Повесть о монахе и безбожнике

Монах застыл на месте. Два чувства в этот миг боролись в нем: желание наказать безбожника и страх перед его страшным покровителем.

— Чертов колдун! — прошипел он сквозь зубы.

— Ты ничего не понял, монах! — оказал миролюбиво Шумон. — Это "усни трава". Он надышался дымом. Он просто спит.

Но монах, похоже, и не слышал его. Взгляд Младшего Брата приковывал мешок. Черный ужас вновь оживал в его душе. Омут страха против его воли затягивал в себя и на дне его он явственно видел безобразную фигуру алым гребнем на голове. Лицо его начало подергиваться. Шумон понял, что монах близок к обмороку.

В это мгновение все и решилось.

Шумон мог бы напугать монаха и продолжить путь один. Он знал, что сможет сделать это даже сейчас, не имея в руках камня с Дьяволом, но понял, что не хочет этого.

Совесть его осталась бы спокойной, если б он сделал страх монаха оружием защиты, но он не хотел делать его оружием нападения. Повинуясь этому чувству, он сказал:

— Не бойся, брат, тут ничего нет. Мешок пуст. Смотри.

На глазах у парализованного ужасом монаха он высыпал содержимое мешка на землю.

Нельзя сказать, что этот поступок Шумона сильно успокоил брата Таку. В обморок он действительно не упал. Напротив, даже не попытавшись разглядеть, что же такое выпало из мешка, тот с криком, больше всего напоминавшим вой, бросился прочь от костра. Шумон растерянно наблюдал, как спина монаха мелькает среди деревьев, пока он не сообразил, что монах бежит как раз в ту сторону, откуда они пришли, туда где бродил неведомый зверь. Он быстро побросал свои пожитки в мешок и, сорвав с перевязи спящего рыцаря нож, бросился за ним.

Он догонял монаха молча — крик мог привлечь внимание чудовища. Монах — же, напротив бежал выкрикивая во весь голос "Дневное покаяние". С каждой секундой голос его становился все слабее и слабее. Шумон подумал, что тот бежит так быстро, что ему не угнаться за ним, однако ошибся. Просто монах приходил в себя и страх больше не вопил в нем в полный голос.

Лес вскоре кончился, и библиотекарь увидел Брата Таку.

Тот стоял шагах в пятидесяти от него и грозно размахивал пращей. Вспомнив доблести, которые Старший Брат Атари приписал монаху, Шумон мгновенно упал на землю. И вовремя. Камень, пущенный умелой рукой, свистнул над ним и расщепил стоящее за спиной дерево.

Не теряя времени, Шумон отполз назад. Выбрав дерево потолще, он пристроился за ним, прислушиваясь не бежит ли монах навстречу. Прежде чем говорить с монахом, его следовало как-то успокоить. Стараясь перекричать Младшего Брата, Шумон запел ту же молитву.

Однако это вместо того, чтобы умиротворить брата Таку, возбудило его еще больше.

— Смеёшься? Молитву поганишь?

Гнев ударил ему в голову, словно хмель. Забыв про свои страхи, он бросился к Шумону. Над его головой, обещая смерть, со свистом рассекая воздух, кружилась праща, заряженная увесистым камнем. Книжник растерянно метнулся из-за дерева. Монах оставался опасен, и ему ничего другого не оставалось, как броситься наутек вдоль опушки.

Беззащитная спина его подняла и без того высокий воинственный дух монаха еще выше. С протяжным криком он метнул камень и остановился, наблюдая за его полетом.

Неизвестно чем бы все это кончилось, если б Шумон не споткнулся. Камень пролетел над ним и разлетелся осколками, ударившись о гранитную глыбу. Оценив силу и точность броска, Шумон юркнул назад в лес.

С ужасом он начал осознавать в какое положение попал — более легкий в беге он без труда обогнал бы брата Таку, но это его преимущество нечисто уничтожалось пращей монаха. Продолжая же беготню в лесу, он выдохнется много раньше своего преследователя.

Сожалеть об этом, однако, было поздно. Дело сделано, монах разъярен. Оставалось только следовать за событиями, то есть бежать как можно быстрее и стараться не подставлять спину под его пращу.

В голове крутилась обидная мысль — "Кто слишком умный — тот дурак".

Дурбанский лес.

Окрестности места ночлега.

В это же время в Дурбанском лесу произошло еще два события, сами по себе может быть и не значительные, но оказавшие в дальнейшем серьёзное влияние на происходящее.

Сначала, в полутора поприщах к северо-западу одинокий, как первый спутник, проснулся Сергей Кузнецов. БЫЛ он злой и озябший. Ему хватило трех минут, что бы понять, что опекаемые туземцы сбежали, и поручение Шефа выполнено только наполовину. Осознав это, рыцарь побежал на поиски нарушителей режима.

Почти одновременно с этим в лагере разбойников Слепой Хамада поднял вверх руку и прикрикнул на окружавших его разбойников:

— Тихо, вы, яйца шелудивые!

Тонкий слух предводителя уловил вопли Младшего Брата. Убедившись, что он не ослышался, Хамада поднял разбойников и послал их проверить — кому это не спиться в столь ранний час. Ефальтий, уже побывавший в тех местах ночью, возразил и между ними завязался один из тех разговоров, когда оба спорщика понимают бесполезность спора. Хамада знал, что никуда они не денутся и пойдут, а Ефальтий, соответственно знал, что приказ Хамады ему выполнить все же придется.

Энергично отругиваясь, более для того чтобы добавить храбрости себе и четверым своим спутникам, Ефальтий все же повел их к злополучному холму, но однако крики смолк, едва они подошли к его подошве. Осторожный Ефальтий поднялся на самый верх. Разбойники шли следом, шагах в 20 за спиной.

Видимость там оказалась куда как лучше. Туман, заливавший низину, редел, распушенный ветром и невдалеке отчетливо виднелась граница близкого леса. Ефальтий, являя собой воплощение осторожности, разглядывал пространство перед собой. Все тут оставалось, как и нынешней ночью — лес, вплотную подступающий к горам, густые заросли лошадиной травы, навалившейся на ближние деревья. Не было только зверя. С гор потянуло ветром, и туман тронулся в лес. В клубящемся мареве Ефальтий вдруг увидел чью-то удаляющуюся спину. Разбойник даже не подумал о том, что бегущий спасается от опасности, которая может угрожать и ему самому. Он свистнул, подзывая товарищей, и бросился вперед, проклиная туман.

Дурбанский лес.

Предгорье.

Шумон бежал, помня, что жизнь его крутится сейчас на конце пращи Младшего Брата, точнее, в камне, заложенном в неё. К своему немалому удовольствию бывший Императорский библиотекарь отметил одно упущение в монастырском воспитании брата Таки — броски с ходу у него явно не получались. Камни то перелетали его, то крушили кусты справа и слева. Один из них, опередивший стремительный бег Шумона, пробил туман прямо перед ним, и оттуда громыхнуло камнем о камень.

Шумон не успел подумать о том, что это означает, как, проломившись сквозь колючие заросли держи-куста, остановился, чуть не разбив голову о выступившую из тумана каменную глыбу. Лес кончился. Он поднял глаза и увидел вырастающие прямо из тумана вершины близких гор. На фоне стремительно светлевшего неба они выглядели довольно зловеще — крутые черно-красные громадины, выходящие из тумана и уходящие в тучи, однако выбирать не приходилось. Не задерживаясь, он свернул, побежал по камням, размышляя на ходу, не лучше ли будет, если он все-таки побережет себя и не дожидаясь встречи с братом Такой заверяется в тумане. Кто знает этого монаха? Что взбредет ему в следующий раз? Вдруг, позабыв про разбойников, он начнет борьбу с Дьяволом Пегой прямо с него?

Взвесив все "за" и "против" он решил так и поступить. Обидно будет пострадать от руки этого дурака и не узнать, что твориться в лесу.

Миновав глыбы, россыпью лежавшие перед подъемом, Шумон заполз на вершину громадного валуна, нависавшего над опушкой. Убедившись, что монаха рядом нет, он высунулся, оглядывая кромку леса. Ждал он довольно долго, даже успел восстановить дыхание, но к своему удивлению увидел вовсе не монаха.

Из тумана выскочило пятеро неряшливо одетых людей. Появились они примерно там же, где он сам вышел из леса. У двоих за спинами висели тяжелые боевые луки, какими обычно вооружались альригийские лучники. Без труда, но изрядной долей удивления, Шумон признал в них давешних разбойников.

Несколько мгновений он одолевал удивление и думал в уме ли он, а потом вспомнил, свои мысли о неизвестно откуда взявшемся рыцаре.

"Ай да благородный рыцарь!" — подумал Шумон, наблюдая, как враги, тихо переговариваясь, тыкали руками в разные стороны.

"Он растерзал их.... — вспомнил безбожник слабый голос Коррула-у-нанна. — Всех!!!"

И сказал уже вслух.

— Выходит не всех! Ай да образованность...

Потом он подумал о монахе. Легкое беспокойство шевельнулось в нем — что с этим-то?

Шума схватки он не слышал, значит, монах, скорее всего еще не встречался с фальшивомонетчиками, а, значит, эта встреча могла произойти в любое мгновение прямо на его глазах.

Шумон вынул нож и положил его рядом. Перешептывания разбойников прервал рев кабана-жульде. Они переглянулись, обрадовано вскинули руки и бросились назад в лес.

Не успели они отойти и ста шагов, как перед Шумоном появился брат Така.

Монах шумно высморкался и, оглядываясь, в задумчивости присел на камни, соображая, куда исчез безбожник. И ребенок понял бы, что монах в отчаянии.

Голос Шумона заставил его вскочить. Раскрутив пращу, он выискивал голову врага в клочьях исчезающего тумана, но не мог найти её.

— Старший Брат не одобрил бы твоего поступка.

Звук метался среди скал и тумана. Голос, исходящий ниоткуда, и, главное, слова Шумона отрезвили Монаха.

Праща его вращалась все медленнее и, наконец, бессильно повисла.

— Где ты, дьяволово семя? — спросил монах.

— Я рядом, — так и не высунувшись, ответил Шумон, — опусти пращу. Я могу поклясться любезным тебе Кархой, что не причиню тебе никакого зла, если и ты поклянется в том же.

— Ты колдун и чертов пособник! — торжественно сказал монах. — Что мне твоя клятва? Можно ли верить тому, у кого Дьявол за плечами?

— Ты не прав, — возразил ему Шумон. — Если б ты не убежал от костра, то сам убедился бы, что мешок пуст. Во всяком случае, Дьявола там нет.

— Ты думаешь, я поверю тебе? — Монах определил, что голос безбожника доносится откуда-то сверху. И теперь его взгляд скользил по верхушкам камней.

Шумон смотрел на пращу и понял, что взял неверный тон.

— Да причем тут я? — вдруг возмутился он. — Сам же видел, что я мешок у разбойников взял. Помнишь?

Монах молчал.

— А чего они туда понапихали я не знаю. Схватил, что рядом лежало...

— Я своими глазами видел, как ты сунул проклятый камень в мешок. В свой мешок! Тот самый камень!

— Ну, и что? Сунул.

Отвечать было нечего, и Шумон перешел в наступление.

— А ты чего хотел? Такая диковина — камень с Дьяволом! Неужели ты думаешь, что сам Старший Брат отказался бы от такой возможности — захватить Пегу? Захватить и посрамить его?

Монах закрутил головой, не соглашаясь.

— Ты меня обманул! Этот камень был у тебя еще когда мы сидели в часовне... Я вспомнил!

Он говорил громко, но безбожник чувствовал слабину и неуверенность.

— Ничего ты не помнишь!

— Помню! Почему тогда этот Дьявол такой же, что тогда?

Теперь замолчал Шумон.

— А? — грозно спросил монах. — Прочему он везде одинаковый?

— А разве Дьявол бывает разный? — нашелся Шумон. — Дьявол он везде одинаковый... Да и сам подумай, стал бы я бегать от тебя, если б он служил мне?

Пока монах обдумывал слова Шумона, тот вслушивался в звуки, долетавшие из леса.

— Думай быстрее, — поторопил он монаха, — нам надо договориться до прихода негодяев из банды Хамады.

— Кого?

Не видя монаха, но, чувствуя его недоумение, Шумон пояснил, не в силах удержаться от мелкого ехидства:

— Разбойников. Тех самых, которых вчера "зверь задрал".

— Но ведь благородный рыцарь... — начал монах и остановился. Шумон, однако, понял недосказанное им, так как думал о том же.

— Во всяком случае, пятеро из них недавно стояли там же где и ты. Кстати, у них луки и очень злые морды.

Брат Така вспомнил и потасовку у часовни, и побег из бандитского логова. Разбойники попались ему не такие страшные, как их слава. От него досталось многим.

— Не пугай, не страшно.

Упрямство монаха, проявляемое им в любом удобном и не удобном случае, уже успело надоесть Шумону.

"Наплевать! — подумал он. — "Я его предупредил, а дальше пусть как знает... "

Он бесшумно сполз с глыбы и в этот момент услышал:

— Ладно. Клянусь, что не трону тебя. Но и ты поклянись, что...

— Клянусь не причинять тебе зла, — сказал Шумон, выходя из-за камня. Он заметил, как у монаха дернулась рука, в которой тот держал пращу. Движение получилось коротким, почти незаметным. Шумон протянул ему мешок.

— На. Пощупай.

Мешок монах взял. Глядя на Шумона, тщательно ощупал его. В мешке он обнаружил моток веревки, флягу и еще какую-то мелочь явно не похожую на страшный камень.

— Спрятал? — насупился монах. — Куда?

— Потерял... — откровенно огорченно вздохнул Шумон. — Не я... Рыцарь...

Так они снова соединились, второй раз за эти три дня. Ни тот, ни другой и не предполагали, что такое возможно.

Бредя вслед за Шумоном, Брат Така растерянно думал, что безбожник, которого он не должен был упустить, трижды мог уйти и трижды не сделал этого. А Шумон, с тем же недоумением в душе, размышлял о том, что трижды он имел возможность избавиться от опеки Младшего Брата и он не воспользоваться ни одной из них.

Помолчав, скрепив молчанием перемирие, они углубились в горы. Шумон рассчитывал, удалившись как можно дальше от лагеря Хамады, продолжить путь к Замским болотам.

Из рассказа Хилкмерина выходило, что до них оставалось не так уж много.

Хотя идти по камням идти тяжело, но они все-таки успели пройти целое поприще, как вдруг монах остановился и страшным голосом произнес: "Рыцарь!" Шумон резко повернулся, думая, что брат Така увидал их спасителя, но за его спиной никого не оказалось.

— Рыцарь, — повторил монах. — Он же спит!

Тут пришла очередь испугаться Шумону. Заботясь о брате Таке, он совершенно забыл о рыцаре, оставив его одного, против разбойников. Не сговариваясь, они побежали назад.

Дурбанский лес.

Окрестности места происшествия.

Сергей же тем временем метался по лесу, разыскивая беглецов. Первое время он бежал, ориентируясь на крик, а когда он смолк — на собственную интуицию.

Прочесав опушку и не найдя там ничего он пробежал метров 300 вдоль полосы кустов и опять свернул в лес. Через десять шагов на него пахнуло кровью. Сладковатый запах только что живой плоти заставил егеря остановиться. Поймав его носом, он свернул в сторону и сразу же наткнулся на тушу недавно убитого зверя. Рядом с разбитой головой лежал окровавленный камень размером с кулак взрослого человека.

"Монах, — подумал егерь. — Его работа!"

Он невольно оглянулся, нет ли кого рядом.

За тушей кабана-жульде егерь увидел просвет в стене кустарника и побежал туда отыскивая по сторонам следы беглецов. Бежать становилось ощутимо труднее. Лес редел, приближаясь к горам, а между деревьями разрастались колючие кусты и лошадиная трава. Туман в небе расползся на клочья, показывая невидимые до этой поры горы. Выскочив из леса, Кузнецов огляделся.