Все ведьмы - рыжие

Я даже не нашлась что сказать.

— Ладно, пошли, — не дождавшись слов благодарности, произнес Стужев, — время обеденное, я есть хочу, ты явно не хочешь на пары.

Наверное, стоило сказать 'спасибо', но почему-то язык не поворачивался. Народ начал расходиться, прихрамывающим, ошарашенным и вообще шокированным девчонкам все хлопали, телефончики просили, или просто говорили, что они крутышки...

— Слушай, Саша...

— Александр, — ледяным тоном поправил Князь.

Бросила на него быстрый недовольный взгляд, в ответ получила такой же.

— Ну? — хмуро потребовал продолжения шаман-кинг местного разлива.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я своего Кашпировского на белом коне.

— То есть ты со мной не идешь? — правильно понял Стужев.

Ну он вообще няшка умная.

— Угу, — подтвердила я, — у меня пары.

— Ясно, — Князь даже не собирался настаивать.

— Брачный сезон, опять же, — продолжила я.

— Мм? — не понял Стужев.

Пожав плечами, попыталась конкретизировать:

— Я говорю, что у вашего няшко-кавайного отряда обострение инстинкта гнездования.

Вскинув бровь, Князь уточнил:

— В каком смысле?

— В смысле достали, — честно призналась.

Некоторое время Стужев молча и пристально смотрел на меня, чуть сдвинув брови. Потом понятливо усмехнулся, посмотрел куда-то вдаль, и задумчиво произнес:

— Да... ты своя, на тебя запрет не распространяется.

А я вдруг вспомнила сказанное Денисом в том самом фентезийном лесу: 'Демон, все, она наша, запрет на нее не распространяется'.

— Иии, — протянула я, — что это значит?

— Это? — отозвался Стужев, глядя поверх меня, словно в никуда. — Это, Маргош, означает, что по закону ты наша, и в этом случае запрет Мастера значения не имеет... Гошик с нами всего два года, толком законов не знает, вот и... Засада.

— Гошик?!

— Мастер, — лениво пояснил Князь. — Нда... косяк вышел.

Народ торопливо расходился по аудиториям, преподы поспешили так же, Рустам Владимирович бросил на меня выразительный взгляд, и потому, усмирив любопытство, я сказала:

— А ты после этой пары будешь свободен?

— Я? — Стужев был необычайно задумчив. — Прости, Маргош, у меня через пару свидание в кабинете назначено, пропускать его было бы грустно...

— В каком кабинете? — почему-то спросила я.

— У мастера, — он вообще словно не со мной разговаривал. — Ладно, я обедать.

И няшка гордо удалилась по коридору.

— Пока, — сказала я удаляющейся спине.

* * *

За одно я Стужеву была благодарна — на меня больше никто не смотрел. Таня, Ксюша, Света и Катя стали звездами этой пары, и все внимание доставалось им — раскрасневшимся, запыхавшимся и извазюканным в пыли коридора, ведь и нижний брейк девчонки повторили вслед за Пусикет Доллс в их клипе. Причем повторили классно, действительно здорово смотрелось. Так что мне было хорошо, во всем кроме ситуации с отечественной фентезятиной. Во-первых, неприятно, когда тебя нагло лапают, от Волка вообще в шоке, во-вторых, жить хочется, в-третьих — так и не понятно чего им всем надо, но уже страшно. Их тридцать три, а я одна всего. Так что всю пару я грустно размышляла о будущем и наглых няшках без тормозов.

В итоге, едва лекция закончилась, я торопливо встала и вышла первая — во избежание, так сказать.

Легко прошлась по коридору, взбежала по лестнице и направилась к кабинету Георгия Денисовича. В конце концов, или Мастер пусть мне объясняет, или Стужев, на крайняк дайте мне ваш свод законов разберусь сама.

Дошла до кабинета, постучала, на всякий случай, и спокойно, даже с улыбкой вошла...

И замерла.

Там было зеркало! Огромное разделившее кабинет на две половины зеркало! В зеркале отражалась... я. Невысокая, стараниями Игната рыжая, в синей стужевской майке, висящей на мне бесформенным балахоном, в обалденных мавкиных джинсах, которые были видны только с середины бедра, а потому ничего визуально не облегали... Но если бы я видела только зеркало! Почему-то я еще и отчетливо различала, что за зеркалом в страстном переплетении находится Стужев и какая-то темноволосая девушка... с голой грудью. Одна из которых находилась аккурат у лица Князя, крепко прижимавшего к себе девушку...

Такое ощущение, что я смотрю порно. И вроде пока ничего отвратительного, но чувство словно окунулась во что-то отвратительное и грязное, даже замутило. Стремительно развернувшись, я просто вышла из кабинета.

За дверью поняла, что реально тошнит. И не понятно, от Стужева или от голода, потому как одного кусочка шоколадки явно было мало, а ничего большего я съесть и не успела из-за нашествия няшек.

И тут я услышала насмешливое:

— И? — голос был Князевский, приглушенный.

— И ничего, — весело ответила девушка. — Никакой ревности, Князь. Отвращение только.

Я замерла, а в кабинете вновь заговорил Стужев:

— Но она пришла.

— Это не ревность, Князь, — я внезапно поняла, что эта 'девушка' очень, очень древняя, — но в одном ты прав — ты ей нравился.

— Даже не сомневался.

— Когда-то... — в голосе женщины послышалась насмешка. — Когда-то очень, сейчас — нет.

На этот раз Стужев молчал дольше, затем хрипло спросил:

— Почему?

Тихий смех и спокойное:

— Вопрос не ко мне, Князь.

— Я тебя спросил, — в тоне отчетливо прозвучала угроза.

И женщина ответила:

— Ее предали, Князь, ей было больно, очень. Не знаю, кто это был, но боль не прошла.

Я вдруг почувствовала, как глаза наполняются слезами, а Стужев ответил собеседнице:

— Отец. Он ушел от них, завел другую семью, потом вернулся.

И снова женщина:

— Значит ее боль вдвойне сильнее, ведь он предал не только ее, но и ее мать. Твоя задача сложна, Князь, она полюбит лишь того, кто сумеет заслужить ее доверие. Ты сумеешь?

— Ты сомневаешься?

— Я? Нет. А ты?

На то, чтобы дождаться ответа Князя у меня не хватило никаких моральных сил — просто ушла. У меня такое чувство было, что меня только что вывернули наизнанку, обнажив все, что так хотелось скрыть. А ведь та женщина права... Во всем. Разводятся родители, а страдают дети. Смогу ли я это забыть? Да никогда! Я на папу смотреть до сих пор не могу, а как вернулся год не разговаривала... И до сих пор ни забыть ни простить не могу.

Хорошо, что пара началась — я жалкая и зареванная шла не боясь никого встретить... как оказалось зря. Игнат, разговаривая по телефону, поднимался по лестнице, я а по ней спускалась. Демон остановился, посмотрел на меня, и я услышала его:

— Пока, малыш, потом поговорим. Люблю тебя.

Убрал телефон, улыбнулся мне, и спросил:

— Все так плохо?

Тихо всхлипнула и молча кивнула.

Игнат невесело усмехнулся и спросил:

— Твои вещи в аудитории?

Кивнула снова.

— Пошли, — сказал он и протянул мне руку, — заберу твой рюкзак, и сходим по Терре прогуляемся, развеешься.

Отказаться от такой перспективы я не смогла.

Пока стояла у дверей аудитории, Демон сам зашел, о чем говорил с Рустамом Владимировичем не знаю, но вернулся он с моим рюкзаком и даже порадовал:

— Н-ку тебе не поставят. Пошли.

И взяв меня за руку, потянул за собой, рюкзак тоже он нес. Я и шла спокойно, пока не поняла, что в кабинет мы и идем.

— Игнат, а я туда...

— Мы на Терру, проход там, — спокойно пояснил он.

Угу, а еще там Стужевское козличество и штатный фрейдист водятся. Но на Терру хотелось.

В кабинет Демон вошел первым и сразу приветливо произнес:

— О, теплых ночей, Марья Кощеевна.

— Рада видеть, Игнатушка, — отозвалась та.

И вот тогда вошла я. Князь, сидевший на диванчике, изумленно вскинул бровь, но я не на него смотрела — я в полном изумлении разглядывала высоченную, метра два ростом, тонкую женщину лет сорока, поднявшуюся, чтобы обнять подошедшего к ней Демона. И вот тогда я посмотрела на Стужева, внимательно так посмотрела. И получила внимательный взгляд в ответ.

— А это, как я понимаю, Маргарита, — произнесла Марья Кощеевна, отпуская Игната, — приятно видеть, что вы действительно красивая девушка, как и описывал Александр.

Ну а дальше оно само:

— Так виделись уже, — я мило улыбнулась черным провалам глаз, — не далее как минут пять назад. У вас красивая грудь, кстати.

Никогда не забуду увеличившиеся вдвое глаза Игната! Нет, на его лице ни один мускул не дрогнул, но глаза! А Марья бросила быстрый взгляд на Князя, но тот смотрел исключительно на меня, мне же и сказал:

— Кстати, ты в курсе, что у Демона невеста есть?

— А это ничего, — беззаботно отмахнулась я, — если очень постараюсь, господин возьмет меня второй женой.

Повисла напряженная тишина. Потом Марья Кощеевна медленно произнесла:

— Ведьма значит.

— Ага, рыжая, наглая и вредная, — наверное, я просто злилась, — жаль, коня монструозного не хватает, а не то пошла бы мир спасать.

Игнат молча подошел, взял меня за руку, и повел к окну, бросив остающимся:

— Мы уходим.

И вот тут Стужев показал весь свой поганый характер:

— А я на твоем месте остался бы, Демон, — Игнат повернулся, внимательно на него посмотрел, а Князь добавил: — Пока ты там с Маргошей шляться будешь, еще неизвестно кто, совершенно случайно, решит твою Милу навестить...

И многозначительный взгляд. На него. На меня Стужев вообще не смотрел. Не мне и сказал:

— Я не шучу.

Демон молча перевел взгляд на Марью Кощеевну, та едва заметно отрицательно покачала головой. И ладонь Игната, держащая мою руку, дрогнула. Нет, я его понимала — с одной стороны ответственность за меня, сам втянул во всю эту историю, с другой стороны любимая и единственная. И я решила разрядить обстановку:

— 'А много ль корова дает молока? Не выдоишь за день, устанет рука'.

— Ты о чем? — хрипло спросил Демон.

Я и высказала основную мысль:

— 'Буренку свою не продам никому, такая корова нужна самому', — процитировала бессмертные строки и тут же пояснила: — Это я про Стужева, если кто не понял.

Не понял никто. Ну, что поделаешь, такие они эти няшки непонятливые.

— Игнат, я на Терру хочу, — повернувшись, сказала Демону, — очень, и желательно одна. Хватило с меня сегодня ваших фентезийных закидонов, а ты лучше к невесте иди, а то у Князя тормозов нет, это факт уже установленный.

Дверь распахнулась совершенно неожиданно и на весь кабинет послышался рык:

— Стужев!

Георгий Денисович влетел побагровевший от ярости, глаза прищурены, по скулам желваки ходуном.

— Я за него, — отозвался Князь.

Мой бывший тренер дверь захлопнул и прошипел:

— Это что было?

Самое интересное, что Марью Кощеевну он, похоже, не видел.

— Это что такое было, я спрашиваю?! — снова крик. — Я запретил любое использование магии в университете, Стужев! Любое!

У Князя дернулась щека, но ответил он совершенно спокойно:

— Я помню.

Теперь передернуло тренера и он прошипел:

— И что мне теперь делать, Стужев?

Безразлично пожав плечами, тот ответил:

— Возьмете в группу поддержки, там как раз второго состава не хватало.

Выражение абсолютного гнева сменилось задумчивостью, а после Мастер и вовсе кивнул, принимая поступившее предложение.

— Но еще раз засеку магию...

— Я понял, — голос Князя прозвучал с чеканной ненавистью.

На этом вопрос с ним был решен и Георгий Денисович обратился уже ко мне:

— Ильева, почему пары прогуливаешь?

И что тут сказать, сказала правду:

— У меня, Георгий Денисович, травма психологического характера после ваших невоздержанных представителей отечественной фентези, а если бы не Стужев, чтоб его яоем пришибло, травмы имелись бы и физические.

Молчаливое недоумение. Пришлось пояснять:

— С утра ко мне ходят строем ваши няшки! И с предложениями недвусмысленного характера, а именно встретить меня после пар. А я на брачный период не подписывалась, кстати! А еще, у ваших анимешников есть группа почитательниц, которым повышенный интерес к моей персоне не по нраву пришелся, вследствие чего мне чуть темную в туалете не устроили, и устроили бы, не мешайся вот эта конкретная няшка кавайная, — я указала на Стужева. — Теперь ясно?

Ясно не было.

— На нее началась охота, челы неверно все поняли, человские девушки приревновали, — внезапно смилостивился и пояснил Князь.

Георгий Денисович все понял... в отличие от меня. Он и произнес:

— Я же запретил.

— Закон важнее распоряжения Мастера, — спокойно отозвался Стужев, глядя куда-то в стену.

Снова все помолчали, а затем Георгий Денисович произнес:

— Так я все понял, кроме одного, — и, повернувшись к Князю, он спросил: — Почему на Ильевой твоя майка?

Я после такого тоже на Стужева посмотрела и, как и все увидела загадочную, полную коварного торжествования улыбку самого настоящего сказочного злодея! А потом все посмотрели уже на меня, и даже все шире улыбающийся Князь, а я...

— Вы сначала гардероб выдавайте, а потом в молочную речку с головой, а то знаете ли, мои майки вследствие вашего апгрейда мне маловаты стали.

У мастера зазвонил телефон.

— Кто говорит? — ответив, вопросил он в трубку.

Я брякнула:

— Слон.

Георгий Денисович недовольно взглянул на меня, развернулся и вышел.

И едва он ушел, Демон шевельнул рукой — дверь захлопнулась. Князь извлек зеленоватый кристалл и пейзаж за окном начал стремительно меняться. Марья Кощеевна задумчиво произнесла:

— Вы рискуете, мальчики.

— Пока есть Мастер, мы остаемся в тени, — с усмешкой ответил Князь.

Игнат ничего не сказал, только на меня взглянул предупреждающе. Ну так я не дура, естественно промолчала.

Затем калейдоскоп образов за окном прекратился, остановившись на сказочном лесу, и Стужев сказал:

— Иди, Маргош, ты прогуляться хотела..., — он выразительно взглянул на Демона и добавил, — в одиночестве.

Я забрала у Игната рюкзак и уже хотела уйти, как он произнес:

— Я с тобой.

— Я предупредил, — слишком спокойно произнес Стужев.

— Я понял, — мрачно ответил Демон.

— Это твой выбор, — взгляд Князя стал откровенно нехорошим.

Повисла не менее нехорошая тишина. Я посмотрела на одного, на второго, тяжело вздохнула и грустно сказала Игнату:

— Он ревнует.

У Князя в ответ на мои слова просто вскинулась бровь.

Но я же только начала.

— Ты вообще давно ему нравишься, — продолжила беседу с Игнатом, — вот он и не подпускает к тебе других... девушек. Яой штука сложная.

У некоторых глаза недобро прищурились.

— Вот она мечта всех слешеров — настоящая мужская любовь, — протянула я, забрала рюкзак и весело потопала к двери.

Демон, похоже завис, Князь так сидеть и остался, Марья Кощеевна переводила взгляд с одной няшки на другую, силясь понять мой намек.

Дальше у меня был темный, запыленный, украшенный паутиной, с грязным полом коридор. Откровенно говоря, могли бы и убраться, сами тут ходят. Хотя я тоже хожу же, и подмести не мешает. Но метлы нет — нет и уборки. И я потопала к выходу, распахнула дверь и увидела... метлу. Та, древняя такая, но крепкая, из веток, стояла прислоненная к стене. Я оглянулась, подумала, что если не подмету, то хоть оставлю ее в коридоре, может кто другой не поленится. Шагнула с лестницы, взяла метлу...