После этого отзыва, Союзники решились вести правильную осаду, или, по крайней мере, не прежде штурмовать Севастополь, как ослабив огонь наших укреплений. 30-го сентября, 3-я и 4-я французские дивизии, под общим начальством генерала Форе, расположились между Круглою балкою и Стрелецкою бухтою, в расстоянии от 3 Ґ-х до 5-и верст от Севастополя, фронтом к бастионам: 4-му, 5-му, 6-му и 7-му; позади бараков стали парки, артиллерийский и инженерный, а еще более назади, за правым флангом, находилась главная квартира генерала Канробера. Правее Французов, от Сарандинакиной балки до Черной речки, расположилась английская армия, в расстоянии от 3-х до 3 Ґ верст от наших укреплений: на левом фланге — 3-я дивизия Ингленда; в центре — 4-я дивизия Каткарта и легкая Броуна; на правом фланге, занимая подножья склонов Сапун-горы, против развалин Инкермана — 2-я дивизия Леси-Эванса; за легкою дивизией стояли парки, 1-я дивизия герцога Кембриджского и кавалерия.

Остальные две французские дивизии (1-я и 2-я), под общим начальством генерала Боске, и турецкая дивизия составили обсервационный корпус, расположенный перед обрывами Сапун-горы, фронтом к Балаклаве и Федюхиным высотам. Этот корпус должен был охранять осадную армию от нападения со стороны Черной речки. Французские войска получали жизненные и боевые запасы из Камышевой и Казачьей бухт, а войска английские — из Балаклавы.

Между тем на южных оборонительных линиях кипела работа. По приказанию Корнилова, были предоставлены в распоряжение подполковника Тотлебена все морские запасы доков и порта; с кораблей повезли на батареи: пушки, снаряды, цистерны. Все кинулось к бастионам; многие из женщин копали и носили землю; другие снабжали своих мужей и братьев водою и пищею; даже дети таскали лопаты; у кого была лошадь, тот отправлялся с нею на позицию возить снаряды и землю; матросы передвигали тяжелые морские орудия; с рассвета до ночи работали на батареях от пяти до шести тысяч человек; другие сменяли их на всю ночь. Руководимые Тотлебеном и сподвижниками его, инженерами, моряки и пехотинцы соперничали между собою в усердии. Защитники Севастополя были достойными исполнителями славного дела. В продолжение нескольких дней, южные линии окрепли, усилилась новыми постройками.

Преимущественно работы велись на внутренней линии. Саму же передовую позицию заняли подразделения 31 и 33 дивизий с артиллерийскими бригадами. Но батареи передовой позиции заполнялись морскими командами и вооружались пушками, снятыми с кораблей. Спешно улучшались рокады и расчищались места установок для летучих батарей. Во многом облегчали работу землекопательные и транспортные тяговые устройства, паровые лебёдки, краны и эскаваторы.

Корнилов разрешил разоружить три старых линкора: Силистрия, Уриил, Селафаил и затопить в строго назначенных местах, на виду у неприятельских дозоров. Совет, проведённый на борту флагманского корабля "Двенадцать Апостолов" внёс некоторое успокоение в мысли морских начальников: Корнилов сообщил о прямом приказе в телеграмме Императора "Пока запрещаю выходить в бой, корабли держать готовыми к выходу в суточный срок. Участвовать в работах по вооружению и строительству батарей. Не смущаться временной балтийской потерей Бомарзунда". Корнилов известил, что вход на рейд надежно защищен притопленными понтонами и крановыми основаниями, летом приведенными из Азовского моря. Часть из этих понтонов снабжена зарядами и может быть применена в качестве стационарных брандеров. Это сообщение, равно как и извещение о подходе 2-го и 3-го пехотных корпусов, принесло весьма заметное успокоение и уменьшило напряженность командиров.

Обширность позиции кругом южной стороны Севастополя и ежечасное ожидание штурма не дозволяли и думать о прикрытии города укреплениями долговременной профили, кроме уже ранее построенных редутов и казематных батарей. В таких обстоятельствах, все внимание главного распорядителя инженерных работ, полковника Тотлебена, обратилось на извлечение в скорейшее время всей пользы, которую могли доставить средства флота, почти утратившего свое прямое назначение. С этою целью, Тотлебен приступил к усиленно оборонительной линии на следующих началах: избрать кратчайшую и ближайшую к городу позицию; на главных пунктах ее выставить взятую с флота сильную артиллерию, а в промежутках между ними расположит отдельные батареи и траншеи для ружейной обороны, чтобы обстреливать, по возможности, все доступы к городу.

Как в ожидании штурма надлежало быть немедленно в готовности к отпору атакующего, то укреплениям сначала давалась профиль, охранявшая прислугу орудий только от огня полевой артиллерии, а усиление профили батарей и устройство разного рода преград откладывались до более благоприятного времени. Вообще же работы были предприняты одновременно на всех пунктах оборонительной линии, чтобы не оставить ни одного из них без защиты, и производились с таким расчетом, чтобы с каждым днем оборона усиливалась необходимейшими работами. Орудия устанавливались при первой возможности действовать из них, иногда даже прежде, нежели построение батарей было окончено. Беспрестанно на укреплениях являлся всадник на вороном коне, указывая пункты, требовавшие усиленной работы. Это был знаменитый инженер, стоявший на страже Севастополя.

Для сообщения между Городскою и Корабельною сторонами, был сооружен мост через Южную бухту. В городе и Корабельной Слободке устроены перевязочные пункты.

По словам историка одной из держав, тогда враждебных России, в первые шесть дней после появления Союзников под Севастополем — "русская армия удалилась, и о ней не было никакого слуха. Флот стоял неподвижно как бы на мели. Войска, оставленные в небольшом числе на защиту города, состояли из солдат резерва, моряков и рабочих, большею частью не обученных действию на сухом пути. Но все эти люди были единоплеменны, подданные одного государя, исповедывали одну веру, говорили между собою на одном языке, одушевлены были жизнью, страстью, волею могучей нации. И вот почему отсутствие собственной армии, при появлении неприятеля, не повлекло за собою падения Севастополя. Народ твердый и решительный занял пост, оставленный главнокомандующим и его армией. Блистательный фасад обрушился, но за ним высились гранитные стены. Корнилов, с горстью людей различных сословий, но взаимно связанных призывом отечества, имел право сказать, что защита будет русская".

Наши войска также получили подкрепления: 1-го октября, подошли к реке Каче два сводных маршевых полка, 2-й уланский и 2-й гусарский, под начальством генерал-лейтенанта Рыжова. На следующий день, вечером, прибыли к армии из отряда генерала-от-кавалерии Хомутова: Бутырский пехотный полк, батарейная N 3-го батарея 17-й артиллерийской бригады, 6-е резервные батальоны Волынского и Минского полков, 2-й резервный линейный Черноморский батальон и две сотни Донского N 53-го полка. В первой половине октября, введена в Севастополь часть армии и все флотские батальоны переформированы в экипажи, после чего для обороны города состояло: 18 пехотных батальонов (не считая сил 3 корпуса), 6 морских экипажей и один саперный баталион, всего же 25 батальонов, в числе до 15-ти тысяч штыков, с 28-ю полевыми орудиями. Это и был, собственно говоря, внутренний гарнизон Севастополя.

2-го октября, Южная оборонительная линия, для большего удобства в управлении войсками, разделена, вместо трех, на четыре отделения: 1-е, от моря до редута N 1 (Шварца) включительно, осталось в заведывании генерал-майора Аслановича; 2-е, от редута Шварца до Пересыпи, поручено вице-адмиралу Новосильскому; 3-е, батареи на Пересыпи и часть линии до Докового оврага контр-адмиралу Панфилову и 4-е, от Докового оврага до рейда — контр-адмиралу Истомину.

Начальникам отделений дана была следующая инструкция, учитывавшая, что многие солдаты и матросы не имели возможности обучения по новым уставам и было много устаревшего вооружения:

"При наступательном движении неприятеля на Севастополь каждому начальнику линии:

1) Сосредоточить свои войска и придвинуть резервы к тем пунктам, которые угрожаются атакою. Войска при этом, по возможности, расположить скрытно от неприятеля, дабы не подвергнуть их действию его артиллерии.

2) Артиллерия открывает огонь ядрами и гранатами, на таком расстоянии, на котором действительно можно вредить неприятелю, и при приближении его на картечный выстрел ускоряет по возможности пальбу.

Для верного действия артиллерии, предварительно, пред каждою батареею, шагами отмерить и определить расстояние до окружающих предметов местности и заметить дальность картечи.

3) Пехота, густо рассыпанная по траншеям в две или более шеренги, с расстояния 300 шагов производит частую пальбу. При этом первая шеренга стреляет чрез бойницы, а прочие заряжают и подают ружья.

4) Если неприятель где либо прорвется чрез нашу траншею, то батальоны, в колоннах к атаке, встречают его штыками. В это же время рассыпанные роты быстро строются в ротные колонны и также ударяют в штыки. Равно и артиллеристы на своих батареях собираются в кучки и отстаивают орудия штыком.

5) При отбитии штурма отнюдь не преследовать неприятеля за линию наших окопов, дабы не закрыть огня нашей артиллерии и пехоты.

Прежде рассыпанные роты снова рассыпаются, и производят вслед за неприятелем сильный ружейный огонь. Артиллерия провожает его картечью, а потом ядрами и гранатами".

Таким образом, в продолжении двадцати дней с 16-го сентября по 17-го октября, у нас было построено вновь более двадцати батарей; вооружение укреплений увеличилось почти вдвое (с 172-х до 341-го орудия), по числу орудий; в действительности же сделалось несравненно еще сильнее, потому что вновь поставлено на укрепления 206 орудий, почти все больших калибров. Кроме того, для замены подбитых орудий, находилось, позади батарей передовой линии: 3-го, 4-го, 5-го и 6-го бастионов и Малахова кургана, по восьми запасных орудий, 86-ти-фунтового калибра, с прислугою, принадлежностью и снарядами. Для всех длинных орудий назначено иметь на батареях по 150-ти зарядов, в том числе по 30-ти с картечью, для орудий же, фланкирующих рвы, только по 30-ти картечных, а для мортир — по 50-ти с бомбами. Вода на батареях хранилась в корабельных цистернах, врытых в землю.

16-го октября, Французы уже успели построить пять батарей, вооруженных 53-мя орудиями и снабженных значительным количеством зарядов. Англичане готовились действовать из орудий. Из числа батарей, сооруженных Союзниками, французская, стоявшая близ старого генуэзского форта, и две ланкастерские английские были вне главной атаки, в которой могли принять участие только 49 французских орудий на батареях Рудольфовой горы, 41 английское орудие (левая атака, Чапмана), на Зеленой горе, и 26 английских же орудий (правая атака, Гордона), на Воронцовской высоте: всего же 116 орудий. Союзники, надеясь на силу своей артиллерии, предполагали, обезоружив севастопольские укрепления, штурмовать их.

При бомбардировании сухопутных батарей, оба главнокомандующие считали необходимым содействие флота, и как на кораблях было весьма небольшое число зарядов (по семидесяти на орудие), то адмиралы предложили, чтобы флот открыл огонь в то время уже, когда осадные батареи ослабят действие севастопольских укреплений. Но оба главнокомандующие настаивали на совокупном действии сухопутной и морской артиллерии. Наконец, на совещании Союзных адмиралов, 15-го октября, было решено, чтобы огонь с сухопутных батарей и кораблей был открыт одновременно, 17-го октября, в 6 Ґ часов утра, по сигналу трех бомб пущенных Французами.

Глава 2 Отблески молний

— Шанца вызвать в Петербург. Немедленно. В Архангельске дальше губернатор справится, Хрущов-старший. Сообразит и сам, покомандует обороной и крейсерками. Нарочным ему — чертежи защитного плота и по телеграфу — краткое описание. В Севастополь передать: тащить и не пущать. Ты только всерьёз не передай такую телеграмму, Леонтий. Просто — быть готовыми, строить, потерей Бомарзунда не смущаться. Воевать умело. Корнилову отдельно, дословно: "На батареи и под выстрелы не лезть. Заниматься работой, руководить сражениями. Ваши знания и ум необходимы России для победы и выполнения планов. При ослушании — лично накажу". Всё.

... щелк-щелк, бряк, топ-топ...

— Продолжим. Что делать на Балтике предлагаете, Петр Иванович? Может быть, выйти, дозоры погонять английские, как Александр Сергеевич предлагает.

— А зачем нам спешить, Государь? Князь и так своим губернаторством в Петербурге многие задачи задал Европе: почему так, не опала-ли. И англичане с французами нас сейчас ждут, в августе Бомарзунд после обстрела недостроенных укреплений взяли, неделю против батальона пехоты и 40 орудий воевали. Жаль, не разрешили мины применить. Постреляют по берегу, купцов нескольких с лодками, контрабандистов поймают и назовут большими барками и транспортами. Осень скоро, во льдах у нас не повоюешь.

— А если они на Свеаборг ударят или в Ревеле высадку начнут? С минами рано ещё. Каждый месяц нам на руку.

— Скорее всего, высадку произвели бы сразу. Свеаборг отобьется, туда два батарейных плота в дополнение приведено.

— Тогда, до свидания, адмирал. Поздравьте Вашу Людмилу Ивановну с днем Ангела.

... А что у нас в Армии делается?...

Борт флагманского корабля "Город Париж" (Ville de Paris, 120 пушек, 1100 человек)

— Армия приняла решение о бомбардировке Севастополя. Нам предстоит новая работа: обстрел береговых укреплений. Своею стрельбой мы отвлечем силы гарнизона от передовых укреплений. Шарль, Вам, как начальнику штаба, надо составить план действий, уточнить: кто кого буксирует, заменяет, оказывает помощь и прикрывает. Турки будут действовать с нами, На "Махмудие" будет реал-бей (контр-адмирал) Мушавер-паша, поскольку у капудан-паши (адмирал) Ахмет-паши срочные дела в Стамбуле. На "Тишрифие" советник Слейд.

— Хорошо, что "Наполеон" успел возвратиться после ремонта машин. Повредили его, буксировать против течения транспорты, и ветер противный был, весьма сильный. Англичане догадываются о поломках, но помалкивают.

— Да, сильный паровой корабль нам не помешает.

В течение ночи с 16-го на 17-е октября, неприятель частью прорезал, частью открыл заложенные земляными мешками амбразуры в устроенных им батареях. Союзные главнокомандующие условились, чтобы в 6Ґ часов следующего утра, по сигналу трех бомб, пущенных с французской батареи N 3-го, все 126 орудий, стоявших на осадных батареях, открыли огонь; тогда же адмиралы должны были поставить на шпринги свои эскадры и действовать по нашим приморским укреплениям. Но на рассвете 17-го октября, еще прежде, нежели подан был условленный сигнал, Русские, заметя готовность к открытию огня неприятельских батарей, открыли по ним, как и в прежние дни, пальбу, на которую отвечали несколько французских орудий. Когда же Французы, около 7-ми часов утра, подали условленный сигнал тремя бомбами, обоюдная канонада раздалась по всей линии. Несмотря на то, что наши батареи Южной стороны были вооружены более нежели тремястами орудиями, мы могли направить против неприятельских батарей только 138 тяжелых орудий (64 против Французов и 54 против Англичан); 110 орудий обстреливали другие пункты впереди лежащей пересеченной местности; остальные 63 орудия служили для фланговой, тыльной и внутренней обороны.