Теперь столько беготни, мля... А потом писанины, отчётов и всякой другой херни, что захлебнуться можно будет.
Пока Гай предавался мрачным пророчествам, в дверь номера легонько постучали, и на пороге возник интеллигентный японец неопределенного возраста, облаченный в дорогой костюм. Галстука на японце не было, а очки визора болтались на дужке в расстегнутом вороте рубашки.
— Приветствую, — Гай встал, также снимая свой визор, и легонько поклонился.
С Абэ Такеши рейдер сотрудничал уже несколько лет, и они прекрасно друг друга знали.
— Приношу извинения, что не встретил лично, — бонза поклонился в ответ и опустился на диван. — Удобно ли была организована работа?
— Да, более чем, — искренне поблагодарил Гай.
— Замечательно. Ни я, ни Ли Янь Цинь не хотим лишних проблем, которые могут возникнуть, если вдруг выяснится, что исчезло что-то важное, — сказал японец. — Нам ваши секреты не нужны. Теперь к делу. Если что-то понадобится, обращайся ко мне или напрямую к Ли Янь. Кроме нас, никто не знает, что ты корп. Любую разумную помощь обеспечим. За разумную же плату.
Гай кивнул, давая понять, что принял к сведению.
— Теперь следующее. Под запись, пожалуйста, — Абэ надел визор, после чего плавно отвел борт пиджака и достал из внутреннего кармана дорогой бумажник. — Мы закрываем контракт на охрану Родерика Оддисона и возвращаем полученную предоплату. Прошу подтвердить выполнение нами договора.
Рейдер слегка замялся, пытаясь гладко сформулировать причину разрыва сделки. Японец пришел на помощь.
— Он жив? — спросил Абэ и, дождавшись кивка собеседника, продолжил: — Значит, условия контракта не нарушены. А теперь мы хотим разорвать договоренность ввиду невозможности гарантировать ее исполнение.
Младший бонза достал несколько купюр и положил на стол. Гай взял их и посмотрел четко в камеры визора:
— Подтверждаю исполнение контракта, его закрытие и урегулирование финансового вопроса.
— Собственно, все, — Абэ закрыл и спрятал бумажник, после чего снова снял визор. — В случае проблем обращайся к любому из наших. Скажи слово "Алгебра", сразу же свяжутся со мной и после окажут максимальное содействие.
— Раньше вы выдавали специальный жетон, — удивился Гай.
— И сейчас выдаем. Но... ты его разве возьмешь? — японец вдруг улыбнулся. — То есть будешь при себе держать?
Собеседник рассмеялся, а бонза продолжил:
— Кодовое слово все наши будут знать к полудню. Но, полагаю, до тех пор у тебя и здесь дел хватит.
— Да уж, — вздохнул рейдер. — Можешь не сомневаться. Последний вопрос: что-нибудь в комнате трогали?
— Кроме того, что ты видел на записи, нет. Даже тело еще не убрали, — с этими словами Абэ поднялся.
— Отлично! Тогда пока всё. Но если у тебя получится пересечься со мной часа через четыре, буду очень благодарен. И да, Абэ, я обязательно отмечу в отчете предупредительность и аккуратность с вашей стороны.
Японец вежливо кивнул и вышел. Гай же про себя в очередной раз выматерился. Отличное начало утра: обыск в загаженной комнате бывшего резидента, дохлая шалава, кровь, мозги... Большой праздник, ебать.
* * *
Абэ спускался по лестнице, всеми силами пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица. Как же он не завидовал рейдеру "Амилайта"! Наверное, сильнее он не завидовал только Одди Родди. Гая же было искренне жаль. Зашёл мужик в сектор — оттянуться и побалдеть на Празднике, а в итоге увяз по яйца. Не удивительно, что в глазах у него горел настоящий пожар Третьей Корпоративной. Если найдет Сального, небось, будет драть во все дыры, а потом оттащит на базу и пустит по кругу там.
Да уж. Когда Абэ выдернули из тёплых объятий Су Мин в такую рань, да ещё из-за Сального, он тоже был не особо доволен. А сейчас посмотрел на Гая и понял, что, в общем-то, зря раздражался. Подумаешь, из койки вытащили.
Впрочем, при мысли о том, какого утра он лишился, Абэ снова испытал сожаление. Су Мин ему понравилась. По-настоящему понравилась. Он любил таких вот непростых женщин, которые были себе на уме, не опускались до дешевого кокетства, не лезли в душу, не выворачивали свою, не нуждались в опеке и не искали покровителя. Идеальная женщина в его представлении могла быть только равным партнером — продолжением мужчины, но никак не дополнением.
А всё же забавно получилось. Абэ по полной программе проверил, не была ли их с Су Мин случайная встреча в том переулке подстроенной.
И искренне порадовался, выяснив, что когда кореянка устраивала засаду, самому Такеши идти в ту часть сектора не было ни малейших причин. Мало того, когда эти причины возникли, а Абэ их разрулил, то с места происшествия он мог уйти тремя путями. Причем тот переулок, где пересеклись их дороги с Су Мин, был самым неудобным — наиболее длинный путь. И Абэ никогда бы по нему не пошел, если бы не ночь и не его любовь к звездам, о которой мало кто знал.
Забавно. Даже жаль, что он не верит в Судьбу. Человек с хорошей фантазией на его месте мог бы настроить вселенских гипотез, но Такеши за глаза хватало реальности. А в этой реальности они с Су Мин ушли с вечера в половине второго ночи. Ушли, будто давно друг друга знали.
Не было неловких пауз, натянутого смеха, скованности в общении. Не было фальшивой игры в чувственность и соблазн. Су Мин не корчила из себя оригинальность и загадочность, она просто сказала:
— Пойдем отсюда? Нам пора.
И Абэ согласился.
— Куда тебя отвести? — спросил он.
Не то чтобы не знал, просто захотелось услышать, что она скажет.
— А куда ближе всего? — вопросом на вопрос ответила женщина.
Такеши кивнул на её ноги:
— Устала?
Су Мин сперва не поняла, а потом тихо рассмеялась:
— Из-за каблуков? Нет. Просто не хочу терять время.
Они прошли меньше квартала — до "Палас отеля" — действительно самой дорогой гостиницы сектора, которая и впрямь располагалась ближе всех.
— Знаешь, — сказала негромко Су Мин, — пожалуй, это впервые в моей жизни.
— Что именно? — уточнил Абэ, не желая гадать.
— Впервые меня не пытаются поразить.
— Аналогично, — кивнул японец. — И должен заметить, меня это вполне устраивает.
— Хм, — задумчиво произнесла женщина. — Пожалуй, вынуждена с тобой согласиться.
— А как тебя обычно пытались поразить? — уточнил он.
— По-разному. Деньгами, обхождением, комплиментами, демонстрацией силы...
— Теперь я чувствую, что произвел бледное впечатление, — улыбнулся Абэ. — Никого не убил, ничего не подарил, комплиментов не наговорил...
— Ну... ты можешь расстараться по последнему пункту, — предложила собеседница.
Они свернули в неприметную арку и оказались уютном усаженном зеленью дворике. Су Мин повернулась к охране, коротко кивнула, отпуская сопровождение. Когда группа прикрытия удалилась, Абэ с гостьей вошли в сияющий огнями, хрусталем, позолотой и мрамором холл VIP-отеля.
— Назад свои слова не возьму, — сказала Су Мин, оглядываясь. — Ты ведь не пытался, но, тем не менее, поразил.
— И не думал. Сюда действительно ближе всего, — спокойно сказал японец.
— Я так и поняла, — кивнула женщина, направляясь под руку со своим спутником к лифту. — А как, кстати, поражали тебя?
— Так же. Всякими банальностями, — ответил он и, когда двери лифта разошлись, сделал приглашающий жест.
Су Мин прошла вперёд. В огромной лифтовой кабине, отделанной деревом и бархатом, стояла изысканная оттоманка. Кореянка опустилась на неё и задумчиво посмотрела на Абэ снизу вверх. Наверное, со стороны их разговор выглядел сухим и отстраненным. Они так спокойно и деловито направлялись в спальню, словно заключали какую-то серьезную сделку.
— У меня ощущение, будто мы знакомы лет сто, не меньше, — неожиданно сказала Су Мин.
— Благодарю, — Абэ сдержанно улыбнулся, протягивая ей руку. — Однако я все-таки помоложе. Да и ты не похожа на высшую корпоратку.
Кореянка рассмеялась. Лифт остановился. Двери открылись.
— Как хорошо, что мы встретились, удивительная женщина, — тихо сказал Абэ. — И как хорошо, что мы знакомы целых сто лет.
На этом собственно их разговор и закончился, возобновившись лишь тогда, когда они уже лежали в постели и Су Мин, приподнявшись на локте, что-то рассказывала.
Красивая. Очень настоящая. Без вычурности. Разная. То шелк, то сталь. Но всегда именно такая, какая нужна здесь и сейчас. Уместная. А воспоминание о расправе в переулке теперь казалось иллюзией.
Они над чем-то смеялись, о чем-то говорили, даже спорили, при этом деликатно опуская неудобные моменты, которые могли бы коснуться секретов или тайн. А потом разговор обрывался сам собой... И это тоже было по-настоящему. Изумительная ночь, и могло бы быть изумительное утро. Если бы Абэ не сдернули внезапным звонком.
Вот какого... этому Одди приспичило побегать голышом под пулями?!
* * *
Утро над сектором занималось медленно. Сперва небо побледнело, потом стало сиреневатым, затем начало розоветь... Красиво. Нари это время почему-то очень любила, а Лето нравилось её радовать. Потому, пусть и гуляли полночи, но едва занялся рассвет, Лето притащил подружку на крышу заранее облюбованного здания. Сектор отсюда просматривался плоховато, но вид всё равно открывался эффектный — на широкий проспект, который восходящее солнце раскрашивало в самые невообразимые цвета.
Когда подростки выбрались наверх — под порывы теплого ветра к необъятному небу, Нари захлопала в ладоши.
— Ага, — сказал её спутник. — Мне тоже понравилось.
С этими словами он сбросил со спины рюкзачок, в котором лежали сэндвичи, несколько банок пива и маленький плед.
Нари мигом уселась и взялась распаковывать бутерброды.
Лето гадал: как девчонки узнают, когда надо нафуфыриться? Он же ничего ей такого не говорил, куда они пойдут. А она оделась, будто на свидание: легкое платье в мелкий голубой горошек, джинсовая курточка, джинсовые кеды. И волосы красиво убрала ободком.
— Чего это ты так нарядилась? — спросил небрежно Лето, усаживаясь рядом.
Он-то никогда не наряжался.
Девчонка неопределенно покрутила в воздухе рукой, прижалась к другу и устремила задумчивый взгляд на розовеющее небо.
— Красиво, — сказал Лето — так, чтобы было непонятно, говорит он об открывшемся виде на город или о своей спутнице.
Впрочем, судя по довольной улыбке, Нари всё истолковала правильно. Платье-то она купила вчера на барахолке. Какая-то тряпка смятая, как показалось Лето. А выстирала, выгладила, сегодня вот надела — красиво.
Вообще, Нари очень понимала во всяком таком и одевалась всегда со вкусом, чем Лето втайне гордился. Хотя, следовало признать, мудрёную женскую науку по шмоткам она освоила не сразу. А может, и не освоила бы, не приди в свое время на помощь Мэрилин.
Мальчишка подавил смешок. Помнится, это случилось приблизительно через год после того, как они нашли и обжили логово опиздюлин. Лето ведь обещал отвести подругу в "Нору". Правда, для выполнения обещания пришлось изрядно покрутиться, чтобы охрана клуба сперва начала просто узнавать ушлого беспризорника, а потом и уважать. Но даже тогда он не знал, как с ним и его спутницей поступят, если они решат посетить такое шикарное заведение. Посмеются и пустят? Или посмеются и прогонят? А тут ещё прикиды толковые нужны. В том, в чём по улице шаришься, не придёшь: точно вышвырнут. Ну, а приличные шмотки в секторе можно было купить только у Гершеля.
К нему и отправились.
Старик окинул обоих замызганных покупателей цепким взглядом, однако в магазин впустил. А когда Лето объяснил ему, что нужно приодеть Нари, сразу сосредоточился на клиентке. Та изобразила зрелищную пантомиму, из которой продавец каким-то образом понял суть заказа, после чего ушел, а вернулся уже с ворохом шмоток. Нари спряталась за шторкой и начала перевоплощение.
Когда шторка была отдернута, Лето с трудом перевёл дыхание. Потому что подружка нарядилась так, как в её представлении наряжались самые красивые и эффектные женщины сектора. То есть шлюхи. Поэтому девчонка вышла к своему кавалеру в чулках в сеточку (собравшихся складками на острых коленках), коротком топе, под которым с трудом угадывалась едва обозначившаяся грудь, в короткой же юбке из блестящего кожзама и в ярко-красном облезлом боа...
Гершель из-за спины покупательницы ехидно щурился, наматывая на палец мерную ленту, и наблюдал за Лето. Тому стоило немалого труда сохранить на лице невозмутимость. Нари сияла. Она покрутилась, демонстрируя другу всю себя — такую красивую в необычайно ярких шмотках — и замерла, отведя плечи и чуть выставив вперёд ногу.
Гершель закашлялся, отвернувшись.
"Красиво же, да?!" — спрашивал сияющий взгляд девчонки.
Лето стоило огромных усилий отрицательно покачать головой. Бля, да он себя ненавидел в тот момент! И ещё долго после! Улыбка медленно сползла с лица Нари, торжество сменилось непониманием. Казалось, сейчас заревёт. Хотя это, конечно, вряд ли, она ведь сроду не плакала. Он вообще никогда не видел её в слезах.
— Понимаешь, — авторитетно сказал Лето, — так ходят девчонки, которые снимают мужиков. А ты ж никого не снимаешь.
Нари внимательно слушала, прижимая к плоской груди боа.
— Мы ж вдвоём, — продолжил объяснять друг. — А когда они к тебе полезут все, мне ведь драться придется. И как мы отдохнем тогда?
— Не, парень, — не сдержался Гершель, — ты неправ. Тебе драться не придется. Её мэрилиновские стервы в клочки порвут за то, что взялась на их территории мужиков клеить.
Девчонка задумалась.
"То есть всё равно красиво?" — покрутилась она.
— Ну-у-у... — сказал Лето и растерянно посмотрел на ржущего в ладони Гершеля. — В целом...
— Девка, — оторвал руки от красной рожи старик, — так, как ты оделась, ходят те, у кого все выросло. Сечёшь?
Нари бросила беспомощный взгляд в зеркало. У неё и вправду ничего ещё не выросло. Нигде.
— А тебе надо другое что-то. Вон, гляди, ноги у тебя. И волосы, если отмыть и расчесать, тоже ничего будут.
Девчонка не поняла связи, но комплимент ее немного утешил.
— Знаешь, — тем временем нашелся Лето, — давай я с Мэрилин поговорю. Она в шмотках отлично разбирается. И скажет, как тебя нарядить, чтоб все упали.
Подруга посмотрела на него, словно на бога. И Лето понял: если после этого Мэрилин пошлёт его с его просьбой, то...
Впрочем, Мэрилин не была злобной стервой, да к тому же за Лето попросила Су Мин, поэтому хозяйка "Норы" внимательно выслушала мальчишку и сказала: "Пусть приходит, что-нибудь придумаем".
Лето привел оробевшую, отчаянно краснеющую Нари и отдал на попечение главной красавицы сектора. Вдвоем они удалились, а он остался сидеть в холле "Норы", ещё закрытой из-за раннего времени.
Он ждал три часа. А может и все пять. А может и сутки. Ему показалось, что вообще год прошел. Нари вышла, как была, но сильно задумчивая. И с какой-то запиской в руке.
— Удачи, — сказала Мэрилин.
И подростки снова подались к Гершелю.
Там Нари отдала старику записку, которую тот внимательно прочитал, после чего почесал кончик мясистого носа и сказал:
