"Загадочная душа и сумрачный гений"

— Василий?

— Ну, да. Балк мой. Который первый абардажник и кровопивец нашего православного воинства. А теперь, ко всему прочему, не только закадычный друг бывшего наследника престола, Великого князя Михаила, но еще и лицо, лично и публично обласканное обоими нашими императорами.

Отнимет ведь, как пить дать!.. Хотя у самого в бауле — аж три такие железяки лежат, а ему все мало. Но, шишь вот ему, обойдется! Этот — тебе!

— Всеволод, я просто не нахожу слов от восхищения. Когда я был в Китае, тоже кое-что привез в таком роде. И толк в этих делах знаю, — наконец обрел дар речи именинник, — Ведь этот тати — подлинный шедевр! Настоящее сокровище...

— Ай, перестань. Ну, голову снести им можно, этим сокровищем. В Кунсткамеру сдать или на стенку куда повесить — тоже шикарно. Да вот еще на память хорошему человеку подарить — самое то. Вижу по твоей реакции...

А по мне — Люгер, вот это реально классная вещь! А еще — крупповская 12-дюймовка в 50 калибров. Заставишь их для меня сваять такую пушечку скоренько? Дубасов говорит, что-то шибко артачатся господа эссенцы. И по времени, и по деньгам. Три новых станка нам в цену заказа вогнать хотят. Не правильно это...

Тем более, что и самому тебе она оч-чень скоро понадобится.

* * *

Уютно устроившись в своем кресле и обстоятельно дожевывая ароматный кусочек брауншвейгской холодного копчения, Петрович лениво разглядывал филигранной работы богемский снифтер, на тонком хрустале которого все еще держалась благородная пленка от пару минут назад употребленного внутрь 'Джемесона'.

В то же время его радушный хозяин, собеседник и собутыльник, с недоумением и даже обидой пытался переварить последний пассаж русского, который был им выдан в ответ на должностное преступление Тирпица: он не удержался, и, встретив родственную душу, вывалил на стол перед Петровичем последние эскизы доктора Бюркнера.

То ли это было сделано в порыве чувств и эмоций, то ли с дальним прицелом на заказы от русского флота частным германским верфям на новые линкоры, что являлось также и желанием кайзера, но... каков конфуз?! Ни единого слова восторга или одобрения в ответ от своего визави немец так и не дождался. Наоборот.

Руднев неторопливо, методично и оттого еще более безжалостно, по пунктам разнес в пух и прах практически все в проекте главного конструктора германского флота. Начиная от калибра и размещения артиллерии и заканчивая трехвальной паромашинной установкой. И... о, ужас! Он, 'исходя из личного боевого опыта эскадренных сражений', просто стер в мелкодисперсный порошок, казавшуюся до сего момента Тирпицу железной и незыблемой, логику размещения на линкоре шести подводных торпедных аппаратов...

— Альфред, ты что это? Обиделся?

— Бог с тобой. Нет, конечно. Только все это так... своеобразно, знаешь ли...

— Какое, к чертовой бабушке, прости за грубое выражение, своеобразие!? Ведь эта твоя 'гайка' даже против нового француза не потянет! Что уж говорить про англичанина. Я понимаю: ты считаешь, что впихнуть в меньший размер и цену, общие характеристики, позволяющие противостоять более крупному кораблю — это не только экономия, но и инженерный шик. И пока флотов из дредноутов нет, относительно небольшая скорость этого парохода позволит тебе ставить в одну линию с ним еще и 'Дойчландов'. А шесть башен 'гайкой' и толстая шкурка дадут ему возможность драться в свалке. Ага...

А ты не думаешь, что до этой самой свалки, с пальбой во все стороны из оставшихся пушек и торпедных аппаратов, при преимуществе противника в скорости и в мощи бортового залпа артиллерии ГК, которая до этого ВСЯ лупит по тебе, шансы дожить у твоего линкора пренебрежимо малы? Ибо все башни бритта в диаметральной плоскости. И при прочих равных его 8 — 10 стволов много мощнее твоих: ты ведь собственноручно 'размазал' вес своего главного калибра не на 8, а на дюжину орудий, из которых треть плюс две лишних тяжеленных бронебашни, в линейном бою — просто мертвый груз. Нет, теоретически, дожить-то можно. Но если британец САМ вдруг этой свалки возжелает. Извини меня, мой дорогой, но с учетом лишних двух-трех узлов эскадренного хода у Джека, твоя ссылка на паршивую видимость в Северном море, позволяющую-де обойтись против него меньшим калибром, ничего кроме саркастической улыбки не вызывает...

— Но ведь все флоты мира пока состоят из броненосцев! И что бы ты ни говорил, но очевидно, что лучше защищенные и сохранившие часть артиллерии корабли будут иметь в последней, неконтролируемой части сражения, уже распавшейся на индивидуальные или групповые стычки без общего командования и строя, явное преимущество? И пока линкор еще не опрокинулся и может действовать артиллерией, он вполне...

— Да, да! 'Способен продолжать бой, а последний снаряд или торпеда могут решить его исход' и так далее, и тому подобное... Альфред. Это все — замечательно. Но это все — полная ерунда! Я вполне представляю, каким будет эскадренный бой через пять-десять лет, поскольку на собственной шкуре испытал это удовольствие. Напомню тебе: у Шантунга драчка вошла в более или менее неконтролируемую фазу тогда, когда исход дела был уже предрешен.

А мины, пущенные 'Микасой' по умирающему 'Рюрику' — это чистая злобность и ненужный риск получить такой же презент в ответ. Твоя любимая 'черная прислуга' — истребители и миноносцы — должны заниматься этой работой. Для главного же дела линкоров — артиллерийского боя — торпедные аппараты просто лишний вес, который мог пойти на машины, артиллерию, или броню. А вдобавок — это значительные подводные объемы, не обеспеченные переборками и граничащие с наружным бортом. Небольшая пробоина, и: битте, получите несколько сот тонн воды в корпус! Не стоит оно этого, сие удовольствие, поверь мне. Торпеда — главное оружие легких сил флота.

Кстати, ты учитываешь, что англичане делают ставку на тяжелый снаряд при весьма умеренной баллистике их орудий? На больших дистанциях боя, которые они постараются тебе навязывать, имея фору по скорости, их 'чемоданы' будут падать на палубы, а не пытаться продраться сквозь поясную броню. Ты понимаешь, что будет, если ни выйти из этой убойной зоны, ни сблизиться на дистанцию собственного эффективного огня, твоим кораблям не позволит разница в ходе с британскими?

Короче, Альфред: чем скорее ты меня услышишь и вгрызешься в логику того, о чем я тебе тут толковал, тем меньше ты потратишь денег, а главное времени, на подобные 'недолинкоры'. Которым завтра просто места не будет в колонне главных сил нашего союзного флота, ибо непоседа Джек начнет замещать свои броненосцы в первой линии все более мощными 'однокалиберными' линкорами ОЧЕНЬ быстро.

Он своим монстриком совершает революцию в кораблестроении. И такие, а вскоре и гораздо более сильные корабли, островитяне будут строить сериями по пять-восемь килей. 'Дредноут' — лишь проба пера мастера. Естественно, Куниберти будет верещать, что это его идеи. И янки, конечно, будут сопеть из угла, что они-де начали первыми. Но гениальность Джека заключается в том, что он собрал все уже назревшие нововведения в одном корабле, организовал его сверхбыструю постройку, а главное, — он подготовил общество, посредством прирученной прессы, к постройке ФЛОТА дредноутов. Заметь, прессы центральной и общественно значимой. Ты же сделал ставку на пресс-офис в своей структуре. Дельно. Но охват аудитории маловат. Когда нужно будет резко наращивать темп закладок и увеличивать цену судов, тебе понадобится всенародная поддержка.

Конечно, не тратя попусту ни одной марки, внедрять и пускать в серию лишь то, что другие уже довели до ума и сполна расплатились за все эксперименты — очень умно. Но бывают в жизни ситуации, когда потерянное время стоит много дороже такой экономии. Кроме пушек это так же относится к турбинам и нефти. Надеюсь, ты меня понял?

— Я все тщательно обдумаю, Всеволод. Обязательно. Обещаю. В отношении облика новых кораблей в первую очередь. Но, поставь и себя на мое место! Вы-то год назад отказались от достройки своих четырех эскадренных броненосцев. И вам, при царском единовластии, это никаких проблем с геморроем не принесло. А нам как сейчас выходить в Рейхстаг с предложениями порушить бюджет и сроки закладок по графику, да еще и оплатить неустойки трем частным заводам!? Меня же сумасшедшим посчитают.

— Сочувствую, друг мой. Но выпить по бутылке с каждым из ваших депутатов, чтобы в процессе разжевать им все персонально, у меня ни печени, ни мозга, не хватит, — Заржал Петрович, — А если серьезно, то о том, как избавляться от последних пар броненосцев и броненосных крейсеров, надо думать вам с кайзером.

Постарайся растолковать ему, что все нынешние броненосцы, в том числе и сейчас стоящие на стапелях, отныне — безнадежно устаревшие корабли второго сорта. Против 'Дредноута' их время боя — пять, много — десять минут. Из которых три — на пристрелку. И ваш с герром Бюркнером 'бумажный тигр', против более быстроходного паротурбинного линкора с его 14-ю или 15-ю дюймами стволов, проживет не многим дольше.

Время всеобщих надежд на высокую огневую производительность среднего калибра уже закончилось, как и персонально твоих расчетов на то, что с меньшим калибром главной артиллерии, но с лучшей броней, можно надеяться на победу. Возможно, что в паре 280-305 миллиметров, эта логика еще имеет право на жизнь. Но как только бритты перейдут на 343 мм для своих стволов и на 305 мм по бортовой броне, а они обязательно перейдут, можешь мне поверить, твои 11-дюймовки будут уже не актуальны.

Так что, друг мой, нравится вам с Экселенцем это, или не нравится, но удержаться в рамках 20-и тысяч тонн стандартного тоннажа и лимитов построечных цен, ты никак не сможешь. И расширять шлюзы и углублять Кильский канал вам, по любому, придется...

— Но откуда у тебя такая абсолютная уверенность про быстрый рост калибра и числа килей у англичан!? И что их новые линкоры непременно будут с башнями, стоящими только в диаметральной плоскости? По-моему, ты несколько сгущаешь краски...

— Я просто ЗНАЮ это. А вот откуда знаю, извини, не имею права распространяться. Я и так выболтал тебе по пьяному делу много чего из того, о чем в трезвом уме никогда бы не рассказал, ибо — не положено. Есть у нас источники информации, короче...

По поводу перспективы роста калибров. Давай попозже, уже на трезвую голову, сядем и поразмыслим вместе. Надо прикинуть, до какого реально снаряда и когда могут дойти англичане с их 'проволочной' технологией скрепления ствола. А главное — какую при этом его длину они смогут себе позволить. Думаю, что тут у нас есть фора.

— Договорились. Значит, ты хочешь от Круппа 12 дюймов, и именно в 50 калибров?

— Да. Полста. Если смогут сделать в 55 — замечательно. Но, боюсь, вибрации ствола начнут сказываться на его живучести и точности стрельбы...

Альфред, очень прошу, пропиши крупповцам хорошее ускорительное. Конечно, после нелепой гибели бедняги Фрица, юной Берте очень трудно приходится со всем ее ареопагом. Мужской руки там не хватает, хоть она и девушка с характером. Но должен же кто-то всех не только гонять, но и на перспективу вперед шаги планировать.

Я знаю, что 12-дюймовку в 50 калибров эссенцам пока мешает сваять отсутствие длиннобазных станков для сверловки/нарезки и что-то там по металлургии. Но, Альфред, это их и твои проблемы. Но не мои! Проплачивать техперевооружение Круппа из своего кармана мы не будем. Он, увы, не бездонный. Если в Эссене не хотят тебя подставить и лишиться прибылей, пусть выкручиваются. В конце концов, и ты должен присматривать за тем, чтобы ваш флот имел в заначке вооружение 'на вырост'. Скупой платит дважды.

Если не договоримся, имей в виду, у меня кроме наших собственных заводов, уже есть предложение от Тэда Джевелла, который приезжал во Владивосток к Крампу. И не с пустыми руками, как ты понимаешь, приезжал. Наши, конечно, будут долго запрягать. А вот дружок Крампа, пять лет служивший суперинтендантом на Нью-Йоркском флотском артзаводе, где над таким стволом как раз сейчас и работают, копытом землю роет.

— А что же вы Шнейдеру не предложили? Как-никак, а пока союзники... — с плохо скрываемым ядом в голосе осведомился Тирпиц.

— А то, что Государю надоело читать в утренних газетах сальные намеки о том, кто из его дядюшек вот-вот поправит свои финансовые дела достаточно для того, чтобы вновь совершить длительный вояж по ресторанам, кафе-шантанам и казино Лазурного берега. И, кроме того, французам веры нет по ряду более серьезных причин. Ты ведь в курсе, как эти господа отказались предоставить нам замок от их полевой трехдюймовки? А к 'хоботам' их морских орудий ты не присматривался? Я вот думаю, что на дистанциях порядка семи-восьми тысяч метров, из них можно будет попасть в цель, размером разве что с Корсику. Все, что поменьше, может спать спокойно.

Но, Альфред, если не поторопятся твои, уговаривать не стану, — свято место пусто не будет. Извини за резкость, пожалуйста, но время сегодня — очень и очень дорого. Мне, после всего на этой войне пройденного, ясно одно: отстанем на старте — не наверстаем.

— Я тебя понял. И, пожалуй, не будем с этим откладывать в долгий ящик, тем паче, что Берта с сестрой в свите Виктории-Луизы. Как и кое-кто из их заводского руководства тоже здесь. Экселенц как в воду смотрел! Кстати, хочешь новость на тему. О которой, уверен, ты пока не слышал?

— Ну?

— Пока все мы были в Петербурге, много было разных встреч, обсуждений. Ну, про идею Государя, которую самым активным образом поддержал Экселенц, — о вхождении наших фирм в ваши крупные заводы, тебе уже, наверняка, сообщили...

'Знал бы ты, с чьей это все подачи закрутилось', — улыбнулся про себя Петрович.

— Но ведь была еще куча всяких светских и развлекательных мероприятий. Вообще, как русская столица нас встретила — это незабываемо. Но, вот тебе — нюансик: Берта и один из ваших промышленников — Борис Луцкий — несколько вечеров провели в обществе только друг друга, практически никого и ничего вокруг себя не замечая. Сказать, что это многих удивило, — поскромничать. Хотя, говорят, что они и раньше были знакомы, но тут что-то... э... вроде, сенсации вечера, наклюнулось, — рассмеялся Тирпиц.

— Да, мне как-то без интереса чужая личная жизнь, мне сегодня интереснее пушки, — прищурился Петрович, а про себя подумал, — 'О-ля-ля! А вот это интересный оборот. Не было ни гроша, да вдруг — алтын. Если такая неожиданная комбинация выгорит, то нам — сам черт не брат! Надо бы царю предложить Луцкому титулок какой дать, завалящий, чтоб Золотая рыбка точно с крючка не сошла...'

— Личная жизнь, это важно, что ни говори. Ты прости меня, Всеволод Федорович...

— Это за что еще?

— Понимаешь, еще в Берлине я очень просил Экселенца договориться с Государем о том, чтобы они дали нам побольше времени пообщаться. И видишь, как вышло... тебе, вместо того, чтобы еще заслужено оказаться в объятиях любящей супруги, приходится снова мчаться с нами во Владивосток.

— Не кори себя. Я ей обо всем уже отписал. Жены моряков — понятливый народ. Тем более, что она сейчас счастлива возвращением старшего сына. И не сопляком с выпоротой задницей домой приехавшего, а мужчиной, офицером с Георгием в петлице.