количество вони не увеличилось чрезмерно пришлось развязать Федю и обмыть от очистков. С тех пор у меня был личный и доверенный сотрудник, совершенно не употребляющий алкоголь.

Зная нарвы, царящие в московских гарнизонах, был уверен, чо на меня донесут, так и случилось. Я даже не пытался выехать из Москвы, а задержался в наркомате. Через полдня последовал неожиданный для всех, но не для меня вызов к товарищу Сталину.

Товарищ Сталин вне себя. Не отвечая на моё приветствие и не приглашаю присесть, видимо надеясь, что с сегодняшнего дня я насижусь, сунул под нос какую-то бумажку.

Бумажка оказалась подробным описанием того, как обошлись с женой французского посла, в караульном помещении кремля. Такая порнуха!

Муж поребовал от товарища Сталина наказания виновных и расследования инциндента, как написано в бумажке.

Я изъявил желание лично провести посла по месту происшесвия, пообещав товарищу Сталину, что инциндент будет улажен, без международного скандала. Посла отвели в караулку и нашлись желающие проделать с ним то, чего проделали с его женой.

Инциндент был исчерпан. Я лично проводил посла к товарищу Сталину и посол доложил, что его ввели в заблуждение. Правда он говорил несколько иными словами, типа ему ввели. Но, так или иначе, все остались довольны, а тем более посол. С тех пор у меня появились информированные агенты во французском и английском посольствах. Вторая дама оказалась женой английского посла.

Единственным последствием для караула было то, что караульное помещение пришлось увеличивать. Жёны послов и сам посол всё время тащили всякую дрянь в караулку в качесве сувениров и вскоре по помещению стало невозможно пройти. Понятно, что пришлось оборудовать помещение съёмочной аппараурой и звукозаписью. Получилась великолепная порнуха.

У меня появилась мысль издать послание жены французского посла, как порнороман. Сняые в караулке сцены демонстрировали в кинотеатре "Иллюзион" на закрытом показе. Стоимось билета я установил приказом по НКВД в сто баксов.

О закрытых кинопросмотрах сообщили в зарубежных изданиях. Скоро о желающих посетить Илюзион не стало отбоя. Пришлось ещё увеличить стоимость билета, но и это не помогло. Особенно после того, как на просмотрах появились сами порнозвёзды,-жёны, их караульные и французский посол.

Сначала товарищ Сталин был доволен тем, что в НКВД появились столь информированные агенты и наполнением бюджета страны. Но, потом, когда число иностранцев, желающих посетить закрытый просмотр, перевалило за десяток тысяч, он был вынужден приостановить проектирование Дворца съездов и приступить к строительству гостиниц для инотуристов.

Остался не взорванным Храм. Иностранцы с удовольсвием посещали службы. Благодаря тому, что вход в храм платный, через некоторое время удалось восстановить золотое покрытие куполов. Внутреннее убранство храмов стало блистать золотом и не только фальшивым. Развратные иностранцы жертвовали иконы и алтари, проданные допропорядочными большевиками за границы.

Случалось, что икону даже не успевали вывезти за границу, как какой-нибудь похотливый иностранец её выкупал, ради замоления грехов. Понятно, что иконы продавали большевики, убившие священослужителей и продавшие христа.

-23—

Товарищ Сталин не поверил докладу о выполнении плана производства автоматов и приехал проверить как обстоят дела. Я показал ящики с готовой продукцией. Он попросил охранников взять на выбор несколько автоматов и пострелять. Оказалось, что его не обманули и все триста штук забрали для перевооружения личной охраны товарища Сталина.

Сталин спросил, что надо для производства миллиона автоматов в год? Как что? Время и деньги. Если денег сколько прошу, то через пару лет буду делать миллион автоматов и миллиард патронов. Договорились, что мне ни в чём отказа не будет.

Я знаю,-сделать хоть что в стране советов можно только в случае, если принадлежишь стае. У меня нет стаи и я не принадлежу к стае. Поэтому про то, чего хочет тов. Сталин можно забыть. Когда понадобится выделить оборудование, валюту или людей, у тов. Сталина будут другие более важные задачи, а проект с автоматами спустят на тормозах в унитаз.

Был бы я членом стаи, тогда каждый раз, когда чиновник нашей стаи приходил к хозяину, то обязательно поднимал вопрос про автоматы и средства нашлись бы.

Поскольку я не член стаи шакалов, грызущих кровавые объедки у подножья холма, где сидит Акела, то на проект денег не найдётся. Когда Сталин вспомнит обо мне, то подумает: брехло тов. Филимонов, обещал и не сделал. В канализацию его.