— Как Марина оказалась у меня в комнате в то утро?
— Её госпожа Ингир прислала. Мы сами удивились — Марина попросилась в другой город, чтобы только быть подальше от вас и Лилии, но в последнюю минуту её вызвали. Практически из дилижанса вынули. Почему — никто не знает, Лилия никогда сама у госпожи Ингир не работала, а мы не спрашивали.
— Ясно, — Артём покачал головой. — Благодарю за откровенность.
— Марина хотела уехать в тот же день. Не из-за вас, вы ей очень понравились. Из-за Лилии. Когда меня нет рядом, Лилия может Марину на что угодно уговорить. Что было потом, вы и сами знаете. Так вот и живём.
— Завтра поход, — Артём поднялся. — Сложный был день. Миранда, как Марина вернётся — расскажите ей про наши опыты в библиотеке, и попросите сделать то, о чём мы с вами говорили.
— Сделаю. Вы на неё не сердитесь! — по голосу судя, Миранда потрясена.
— Знаете, как у нас... как у меня в прошлой жизни говорили: что ни делается, всё к лучшему. В последний день, который я помню там, мы с моей девушкой поссорились. Я даже подумал, что она навсегда уйдёт. Встретил Марину — и всё больше понимаю, что это она и есть.
— Как в сказке! — восторг в глазах Миранды. — Вы как принц, что пришёл за любимой за тридевять земель! Знаете, только Марина, из нас троих, по-настоящему в сказки и верила. Верит, — поправилась Миранда. — А они, оказываются, и правда случаются! Я всё поняла, сэр Ортем. Все поручения выполню. Хотите, я вам колыбельную спою?
Хитрая, подумал Артём, и улыбнулся. И сразу на душе стало легче.
— И много вы их знаете?
— Много. Вы не увиливайте, я вам вопрос задала!
— Спойте. Завтра тоже трудный день.
...Миранда спела ему несколько колыбельных — попросила, пока она поёт, выключить переводчик. Звучало непонятно, но красиво. Предпоследнее, что помнил Артём — прикосновение её губ ко лбу, и шёпот «добрых снов, Ортем». Щёлкнул дверной замок — Миранда ушла — и Морфей окутал весь мир сладкой тьмой.
И впервые за всё время приснились приятные, добрые сны.
Дни 16-24. От Парижа до Венеции [оглавление]
На Айуре сейчас девять крупных городов, то есть — с населением десять тысяч человек или больше: Рим, Лондон, Лиссабон, Париж, Венеция, Берлин, Москва, Пекин, Дели. Несколько «дорог, мощёных жёлтым кирпичом», официальное название — трассы скоростного сообщения, и каждые два талана или чаще есть убежища, они же станции тех.обслуживания, казематы.
Численность «диких» поселений, некоторые из которых поддерживают связь с крупными городами, точно не оценивали. Назывались числа от десяти до двадцати тысяч. По имеющимся сведениям, там творится та же демографическая напасть, что и в крупных городах. Ну и, наконец, охолы — живут в частично разрушенных убежищах, время от времени делают рейды. Их убежища постепенно находят, обезвреживают и заливают таким же составом, что и «подставка» городов — но окончательно пока что не справились.
И сейчас пятая танковая рота, включая самого Артёма, обходила римские внешние поселения — в основном это исследовательские станции, которые называют «деревнями». Включая Иструм. От каждой такой станции есть трасса быстрого сообщения в Рим. По всей длине трассы есть средства наблюдения и, конечно, датчики наличия клеток нечисти. Основное, помимо танков, изобретение человечества Айура, помогающее людям выжить. Океан можно считать уже достаточно безопасным: даже если нечисть попадает в крупные водоёмы, тамошние виды рыб, а также искусственные зонды-терминаторы устраняют угрозы практически автоматически. Катастрофы, подобные атаке на плавучую станцию, о которой говорила Миранда, больше не происходили. Тогдашний «кракен», по федеральной классификации форм нечисти, был последним на настоящий момент, которому удалось преодолеть защиту и частично уничтожить исследовательский корабль.
«Ходы кривые роет подземный умный крот...»
В первый день похода рота совершила восемнадцать маршей, почти всегда — или с инженерной ротой, или с колонной гражданских — учёные, фермеры, всех и не упомнишь. Отличие от обороны Лиссабона было только в том, что танки находились в автоматическом режиме, когда сами активируются — в случае явной угрозы. Каждый танк несёт до шестнадцати снарядов объёмно-термического действия, и до четырёх терминаторов — рота с полным боекомплектом в состоянии отразить атаку нечисти общей биомассой до пяти мегатонн. К слову о мегатоннах, последний довод терминаторов — реакция управляемой аннигиляции, при необходимости терминатор выжигает всё живое в радиусе до километра. Обычно его используют в качестве источника питания в ситуации, когда подзарядить танки негде. Но как минимум половина терминаторов должна быть полностью заряженной и годной к немедленному запуску в любой момент.
«Нормальные герои всегда идут в обход».
На ночь рота, сопроводив все остальные колонны к местам их дислокаций, остановилась в Иструме. Там свой небольшой военный городок; Артёму хватило четырёх часов, чтобы выспаться, и время до следующего похода коротал, наблюдая за окрестностями. Здесь, в субтропической области планеты, летние восходы и закаты необычайно красивы. Рота практически всегда соблюдает радиомолчание, короткие сигналы для уведомления командования о своей позиции посылаются специального вида сигналами, хорошо маскирующимися под естественные электромагнитные излучения. Нечисть с момента появления на Айуре «знала» о радиосвязи, и целенаправленно атаковала её источники. Пришлось научиться маскировать общение под природный фон. Та ещё задача, как оказалось — благодаря ей стала возможной координация усилий подземных убежищ. И то лишь крупнейшие, которые потом стали новыми городами людей на планете, сумели восстановить постоянную связь в полном объёме. Со всеми остальными её восстанавливали уже потом. В девяноста процентов случаев убежища людей успели превратиться в логова нечисти — по счастью, она недостаточно разумна, чтобы успешно обороняться. Все её приёмы маскировки и нападения стали известны уже в течение первых лет обороны.
«Зато так поступают одни лишь мудрецы...»
Утром второго дня рота прибыла в Париж, но задержаться там не получилось: им придали колонну гражданских экипажей и отправили в Лиссабон. Город уже успели восстановить — то разрушенное, что пострадало при землетрясении. Парки ещё не восстановлены, это быстро не делается, но основная инфраструктура уже вся работает в штатном режиме. И тоже: едва прибыли, как получили «довеском» другую колонну, и вновь — в путь. На второй день похода было двадцать четыре марша, в основном — на ближние дистанции. И — военный врач не забывал следить за здоровьем и общим состоянием Артёма. Несколько кратких остановок — всё в штатном режиме, никто не возражает, когда дросселю требуется отдохнуть. Иначе дальше придётся перемещаться по трассе штатным образом, то есть — стать уязвимыми для любого возможного противника.
«Зато так наступают одни лишь храбрецы».
Вторую ночь рота провела в военном городке Лиссабона. И тоже — никакой связи. По словам сэра Джеймса, на следующий день такая возможность представится. В шифровках отправляются все сведения о составе колонны — хотя гражданским, конечно, ничего не сообщают.
До четырёх часов пополудни третьего дня рота совершала переходы под Парижем — помогала доставлять припасы на научные станции, чинить выходящее из строя полотно трассы и восстанавливать средства слежения. Артём отметил в своём дневнике, что той сильной, не проходящей усталости, которая случилась после обороны Лиссабона, не происходило. Равно как не было никаких рейдов охолов — тем более, появления вражеских дросселей. Любое нарушение безопасности всегда расценивается как сигнал общей тревоги: даже если в силу естественных причин пострадали средства наблюдения или повреждено полотно, на это всегда реагируют, как на тревогу полномасштабного вторжения. Вся разница — сколько техники и войск прибывает к месту тревоги. Теперь Артём своими глазами видел, что такое — семь столетий военного положения. Все знают своё место. Все решают задачи чётко и слаженно. Оплошает один — погибнуть могут все, невзирая на танки и прочее грозное оружие.
К слову об оружии: теперь Артёму официально разрешили ношение оружия; о каждом случае применения — отчёт, применение на гражданской территории — только в чрезвычайной ситуации. Оружейник добавил к пистолету сигнальную ракетницу и импульсный световой излучатель — маломощный, но как сигнал заметен с большой дистанции, притом нечисть не сочтёт его сигналом искусственного происхождения. Помимо его основного назначения — оглушать и дезориентировать практически все формы жизни, которые пользуются зрением в видимом диапазоне.
«А мы с пути кривого ни разу не свернём...»
Почти час рота стояла под Парижем — похоже, изменились планы и некоторые колонны отменили переброску в те или иные точки. В конце концов, дали приказ прибыть в Париж.
— Прибыть в восемь утра в расположение роты, — приказал сэр Джеймс. — На выходе получите пропуск, предъявлять и представляться по первому требованию представителей закона. Доброго отдыха, сэр Ортем! — добавил он уже неофициальным тоном, и дружески хлопнул дросселя по плечу.
В здешнем Париже главной достопримечательностью было ровно то же, что и в земном. Именно туда, к башне, Артём и направился, после того, как отметился в гостинице.
«А надо будет — снова пойдём кривым путём».
Но прежде чем пойти бродить по Парижу, Артём позвонил — Марине, Миранде и Глории.
— — -
— Очень скучаю, Ортем, — Марина и старается выглядеть радостной, и не получается. Что-то всё ещё тревожит её? — Вас всего два дня нет дома, а кажется — что месяц прошёл.
Она сказала это — и отчаянно захотелось туда, в Рим. Сидеть в соседней с ней комнате, читать книги — а когда день заканчивается — просто быть рядом. С Ингой замечательно получалось молчать — словно на самом деле оба говорят, и рассказывают о себе очень и очень много. И когда её подолгу не было рядом, возникало подобное чувство тоски. Уже не важно, игра это или нет, симуляция или реальность. Есть человек, с которым хочется быть рядом.
— Самому домой охота, — признался Артём. — Но пока не знаю, когда вернёмся. Я хотел поговорить с вашими родителями — о вашем детстве. Вы не возражаете?
Марина удивлена. И опять я что-то не то брякнул, подумал Артём, проверил: автоматический переводчик включен, отзывается на команды. Даже потрогал, чтобы убедиться, что он на месте.
— Конечно, поговорите с ними, они будут очень рады. Миранда рассказала мне, — вот чёрт, это же видеосвязь! Конечно, Марина заметила, что он с обеспокоенным видом прикоснулся к чему-то за ухом. — Рассказала, что случилось с вашей рацией и переводчиком. Что вы умеете звонить без рации. Так нечестно, Ортем! Я сама хочу видеть все эти чудеса!
— Не беспокойтесь, Марина, самое интересное я Миранде не показывал, — сумел сказать с достаточно серьёзным видом, чтобы Марина рассмеялась.
— Хорошо, я подожду. У меня для вас есть новости, Ортем. Одна новость, но очень хорошая. Возвращайтесь поскорее, ладно?
— Да, Марина. Берегите себя!
Следующей была Миранда. И тоже запросила видеосвязь.
— Словно год вас не видела, — призналась она. — С вами каждый день — как в сказке. Я не стала Марине всё рассказывать. Сами расскажете, и покажете, да? У вас усталый вид, Ортем. Вы в Париже?
— Точно. Только сегодня дали немного отдыха. Как вы узнали, что я в Париже? — оглянулся, и понял, как: в окно виден силуэт здешней Эйфелевой башни. Миранда, несомненно, её тоже видит. — Всё, вопрос снимается, извините.
Миранда рассмеялась. Как в ту ночь: запрокинув голову, от души. Посерьёзнела.
— У меня для вас есть две новости, Ортем. Даже три, на самом деле. Нам нужно поговорить. Вы когда выступаете завтра?
— Не имею права говорить, Миранда.
— Ой, простите! Ну конечно! Тогда не буду отвлекать, Ортем. Отдыхайте. И не забудьте нам рассказать потом, как вам понравился Париж!
Глория тоже захотела видеосвязь.
— Сэр Ортем, мои друзья очень хотят, чтобы вы снова исполнили что-нибудь в Гайд-парке. Если хотите, я пришлю вам расписание всех музыкальных вечеров. Сможете?
— Ваши друзья, Глория?
Она рассмеялась.
— Да-да, и я первая из них. Им всем очень понравилось, как вы пели и выступали в тот раз. Вам обязательно нужно выступать у нас, как можно чаще. Вы позвоните, когда вернётесь в Рим?
— Обязательно, Глория.
— Не буду утомлять вас! Здравствуйте!
...Когда Артём дошёл до башни, то понял, что упоминание важных новостей не даёт покоя. Что могло случиться такого, что нельзя сказать по видеосвязи?
Пропуск — небольшая металлическая на вид пластина — прицеплена к внешней стороне кармана куртки. Рекомендуется держать на виду, но необязательно. Артём недолго колебался, и положил пропуск внутрь кармана. Римляне здесь — частые гости; если Лондон известен чтецами (телефонами) и музыкальными вечерами, то Париж — музеями и театрами. Вот ни в жизнь не скажешь, что на планете война. Может, она и сейчас где-то идёт, но не здесь, не сегодня, не в Париже. Артём огляделся. Множество дверей, а над дверью в бистро, перед которым он остановился, красовалась вывеска с изображением белого единорога. Собственно, заведение так и называется.
— — -
На удивление, мужчин — а точнее, парней в возрасте лет шестнадцать и старше — здесь было поровну с прекрасным полом. Как минимум, на глаз. Свободных столиков не оказалось, банковская карта оказалась в ходу, равно как и зоркмиды — чего, собственно, удивляться — и вскоре Артём уже пил кофе. Повышенного внимания к своей персоне не замечал. Возможно, потому, что не смотрел по сторонам.
Кофе и чай на Айуре выращивает одно-единственное хозяйство Лондона. Не успели пока развести обе эти культуры повсеместно — отсюда и высокая цена. Только сейчас Артём понял, что уже привлёк внимание к своей персоне: остальные пили разнообразные коктейли — в том числе и спиртные — хотя со спиртным здесь такая же строгость, как и в Риме. На выходе из военного городка Артёма кратко проинструктировали.
Вот и Париж увидел, подумал Артём, усмехнулся. Вернуться в гостиницу и сесть почитать. Планшет с собой; нести его сам Артём не мог — против правил, во время марша у дросселя при себе — никакой электроники, даже рацию и переводчик необходимо выключать, с дросселем общаются почти исключительно жестами. Но сейчас планшет— в гостинице, так что самое время. Что-то не тянет любоваться красотами Парижа, в другой раз.
— Вы скучаете? — женский голос. Так, надо срочно ретироваться, подумал Артём. Поздно; сразу две девушки подсели к нему, обе с любопытством смотрели на его форму. — Вы из Рима, верно? Хотите, мы покажем вам Париж?
