Ветер истории

Молодой дисциплинированно уселся на указанное место, споро заправил лист, предварительно выровняв машинку и замерев с поднятыми над клавиатурой руками, выжидательно уставился на нас.

— Рано пока, — сказал я — еще не готово.

Молодой опустил руки на стол и сделал отсутствующее лицо, а мы накинулись на статью. Нормальной статьи не вышло, время поджимало. Так что вместо нее набросали краткую выжимку с обещанием в конце дать более объемный материал по окончанию событий. Кромков убежал со статьей, а я напряг молодого на поиск телефона. Телефон нашелся на втором этаже. Я было спросил, что с этим аппаратом делать, но вовремя спохватился и с умным видом взял трубку.

— Слушаю — отозвалась трубка голосом знаменитой барышни.

— Военную автомобильную школу, пожалуйста.

— Соединяю.

Вскоре трубку взял дежурный офицер.

— Здравия желаю, это прапорщик Пациент.

— Ваше превосходительство, прапорщик Пациент у аппарата. — ответил дежурный в сторону. Раздался невнятный удаленное бормотание, шорохи и, наконец, голос Секретова.

— Прапорщик, где вы? Доложите ситуацию в городе.

— Я в Таврическом Дворце. В городе революция. На данный момент это выражается в беспорядках и уличных боях, много погибших. Разграблен Арсенал, разгромлены тюрьмы, все заключенные выпущены, в том числе уголовные. Сожжено отделение охранки, несколько полицейских участков. На улицах убивают городовых и офицеров, наиболее везучих арестовывают.

Секретов издал какой-то сиплый звук, прокашлялся и помолчав, спросил

— Вы сами в безопасности?

— Так точно, планирую спасать офицеров.

— Каким образом?

— Вольюсь в процесс, буду арестовывать. Думаю, страсти за день-два улягутся и их выпустят.

— Ну-у.. — Секретов явно растерялся от такого подхода. — Если вы считает, что это может их спасти, то я одобряю ваш план. Действуйте.

Секретов повесил трубку не прощаясь, видимо совсем потерялся, а я направился на выход. В коридоре меня опять перехватит Кромков в компании с незнакомым человеком.

— О! Это и есть товарищ Волков.

— Рад знакомству — протянул руку незнакомый — Посмотрел ваши тезисы — толково. Только не вы один такой умный, Петросовет уже формируется. Так что власть буржуям мы просто так не отдадим. Что планируете делать сейчас?

— Думаю, основные цели для себя вы уже наметили и ответственных назначили. Так что мне остается только наведение порядка в городе.

— Да, Вениамин Петрович был прав — вы действительно хорошо просчитываете ситуацию и решительно действуете. Даже выявили наше упущение.

Меня познакомили с несколькими активистами, которым поручили наводить порядок во главе со мной. Я коротко проинструктировал новых подчиненных, велев пресекать самосуд и всех потенциальных врагов революции арестовывать для последующего разбирательства. Погромщиков решили разгонять стрельбой в воздух, а если не угомоняться, то на поражение, мародеров и грабителей расстреливать на месте. Быстро нарезав район на участки, мы, подобрав себе по десятку добровольцев, разошлись.

Первый погром мой отряд пресек уже через десять минут. Какие-то оборванцы громили аптеку. После первого залпа все, кто был снаружи, разбежались. Я с парой рабочих зашел внутрь, осмотрелся и пошел на шум. Шумевших нашел в подсобке. Здоровенный пьяный мужик бил пожилого уже продавца.

— Прекратить!

Бугай остановился и увидев меня зло оскалился

— а-а-а, охфицер пожаловал. Ща и тобой займусь.

Оставив скукожившегося в углу продавца, он направился ко мне. Я молча достал маузер, а один из рабочих неумело наставил штык. Бугай уставился на оружие расширенными зрачками, а потом вытянул из-за пояса крупный револьвер. Ждать дальнейшего я не стал, просто пристрелил его и пинком выбил оружие из рук еще дергающегося погромщика и перешагнув через него, подошел к продавцу.

— Вы в порядке? Врач нужен?

— Ничего, ваше благородие, я уж как-нибудь сам — зашевелился тот — сейчас полежу немного и оклемаюсь.

Я выпрямился и оглянулся. Ребята уже пинками выгоняли пьяных из помещения, а одного, гремя пустыми склянками из-под спирта и настоек, выволакивали за ноги. Тот что наставлял штык рядом со мной крутил в руках револьвер бугая. Тоже поглядел — древность жуткая, ржавая с непонятными радиальными проточками в основании гнезд и без патронов. Бросили на пол и пошли дальше.

За поворотом мы увидели толпу и пошли проверять. Толпа оказалась мирной и слушала выступление. Балкон красивого особняка был украшен триколором с большими красными бантами по углам. Изящно расправленные банты выдавали женскую руку. Даже разной длины концы были уложены симметрично, длинными концами по краям. Сама женщина стояла на том же балконе. Собственно ее люди и слушали. Стоя в пол оборота и сжав руки с высоко задранными локтями у горла, она читала стихи. Периодически впередторчащая рука выстреливала широкой дугой и на секунду замерев, возвращалась обратно. Справа от чтицы стоял интеллигент в дорогом костюме и медленными величественными движениями бросал вниз листовки.

Стоявший с краю солдат, озадачено чесал затылок и пялился на парочку. Мне его даже жалко стало, я пока подошел, услышал четыре сточки стихов, но смысла так и не уловил, настолько вычурными были обороты. У наверняка, полуграмотного солдата, наверное, уже мозги вскипали от этой зауми. Нас заметили. Первым оглянулся солдат и я его сразу узнал. Это был Клим.

— Здравия желаю, ваше благородие — радостно ухмыльнулся он.

— И тебе, Клим, не хворать. Как нога твоя?

— В порядки уже, в запасную учебную роту определили. — Клим чуть помялся — а вы, Сергей Алексеевич, стало быть, теперь революцию делаете?

— Участвую немного. Порядок вот навожу, а то шушера всякая повылезла пользуясь ситуацией.

— Это дело. — кивнул бывший подчиненный и мотнув головой в сторону балкона добавил — Вот говорит барышня чего-то. Красиво говорит, только не понятно про что. Может растолкуете?

— Да я сам ни черта не понял и не собираюсь понимать. Что обитатели дворцов мне умного о моей жизни сказать могут? Ничего.

— И то верно.

— Слава рыцарям революции — раздалось сверху. Чтица наклонившись в нашу сторону театрально зааплодировала. Толпа присоединилась и мы быстро ушли.

Клим присоединился к нам и до вечера участвовал в патрулировании. Его хорошо поставленный рык и матюги нам здорово помогли. До конца дня мы пресекли еще три погрома, расстреляли две банды грабителей и одного пьяного дебошира. Арестовали больше тридцати человек. Большую часть из них пришлось с дракой отбивать у толпы. Всех арестованных отвели в ближайший полицейский участок, где и устроили, выставив караул.

Участок пережил разгром. Повсюду валялись бумаги и опрокинутые стулья. Там же нашли и полицейского. Он не прятался. Просто сидел с залитым кровью лицом, пил водку и плакал. Увидев нас, он поднял мутные глаза и горько спросил

— За что же так? Ведь верой и правдой десять лет служил, покой и порядок обеспечивал. Детям их по кривой дорожке пойти не давал, по совести все решал.

— Отец, тебе отлежаться надо — ответил я.

Полицейского взяли под руки и повели в камеру. Тот продолжал сокрушенно качать головой и повторять 'ведь верой и правдой, по совести...'

Мне стало не по себе, вспомнился дядя. Он служил в какой-то хитрой армейской шараге, где не то слушали весь мир, не то следили за всем миром, а в девяностые выяснилось, что врагов у нас нет и следить ни за кем не надо. Дядю уволили и тот полгода пил по черному. Переживал не за свою судьбу, а за погром своей шараги. Любовно выращенная, с тщательно подобранным коллективом организация, десятки изобретений и рацпредложений, колоссальный опыт, манящие перспективы, все во что вложили умы и души сотни людей в один момент оказалось ненужным и оплеванным. Дядю тогда спасли товарищи, пристроив в службу безопасности крупной компании. Хотя самого запоя я по малолетству не помнил, но лицо дядино при каждом упоминании демократии помнил хорошо, равно как и его редкие, но горькие воспоминания о былом величии. Полицейский этот очень похоже сокрушался. Оно и понятно, плохой или хороший он был правоохранитель, но мир его сегодня рухнул.

Вообще арестованные вели себя по-разному. Одни возмущались, другие восприняли арест с явным облегчением, многие были просто растеряны. Всех их мои ребята, не разбираясь, растолкали по всем пригодным помещениям. Назначил караульных и пару дежурных для приготовления ужина. Продукты мы нашли в пролетке грабителей уже после их расстрела и узнать откуда они не смогли. Не известно так же было и куда делся и хозяин пролетки, хотя тут как раз, было все понятно — лежит где-нибудь в подворотне зарезанный.

Я из участка связался по телефону с Таврическим и договорился о смене, а потом со Школой, где отчитался о проделанной работе. Объявив ребятам о времени смены, я собрался продолжить патрулирование, но внезапный звонок меня остановил. Звонили из Таврического.

— Товарищ Волков, вы ведь вроде состоите в бронеавтомобильной школе?

— Вообще-то она называется Военная Автомобильная Школа, но это детали. — не удержался я от уточнения — а что собственно вам в ней понадобилось?

— В ней ничего. — говоривший явно устал и торопился решить вопрос — Тут запасной автобронедивизион захватил дворец Ксешинской и Арсенал. Однако, Петропавловская крепость и Васильевский остров все еще под контролем царских войск. Вам необходимо поехать туда и организовать захват этих оплотов контрреволюции. Справитесь?

— Надо посмотреть какими силами там располагаем мы и противник. Обещать что-либо не зная ситуации считаю безответственным.

— Хорошо, немедленно выезжайте сюда, получайте мандат и берите ситуацию в свои руки.

Новое задание меня несколько озадачило. Я ведь для революционеров человек новый, непроверенный и вдруг дают мне в руки серьезную силу. Непонятно и почему там не могут решить вопросы без меня. Ладно, на месте разберемся.

Я оставил за себя самого солидного из рабочих и прихватив Клима рванул на трофейной пролетке в Таврический. Мандата мне там не дали, зато к нам присоединился суровый парень, который солдат из бронедивизиона знал и вел среди них агитацию, пока не попался охранке. Сейчас его освободили вместе с сотнями других заключенных и он сразу же включился в работу.

Не погодам серьезный брюнет быстрым шагом подошел к пролетке и запрыгнул на подножку.

— Вы товарищ Волков?

— Я.

— Я поеду с вами к бронедивизону, меня там знают.

— Садитесь. Вы, кстати, из какой партии?

— РСДРП. — ответил он — большевик.

— А разве это одно и то же? — удивился я.

Теперь удивился парень. Изумленно посмотрев на меня, он ответил.

— Большевики это фракция в РСДРП. — чуть помолчав, спросил — Вы в подпольной работе недавно?

— Да, мы с товарищем Климом прибыли с фронта по ранению в ноябре. До сегодняшнего дня я только с Кромковым связь держал. Кстати, а он тоже большевик или как?

— На сколько я знаю, он из межрайонцев.

— а это кто такие? Какие вообще фракции есть?

— Есть большевики и меньшевики, а межрайонцы это колеблющиеся в своей позиции члены партии. По одним вопросам они поддерживают нас, по другим меньшивиков. Болото, короче.

— Понятно, а в чем различия ваших позиций?

— Это долгий разговор. Я вам дам литературу почитать, а потом уже обсудим. — агитатор помолчал и внезапно спросил — Скажите, товарищ Волков, а это случайно не ваша работа?

Он достал из-за пазухи бумажку и протянул мне. На ней напечатанные не очень четким шрифтом были мои тезисы. Во, Петрович дает! Когда же он успел-то?

— Мне товарищ Кромков помогал в работе, но он почему-то упорно не желает писаться в соавторы.

— Это потому что главное мысли, а не их изложение. Видимо мысли принадлежат вам. Толково в целом написано, но есть спорные идеи. — поделился мнением напарник, пряча листовку обратно.

— Это какие?

— Вот вы считаете, что царь в ближайшее время отречется, а почему вы так решили?

Я повторил аргументы, которые приводил Кромкову. Парень задумался.

— Так вы считаете, это ненастоящая революция?

— Настоящая, монархию же валят. Готовился лишь переворот, но элита, раскачивая ситуацию, как обычно, не воспринимали народ, как дееспособную силу. Вот стихия и вышла из-под контроля. Вопрос в том, чья эта революция будет в итоге.

На этот раз попутчик задумался надолго. Уже на мосту он встряхнулся, сбрасывая оцепенение, и жестко произнес, ни к кому не обращаясь

— Чтобы они там не планировали, а революцию мы им не отдадим.

Мы подкатили к особняку, где толпились солдаты и стояли три Остина-Путиловца. На крайнем над аккуратной надписью 'Олег' были наспех нарисованы большие буквы 'РСДРП'.

— Надо полагать, эти ребята тоже большевики? — спросил я молодого агитатора.

— Ну, в юридическом смысле их всех так назвать нельзя, все-таки они не в партии, но они наши.

Парень бодро соскочил на ходу и направился к солдатам.

— О, Яша пришел! — обрадовано крикнул крайний из них — где пропадали, Яков Ефимович?

Ну вот, хоть буду знать как напарника зовут.

— Привет, Артём — сходу включил тот обаяние — в тюрьме я был. Только вовсе я не пропадал. Большевики нигде не пропадают, все об нас зубы обламывают. Кто сейчас за главного у вас?

— Елин, кто ж еще. — солдат повернулся к особняку и крикнул — Эй там! Георгия позовите, Яша пришел!

Нас уже обступили солдаты и расспрашивали Яшу о тюрьме и прочих новостях. Тот сыпал шутками-прибаутками, попутно накручивая солдат на продолжение борьбы и проясняя обстановку. Мастер, однако, я бы так не смог.

Толпу разрезал крепкий мужик и сгробастал Яшу в объятия.

— Яшка, жив чертяка! — потряс немного и отпустив, перешел на серьезный тон — Ты с чем-то важным или просто к нам?

— Важным, Георгий Васильевич. — Яков повернулся ко мне — Это товарищ Волков. Его прислали к вам для организации дальнейшего наступления на старую власть.

— Елин.

Мы пожали руки и я сразу перешел к делу.

— Необходимо как можно быстрее взять под контроль крепость и мосты на Васильевский остров. Какими силами вы располагаете?

Елин оказался человеком основательным и описал весь расклад сил на Петроградской стороне. Солдат тут было много, но организованы они были слабо. Так же было огромное количество рабочих вооруженных винтовками, захваченными в Арсенале, но их боевая ценность для меня была сомнительна. Мужики хоть и идейные, но военного дела не знают. К тому единого командования все эти отряды не имели. Сам автобронедивизион на поверку оказался всего лишь мастерскими этого дивизиона. Ну теперь понятно, почему меня сюда прислали. Не понятно было лишь, как брать Петропавловскую крепость без артиллерии. Сейчас это совсем не музей, а крепость вполне действующая и хорошо вооруженная. Ладно, будем разбираться по ходу дела, тем более о штурме Петропавловки я ни разу не слышал. Значит, масштабной бойни там не было. Впрочем, о февральской революции я вообще имел представление как о вполне мирной и бескровной, а крови уже пролилось изрядно.